Читать книгу Сирена. Сопротивление - Мэри Л. - Страница 3

Меня зовут Дестини, и живу я в среде непривычной большинству людей: на прекраснейшем острове. Однако хвастать здесь особо нечем. Остров не напрасно носит название «Черная дыра», хотя поняла я это относительно недавно.

В своей безмятежной жизни я никогда не была одинокой. Наша большая семья насчитывала двадцать пять человек, включая меня. Никого на свете с рождения не окружало столько близких людей: трое Отцов, шесть Матерей, трое Бабушек и Дедушек, Прадед, а еще братья и сестры, вместе с которыми я, благодаря Родителям, с радостью и всецело отдавала себя наукам. Кроме того, я довольна тем, что владею десятком языков, изучила вдоль и поперек множество литературных произведений, научилась писать картины, вышивать, и могу смело признаться, что делаю все это безупречно. Чем еще было заниматься на острове, куда не ступала нога постороннего человека? На что еще можно было потратить прожитые здесь годы, как не на самосовершенствование? Мы давно привыкли к такому образу жизни.

Из всего, чем я занималась на острове, мне больше всего пришлось по вкусу чтение. Именно из книг я узнала, какой может быть жизнь на Большой земле. Легко могу представить себе города, автомобили, самолеты и прочие удивительные вещи. Тем не менее, в реальности моим домом всегда была лишь небольшая улочка, вдоль которой в паре метров друг от друга в два ряда лицом к лицу выстроились небольшие деревянные домики с соломенной крышей. Ровно столько, сколько жителей на острове. Эта улочка, плавно сужаясь, вела от берега к большой поляне со стоявшим посредине огромным старинным самоваром, предназначенным для традиционного вечернего чаепития, которое всегда сопровождалось интересными историями членов семьи.

Несмотря на все то, что подарил мне этот живописный уголок, в душе я всегда чувствовала витающий в воздухе, кружащий прямо над головой, пугающий привкус отрицательной энергии. С ранних лет меня волновали вопросы, на которые у Родителей не находилось достойных ответов. Еще в детстве я спросила одну из Матерей – Гану – как мы оказались на острове; откуда здесь берутся книги и прочие полезные вещи, если мы не можем покинуть это место; кто мои настоящие Родители и где они? В ответ я услышала: «Малышка, много лет назад мы попали в кораблекрушение и, в самом деле, не можем отсюда выбраться. Спаслись только мы. Вещи находим на других кораблях. Ты ведь читала про пиратов? Так вот, когда они проплывали мимо и были пьяны, твои Отцы подплывали на плоту и забирали кое-что. Немного. К счастью, до сих пор они оставались незамеченными. А что касается родных, все мы твоя семья».

Я никогда не верила сказанному Ганой. Что-то нашептывало, будто эти слова, с поразительной точностью повторяемые каждым из Родителей, – ни что иное как глупая ложь, но нас воспитали так, что докапываться до истины я не стала. Пришлось смириться и приучить себя жить так, словно материк – такая же фантастика, как и все остальное, относящееся к этой категории. Я просто продолжала радоваться каждому дню.

И все бы ничего, но два года назад начали происходить по-настоящему странные вещи. Сначала пропали три Матери, потом Бабушки и два Дедушки, а за ними и Прадед. Мне не удалось попрощаться ни с кем из них. И я наотрез отказывалась верить, что это «дело рук пиратов».

А не так давно последний Дедушка слег…

Понимая, что смерть существует, стоит ее только дождаться, я все равно безумно тревожилась. За двадцать два года жизни на острове нельзя было припомнить, чтобы раньше происходило нечто подобное. Все пропали разом и бесследно. Как это объяснить? Мои вопросы снова повисли в воздухе. И все-таки, несмотря на озабоченные лица Родителей, я решила, что обязательно смирюсь с потерями и привыкну ко всему.

Невозможно было представить, что это только начало.

До сих пор черной вуалью меня окутывала лишь тоска по пропавшим родным и нескончаемый поток вопросов, но однажды наступил день, когда все совершенно и необратимо изменилось, причем не в лучшую сторону.

