Читать книгу Момент взлета. Истории женщин, которые бросили вызов патриархальному обществу - Мелинда Гейтс - Страница 3

Позвольте мне начать с небольшой предыстории.

Я училась в Урсулинской академии – католической школе для девочек в Далласе. В выпускном классе я пошла на день открытых дверей в Университет Дьюка. Факультет компьютерных наук сразил меня наповал. Моя дальнейшая судьба была предопределена. Я поступила в Дьюк и пять лет спустя стала обладательницей степени бакалавра в области компьютерных наук и магистра – но уже в области бизнеса.

Потом мне предложили работу в IBM, где я до этого стажировалась во время нескольких летних каникул. Однако я отказалась от этого предложения, чтобы устроиться на работу в небольшую компанию, которая занималась разработкой программного обеспечения, – Microsoft. Я проработала там девять лет на различных должностях и в конечном итоге стала генеральным менеджером информационных продуктов.

На сегодняшний день я работаю в сфере благотворительности. Бо́льшую часть своего времени я трачу на поиски путей для улучшения жизни людей и часто переживаю за тех, кого я могу подвести, если неправильно пойму особенности их ситуации. А еще я – жена Билла Гейтса. Мы поженились на Новый год в 1994 году. У нас трое детей.

На этом предыстория заканчивается. Теперь позвольте рассказать свою историю чуть подробнее. Историю о моем пути к расширению прав и возможностей женщин и о том, как при этом помогли мне те, кому помогала я.

* * *

Осенью 1995 года, когда мы с Биллом были женаты уже почти два года и собирались отправиться в путешествие по Китаю, я узнала, что беременна. Эта поездка была очень важна для нас. Билл редко отдыхал от работы в Microsoft, и к тому же мы успели договориться со знакомыми. Я не хотела портить поездку, поэтому решила не говорить Биллу о том, что я в положении, пока мы не вернемся домой. Полтора дня я думала: «Приберегу-ка я эти новости до более подходящего времени». Но позже поняла: «Нет, я должна обо всем рассказать ему. А вдруг что-то пойдет не так?» В общем-то, мне следовало все ему рассказать, потому что это и его ребенок тоже.

Однажды утром перед работой я завела разговор о ребенке, на который последовало две реакции. Сначала он пришел в восторг, а потом сказал: «Ты думала не рассказывать мне? Ты издеваешься?»

Первая плохая родительская идея не заставила себя долго ждать. Мы поехали в Китай и фантастически провели время. Беременность не повлияла ни на что, кроме одного момента, когда мы бродили по старому музею на западе Китая. Куратор открыл древнюю мумию, из саркофага распространился специфический запах, и мне пришлось выбежать на улицу, чтобы унести подальше от мумии последствия токсикоза, который, как я тогда поняла, может настичь в любое время! Увидев, как я выбегаю из музея, одна из моих подруг поняла, что я беременна.

По дороге домой мы с Биллом отделились от группы, чтобы побыть наедине. Во время одной из наших бесед я призналась ему:

– Слушай, я не собираюсь возвращаться на работу после того, как у нас появится ребенок. Я не вернусь.

Он был в шоке.

– Что значит ты не вернешься?

Я сказала:

– Нам достаточно повезло в жизни, и мы не нуждаемся в том, чтобы и я зарабатывала деньги. Так что теперь нам стоит сфокусироваться на том, как мы будем строить свою семью. Ты не собираешься сбавлять обороты, а я ума не приложу, как можно находить время и на качественную работу, и на заботу о семье одновременно.

Я рассказала вам об этом разговоре с Биллом, чтобы с самого начала прояснить кое-что очень важное: когда я впервые столкнулась с перспективой совмещать работу и материнство и со всеми вытекающими отсюда вопросами и проблемами, я еще была не совсем зрелым человеком. Тогда в моей голове была конкретная модель (не скажу, что слишком осознанная), которая заключалась в следующем: когда пара заводит детей, мужчина работает, а женщина сидит дома.

