Читать книгу Воскресни за 40 дней - Медина Мирай - Страница 11

С раннего утра, когда Диана мило посапывала в своей тёплой постели, и солнце только-только начинало озарять городок, я направился к дому Алексиса.

Вся округа спала.

Я бесшумно перелез через забор и оказался во дворике. Теперь оставалось самое нелёгкое – войти в дом. Призраки моего типа могли касаться неодушевлённых предметов и животных, поэтому ни о каком прохождении сквозь стены не могло идти и речи.

Я оглянулся. Заметил кого-то на веранде. Это был Алексис! Он лежал в круглом плетёном кресле-качалке, завернувшись в мягкое вязаное одеяло кремового цвета. Я не смог сдержать широкую улыбку. На лице парня царило спокойствие. Он спал, словно маленький ребёнок.

На улице было ещё прохладно. Я проверил плотность одеяла: слишком тонкое, чтобы спать под ним в такую погоду. Рядом на широкой табуретке лежала стопка одеял. Я взял самое тёплое и укрыл им парня. Тот спросонья заметил смену температуры и лениво раскрыл веки.

– Что ты здесь делаешь? – сонно спросил он, слегка приподняв голову.

– Э-э-э-э, – я, правда, не знал, что ответить, – Ну, пришёл тебя проведать.

Алексис недовольно замычал и скрылся под одеялом с головой.

– Идиот, не мог потерпеть до утра?

– Но ведь уже утро. Шесть часов.

– Я говорю про нормальное утро, часов так с двенадцати, – Алексис высунул голову из «кокона».

– Тебе нравится спать на улице?

– Не то чтобы… – парень сжал губы и вытянулся, – Просто мама очень любила спать здесь и иногда, когда мы приезжали сюда отдыхать из Амстердама, обязательно спали тут вместе, – он закрыл веки, и выглядело это так, будто Алексис уже провалился в сон.

Я сел рядом с ним, и кресло-качалка под напором моего веса качнулось.

– Я, кажется, просил дать мне поспать, – недовольно пробубнил Алексис.

Ответить я не успел. Свет в доме начал зажигаться, а на фоне задвинутых занавесок проскользнула женская тень.

– Бли-и-ин, – Алексис был готов расплакаться, – Эта недотёпа сейчас включит свою идиотскую музыку и обязательно поставит магнитофон на окно, выходящее на веранду!

Так и произошло. Бодрая девушка выглянула в окошко и установила «No Control» от One Direction. Песня несла в себе сильную энергетику. Алексис, будучи не в силах её выдерживать, начал ворочаться.

– Алексис, любимый, пора вставать! – уж не знаю, как эта девушка умудрилась перекричать песню, – Папа приедет с минуты на минуту уставший и голодный!

– Свали в туман! – огрызнулся парень.

Она, на сто процентов, не расслышала его слов. Алексис довольно груб с людьми, даже с этой девушкой. Как я понял, она приходилась ему сестрой. Полная его противоположность.

Мне стало жаль Алексиса. Только представьте: спите вы, а тут в шесть часов утра прямо над ухом на всю мощь врубают музыку. Убить таких людей мало. Я возненавидел бы весь мир за такое утро и весь день и вечер только огрызался. Поэтому Алексис такой грубый? А пока я сидел и выслушивал с его стороны маты на всех известных и неизвестных мне языках, которые он бубнил под одеялом.

– Ты воплощение самого дьявола, чёрт тебя подери! – самая приличная фраза из всех мной услышанных.

Преодолевая себя, борясь с усталостью, слипающимися веками и состоянием, когда готов завалиться спать в любом месте, игнорировать весь мир, Алексис все же встал. Проклиная всех, кого только можно проклинать.

– Я приготовлю для него пиццу! – радостно провозгласила шатенка. Она вытирала мокрую голову полотенцем и была только в обтягивающих лосинах и майке.

После ванной усталый Алексис сел за стол на кухне, опустил голову, пока сестра грела завтрак. Я стоял рядом с ним.

– Садись уже, – вслух обратился ко мне Алексис и отодвинул стул. Мне стало очень приятно.

