Читать книгу Летние девчонки - Мэри Монро - Страница 6

На следующий день Карсон вернулась на Айл-оф-Палмс и оглядела с пляжа знакомый вид: океан и небо. Тяжелая доска для серфинга тянула руку, а послеполуденное солнце жгло плечи, но Карсон медлила, глядя на простор океана и набегающие на берег мягкие волны. Там был всего один серфер – покачивался в спокойном море, глядя на горизонт. Волны были несильные, едва ли подходящие для серфинга. Но Карсон оставалась на берегу не поэтому.

Она боялась. Во рту пересохло. Сердце колотилось не от волнения, но от ужаса. При взгляде на бескрайние просторы океана в ее сознании возникали образы акул. Она снова увидела смерть в бездушных глазах, разинутую пасть, мощные розовые десны и острые, как бритва, зубы. Карсон снова почувствовала ужас от беспомощного болтания на доске, пока внизу, в мутной воде, поджидало взбешенное чудовище.

Никогда, даже маленькой девочкой, она не сомневалась, прежде чем кинуться в соленую воду, как любой морской обитатель, который провел слишком много времени на суше. Океан, особенно Атлантический, был ее родиной. Карсон знала, что делит водную массу со множеством других существ. В том числе с акулами. Океан был и их домом, и она делила его с ними всю жизнь. Она твердила себе, что вчерашнее происшествие было ужасной случайностью.

Она потрясла ногами, тяжело сглотнула и испустила долгий, судорожный вздох.

– Вернись туда. Это твой дом. Давай…

Карсон размяла плечи и сделала шаг в прохладную воду. Босые ноги ступали по мягкому песку мелководья. Потом, достигнув достаточной глубины, она положила на воду доску, легла на нее, ощутив покалывающий холод, и принялась активно грести от берега. «Давай, давай, давай», – шептала она себе, тяжело дыша. Солнечный свет бил по воде ослепительными лучами. Карсон замерзла, соленая вода жгла глаза. Приближалась первая волна. Карсон покрепче ухватилась за доску. Наклонила голову. Сделала вдох, чтобы поднырнуть под волну.

А потом Карсон запаниковала и не смогла взять себя в руки. Все мускулы напряглись, а сердце заколотилось от ужаса. Она могла думать лишь о том, как бы выбраться из воды, вернуться на берег. Карсон гребла изо всех сил, судорожно глотая воздух. На мелководье она спустилась с доски, вынесла ее на берег и повалилась на песок.

Карсон скорчилась на песке, опустив голову на колени, и медленно отдышалась. Потом вытерла лицо ладонями и изумленно уставилась на океан.

Что с ней произошло? Она запаниковала по необъяснимой, непонятной ей самой причине. Что случилось с этой девочкой? Она всегда считала себя бесстрашной. Но сегодня она не смогла побороть инстинкт выживания. Она убежала.

Карсон ушла с пляжа, загрузила машину и отправилась назад, в «Си Бриз». Пальцы сжимали руль так сильно, что побелели. Она вновь и вновь твердила себе, что паника – нормальная реакция на вчерашнее происшествие. Что со временем страх исчезнет, как замешательство после ночного кошмара. Нужно просто не оставлять попытки.

Но Карсон все равно чувствовала себя потрясенной. Вся ее жизнь разваливалась на части. Она падала вниз без парашюта за спиной, и теперь даже серфинг не дарил ей ощущения причастности, как когда-то.

Возможно, страх был не поражением, а предзнаменованием.

От Маммы секретов не утаишь.

Тем же вечером, когда Карсон приняла душ и перекусила крабовыми пирожками с красным рисом, они с Маммой отправились немного посидеть на заднем дворе. Карсон с бокалом вина уютно устроилась на большом черном плетеном кресле. В вечернем сумраке горела свеча, и Карсон слышала звуки прибоя в черной дали. Рядом с ней на кресле-качалке сидела Мамма, обернувшись красной шалью, как королева.

– Итак, милая, – начала Мамма, когда они устроились в креслах. В свете свечей ее синие глаза сияли, словно две луны. – Ты вернулась рано, да с таким видом, будто ты из семейства Джоудов с набитой битком мошной[2]. Весь вечер мечешься по дому, как ошпаренная кошка. – Она подняла бровь. – Объяснись-ка!