Как обычно с утра я пришла к берегу, подальше от нашего поселения. Теплый золотистый песок нежно просачивался сквозь пальцы ног. Легкий ветерок приятно сгонял с лица длинные пряди волос.

Наслаждаясь своим уединением, я подошла предельно близко к воде и опустилась на влажную землю. Тонкая ткань моего «воздушного» платья тут же начала темнеть от пропитывающейся воды, подступающей с каждым колебанием океана. Неприятная прохлада волной пронеслась по всему телу. Учитывая комфортный климат острова, незнакомое ощущение. Я поднялась, отошла на сухой песок и, в попытке согреться, сложила руки у груди. Дрожь не отступала. Я чувствовала влажную ткань, периодически касающуюся лодыжек.

Неожиданно послышался знакомый голос. Оглянувшись, я увидела Алли – моего брата и лучшего друга, того, с кем я бок о бок провела свое детство. Он всегда был рядом: мы много говорили; шутили; разыгрывали друг друга; он щекотал меня, пока я не упаду на песок; показывал интересные места, внезапно обнаруженные на давно знакомом острове. Часто детьми мы беседовали ночи напролет, а днем по очереди читали друг другу интересные книги.

– Тебе холодно? – тяжело вздохнув, спросил он, скорее констатируя факт.

Мне показалось, будто ему знакомо ощущение холода, что нельзя не назвать странным, ведь на острове никто никогда не мерз.

– Не понимаю, что со мной, – неуверенно ответила я, пристально всматриваясь в лицо брата.

Я почувствовала, что Алли что-то скрывает. И интуиция не подвела. Может даже не интуиция, а в какой-то степени знакомый взгляд исподлобья в сочетании с легким стеснением. В любом случае Алли не заставил долго ждать признаний.

– Вчера я кое-что услышал, когда проходил мимо дома нашего Дедушки. И вряд ли это предназначалось для моих ушей.

– Что ты услышал?

Заинтересовавшись, я подошла ближе, и Алли позволил себе говорить немного тише.

– Точно уже не вспомню. Голоса Родителей были взволнованы. Лэй, к моему удивлению, был напуган и повторял, по-моему, «началось…». Кажется, Линда пыталась успокоить его. Она сказала, что детям, то есть нам, пора узнать всю правду и тогда, якобы, все вернется на круги своя.

– Что она имела в виду? Какую правду? Продолжай! Что было потом? – потребовала я не в силах совладать с нетерпением, накрывшим меня с головой.

– Дальше ничего. Я пошел своей дорогой.

Алли пожал плечами, раскрыл ладонь и отправил в рот мармеладку. Его чавканье быстро начало действовать на нервы. Я отвернулась, отошла на несколько метров, но уже в следующую минуту вновь возвратилась на свое место и накинулась на брата с упреками.

– Почему ты так спокоен? Неужели ты не понимаешь, что от нас что-то скрывают? Как ты мог уйти?

– Я шел за сладостями, – шутя начал оправдываться Алли. – И вообще нас учили доверять.

– Доверять? Тогда почему ты рассказал обо всем мне? Ты что сомневаешься в честности Родителей?

– Я хотел отвлечь тебя, чтобы ты перестала дрожать от холода, – словно обиженный ребенок пояснил брат.

Ответ Алли должен был подействовать успокаивающе, ведь он проявил заботу обо мне. Но, почему-то, его слова стали последней каплей терпения. Гнев ослепил меня. Как он мог уйти вместо того, чтобы дослушать разговор и получить долгожданные ответы на вопросы, преследовавшие нас обоих с раннего детства? Вместе с его теперешней ненасытностью, все закипело в одном огромном котле злобы. Я выбила из рук Алли оставшиеся мармеладки, толкнула его и ушла прочь. Одно не давало покоя: как жаль, что он даже не пошатнулся.

На полпути я неожиданно для самой себя застыла как вкопанная. В мою голову, наконец, постучалась трезвая мысль, как будто кто-то громко сказал: «Что с тобой Дестини? Алли – самый близкий человек. Почему ты так себя ведешь с ним?» И правда… Никогда раньше ни с кем мне не доводилось ссориться, тем более с ним.