Честно говоря, как по мне – так очень здорово, что женщины хотят оставаться дома. Но это должен быть осознанный выбор. Так следует поступать не из-за отсутствия других вариантов.

Я не жалею о своем решении. Сейчас я поступила бы так же. В то время, однако, я всего лишь предполагала, что именно так делают все женщины.

На самом деле, когда меня впервые спросили о том, не феминистка ли я, то я даже не знала, что ответить, потому что никогда прежде не думала о себе в таком ключе. Не уверена, что я вообще тогда знала, что такое феминизм. Это произошло, когда нашей дочери Дженн было чуть меньше года. 22 года спустя я стала ярой феминисткой.

Для меня все очень просто: быть феминисткой – значит верить в то, что каждая женщина должна иметь возможность выражать свое мнение и реализовывать свой потенциал. Что женщины и мужчины должны работать сообща, чтобы преодолеть все барьеры и положить конец предубеждениям, которые по-прежнему тянут женщин вниз.

Еще 10 лет назад я не смогла бы с такой же уверенностью это сказать. Долгие годы я выслушивала истории разных женщин, зачастую тех, что оказались в крайне тяжелой ситуации. Лишь впоследствии я поняла, откуда берется несправедливость и как люди достигают процветания.

Подобные откровения дошли до меня позже. Еще в 1996 году я смотрела на вещи сквозь призму знакомых мне гендерных ролей, поэтому я тогда и сказала Биллу: «Я не вернусь».

Эти слова ввели Билла в ступор. Мое пребывание в Microsoft было огромной частью нашей совместной жизни. Билл основал компанию в 1975 году. Я пришла туда в 1987 году и была единственной женщиной в самом первом потоке MBA. Вскоре после этого мы с мужем познакомились на корпоративном мероприятии. Я отправилась в деловую поездку в Нью-Йорк от Microsoft, и мой сосед по комнате (мы тогда решили снять жилье вместе, чтобы сэкономить) позвал меня на ужин, о котором я не знала. Я припозднилась, и все столики были заняты, кроме одного, за которым осталось два свободных места. Я села на одно из них. Через несколько минут появился Билл и сел на соседнее.

В тот вечер мы разговорились, и я почувствовала, что заинтересовала его, но некоторое время от него ничего не было слышно. И вот однажды в субботу днем мы столкнулись на автомобильной стоянке возле нашего офиса. Он завел разговор и пригласил меня на свидание в пятницу через две недели. Я рассмеялась и сказала:

– Для меня это недостаточно спонтанно, я настолько далеко не планирую свое время. Пригласи меня раньше, – и дала ему свой номер.

Через два часа он позвонил мне домой и предложил встретиться в тот же вечер.

– А так – достаточно спонтанно? – спросил он.

Мы выяснили, что у нас много общего. Мы оба любим головоломки и сложные задачи, оба любим соревноваться. Поэтому мы устраивали конкурсы, кто быстрее решит головоломку, и играли в математические игры. Думаю, он был заинтригован, когда я победила его в одной из них и выиграла в первый раз, когда мы играли в Clue[1].

Он уговаривал меня прочитать «Великого Гэтсби», свою любимую книгу, и я это сделала. Дважды. Может быть, именно тогда он понял, что встретил достойного соперника. Романтического соперника, как сказал бы он сам. А я поняла, что встретила свою вторую половинку, когда увидела его музыкальную коллекцию – целую кучу пластинок Фрэнка Синатры и Дайон Уорвик. Когда мы обручились, кто-то спросил Билла:

– Какие чувства у тебя вызывает Мелинда?

И он ответил:

– Удивительные. Чувствую, что хочу поскорее на ней жениться.

Мы оба верили в силу и важность программного обеспечения.

Мы знали, что написание ПО для персональных компьютеров обеспечит простых людей такими вычислительными возможностями, какими обладают целые организации, а демократизация компьютеров изменит мир.

