Читать книгу Единственная для Зверя - Майя Бессмертная - Страница 6

Вика

*****

Кашляю, пытаясь освободиться от подступившей к горлу тошноты. Меня снова одолело это первобытное чувство страха, от которого стучит в висках и мутит. Мой желудок отчаянно сжимается, и я радуюсь, что не поддалась Дашкиному соблазну и не отведала по дороге хотя бы один из её пирожков – а то сейчас бы попала в весьма неприятную ситуацию.

– Что за проклятье такое?

– Сними карту, посмотрим.

Дрожащими от волнения пальцами я вытаскиваю из колоды карту с изображением светловолосой плачущей женщины, и моё сердце начинает болезненно сжиматься. Выдыхаю и провожу влажными от нервного напряжения ладонями по своим бёдрам.

– Сама видишь, что это – женщина. Из вашей семьи, но тебе не родная. В семью вошла, но ты её не приняла, вот она и разгневалась.

Расшифровка карты цепляет меня за живое, и я прикрываю глаза, стараясь не расплакаться. Память услужливо подсовывает мне картину из детства, и я пытаюсь проглотить комок, вставший в горле.

Вот я, четырнадцатилетняя девочка, рыдаю над телом матери, стоя у закрытого гроба. Пожелтевший лист плавно опускается в могилу, а под моими ногами рушится целый мир – мне теперь придётся жить без неё. Отец стоит рядом, его взгляд печален, но не более – уже давно они жили вместе как кошка с собакой, и папа, казалось, выдохнул от того, что постылая супруга умерла.

Я думала, что мы станем с папой жить вдвоём, поставим везде фотографии мамы, и будем пытаться жить без неё, никого не впуская в свой тесный мирок. А ещё я очень хотела, чтобы к нам переехала бабушка, мамина мама, живущая в Москве.

Но, всё оказалось иначе.

Бабуля наотрез отказалась переезжать, упрекнув моего отца, Николая Александровича, в смерти своей дочери. Тогда мне казалось это дикостью, чем-то неправильным и ужасным. Ну, в чём виноват отец, если у мамочки просто остановилось сердце?

Но, оказалось, бабушка не лгала.

Не прошло и трёх месяцев со дня похорон, как отец привёл в дом светловолосую миниатюрную женщину, Людмилу Анатольевну, и сказал, что теперь мы будем жить втроём.

Тётю Люду я сразу невзлюбила – она убрала фотографии матери, сделала ремонт в комнатах и поменяла всю мебель, не оставив в нашем уютном семейном гнёздышке ничего, что напоминало бы мне о прошлой жизни. Я пыталась с ней ругаться, кричала, обвиняла во всех смертных грехах и даже пару раз убегала из дома.

Отец постоянно меня возвращал назад и просил, чтобы мы с его Людочкой жили в мире и согласии. Я сцепила зубы и пыталась. Честно, я очень хотела попытаться наладить с ней отношения, но умершая мама постоянно стояла у меня перед глазами. И я отчётливо поняла, что Людмила Анатольевна уже давно появилась в жизни предателя-отца, задолго до смерти мамочки.

Терпела, пока не узнала, что противная мамина соперница забеременела от моего папы.

И тогда я сорвалась.

Много обидного наговорила я тёте Люде, и ушла из дома, не взяв практически никаких вещей, хлопнув о косяк дверью. Мне тогда было восемнадцать.

Переехала жить к бабушке, в Москву. Просто прыгнула в поезд и к вечеру уже постучала в дверь её крохотной однушки. Бабуля обняла меня и, конечно же, приняла. От неё в последующем я и узнала, что тётя Люда уже давно была папиной любовницей, и моя мамуля об этом знала, пытаясь вернуть гулящего мужа в семью.

Вот почему в последнее время наша квартира буквально звенела от скандалов и маминых истерик. Она, будучи натурой властной и импульсивной, не хотела отпускать неверного мужа, пытаясь различными действиями и запрещёнными приёмами повлиять на его решение о разводе.

Не смогла. Сломалась.

Я устроилась на работу официанткой и вычеркнула из жизни и отца, и его обожаемую Людмилу. Именно бабушка настояла на том, чтобы я прошла курсы секретаря, а потом помогла устроиться на работу.

Правда, папа через пару месяцев приехал к бывшей тёще и просил меня вернуться в их с Людочкой дом. Тогда он и рассказал, что его новая жена потеряла малыша и ей сейчас очень тяжело. Но я отказалась. Попросила папу забыть о моём существовании, как он сделал и с мамой и с бабушкой, и выпроводила его за дверь.