Карсон вздохнула, сделала глоток холодного вина и поставила бокал на стол.

– Я в порядке. Просто немного напугана. Вчера в океане мною чуть не пообедала акула.

Мамма затаила дыхание и схватилась за жемчужные бусы на шее.

– Что? Что случилось?

– Произошла такая странная череда совпадений. Я оказалась дальше, чем обычно, а рыбацкая лодка – ближе, чем обычно. Чайки, пеликаны и дельфины охотились за приманкой.

– Не лучшее сочетание.

– Да, настоящий шведский стол.

– Акула… – Мамма поежилась. – Дорогая, мне страшно подумать, что ты плаваешь среди этих чудовищ.

– Мамма, они там всегда. Это их дом, не забывай. В смысле, я видела там очень много акул. Очень. – Карсон, как и ожидала, увидела на лице Маммы шок и поспешила ее успокоить: – Мы не входим в их рацион, и обычно они нас не трогают. Но на этот раз…

Карсон умолкла, снова почувствовав, как сжался желудок при воспоминании о том, как сильно и уверенно ударила ее акула в ногу. Карсон знала, что большинство несчастных случаев с акулами у серферов были именно несчастными случаями. Ошибками.

– Я просто испугалась. – Она рассказала Мамме детали произошедшего, закончив тем, как дельфин протаранил акулу. – Если бы тот дельфин меня не защитил, я не знаю, что бы случилось.

Она умолкла, держа в руке бокал вина.

– И?

Карсон сделала вдох.

– И, Мамма… Я не могу вернуться на воду. Сегодня попыталась, но просто не смогла… Со мной никогда такого не было. Никогда. Ты знаешь, океан – моя жизнь. Я чувствую растерянность и отчаяние, словно у меня выбили почву из-под ног. – Ее голос задрожал. – Не знаю, что делать.

Мамма сложила ладони вместе и приложила их к губам.

– Но тот случай в океане… Тебя ведь беспокоит не только это? Когда ты приехала сюда, ты ведь уже чувствовала себя немного потерянной?

От взгляда Маммы Карсон завертелась в кресле. Судя по этому взгляду, ей собирались сказать нечто неприятное.

– Думаю, да, – признала Карсон.

– Так я и знала. – Мамма откинулась в кресле-качалке и принялась качаться в такт волнам, бьющим о берег вдали.

– У меня проблемы, Мамма, – призналась Карсон. – У меня нет ни работы, ни квартиры, ни денег. – Карсон закрыла лицо руками. – Мне так стыдно.

Мамма прекратила качаться.

– Моя дорогая девочка. Я не понимаю. – Голос Маммы звучал одновременно изумленно и спокойно. – А как же телешоу? Оно ведь было таким успешным.

– Да, было, – согласилась Карсон, глубоко вздохнув. – Оно шло три сезона, довольно долго по стандартам киноиндустрии. Его закрыли совершенно неожиданно. Даже не объяснили почему.

Она потянулась к бокалу и сделала долгий глоток вина.

– Но ты ведь можешь найти другую работу, – настойчиво сказала Мамма. – Ты работала в этой области больше десяти лет. Путешествовала по миру, делала репортажи. Я хвасталась тобой направо и налево. – Она сокрушенно покачала головой. – Карсон, я не понимаю. Ты была такой успешной…

Карсон пожала плечами и нехотя ответила:

– Сама не знаю… У нас переизбыток кадров. На улицах Лос-Анджелеса полно таких, как я, в поиске работы. Я пыталась, честно.

Она тяжело вздохнула. Нельзя было сказать бабушке, что порой ей помогали продвигаться в карьере мужчины, с которыми она спала, или что ее уволили за пьянство. Ее репутация была отнюдь не такой безупречной, как думала Мамма.

– Это было унизительно, – призналась Карсон. – Я держалась, сколько могла, но я разбита.

– Но у тебя же есть накопления на черный день?

– Я подрабатывала фрилансом. Копить было особо нечего. – Она посмотрела бабушке в глаза. – Ты ведь знаешь, у меня богатый опыт жизни без гроша.

Мамма кивнула – ее сын, отец Карсон, был, мягко говоря, ненадежным, и Карсон особенно досталось из-за его небрежного стиля жизни. Они переезжали из одного места на другое, перебиваясь случайными заработками, в постоянном ожидании сценария, который их озолотит.