Еще мгновение я пыталась понять, что заставило меня рассердиться. Ведь я взъелась на Алли за то, что он все-таки сумел отвлечь меня от холода…

Резко развернувшись, я помчалась в обратном направлении. Просохшая ткань платья уже не липла к ногам, что существенно облегчало движения. При виде Алли я сменила бег на шаг. Поравнявшись с ним, тут же бросилась в его объятия. Почти сразу он с теплотой обхватил меня руками, и оставалось только радоваться тому, что мы так легко помирились.

– Дес, спасибо, что привела меня в чувства, – неожиданно заговорил брат.

Я отстранилась и вопросительно глянула на него: понимает ли он, что я, словно выжила из ума, оскорбила и толкнула его?

– Не знаю, почему мне не пришло в голову дослушать, – продолжил Алли. – Мы оба знаем, что от нас что-то скрывают, но в ту минуту… Даже мысли не возникло, что это может быть куда важнее сиюминутного желания наесться сладкого.

– Что ты говоришь? Это нормально, что ты не стал подслушивать. Ты прав. Нас так воспитали. Прости, что сорвалась на тебя.

Я взяла Алли за руку, и он улыбнулся своей привычной успокаивающей улыбкой, но щеки мои продолжали гореть от стыда. Брат заметил это и на мгновение усмехнулся, а потом сжал мою руку покрепче и предложил отправиться домой.

Мы шли по густому лесу и уже почти забыли о случившемся, но озадаченный вид Фортуны – одной из Матерей, внезапно возникшей на нашем пути, – заставил вспомнить каждую секунду, старательно стираемую из памяти.

Фортуна не сразу заговорила. Ее взгляд перемещался от меня к Алли и обратно, но остановился все-таки на мне.

– Дестини, мне нужно, чтобы Алли пошел со мной. Нам с ним необходимо серьезно поговорить. Не возражаешь?

В голове возникли те же привычные мысли: опять тайны.

Мысли мыслями, а ответ из моих уст соскользнул совсем иной. Он больше соответствовал воспитанию.

– Конечно.

Едва я успела согласиться, как Фортуна безмолвно отвернулась и направилась в ту сторону, откуда пришла. Мы с Алли обменялись короткими взглядами и он, выпустив мою руку, отправился следом за Матерью. Я продолжала смотреть им вслед, пока знакомые силуэты не скрылись в зелени.

Родители вместе с братьями исчезли на несколько мучительно долгих часов. Отсутствие это продолжалось до самого вечера. Когда же они вернулись, я поняла: томительное ожидание было блаженством по сравнению с чувствами, пронзившими сердце при виде братьев. Их лица отражали лишь одну эмоцию. Трудно описать какую. Я ни разу не видела подобного. Это было что-то похожее на шок: когда взгляд становится туманным, и человек медленно понимает то, о чем говорят вокруг; по выражению лица видно, что мысли сфокусированы на чем-то одном, и внимание невозможно переключить ни на что другое.

Таким вернулся и Алли.

Поначалу он не отзывался на собственное имя. Я окликнула его, находясь всего в нескольких метрах, но он даже мельком не глянул в мою сторону. Оказавшись ближе, я потеребила его за руку, но и тогда он лишь взглянул на меня своими отстраненными небесно-голубыми глазами и вновь отвернулся. Было пугающе некомфортное ощущение, что я осталась неузнанной.

Родители сразу же заметили мою тревогу. Лэй попросил не беспокоить брата некоторое время, а я снова не сдержала порыв эмоций и впервые в жизни повысила голос на Отца.

– Что вы с ним сделали? Почему они все так странно себя ведут?

Едва высказавшись, я поспешила сложить руки у груди, чтобы не повторить свою утреннюю ошибку с Алли. Взгляды Матерей устремились на Лэя.