Вот почему мы были так рады работать в Microsoft и каждый день мчаться в офис со скоростью под 200 км/ч.

Однако разговоры о ребенке ясно давали понять, что дни нашей совместной работы подходят к концу. Велика была вероятность, что даже после того, как дети повзрослеют, я никогда туда не вернусь. Я пыталась побороть эти мысли еще до того, как забеременела, обсуждая эту тему с подругами и коллегами, однако перед появлением Дженн я наконец приняла решение. Он не пытался отговаривать меня. Он просто интересовался:

– Правда?!

Когда родилась Дженн, Билл начал спрашивать меня:

– Так что же ты собираешься делать?

Работа доставляла мне такое удовольствие, что он не мог себе представить, как я могла отказаться от этой части своей жизни. Он ждал, что я займусь чем-то новым, как только у нас появится Дженн.

И он не ошибся. Вскоре я начала искать, куда приложить свои творческие силы. Оказалось, что после ухода из Microsoft больше всего меня интересовало то, как можно привлечь девушек и женщин в сферу технологий, потому что именно эта сфера так много для меня сделала, когда я училась в школе и колледже, и во всей следующей жизни.

В Урсулине нам прививали ценности социальной справедливости и наседали на нас с требованием академических знаний. Однако школа не смогла победить гендерные предубеждения, которые доминировали тогда и продолжают давать о себе знать даже сегодня.

Чтобы вы лучше понимали: неподалеку располагалась католическая средняя школа для мальчиков – Иезуитская школа Далласа. Наши школы считались «побратимами». Мы, девочки, ходили в Иезуитскую школу на уроки математики и физики, а мальчики в Урсулине изучали навык машинописи.

Накануне выпускного года моя учительница по математике, госпожа Бауэр, увидела компьютеры Apple II+ на математической конференции в Остине. Вернувшись в школу, она сказала:

– Нужно купить их для наших девочек.

Директор, сестра Рейчел, спросила:

– Что мы будем с ними делать? Никто не знает, как ими пользоваться.

Миссис Бауэр ответила:

– Если вы их купите, я непременно узнаю, как можно обучать детей с их помощью.

В итоге школе пришлось раскошелиться на покупку первой партии персональных компьютеров – пяти штук на всю школу из шестисот девочек – и одного термопринтера.

Госпожа Бауэр тратила собственное время и деньги, чтобы ездить в Государственный университет Северного Техаса и изучать там компьютерные науки по вечерам, а утром проводить уроки. Она закончила курс с дипломом магистра. Позже мы с ней круто проводили время.

Мы создавали программы для решения математических задач, переводили числа по различным основаниям и создавали примитивную анимированную графику.

Однажды я запрограммировала квадратный смайлик, который двигался по экрану в такт диснеевской песне «It’s a Small World». Это было что-то элементарное, но совершенно новое для меня. Тогда компьютеры еще не позволяли делать с их помощью ничего слишком сложного. Я гордилась тем, что у меня получилось!

Тогда я и поняла, что мне нравятся компьютеры. В этом мне помогли удача и самоотверженность великолепной учительницы, которая сказала:

– Нужно купить их для наших девочек.

Она стала первой защитницей прав женщин в сфере технологий на моей памяти, а в последующие годы я поняла, сколько нам еще предстоит сделать.

Для меня колледж был тем местом, где я могла заниматься программированием наравне с парнями. На курсе MBA в Microsoft учились одни парни. На собеседованиях в Microsoft среди менеджеров была только одна женщина – я. Но мне казалось, что это неправильно.

Мне хотелось, чтобы женщины могли пользоваться такими прекрасными профессиональными возможностями, и это определило направление моей первой благотворительной деятельности – вскоре после рождения Дженн.

