Читать книгу Воскресни за 40 дней - Медина Мирай - Страница 3

С тех пор прошло ровно четыре года. Я почти забыл о жизни в Амстердаме.

Моя депрессия после позора стала отличной темой для новых ссор между родителями. Они и без этого кричали друг на друга почти каждый вечер. Порой у меня складывалось впечатление, что мама с папой делают это специально, пытаясь найти какой-нибудь предлог для развода. И этим живым предлогом стал именно я: моё поведение, мужское воспитание, которое в меня не заложил постоянно работающий отец Джимбо. Приходил после работы уставшим, а на кухне помимо холодного ужина ждала раздражённая мама, готовая обложить его матом с ног до головы из-за того, что он так поздно. Я видел в его потухших глазах искры сожаления о том, что он позволил надеть на себя это ярмо семейной жизни. Он был заложником семейных уз, и однажды я дал себе обещание, что никогда не обрекусь на такие страдания.

Инициатором большинства стычек становилась в основном мама Христа. «Женщина на иголках». Порой она и на мне срывалась. Раздувала из мелочи проблему галактического масштаба. Должен признаться, иногда я специально не поднимал трубку, когда она звонила. Делал всё, лишь бы не слышать её истеричный голос.

Родители все же добились своего – развода. Счастливый отец остался в Амстердаме в просторном доме. Без хлопот, каких-то сосунков вроде меня и истеричек вроде мамы. Мы же с ней переехали в Фризенвейн – маленький уютный городок в Нидерландах.

Люди тут, стоит отметить, очень приветливые и добрые. Атмосфера в городке помогла мне раскрыться: я взялся за учёбу, глотал книги, засыпал с ними, подолгу не ел, в очередной раз выучивая формулы. Делал всё, лишь бы оправдать надежды мамы. Но она не обращала внимания. В старой школе меня считали умственно отсталым, но за четыре года усердных занятий я вышел на уровень, превосходивший все ожидания моих нынешних учителей. Они пророчили мне большое будущее, а я вновь не видел улыбок мамы. Она была единственным человеком, чью поддержку я хотел почувствовать больше всего.

В новой школе я впервые увидел обращённые к себе приятные лица сверстников. Впервые общение с ними не пробуждало во мне букета комплексов. Впервые взоры на меня обратили девушки. Особенно востребованным я стал ближе к семнадцати годам. Бывшие одноклассники уже никогда не смогли бы узнать во мне того заезженного трусливого простачка. Перед их глазами возник бы образ все ещё скромного, но уже высокого стройного парня с густыми каштановыми взъерошенными волосами и все теми же синими глазами.

Все чаще и чаще я слышал шёпот за спиной – это девушки обсуждали мою внешность. Такое внимание со стороны прекрасного пола вводило меня в ступор. Безусловно, очень приятно нравиться кому-то. Чувствовать, что ты нужен. Знать, что кто-то думает о тебе днями и ночами, но… я гей. И об этом не знал никто. Тяжело видеть расстроенных девушек, которым ты только что отказал и даже не удосужился назвать причину. Они уходили, а я гадал: о чём они думают, сильно ли страдают, и что будут делать теперь.

После случая с Алексисом я убеждал себя: гомосексуальность – болезнь. Собирался в ближайшем будущем исправить эту «ошибку» в себе. Да, Нидерланды – страна, где правительство хорошо к нам относится. Но кто сказал, что все люди будут так лояльны? Я окружен гомофобами. Они загрызут меня через секунду после признания. Так или иначе, я убедил себя, что это ненормально. Это генетический сбой, пусть и понимал, что не прав. Я такой, какой есть. Я родился таким. Я не ошибка. Мне приходилось подстраиваться под окружающих и чужие вкусы, чтобы не стать изгоем.

Однажды я увидел записку у себя на парте.

«Жду тебя сегодня на крыше после занятий».

Возле перил, ограждающих всю крышу по периметру, стояла невысокая стройная девушка. На ветру развевались её каштановые волосы, трепетала юбка до колен, а чёрные колготки обтягивали стройные ножки. Пусть я и не разглядел черт её лица из-за плохого зрения, но точно знал – она улыбается.