– Дестини, не волнуйся, – сдержанно попросил Отец, пытаясь успокоить меня и недоумевающих сестер, появившихся из ниоткуда. – С вашими братьями все в порядке. Мы лишь попросили их помочь с пиратами. Нам действительно нужна помощь. Сейчас они просто пытаются принять новое для себя дело. Ведь это непросто. Кто-то не хочет красть чужое, кто-то боится, но все они справятся.

Как только Лэй закончил, я повернулась к Алли, стоявшему в стороне, и поняла, что он слышал каждое слово. Его глаза оживленно вцепились в меня, желая о чем-то поведать, о чем-то невероятном. И, хотя брату явно недоставало решимости, этого хватило, чтобы понять: Родители в очередной раз солгали.

Быстрыми шагами я направилась к своему дому. Однако по пути успела уловить несколько негромких фраз, изреченных Родителями: «Думаешь, она поверила?», «Не знаю», «Главное, чтобы успокоилась». Мое лицо скривилось от гнева. Я почувствовала, как злые тонкие морщинки заиграли на лбу. К сожалению, ничего из сказанного не коснулось уха сестер. Все они, не обмолвившись ни словом, покорно скрылись каждая за своей дверью.

Долгое время я терпеливо сидела на своей кровати в ожидании, что Алли придет и все объяснит. Сама не хотела идти к нему из-за возникшей подозрительности Родителей и холодности, исходившей от него самого. Не знаю, откуда взялась эта усидчивость, ведь что-то внутри так и подмывало сходить к брату. Сердце дрожало при мысли о том, что Алли нужна поддержка, а я вот так просто сижу и жду.

Проведя некоторое время в полудреме, я начала погружаться в сон. Скоро голова коснулась подушки и все. Очнулась, когда в окно стали пробиваться первые утренние лучи.

Похрабрев за ночь, я первым делом отправилась к брату. И вот тут-то пришло осознание вчерашней ошибки. Паника поглотила меня, когда глазам предстал пустой дом Алли. Я поспешила к берегу. Не застав его и там, помчалась к Родителям за объяснением. Интересовало одно: куда делся мой брат?

Отчего-то было ясно, что никто ничего не скажет. Тем не менее, я расспрашивала всех, кто попадался по пути: сестер Марвелл и Коузи, которые прогуливались в лесу; Мать Линду, готовившую самовар к редкому утреннему чаепитию; Фортуну, стиравшую в огромном металлическом тазу легкие, точно облако, платья. Ответы были как один: никто ничего не знал. Кто-то говорил искренне, но даже не строил предположений, а кто-то явно лукавил. Очень скоро я и сама поняла, что пропал не только Алли, на острове не осталось ни братьев, ни Отцов, за исключением Лэя, которого я встретила у родника, монотонно бурлившего в ста метрах от нашей поляны.

– Я намеренно попросил твоих Матерей молчать. Идем со мной, – попросил он с непривычной мягкостью в тоне. – Я расскажу тебе кое-что.

Обрадовавшись, я последовала за Отцом в его скромный маленький домик на краю улочки, где помещался лишь матрас и крошечный столик, напоминавший иссохший детский табурет.

Лэй не мог не заметить появившееся на моем лице облегчение, поэтому, как только мы оказались в маленькой тусклой комнатке, он тут же вдребезги разбил надежду на получение ответов.

– Не стану лгать, расскажу я тебе далеко не все из того, что ты так отчаянно желаешь услышать. Лишь то, что ты должна знать на данный момент.

– Пожалуйста, продолжай, – взмолилась я.

– Вижу, ты не веришь никому из нас, хотя мы воспитывали тебя иначе. Ты слушаешь только Алли, и то, что он вдруг изменился, тебя по-настоящему беспокоит. Поверь, тому, что происходит, есть объяснение.

На несколько секунд Лэй замолчал, наблюдая за моей реакцией.

– Ты не веришь в то, что мы грабим пиратов и, честно говоря, правильно делаешь. К сожалению, а может и к счастью, я пока не могу рассказать тебе, где мы берем наши вещи в таком количестве. Назовем это… охотой. Так вот, пришло время твоих братьев заниматься этой охотой. Они должны сменить нас, своих Отцов. Сейчас Алли шокирован, но он справится. Вот увидишь, он вернется прежним: добрым, жизнерадостным парнем.

