Читать книгу Завидный холостяк - Майя Бессмертная - Страница 6

*Стелла*

Распахиваю шкаф, тяжело дыша.

Нужно срочно собрать всё самое необходимое и бежать. Бежать куда угодно, только подальше отсюда. В списке моих страхов мой отчим теперь находится на самом первом месте, и я даже в страшном сне не могла предположить подобное.

Раскрываю простенькую клетчатую сумку, с которой ездят за товаром предприимчивые челноки, и начинаю сбрасывать в неё свою одежду. Шмотки ворохом высыпаются на пол, но я словно не замечаю этого. Хватаю то, что подворачивается под руку, повинуясь яростному порыву.

Кофта, пара платьев, джинсы. Возьму всё, что вместится, остальное – брошу. Пофиг, что с моими вещами сделает отчим, когда поймёт, что я сбежала. Скорее всего – порежет на куски, сожжёт, выкинет на свалку. Всё равно. Главное – чтобы он больше меня не нашёл.

Никогда.

Я растворюсь в огромном мегаполисе, оборву все контакты и связи, которые смогут когда-либо навести этого отвратительного человека на мой аккуратный след, пахнущий нежными нотками цитрусовых. Всё ради своей собственной свободы и нормальной жизни.

Ради себя.

Нужно обязательно взять учебники и конспекты – без них на выпускных экзаменах я буду как без рук. Документы. Они тоже очень нужны. Паспорта, школьный аттестат, банковские карточки. Второго шанса пробраться в эту клоаку у меня не будет. Да он мне и не понадобится. Быстрее.

Косметика? Обойдусь, это не главное. Некогда раздумывать, у меня, наверняка, совсем мало времени. Нужно взять только самое необходимое, потому что я плохо понимаю, что буду делать дальше. Даже денег, оставленных матерью, едва хватит на оплату съёмной жилплощади.

Всё равно.

Я самостоятельная девочка, сама справлюсь.

По крайней мере, многие мои сверстники уже давно живут отдельно от родителей, не привлекая их к своей жизни и не прося карманных денег. Вот и я начну обустраивать свою жизнь. В конце концов, мне уже двадцать два. Вполне самостоятельный человек, зрелая личность. А через каких-то пару дней – дипломированный фельдшер, смогу устроиться в любую аптеку и получать неплохую заработную плату.

Стискиваю зубы до боли, пытаясь работать руками как можно быстрее. По позвоночнику бежит ледяная волна дрожи, а пальцы сами собой сводит от нарастающего напряжения. На ресницах появляются капли обжигающих слёз, но я быстро поднимаю лицо наверх. Плакать не время.

Конечно, мамочка хотела, чтобы я поступала учиться дальше – на врача. Она всегда видела во мне педиатра, наблюдая, как я бережно вожусь с куклами и обращаю пристальное внимание на всех карапузов, мирно спящих в колясках. Но сейчас мне уже не до дальнейшего обучения – хватит и колледжа.

Тем более что помогать-то мне особо некому.

Отца я не помню. Кажется, он был пилотом военного самолёта и погиб при выполнении какого-то опасного трюка – по крайней мере, так мне рассказывала мама. Вроде, мне тогда едва исполнилось три года. Я знала, что на моём вычурном, непривычном слуху русского человека, имени настоял именно отец.

И мне этого было достаточно.

Папу я не помнила, фотография у меня была всего одна, да и та – плохого качества, сильно размытая. Впрочем, от отсутствия мужчины в нашей семье я нисколько не страдала, в отличие от матери. Она всегда пыталась найти себе супруга, приводя в наш дом разнообразных мужчин и постоянно меня с ними знакомя.

Я помню дядю Олега, дядю Серёжу и дядю Рустама – наверное, потому, что они задержались дольше всех, а от последнего мамочка даже была беременна. Но ребёнка родить так и не получилось, и дядя Рустам, осыпая мою мать разнообразными непристойными выражениями, позорно сбежал из нашей квартиры, хлопнув дверью.