– Ты что-то сказал? – девушка обернулась.

В дверь позвонили.

– Это он! – радостно заверещала она и босиком потопала к выходу.

Открылась дверь, зашуршали пакеты, раздались женский и мужской голоса, от которых Алексис недовольно замычал.

– Мона, ты так похорошела за этот год! – восторженно заявил высокий мужчина, проходя с тяжёлой ношей на кухню, – Можно смело замуж выдавать!

В ответ девушка обняла отца и забрала у него пакеты.

Отец Алексиса был мужчиной крепкого телосложения, с зачёсанными назад светлыми волосами, идеально выбритым подбородком, яркими голубыми глазами и выразительными скулами. На вид ему примерно сорок пять, не больше. Выглядел мужчина молодо и был очень красив. На нём был чёрный шелковый костюм.

– Ну, здравствуй, сын.

Широкой сильной рукой мужчина отодвинул стул и сел напротив Алексиса. Я с интересом наблюдал за отношениями отца и сына.

– Зачем ты приехал? – Алексис даже не поднял голову, чтобы посмотреть на папу.

Тот озадачено сложил руки.

– Хотел увидеть вас.

– Целый год нормально сидел в Амстердаме, а тут неожиданно захотел?

– Не разговаривай так с… – только начала Мона, когда отец махнул ей рукой.

Он выпрямил спину.

– Послушайте, вы уже год живете здесь одни. Вернее, Мона и раньше жила, она уже взрослая девушка. А вот ты, Алексис, ещё несовершеннолетний. Ты должен жить со мной…

– Я ничего тебе не должен после того, что ты сделал.

– Ты ведь понимаешь, это был несчастный случай. Нельзя же постоянно жить прошлым.

– А ты понимаешь, что этого можно было избежать? – Алексис повысил голос, но отец все так же сдержанно продолжал говорить:

– Я не заставляю навсегда оставаться в Фризенвейне, просто в Амстердаме я смогу дать тебе достойное образование. Я приглядел тут участок для ведения бизнеса. Это мой подарок на день твоего восемнадцатилетия. К тому моменту, как это место обустроят, ты повзрослеешь и прочувствуешь вкус работы. Тогда и переедешь обратно.

– А ты не слышал, что дарить подарки заранее нельзя?

– Все будет оформлено на тебя в день рождения. Сразу после завтрака, хочешь того или нет, я отвезу тебя на место.

Вены на шее Алексиса вздулись от злости. Он крепко сжал края стола. Мона поставила на стол разогретую пиццу, салат, молоко и сэндвичи. Отец Алексиса поблагодарил дочь, положил себе всего понемногу. Сын взглядом испепелял его.

– Кушай, почему ты сидишь? – спросил отец заботливо.

– Да пошёл ты!

Алексис выскочил из-за стола и, не оглядываясь, убежал. Мужчина так и остался сидеть с поднятой вилкой, увенчанной кусочком брокколи.

Алексис лежал на кровати в своей комнате. Уткнулся лицом в большую мягкую подушку, и этим напомнил мне Диснеевскую принцессу. Я начал разглядывать комнату: разбросанные диски, книги, одежда, рваные плакаты на стенах, части которых валялись на полу; задвинутые шторы и неубранная постель. Комната настоящего меланхолика. Просто в голове не укладывалось: меланхолия и Алексис.

– У тебя такой бардак.

– Ну, спасибо, капитан-очевидность.

Алексис отвернулся.

Из-за беспорядка я не мог усидеть на месте. Начал раскладывать все по местам. По крайней мере, поднимать вещи с пола. Здесь и школьные раскрытые книги, диски с «Голодными играми» и «Гарри Поттером». Ничего удивительного для Алексиса, ведь это одни из самых популярных фильмов за всю историю человечества. А вот наличие этого фильма в «скромной» коллекции дисков слегка ввело меня в ступор.

– Тебе нравится «Титаник»?

Я обернулся к парню. Он лежал на кровати и наблюдал за мной, облокотившись об подушку.

– Нет, сопливая драма.

– Зачем же тебе тогда диск?