Больше мы с ними не встречались.

И вот теперь, это прошлое, этот ужасный скелет в моём шкафу, даёт о себе знать, пытаясь выбраться наружу, протягивая ко мне свои костлявые руки.

Откашливаюсь, поднимая глаза на гадалку.

– И делать-то что?

– Проклятие снимать. Помни о кольце, в нём причина.

Матушка пожимает костлявыми плечами, кутаясь в пуховый платок. На её лбу выступает испарина, и я понимаю, что, скорее всего, женщина больна – вон какой у неё нездоровый цвет лица. Да и в доме довольно-таки жарко для подобной одежды – тут у любого подскочит и температура и давление.

Так может, она бредит, а в этот бред наивно верю?

– Как?

– Вытаскивай карту.

Я нахожусь в шаге от панической атаки, но всё же продолжаю эту странную пытку – должна же я узнать, что делать, чтобы, наконец, стать счастливой и обрести настоящую любовь. Мне много не надо – всего лишь самый лучший на свете мужчина и пара очаровательных малышей.

Я созрела, я готова.

Вытаскиваю из колоды карту с изображением весов и в нерешительности кладу её рядом с дамой.

– Вот ты и сама на свой вопрос ответила. Мириться нужно идти. Женщина проклятие не специально наложила, так вышло, что оно сильное оказалось. И только она может его снять, когда искренне простит тебя.

– И тогда у меня всё наладится?

– Всенепременно.

Прикрываю глаза, со свистом выдыхая.

Значит, всё, что от меня требуется – помириться с отцом и его обожаемой пассией? Что ж, если это нужно для обретения собственного счастья, я готова. Тем более, мне и самой в последнее время всё больше и больше хочется вернуться в родной дом.

– Но, есть одна маленькая деталь.

Голос матушки звучит немного странно и глухо, и я снова начинаю впадать в панику – что ещё случилось?

Разве недостаточно того, что она мне уже сказала?

По её мнению, я должна вернуться в отчий дом, помириться с мачехой, найти какое-то кольцо и вернуть его покойнице. Мне кажется, это и так слишком запутано и слишком смахивает на мистический телесериал, главной героиней которого, по недоразумению, стала я.

– Сними ещё одну карту.

Матушка перехватывает мой сомневающийся взгляд, и я молниеносно вытягиваю из колоды последнюю карту. Сердце тут же ухает куда-то в пятки, а в висках начинает стучать множество молоточков.

На белоснежном прямоугольнике нарисован какой-то зверь, похожий на огромного серого волка.

Замираю, в ступоре смотря на эту неожиданно выпавшую карту, и перевожу взгляд на гадалку.

– Ну, так я и думала.

Женщина барабанит своими длинными пальцами по бархатистой поверхности, причмокивая губами. Я же, ничего не понимая, провожу языком по верхней губе.

– А что ещё нужно? Почему мне волк выпал?

– Это не волк, это – зверь. Вместе с проклятием к тебе пришла установка – ты сможешь быть счастлива только с ним, и больше ни с кем. С другими у тебя ничего не получится.

Провожу по лицу матушки вверх-вниз и понимаю, что у неё, наверняка, начался бред – вон она какая потная сидит, ерунду какую-то говорит. Её непременно нужно вызвать врача, а ещё лучше – положить её в психушку на обследование.

Я поспешно встаю со стула, отвешивая поклон:

– Благодарю, но ничего подобного я делать не собираюсь. Я всё – таки, ещё в здравом уме, чтобы за зверя замуж выходить!

Женщина нервно пожимает плечами:

– Ну, как хочешь. Только запомни – он – твоя настоящая судьба, только с ним ты будешь счастлива, и только от него у тебя дети родятся.

Шиплю, как гремучая змея, замахав руками:

– Всё, хватит-хватит. Не хочу больше ваш бред слушать.

– Я могу тебе подсказать, как его найти.

Хмыкаю, обводя гадалку тяжёлым, как бензовоз взглядом:

– Ну, уж нет, обойдусь без ваших дурацких советов! Я ж вам не Красная Шапочка, чтобы по лесу ходить, волка искать.

– Это – не волк, а зверь.

– Да мне фиолетово!

Пожимаю плечами, в два прыжка оказываясь у двери.