– У меня ничего не осталось, Мамма, – с горечью сказала Карсон. – Столько лет работы – и ничего.

– О, милая, я понимаю, тебе так кажется. Но в такие времена, как теперь, стоит заглянуть в долгосрочное будущее. Поверь мне. Никогда не знаешь, как обернется жизнь. Бог никогда не закроет дверь, не оставив открытым окно.

Карсон надула губы. Она не решилась сказать бабушке, исправной прихожанке, что утратила веру в Бога.

– А что с тем твоим молодым человеком? Как там его звали? Тодд? Какое место он занимает в этой истории?

Карсон содрогнулась и допила вино.

– Мы расстались прошлой зимой, – наконец сказала она. – Боюсь, ему пришлось нелегко. Он жаловался, что я разбила ему сердце и что он копил деньги на кольцо.

Мамма задержала дыхание.

– Кольцо?

Карсон быстро развеяла ее надежды.

– Это к лучшему. Я поняла, что убежала от него как раз вовремя. – Она быстро встала, захотев еще вина. – Скоро вернусь. Пойду, налью еще. Хочешь бокал?

Мамма покачала головой.

Карсон быстро прошла через веранду на кухню. Люсиль уже убралась там и ушла, оставив на столе тарелку домашних лимонных пирожных. Карсон снова наполнила свой бокал, потом вспомнила, к чему клонилась беседа, и взяла с собой бутылку. Зажав бутылку одной рукой, она взяла пирожные и понесла на веранду. Мамма задумчиво смотрела в темноту.

– Ох, Карсон, – сказала Мамма, печально покачав головой, пока Карсон устраивалась в кресле. – Я о тебе беспокоюсь. Тебе за тридцать, моя дорогая, и, хотя ты такая же красивая, как всегда, – поспешно сказала она, – с каждым годом ты становишься старше. Возможно, тебе не стоит так разбрасываться предложениями.

Стрела достигла цели – у Карсон загорелся взгляд.

– Мне всего тридцать четыре, и я совсем не беспокоюсь о замужестве. Я даже не уверена, что хочу замуж.

– Ну-ну, не сердись.

– Я не сержусь, – пожаловалась Карсон, откинувшись на спинку кресла.

Нелегко было спокойно сидеть и слушать, как кто-то на два поколения старше тебя превозносит устаревшие ценности. Ее учили уважительно относиться к старикам, но это было ужасно.

– Просто… Понимаешь, как-то обидно, что ты считаешь, будто мой единственный шанс в жизни – выйти замуж. Честно говоря, Мамма, на мой взгляд, папе это на пользу не пошло. Ты из другой эпохи. Тридцать четыре – не большой возраст. Женщины больше не выходят замуж сразу после колледжа. Мы делаем карьеру. Я не жду какого-то мужчину, чтобы он обо мне позаботился. Я сама себя обеспечиваю.

– Да, дорогая, – безмятежно сказала Мамма. – Я вижу, как здорово у тебя это получается.

Карсон сжала пальцы ног, медленно закипая.

– Я не собираюсь лишаться свободы, просто чтобы выйти замуж. Как Дора.

– Карсон, – сердито прервала ее Мамма, – очень плохо так говорить о сестре. Особенно теперь.

– А что теперь?

Мамма посмотрела на нее с удивлением и сожалением.

– Боже, детка. Ты не знаешь, что Дора разводится?

Карсон наклонилась вперед, изумленно открыв рот.

– Нет!

– Ну да, – глубокомысленно протянула Мамма. – Все это очень печально. Кэл ушел от них семь месяцев назад. Сказал, что больше не может там жить. Дора была совершенно разбита. И, боюсь, разбита до сих пор.

Новости шокировали Карсон. Она-то всегда считала Дору идеальной южной домохозяйкой с традиционными ценностями, увлеченной карьерой мужа, церковной и общественной жизнью. Каждое Рождество Карсон получала красиво оформленную открытку их улыбающегося семейства в красных свитерах – они стояли на крыльце или сидели у камина возле елки. Но внешность бывает обманчива.

– Бедная Дора. Сколько лет они были женаты? Двенадцать? Должно быть, это ужасное потрясение. Она никогда не рассказывала, что у нее какие-то проблемы.

– Конечно. Это не в ее правилах.