– Он принадлежит Моне.

Ну да, конечно. Я не смог сдержать ухмылку и положил диск в стопочку на столе.

– А ты смотрел? – неожиданно заинтересовано спросил Алексис.

– Нет, не смотрел.

– Хо-хо! Серьёзно?

– Отец не разрешал мне смотреть этот фильм.

Я с горечью вспомнил былые дни. Они были серыми и скучными. А ведь в сериалах подростки ведут такую бурную жизнь. В реальности всё подростковое бытие состоит из школы, колледжа, ора родителей из-за неубранной комнаты и проблем с учёбой. А, и ещё несчастная любовь добавляется к этому списку.

– Когда по телевизору шёл «Титаник», он сразу переключал на спортивные телеканалы, а возвращался к фильму ближе к концу, когда все умирали. Помню случай один. Я не смог сдержать слёз и спрятался за диваном, чтобы высвободить эмоции. А он сидел и равнодушно продолжал смотреть. После также равнодушно переключал на бесполезную политическую передачу.

Короткая исповедь заставила почувствовать опустошение. Один из чёрных гробиков моих воспоминаний, которые я так тщательно старался захоронить, вдруг раскрылся. Теперь этот гробик растворился, а вместе с ним отчасти исчез груз с сердца.

Взгляд Алексиса стал задумчивым.

– А почему ты прятался за диваном?

– Мне не разрешали плакать. Мама ругала за это постоянно. Я был очень сентиментальным и ранимым ребёнком.

– У тебя жуткие родители.

– Я знаю. По крайней мере, они старались быть такими, – я продолжил маленькую уборку, – Кстати, а как зовут твоего отца?

– Бертольд…

Мы услышали приближающиеся к комнате шаги. Возле дверей стояла Мона. Волосы уже заплетены в косу, а на девушке серое домашнее платье.

– Ты собрался ехать?

– Дверь закрой, – сквозь зубы процедил её брат.

Мона бесшумно закрыла дверь.

Алексис вскочил с кровати и подошёл к шкафу. Он стянул с себя футболку и откинул её в сторону. Моя рука машинально потянулась к его одежде и взяла её с пола. От неё веяло теплом, пахло чем-то особенным и необычным – это был запах тела Алексиса. Специфический и нежный. Он стоял спиной, словно поддразнивая меня и демонстрируя свою оголённую спину и бедра, плотно-плотно обтянутые серыми джинсами. Падающий свет очерчивал каждый мускул на его спине. Придавал ей нежно-бежевый оттенок, а волосы на свету приобрели цвет пшеницы.

Я не был в силах отвести восхищенный взгляд от Алексиса. Прошла всего пара секунд, но для меня они, наполненные любованием красотой парня, растянулись на несколько часов. И я был готов смотреть дальше, и даже разрушить грань между любованием и прикосновением.

Но вот Алексис нашёл в шкафчике подходящую кофту. Вид парня в ней заставил что-то внутри меня всколыхнуться. Подобные чувства я испытывал ранее только близко, когда фантазировал о наших отношениях, не ограничивавшихся объятиями.

Кофту эту и кофтой-то сложно назвать: рукава до локтя из сетчатой ткани, как и часть, начинавшаяся чуть ниже груди. Лишь грудная клетка парня прикрыта квадратным куском бледно-голубой ткани. Торс фактически оголён.

– Ты пойдёшь со мной? – вывел меня из раздумий манящий голос Алексиса.

– Да, конечно.

Мы спустились. Возле ворот нас, то есть Алексиса и Бертольда, ждало такси. Алексис пропустил меня в машину. Впервые в жизни я почувствовал себя девчонкой, каких у него был миллион.

Минут десять машина ехала по знакомым улицам, проехала мимо моего дома и свернула направо. Дальше я уже не наблюдал за происходящим снаружи. Ранний подъем дал о себе знать. Не только мне, но и Алексису. Мы сидели и зевали. Не знаю, сколько прошло времени. Я был на грани сна и уже не мог мыслить здраво.

– Приехали, – из сна вывел голос водителя.