Господи, как я могла оказаться такой наивной, что хоть на секунду поверила во весь этот бред! Наверняка, эта матушка – наглая обманщица, сначала узнающая особенности жизни потенциальных клиентов, а потом мастерски подтасовывающая карты, придумывая пугающие страшилки.

Но не на ту напала.

Я ещё не сошла с ума, и могу отделить зёрна от плевел.

– Ну, как знаешь. Только не забудь, до тридцати трёхлетия ты должна за него замуж выйти, иначе потом страшные вещи могут начать твориться!

Матушка что-то бормочет мне вслед, но я уже не слышу её – выбегаю из комнаты и хватаю Дашку, сидящую на диване, за руку.

– Пошли отсюда!

Подруга вскакивает с места, приоткрывая рот:

– А делать – то что взамен надо? Дрова ей наколоть, или воды принести?

– Сама всё сделает, не развалится! Вон она какая, здоровее нас с тобой. Находит таких дурочек, и потом их облапошить пытается!

Тащу подругу к выходу, по пути срывая с вешалки свою сумку. Ничего не собираюсь делать для этой ненормальной. Сначала она попыталась взять меня в оборот, может, подсыпала что-то в воду, но я-то по её бреду всё равно догадалась, что быть такого не может.

– А разве ж так можно? Нам же отблагодарить её нужно!

Даша сопротивляется, оглядываясь назад, но я упрямо сжимаю её ладонь в своих стальных тисках.

Толкаю дверь на улицу, моментально покрываясь мурашками от налетевшего порыва ледяного ветра, и стуча зубами, выдыхаю:

– Не нужно! Нечего за бред благодарить!

Почти бегом преодолеваю расстояние до калитки, отчаянно надеясь, что никакого магнитного ключа для выхода мне не понадобится – слушать очередную порцию бреда от этой умалишённой мне совершенно не хочется.

– Да какой бред?

Распахиваю калитку, вылетая на улицу, и сплёвываю на землю:

– Кольцо мне нужно найти, покойнице его вернуть!

Дарья шарахается от меня, как от чумной, а я, усмехаясь, начинаю пугать её ещё больше теми непонятными словами, которые мне только что говорила деревенская сумасшедшая:

– За зверя мне нужно замуж выйти, представляешь? Якобы, он – моя единственная любовь и без него у меня ничего в жизни не получится!

– За какого зверя?

Подруга смотрит на меня, не мигая, а я перевожу дух, спотыкаясь о придорожный камень.

– Не знаю, за какого. Может, за медведя, а может, за волка.

– И ты что?

– Ничего. Я что, похожа на сумасшедшую? Или ты реально веришь, что бывает, как в сказке о Красавице и Чудовище?

– Н-н-нет.

Дашка неуверенно сглатывает слюну, выпуская воздух через нос.

– Ну, так и я не верю. Глупости это, пошли быстрей. Сейчас такси вызовем, и домой поедем, я страсть как устала!

Тут моя нога спотыкается о какой-то булыжник, и я, пролетев небольшое расстояние, со всего размаху шлёпаюсь в лужу, смешанную из талого снега и придорожной грязи. В небо поднимается грязный фонтан брызг, а противная прохладная субстанция мигом пропитывает мои любимые джинсы до самого колена.

– Может, это матушка злится?

Встревоженный голос Дарьи поднимает из недр моей души новую порцию негодования, и я в отчаянии бью кулаком по отвратительно воняющей грязи. Нет, это просто уму непостижимо, как этой шарлатанке удалось запудрить мозги моей подружке!

Новый веер брызг поднимается в воздух, покрывая чёрными пятнами всё моё лицо, волосы и руки.

– Ой!

Дашка отскакивает в сторону, размазывая тыльной стороной руки грязевые следы по своему лицу, и трясётся от страха, оглядываясь назад. Её сарделеобразные пальцы с силой сжимают моё плечо, и я стискиваю зубы, чтобы не разразиться нецензурной бранью в ответ. Готова поспорить, что завтра на этом месте появятся синяки.

– Давай вернёмся, а?

По её полному, перепачканному зловонной мерзостью лицу, бежит тень ледяного ужаса, и меня перекашивает от гнева. Быстро опираюсь на и без того грязные руки, выбираясь из мутной жижи и сжимаю пальцы в кулаки, тряся перед лицом подруги длинным крючковатым пальцем:

– Перестань нести чушь! Ничего этого нет, это всё – сказки для бедных!