– Чем конкретно вы заставляете его заниматься? – не сдержалась я.

– Ничем, за что можно осудить человека. Со временем ты все поймешь. Хотя, прежде всего тебе придется смириться. Помни об этом.

На какое-то время воцарилось молчание. В моей голове еще более отчетливо зазвучали прежние вопросы. Они опутывали меня словно густая паутина, но я ничего не могла поделать. Вскоре снова послышался голос Лэя, но уже более холодный и отчужденный.

– Тебе пора.

Не посмев возразить, я молча развернулась и прошла в узкий деревянный проем. Кроме признания Отца в наличии давно очевидной тайны ничего нового для меня не прозвучало. Лэй знал, я ни с кем не бываю так откровенна, как с Алли, поэтому не стал просить о том, чтобы сказанное держалось в секрете. Он был прав. Сразу после этого короткого разговора я отправилась на берег. Семья была в курсе места моего пребывания, и никто не стал трогать меня ни через час, ни через два. Меня оставили в покое. Как раз то, что было нужно.

Так прошел не один день. Так прошел целый месяц, если не больше. Единственным звуком, который я привыкла слышать, стал шум океана. Он превратился в моего нового друга. Только волны внимали моей грусти. Они с пониманием относились ко мне и моим тревожным мыслям. Я настолько привыкла к такому времяпровождению, что начала всерьез думать, будто Алли – плод моей фантазии. Как и раньше я волновалась о своем брате, но это стало похоже на беспокойство за героя книги, которые я так любила, а не за близкого человека, ведь никогда раньше мы не разлучались на столь продолжительное время.

С одной стороны, было любопытно, что же все-таки Родители сообщили братьям в тот день. Это так нелепо, будто им потребовалась помощь в походах на пиратов. К тому же Лэй прямо признался, что это чушь. С другой стороны, будь у меня шанс вернуть тот момент, когда возникли первые серьезные сомнения в честности Матерей и Отцов, я сделала бы все, чтобы сохранить эту тайну, оградить братьев от потрясения и всю семью от подозрений.

Между тем это уже случилось: завеса неведения пала перед братьями. И, сколько бы жалости к ним не созрело в моем сердце, все очевиднее было приближение этой тайны теперь уже ко мне и моим сестрам.

Я ждала Алли каждый день, каждую минуту, но как же сильно пугало его возвращение. Уезжая, он не сказал ни слова, будто мы совсем чужие. Что творилось в его голове тогда – большая загадка. Невозможно было представить, какими чувствами теперь наполнена душа моего брата.

День за днем я строила свои догадки. И вот однажды, прямо посреди ночи, до меня донесся шум снаружи. Даже не шум, скорее хор человеческих голосов. Это казалось странным для нашей семьи в короткий срок ставшей вдвое меньше. Прислушавшись к шуму, я узнала знакомые грубые мужские голоса, сливающиеся с радостными возгласами сестер.

Я понимала, скорее всего, вернулся Алли, но не могла поверить, что это действительно так. Оказавшись снаружи, можно было с равной долей вероятности убедиться в своем заблуждении.

Понадобилось несколько минут, чтобы перебороть свои страхи и выйти наконец из дома. За столь долгое отсутствие Алли я почти забыла, как он выглядит. И вот теперь мой брат снова передо мной. Как только он заметил меня, неуверенно идущую вперед, широко улыбнулся. Мое лицо мигом расплылось в ответной улыбке, в глазах собрались слезы радости. Алли тут же заметил это и метнулся навстречу. Я не успела опомниться, как он уже закружил меня в воздухе.

– Ты что плачешь? – спросил он, вернув меня на землю и ласково обхватив мои щеки.

– Я так скучала. Ты… – За дрожащим голосом прорвались слезы. – Вы все исчезли так внезапно. Мы даже не попрощались.

Лицо Алли вдруг окаменело, каждая жилка напряглась. Мы вернулись к тому, на чем остановились… Отсутствие близких людей на острове словно стерлось из памяти, вплоть до того, рокового, дня.

