Читать книгу Сотворение мира - Мэрайя Кьюн - Страница 3

Выписали Лизу ближе к вечеру. А так как на дворе стояла зима, темнеть стало рано. Лиза вышла из больницы, окинула печальным взором пустой и холодный пейзаж.

– О, мои родные, близкие и друзья, вы все пришли меня встречать! Я так польщена – с обидной насмешкой прошептала себе под нос Лиза.

В действительности Лизу никто не встречал. Ее встретила лишь холодная одинокая улица.

Девочка, натянув шапку понадежнее, пошла в сторону автобусной остановки. Сухой и сильный ветер сгонял снежные шапки с деревьев. Снег неприятно летел в лицо. На теплой коже он быстро таял и конденсировал, а вкупе с сильным ветром дарил неприятные покалывающие ощущения.

Мерцающие фонари, дающие тусклый свет, хруст снега под ногами – это должно быть романтично. Это романтично, когда вы идете по этому снегу с любимым человеком. Это приятно, когда вы веселой компанией друзей лепите снеговика, делаете снежных ангелов или просто закидываете друг друга снежками. Но когда ты только выписался из больницы и идешь в одиночестве туда, куда идти вовсе не хочется, это вызывает злость и раздражение.

Несвободные люди часто бывают раздражительны. Смирение с собственной несвободой могло бы подарить чувство спокойствия. Но где вы видели смирение среди подростков?

Лиза скрывала свою злость, часто делала глубокие выдохи, закатывала глаза и нервно смотрела по сторонам. Она еще не умеет скрывать свои чувства.

Вот и к остановке подъехал старенький трамвай. Пассажиров практически не было, потому как район, в который направляется Лиза, не часто посещается людьми, передвигающимися на трамвае.

Лиза присела в хвосте трамвая. Место выбрала возле окошка. В кармане зимнего пальто цвета молочного шоколада она нашла банкноту номиналом в сто рублей. Эту банкноту она протянула кондуктору. Кондуктор, немолодая полная женщина, брезгливо посмотрела на эти деньги, будто ей протянул купюру какой-нибудь люмпен. Кондуктор возмутилась:

– А что меньше нет? У меня к вечеру только крупные деньги. Сдать нечем.

– А мои то какие проблемы? У меня деньги есть. Я готова оплатить себе проезд. Вы обязаны дать мне билет – уставшим голосом произнесла Лиза.

– Я ничего тебе, соплячка, не обязана! Или плати двадцать пять рублей, либо выходи на следующей остановке – прикрикнула кондуктор.

Лиза была настолько измождена, что ей не хотелось дальше раздувать спор, скандалить. В ее семнадцатилетней голове и так было много забот и переживаний, поэтому этот спор был ни к чему. Конечно, в любое другое время, Лиза бы ответила кондуктору. И сделала бы это в максимально нахальной и грубой форме, на которую способны только подростки, да еще бы права свои зачитала. Сейчас модно козырять правовой грамотностью, особенно при встрече двух разных слоев населения. Но сейчас, именно в этот день и в этот час, Лиза предпочла тихо уйти. Трамвай остановился, и Лиза покинула его. А после полтора часа по морозу шла домой. Чтоб дорога не была такой мучительной, Лиза надела наушники и включила плеер. Она предпочла скрыться от этого безумного мира, поэтому стала слушать музыку на полной громкости. Да, это вредно для здоровья, для слуха, но лишь тогда, когда твой разум полностью занимает музыка, ты отвлекаешься от этого мира, и уходишь в свой внутренний мир.

С музыкой Лиза дошла до элитного жилого комплекса. Набрала код на домофоне «17493» и вошла в подъезд. В подъезде было тепло, чисто и светло. Лизу радостно встретила консьержка:

– Здравствуйте, Елизавета! Неделю вас уже не было, у вас все в порядке?

– Да, я просто в больнице лежала, только сейчас выписали – ответила Лиза.

– В больнице? Боже ж ты мой, что-то серьезное? – встревожено спросила консьержка.

– Воспаление легких. Осложнение после гриппа.

– Ужас какой! – покачала головой консьержка.