Карсон вспомнила, что сестра никогда не рассказывала ни о чем плохом, даже когда была девочкой. Если Дора получала приз, об этом знали все вокруг. Если она проваливала экзамен, то уносила это с собой в могилу.

– Она этого ожидала?

– Боюсь, Дора не видела ничего вокруг, кроме своего сына. Вероятно, это и стало причиной разрыва. Она посвятила свою жизнь Нату. Но жена не должна забывать про мужа. Кэл чувствовал себя брошенным, и, сдается мне, так и было.

– Женщина не должна забывать и о себе, – добавила Карсон.

Мамма посмотрела ей в глаза.

– Вот именно.

Карсон вздохнула, искренне жалея сестру.

– Поверить не могу, что она мне не сказала.

– О таком не пишут в рождественских открытках, милая, – сказала Мамма. – Но и секретом это не было. Мне очень грустно, что вы не общаетесь. Жаль.

– Да, – мягко согласилась Карсон, признавая правду. Очень жаль, что они с сестрой настолько отдалились друг от друга, что та даже не написала ей о своем разводе. Карсон признавала, что в этом есть и ее вина. Она тоже не сообщила сестре, когда потеряла работу и испытывала серьезные трудности. Возможно, теперь они смогут друг другу помочь.

– Что с нами не так, Мамма? – мягко спросила Карсон. – Если даже Дора не смогла сохранить брак, на что могу надеяться я? У меня была долгая череда мужчин и отношений, – усмехнулась Карсон. – Если это можно так назвать. Одинокими вечерами, сидя в темноте с бутылкой алкоголя, иногда мне кажется, что я как папа – у меня не хватает гена, отвечающего за любовь, и я обречена всю жизнь страдать из-за неудачных отношений.

– Я так не думаю, милая. Честно признаться, твой отец был не самым лучшим примером. Но ты, в конце концов, моя внучка. И ты очень похожа на меня. У меня тоже было много кавалеров. Но не забывай, при этом я провела в браке пятьдесят лет. Эдвард был любовью всей моей жизни. – Она нежно потрепала Карсон по руке. – Ты просто еще не встретила того самого.

Карсон одарила ее скептическим взглядом.

– А Дора?

Мамма вздохнула.

– Кто знает? Возможно, Кэл и не был тем самым.

Карсон захохотала.

– Но у них семья.

– Она совершила ошибку, – возразила Мамма. – Так бывает.

– А Харпер?

– Боже, да Харпер еще ребенок!

– Ей двадцать семь.

– Я знаю, – с некоторым удивлением ответила Мамма. – Но для меня она всегда остается маленькой девочкой. К тому же… Разве ты только что не говорила мне, что не спешишь замуж? Что тридцать – это немного?

Карсон тихо засмеялась.

– Попала в собственную ловушку.

Она сбросила с ног сандалии и залезла на кресло, приготовившись хорошенько посплетничать.

– Так как дела у Харпер? К сожалению, должна признать, что упустила ее из виду. Она по-прежнему живет в Нью-Йорке?

– Харпер не очень часто общается и со мной. Уверена, ее мать выступает против этой связи. Все, что я знаю, – она по-прежнему живет в Нью-Йорке. С матерью, – добавила Мамма с явным неодобрением. – И работает на издательскую компанию матери. Мать крепко запустила в нее когти. Должна сказать, Харпер очень умная девочка, ты и сама знаешь. Училась в лучших школах.

– Конечно, – пробормотала Карсон, чувствуя, как в ней просыпается старая зависть. Каждый раз, когда Мамма упоминала об образовании Харпер, у Карсон внутри все пылало. Она отдала бы все, что угодно, лишь бы попасть в Калифорнийский институт искусств или Саваннский колледж искусства и дизайна. Карсон подавала заявки, но для нее всегда не хватало денег. Закончив среднюю школу, она пошла на работу, а вечерами ходила на курсы фотографии в местном колледже. Все ее успехи были плодами таланта и тяжелого труда. От родителей ей досталась только приятная внешность.

– Должно быть, приятно, когда тебе все преподносят на блюдечке, – заметила она, услышав горечь в собственном голосе.

– В этом тоже есть свои проблемы. И, Карсон, ты ходила в колледж.