Самым очевидным для меня способом познакомить девочек с компьютерами была работа в местном школьном округе с целью расширить проникновение компьютеров в государственные школы. Я наладила контакты с несколькими школами и помогла им с компьютеризацией. Однако чем сильнее я углублялась в эту тему, тем яснее становилось, что пытаться обеспечить все школы доступом к компьютерам – это чрезвычайно дорого.

Билл искренне верит, что технологии должны быть доступны каждому.

В то время в Microsoft работали над небольшим проектом по обеспечению людей доступом к интернету и дарили компьютеры библиотекам. По завершении проекта сотрудники запланировали встречу с Биллом, чтобы представить ему результаты проделанной работы. Тогда он сказал мне:

– Эй, ты должна там быть. Обязательно приходи! Это то, что может заинтересовать нас обоих.

Услышав цифры, мы сказали друг другу:

– Вау, может быть, стоит сделать то же самое по всей стране?

В то время наш фонд состоял из небольшой некоммерческой организации и идеи. Мы верили, что каждая жизнь одинаково ценна. Однако мы знали, что часто в действительности все оказывается совсем не так, как мы себе представляли, что в некоторых регионах планеты нищета и болезни проявляются гораздо сильнее, чем в других. Мы хотели создать фонд для борьбы с подобным неравенством, но у нас не было человека, который мог бы его возглавить. Я все еще не собиралась возвращаться к полноценному рабочему графику, пока не подрастут дети.

В это же время Пэтти Стоунсифер, топ-менеджер Microsoft, которую мы с Биллом очень уважали и которой восхищались, решила покинуть свой пост. На прощальной вечеринке мы решили набраться смелости, подойти к ней и спросить, не хочет ли она заняться этим проектом. Она согласилась и стала первой сотрудницей фонда. Ей достался крошечный офис над пиццерией, и работала Пэтти бесплатно.

Так мы начали заниматься благотворительностью. У меня было немного времени на то, чтобы участвовать в делах организации, пока я все еще сидела дома с Дженн, потому что наш сын, Рори, родился, когда ей было три года.

Оглядываясь назад, я понимаю, что в те годы я столкнулась с вопросом, от которого зависела моя дальнейшая жизнь: «Строить карьеру или быть домохозяйкой?» – и мой ответ был: «Да!»

Сначала я была карьеристкой, потом мамой-домоседкой, потом – смесью того и другого, а в итоге снова занялась карьерой. У меня была возможность совмещать целых две карьеры и семью моей мечты, потому что мы оказались в довольно удачном положении и не нуждались в моем повседневном заработке. Однако была еще одна причина, значение которой я в полной мере поняла лишь спустя долгие годы: я имела возможность воспользоваться некой маленькой таблеткой, которая позволяла мне планировать беременность в нужное время и в нужном месте. Думаю, в этом есть некая ирония.

Позже мы с Биллом занялись поиском способов оказать позитивное влияние на жизнь людей. Я никогда не проводила четкой связи между усилиями по поддержке самых бедных жителей планеты и контрацептивами, которые использовала сама, чтобы максимально эффективно устроить нашу семейную жизнь. Планирование семьи стало частью нашей благотворительной деятельности с самого начала, однако мы плохо представляли себе ценность этой деятельности, и я понятия не имела, как именно она повлияет на мою общественную жизнь.

Впрочем, было очевидно, что я понимала ценность контрацептивов лишь в рамках собственной семьи. Ведь я не случайно забеременела лишь после того, как проработала в Microsoft почти десять лет, пока мы с Биллом не стали готовы к рождению детей. Рори не случайно родился через три года после Дженн, а наша Фиби – через три года после Рори. Это было наше с Биллом обдуманное решение. Конечно, без удачи здесь тоже не обошлось. Мне повезло, что я смогла забеременеть, когда захотела. Но, помимо этого, у меня была возможность не забеременеть, когда я этого не хотела. Так мы смогли построить именно такую семью и прожить именно такую жизнь, о которых мечтали.