Алли не ответил. Минутное молчание прервал голос Отца. Вирил позвал моего брата к себе. Все засуетились. Фортуна попросила нас с сестрами возвратиться в кровати, пообещав, что завтра мы сможем наверстать упущенное и вдоволь пообщаться с братьями, а пока мы не должны никого отвлекать от дел.

Было очевидно, что в присутствии всей семьи Алли ничего не скажет и все равно придется ждать до завтра. Поэтому, пожелав всем спокойной ночи, я, как и мои сестры, послушно вернулась в постель.

До самого утра мне так и не удалось сомкнуть глаз. На рассвете я стала прислушиваться к разговорам снаружи. Ничего внятного, кроме признания Марвелл в недоверии Родителям. Подозрения моей сестры не были безосновательны. Марвелл пару раз слышала, как Лэй говорил с Вирилом и Ганой о грядущих переменах на острове. И при этом они обсуждали сложившуюся здесь ситуацию – исчезновение близких – без тени удивления, что само по себе странно.

Поразительно то, что Марвелл решила поделиться соображениями именно со Стил. Как я и предполагала, та лишь рассмеялась в лицо проницательной сестре и ушла прочь.

Так и началось это странное утро.

Еще вчера мне нестерпимо хотелось все разузнать, но спустя пару часов после восхода солнца отчего-то стало спокойно. Я планировала поговорить с Марвелл и Алли, а на деле получилось совсем иначе. Отправившись помогать Фортуне с чаем, я попутно удивлялась сама себе. В голове звучало: «Ну и что, что от меня что-то скрывают? Придет время, и обо всем станет известно. А пока нужно довериться Родителям. Даже Алли не спешил предостерегать меня от чего-то. Будь дело серьезным, он непременно предупредил бы. Братьям после поездки наверняка стало известно абсолютно все».

Еще больше я успокоилась, когда все стали подтягиваться к нам. Алли улыбнулся, спросил, хорошо ли мне спалось, и, как прежде, уселся рядом. Лицо Марвелл тоже не выражало тревоги. Если бы я не услышала ее беседу со Стил, ни за что не поверила бы в то, что у нее на уме могли быть подобные мысли.

Чаепитие вновь сблизило всех. Единственное, что побеспокоило, – скорый уход с поляны Ганы и Линды. Матери сослались на необходимость быстрее разобрать привезенные вещи, и все тут же поняли и отпустили их. Небольшое смущение вернулось, когда Алли тихо спросил:

– Больше не мерзнешь?

– Вроде бы нет… спасибо.

Невероятно, но я заметила потепление только после этого вопроса. Хотя все время, пока Алли отсутствовал дома, мне было даже не прохладно, а холодно.

Как только все разошлись, брат по привычке остался помочь с уборкой посуды. Фортуна обрадовалась помощнику и поспешила присоединиться к Гане и Линде.

– Вчера ты хотела поговорить? – тихо уточнил Алли, подавая мне испачканную посуду.

– Просто хотела сказать, что скучала.

Долго вглядываясь в мои глаза, он заставил покраснеть за былые домыслы. Когда я протянула руку за очередной чашкой, Алли обеими руками сжал мою ладонь и продолжил вполне серьезным тоном.

– Тебе не кажется странным все это? Помнишь, как мы впервые поссорились? Из-за чего? Помнишь, каким я уезжал? Не хочешь узнать куда? Ты ведь никогда не верила, что наши вещи мы берем у пиратов.

– К чему ты это говоришь? – спокойно спросила я, словно он не в себе.

– Тебе не кажется странной такая перемена? Куда делись все твои подозрения?

– На самом деле…

Да, я всегда знала, что Родители что-то недоговаривают, но старалась относиться к этому с пониманием. До последних событий. От стыда за свое недавнее поведение я опустила глаза и не могла поднять их, пока Алли не коснулся кончиками пальцев моего опущенного подбородка.

– Ты ведь была права.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась я.

– Я не могу тебе этого сказать.

– Тогда зачем начал разговор?