– Ты догадываешься, зачем я сюда тебя привела? – спросила она нежно.

– Да.

– Я красивая? – больше слышалась просьба ответить «да».

И она была услышана:

– Да.

Девушка подбежала к перилам и повернулась к ним спиной.

– Скажи, Даан, что ты обо мне думаешь? Ты ведь наверняка меня никогда не видел в школе, поэтому я хочу услышать твоё первое впечатление.

– Ты кажешься мне очень милой… – и это было правдой, пусть не видел её чёткого образа, расплывшегося в лучах заката, – Скромной, воспитанной…

– Тебе нравятся такие, как я?

Произошла пауза ровно в три секунды, за которые родилось короткое вранье:

– Да.

Она незаметно обхватила прутья сзади. Мной завладело острое желание развернуться и уйти, лишь бы не чувствовать на себе пристального взгляда. Она сканировала меня с ног до головы.

– А ты бы стал встречаться с такой, как я?

– Нет, – слетело с моих уст.

Она повернулась лицом к перилам. Как умелая воровка, вылезла между прутьев.

– Стой! – я чувствовал, что говорю впустую.

Я никогда не мог передать эмоции в той тональности, в какой они должны быть. В сердце кололи иглы, а в голосе читалось равнодушие.

Девушка запустила руку в карман. Вытащила оттуда, я так понял, телефон. Несколько секунд он был в её руках, пока его медленно не вернули.

Руки обхватили перила. Пятками она упёрлась о край крыши и запрокинула голову назад. Она молчала. Питалась глотками воздуха, а я стоял, не смея шевельнуться. Она резко опустила голову вперёд. Волосы залепили лицо, разрушая образ прилежной девушки.

– Ты был моей последней надеждой…

Она скрылась за перилами. Слова растворились в шуме листьев.

Я бросился вперёд. Она выглядела как сломанная кукла. У неё были прикрыты глаза, точно у спящей; вокруг головы растекалась красная лужа, а на лице виднелась едва заметная улыбка.

Меня душили слезы. Я хотел прыгнуть вслед за ней, лишь бы избавиться от чувства вины.

Я убийца. Такие, как я, не достойны жить. У таких, как я, нет будущего. Зачем я вообще существую?

С тех пор я просыпался и засыпал с мыслью, что погубил человека. Её последние слова эхом проносились в ушах. Она являлась мне в кошмарах в крови и пыталась сбросить меня с крыши. Однажды, увидев подобный сон, я не был в силах заснуть до самого утра.

Ближе к пяти, когда солнце постепенно начало просыпаться и осыпать город розовыми лучами, мне захотелось выйти на улицу. Округа спала. Лишь изредка можно было услышать вдалеке шорох автомобильных шин. Ноги сами привели меня на невысокий пригорок за городом, откуда я мог наблюдать за рассветом. Здесь господствовала тишина.

Я лёг на холодную траву. Тело расслабилось, глаза закрывались сами по себе. Где-то неподалёку пели птицы, встречая холодное утро. Шелестела трава, щекотавшая мне уши и лицо. Все это постепенно заставило позабыть о проблемах и подумать о жизни. Я оглянулся. Заметил, насколько необъятны края, в которых находился. Насколько прекрасен пейзаж, который в это утро видел лишь я. Восхищенный взгляд упал на ветхий домик у подножья пригорка. Интерес взял вверх. Я направился туда.

Внутри меня ждали уют и старинный стиль из прошлого века. Но место это было явно заброшено. Доски подозрительно скрипели, навевая ужас. Двери ветхие, от каждого движения могли слететь с петель. Не было света. На столе в коридорчике стояла ржавая лампа. Окна были покрыты жёлтыми пятнами и прикрыты дырявыми занавесками. Но нигде не было пыли.

Узкий коридорчик привёл меня в небольшую спальню. Кровать стояла напротив окна, и лучи пробудившегося солнца не смогли бы потревожить меня. Я приземлился на прохладную постель. Не успел натянуть на себя одеяло, как оказался в королевстве снов. Я не помнил ни одного из них, но впервые за долгое время они оставили приятный осадок.

Но не это удивило меня, когда проснулся. А то, что был я укрыт тёплым одеялом…