Мистер Бертольд протянул ему деньги и попросил подождать. Взмахом руки он повелел сыну выйти.

– Вот и то место. Отличный вид!

Мы вышли. Я ещё долго протирал глаза, не веря тому, что видел. Это мой любимый пригорок!

– Здесь мы построим большую двухэтажную гостиницу для приезжих, установим фонтан, сделаем ресторан…

Меня будто ограбили. Часть приятных воспоминаний и эмоций, которые я испытал тут, медленно покрылись трещинами, готовые разлететься на тысячу кусочков. И каждый раз, когда отец Алексиса гордо перечислял, что он собирается здесь построить неизвестно для чего, эти трещины увеличивались.

Алексис без капельки заинтересованности слушал Бертольда. Смотрел вниз – даже трава интересней этих планов.

– И в итоге… – не мог угомониться мужчина.

– Я всё понял! Эх… спасибо тебе за этот чудный подарок, папа, – явный сарказм.

Отец постарался проигнорировать тон сына:

– Строительство займёт полгода, не меньше. Это если говорить о проекте и его частичной реализации, без внутреннего обустройства.

– Зачем ты решил построить эту махину в такой глуши? Сюда не так много гостей приезжает.

– Неправда, сын. Я заранее изучил спрос на номера в местной гостинице и устроил опрос жителей по поводу приезжих и их отношения к новым местам для отдыха. Результат превзошёл все ожидания. Плюс, я договорился с рекламными компаниями.

Меня поражала настойчивость и предусмотрительность отца Алексиса. О таком папе мечтают все! Не каждый год тебе родитель подарит бизнес, стоимостью превосходящий пожизненную среднестатистическую зарплату в Амстердаме. Мой отец фиг что оставил бы мне в наследство. Да и подарков мне не дарил, как и мама. За эту заботу я и начал уважать мистера Бертольда. Но! Реализовать его планы на моем любимом месте я считал дикостью не только по отношению к себе, но и к пригорку в первую очередь. Это преступление против природы!

– Ты доволен, сын мой? – радостно спросил мужчина с чувством выполненного долга, а на лице так и читалось:

«Какой же я хороший папочка! Теперь он точно станет относиться ко мне хорошо».

– Нормально.

Ответ убил меня второй раз. Такие планы и всего лишь «нормально». Да Алексис просто не ценит, что имеет!

Уверенность на лице мужчины треснула, как банка с кипятком. Он поправил воротник и направился к машине договариваться с водителем.

– Тебя что-то волнует? – спросил Алексис.

– Это место… Я очень люблю его.

– И ты не хочешь, чтобы его осквернили? – заинтересованно спросил Алексис.

– Конечно же, не хочу! Только представь: этот пригорок так прекрасен. Идеальное место для того чтобы остаться наедине с собой. А его хотят испортить, построив большое здание! Заче-е-е-ем?!

Я так эмоционально и громко высказал своё мнение, что меня должны были услышать мистер Бертольд с водителем. Алексис даже не дрогнул.

– А как же ты собираешься остановить стройку?

– Я не знаю…

– А я знаю, – Алексис улыбнулся, и в моей душе зародилось сомнение, – Если тебе так сильно хочется спасти пригорок, я могу попросить отца построить здание в другом месте.

– Правда?

– Но! – ах, вот что всегда ждало, когда речь шла о чем-то нужном! – Я ничего не делаю просто так.

– И чего же ты хочешь?

Хитрая улыбка на лице Алексиса стала шире. Он показал мне три пальца.

– Три желания. Три действия, и твоё любимое местечко спасено.

– А в чём же заключаются эти действия?

– Они довольно лёгкие, так что ты справишься. Можешь приступить к ним прямо сейчас.

– Но я же не знаю, что делать.

– А у тебя есть выбор? Откажешься – твоё местечко погибнет. Согласишься – оно спасено. Ты просто должен сделать для меня три любые вещи.

Выхода нет. Алексис искусно играл на нервах человека и даже подбирал до ужаса сладкий, но в то же время ядовитый голосок. Это давило на меня, делало перевес в его сторону. И я поддался этим чарам.

– Хорошо, я согласен.