Лиза не любила проявление жалости и все что с этим связано. Она не любила, когда ее пытались жалеть. Она не любила людей, своим поведением выпрашивающих к себе жалости. Она почувствовала, что консьержка, это милая пожилая женщина, сейчас начнет жалеть Лизу, поэтому девочка поспешила к лифту.

Лифт доставил Лизу на шестой этаж. Она достала в том же кармане пальто ключи с брелком в виде черепа. В связке было два ключа: один серебристый маленький, другой чуть больше и золотистого цвета. Сначала Лиза просунула золотистый ключ в дверной замок и провернула три раза. После чего открыла нижний замок серебристым ключом. Открыла дверь и вошла в квартиру.

Интерьер квартиры был богатый, в стиле барокко. Лиза присела на пуфик с ножками из красного дерева и сняла обувь. Позже сняла шапку, шарф и пальто. Пока убирала верхнюю одежду в шкаф, к ней подошел мужчина зрелых лет и хорошего телосложения. У него слегка проступала седина. Он был в белой рубашке и черных брюках. В руках держал бокал для вина и кухонное полотенце. Внешность у него была благородная. На лице читалось, что у него хорошее образование, что он эрудирован и начитан. Он гармонично подходил к этому интерьеру. Неплохо смотрелся на фоне фиолетовых стен с золотой росписью в виде цветов лотоса.

– Привет – радостно сказал мужчина.

Лиза обернулась. Посмотрела на мужчину в рубашке и поприветствовала в ответ.

Мужчина начал натирать бокал для вина. Со спины к нему подкралась стройная, ухоженная женщина лет сорока. Она была одета в красное облегающее платье. В этот же цвет были покрашены ее губы, накаченные ботексом. Женщина приобняла стоящего перед ней мужчину и насмешкой обратилась к Лизе:

– Ты вернулась? А мы тебя не ждали.

– А у вас что праздник какой-то? – равнодушно поинтересовалась девочка.

– Да, у нас праздник. Папа подписал контракт с китайской фирмой. Поэтому скоро мы купим дом на Кипре. Жду не дождусь – с меркантильной улыбкой произнесла женщина.

– Я рада за вас – еще более равнодушно ответила Лиза.

– За нас! – сказал мужчина.

Он положил свою правую руку девочке на левое плечо, и улыбнувшись, сказал:

– Пойдем с нами на кухню.

И они втроем проследовали на кухню. Посреди кухни стоял большой круглый стол из красного дерева. На столе была ваза с фруктами, два набора роллов и бутылка красного сухого вина. Они сели за стол.

– Мы не готовились к твоему приходу, поэтому на тебя не взяли роллы – изобразив фальшивое сожаление, сказала женщина в красном платье.

– Я и не хочу есть – резко ответила Лиза – Водичка у вас есть? Или мне водопроводной испить?

– В холодильнике бутылка стоит, можешь взять – сказал мужчина.

Лиза поднялась со стула, достала бутылку из холодильника, налила воды в стакан, сделала один глоток, взяла стакан в руки и захотела выйти из кухни, но ее остановили:

– Дочь, ты куда? – спросил мужчина.

– К себе в комнату. Спать – коротко и холодно ответила Лиза.

– Успеешь выспаться, завтра все равно выходной. Ты присядь. Нам нужно многое обсудить. Ты ведь заканчиваешь школу в этом году. Потом в университет на экономический факультет поступать будешь. А время быстро пролетит. Очнуться не успеем, как я тебе бразды правления нашей фирмой в руки передам. Пора тебя уже в курс дела вводить. Давай я тебе расскажу про этот контракт и какие он открывает для нас перспективы – воодушевленно произнес отец девочки.

– Пап, давай не сегодня. Я правда устала – сказала Лиза.

– Что ты устала? – выкрикнул отец – В больнице лежать ты устала?

Лиза опустила голову вниз. Она боялась посмотреть на разъяренного отца.

Отдышавшись и слегка усмирив свой пыл, громким голосом сказал Лизе:

– Иди!

И Лиза последовала в свою комнату, не подняв головы. Она шла, изображая чувство вины. Где-то на бессознательном уровне девочка действительно испытывала что-то похожее на чувство вины. Но не за свои слова. Не за то, что она уже сделала или сказала. А за то, чего она не сделала. Это обида на себя и на свою робость? Это вина перед собственным внутреннем «Я»? Возможно.