Когда мне было лет пятнадцать, мамочка, наконец-то, осуществила свою мечту – снова вышла замуж, за простого сантехника, дядю Женю. Тот детей не хотел, был спокойным и молчаливым, снося все скандалы без лишней ругани. Мать быстро загнала его под каблук, наконец-то заполучив желанный штамп в паспорте, а Евгений Леонидович получил страстную жену в свою холодную холостяцкую постель. По страстным охам матери, доносившимся из спальни каждый вечер я понимала, почему дядя Женя спокойно прощает ей все выкрутасы и даже иногда готовит завтраки в постель – мать была настоящей огненной фурией. И тихо радовалась, что все, наконец, обрели то, что хотели.

И вроде в нашей новой семье всё было неплохо, пока не умерла мама.

Случилось это две недели назад.

Банальное ДТП оборвало жизнь моей матери.

Она никогда не водила автомобиль, считая его самым опасным средством передвижения, и всё время ездила на работу на трамвае. Вот и в этот майский день мамочка просто ждала на остановке общественный транспорт как, неожиданно, какой-то лихач оборвал её жизнь. На полном ходу он вылетел на тротуар и снёс остановку с людьми, мирно ждавшими своего трамвая.

Погибла и моя мать от травм, несовместимых с жизнью.

Прямо тут, на месте.

Сначала отчим пил неделю, не просыхая. Я боялась возвращаться домой, но каждый раз, услышав из прихожей его алкогольный храп, проскальзывала в свою комнату, и запиралась на ключ. Старалась приходить домой как можно позже – чтобы не наткнуться на осоловевшие от обильных возлияний глаза дяди Жени. Кажется, он потерял смысл жизни и свою точку опоры – ведь моя мама была сильным человеком и твёрдой рукой руководила всей квартирой и её домочадцами.

Лариска, моя подруга по колледжу – оказалась единственным человеком, знавшим о моей беде. Она-то и пристроила меня посудомойкой в одно из заведений города. Теперь после пар я ехала в центр города, переодевалась в униформу и стояла у раковины допоздна, до блеска намывая горы тарелок и стаканов. Мечтала в это время только об одном – чтобы дядя Женя, не дождавшись меня, уснул с бутылкой в руках. Мне невыносимо было видеть, как всегда спокойный уравновешенный мужчина на моих глазах теряет человеческий облик.

Но вчера случилось то, после чего я больше не хочу возвращаться в эту квартиру.

Ни за какие коврижки.

Евгений Леонидович встретил меня вечером абсолютно трезвый и сказал, что теперь я должна утешать его в постели, если хочу и дальше жить в этой квартире. По его серьёзному тону и циничному взгляду, липко елозившему по моей фигурке, я с горечью поняла, что он не шутит.

И конечно, я приняла решение уехать.

Но встречаться с отчимом я категорически не хочу – поэтому, после колледжа я заняла выжидательную позицию за углом родного дома. На работе у меня выходной, а потому я могу спокойно дождаться, пока дядя Женя отправится за бутылкой в ближайший супермаркет или, наконец-то уснёт.

Мне повезло – примерно в восемь вечера хлопнула дверь подъезда и Евгений Леонидович, слегка пошатываясь, направился к супермаркету. Очень надеюсь, что он пробудет там подольше, выбирая пойло и закуску себе на вечер.

И, перепрыгивая через две ступеньки, я бросилась в квартиру, чтобы собрать свои вещи. Лариска пообещала приютить меня на пару дней, а там – посмотрим, что будет.

А отчим – пусть делает что хочет. Надеюсь, я его больше не увижу.

Никогда бы не подумала, что он так сильно изменится после смерти матери и посмеет подойти ко мне с подобным непристойным предложением. Какая грязь, Боже.

– Мамочка, прости меня.

Верчу в руках массивную железную фоторамку с фотографией матери и быстро открываю её – заберу только фото, а эта рамка мне никогда особо не нравилась – уж слишком она агрессивная какая-то и тяжёлая, с рваными, неровными краями, о которые так легко порезаться. Ну, её. Возьму только фото.

Это – единственная память о матери, не считая её золотого колечка с бриллиантом, которое, как она рассказывала, подарил ей мой отец. Всем остальным пусть распоряжается отчим, раз он заломил за моё проживание такую неподъёмную цену.

Что ж, пожалуй, всё. Откидываю пустую рамку на кровать.

Нужно бежать отсюда и поскорее.