– Просто будь готова ко всему. Не предупредив, я был бы ужасным другом. И, к сожалению, это все, что я могу сделать для тебя.

– Ничего не понимаю.

Моя фраза осталась без комментариев. Больше мы с Алли не сказали друг другу ни слова. Только когда я домыла посуду, и нас позвали Фил и Дак, мы переглянулись и отправились следом за братьями. По пути я то и дело поглядывала на Алли. Он был абсолютно спокоен, будто знал, куда мы идем. Я гнала прочь подозрения, навеянные последним разговором. Казалось, скоро все узнаю. Было не понятно лишь, зачем мы идем в такую даль.

Путь был действительно долгим. В итоге мы оказались на противоположной стороне острова. Все мои сестры уже собрались здесь. Увиденное в следующий момент шокировало так, что я просто забыла дышать.

Прямо перед нами всего в нескольких метрах стояло ровно девять цветных колясок, а в них малыши. Настоящие дети. Только три коляски пустовали. Этих троих детей держали Линда, Гана и Фортуна. Никогда раньше я не видела младенцев. Это что-то крохотное, немного сморщенное, но безумно прекрасное. Младенцы тянули свои малюсенькие ручки в разные стороны, издавали небольшое кряхтение и сосали соски.

Спустя пару минут оцепенения я заметила, что Алли смотрит на меня с улыбкой, и тут же поймала себя на мысли, что сама расплылась в улыбке умиления. Я даже не заметила, как испарился шок.

Фортуна медленно подошла к Дайри и вручила ей ребенка. По щеке сестры прокатилась слеза. Следом за Фортуной Гана передала младенца Айси. Я никак не ожидала увидеть в ней столько нежности. Когда Линда поднесла малышку ко мне, я инстинктивно протянула руки и взяла ее. Через несколько мгновений уже все сестры аккуратно держали малышей.

– Наши имена имеют испанские корни, ваши – английские. Дадим им славянские имена, – предложила Гана. – Здесь шесть девочек и три мальчика.

Одновременно с Марвелл мы оторвали взгляд от детей и уставились на Матерей, безмолвно требуя объяснения того, почему их столько, сколько и нас. Напряженное молчание прервал голос Дайри, безотрывно смотрящей на девочку, лежавшую в ее ласковых руках.

– Снежана.

– Лада, – подхватила Коузи.

– Веселина, – продолжила Айси после недолгих раздумий.

– Ярослава, – предложила Стил.

Мы с Марвелл встретились взглядами. Очевидно, в голове у нас были похожие мысли. Сглотнув, она все-таки назвала имя:

– Дарина.

Я поддержала сестру, но по-прежнему недоумевала, откуда взялись эти дети и почему среди них, также как и среди нас, шесть девочек и трое мальчиков. Неужели не было никакого крушения, и мы появились здесь также загадочно, как они?

– Надежда, – выдавила я.

Фортуна кивнула, одобрив выбранные имена.

– Мы подумали над именами для мальчиков и решили, что это могли бы быть Всеволод, Богдан и Тихомир. Как думаете, им подойдут эти имена?

Не дожидаясь нашей реакции, Фортуна попросила Алли вместе с Даком и Филом забрать пустые коляски. Все сестры с сияющими улыбками и шевелящимися прекрасными созданиями в руках ушли домой, а нас с Марвелл на некоторое время задержали.

– Мы заметили ваши взгляды. И удивительно, что только ваши, – начала Фортуна. – Вы прекрасно понимаете, что таких совпадений не бывает. Это правда.

– Но не торопитесь с выводами, – продолжила Линда. – Эти дети могли погибнуть. Ваши братья спасли их. Но лишь их, никого другого.

– Вечером на поляне, где обычно мы собираемся всей семьей, вы узнаете больше. Детей оставьте с братьями. Пусть они посидят с малышами, – добавила Гана. – Скоро вы получите ответы на все свои вопросы.

Ни я, ни Марвелл ничего не могли понять. Фортуна молча указала нам в сторону леса, и с детьми на руках мы отправились следом за остальными.