– Нет. Не в колледж. Я посещала занятия в местном колледже. У меня никогда не было выпускного, – с горечью ответила Карсон, пожала плечами и покачала головой. – Я больше не хочу об этом говорить, – закончила она, откинувшись на подушки и сделав глоток вина.

Воцарилось неловкое молчание. Мамма качалась в кресле, а Карсон допивала вино.

– Прости, – наконец мягко прозвучал из темноты голос Карсон. – Я просто жалею себя. Я веду себя ужасно.

– Вовсе нет, – снисходительно ответила Мамма. – Я хочу, чтобы ты поняла: здесь и сейчас ты можешь рассказать мне все, что угодно.

– Это место всегда было моим домом. Моим убежищем. Сейчас мне нужна твоя поддержка, Мамма. Я растеряна, – дрожащим голосом призналась Карсон. – И напугана.

Мамма сразу наклонилась вперед и обняла ее своими длинными, тонкими руками. Она убрала волосы со лба Карсон и поцеловала ее.

Карсон расслабилась, снова почувствовав себя в безопасности после долгих месяцев неопределенности. Когда она возвращалась в «Си Бриз», то не знала, чего ожидать от Маммы. Возможно, подачки в несколько долларов, возможно, утешительного похлопывания по спине за бокалом вина. И конечно же, немного снисхождения. Разве не это всегда получал здесь ее отец, когда его настигала очередная неудача? Карсон было очень нужно немного снисхождения.

Мамма взяла Карсон за плечи и легонько встряхнула ее. Карсон застенчиво улыбнулась, ожидая от Маммы очередную ободряющую банальность.

– А теперь послушай меня, юная леди, – сказала Мамма, глядя Карсон прямо в глаза. – Хватит ныть и жалеть себя, слышишь? И ни слова о страхе. Это не про тебя. Ты – Мьюр, никогда не забывай. Должна признать, с отцом тебе пришлось нелегко. Я потакала Паркеру в такие моменты, и, должна сказать, вероятно, в этом и была моя ошибка. Но с тобой я такого промаха не допущу, дорогая.

Мамма отпустила Карсон и откинулась в кресле.

– Возможно, ты не хочешь искать мужа, ладно. Ты большая девочка и в состоянии самостоятельно принимать решения. Но, дорогая, ты не можешь улечься здесь, жалея себя и зализывая раны. В этом нет борьбы. Нет чести. Послушай свою бабушку. Завтра тебе нужно рано встать и встретить новый день. Вернуться в воду.

Мамма сверлила Карсон взглядом.

– И найти работу!

На следующее утро будильник на телефоне Карсон прозвучал как колокола. Она протянула руку, чтобы выключить его, пока никто не проснулся. Поднявшись, она посмотрела на себя в зеркало, увидела в отражении яркие голубые глаза и поняла, что чувствует себя энергичной, отдохнувшей… Чувствует себя хорошо. Не помятой с похмелья, что обычно следовало после вечерней выпивки. Карсон легла спать пораньше, и сегодня утром голова была свежей, а в венах бурлила энергия. Взбодренная советом Маммы прекратить хандру, Карсон решила сделать первый маленький шаг и войти в воду.

Она вышла на улицу и вдохнула влажный ароматный утренний воздух. Было теплее, чем вчера. Чувствовалось наступление лета, близился июнь. «И вода скоро станет теплее», – подумала она с улыбкой. В доме все еще спали. Она отправилась прямиком на задний двор, туда, где лежала ее доска. Зажав ее под мышкой, Карсон направилась к краю пристани, прислушиваясь к скрипу дерева под ногами и плеску воды под досками. Небо на горизонте розовело. Карсон улыбнулась – она не пропустила восход.

Шагая по длинной деревянной пристани, Карсон чувствовала, как внутри нее медленно нарастает паника перед погружением в море. Да, это просто бухта, а не береговая линия океана, но сюда тоже иногда заплывают морские обитатели.

Она откашлялась, посмотрела на море и попыталась открыться ему навстречу.

– Я не знаю, как с этим справиться. Мне нужна твоя помощь. – Она сделала глубокий вдох. – Что ж, вот и я.

Теперь ничего не оставалось, кроме как двинуться вперед. Карсон положила доску на воду, как уже делала бесчисленное количество раз. Руки тряслись, а ногам было неловко на знакомой доске, но Карсон не сдавалась. Найдя равновесие и подходящее место, она глубоко вздохнула и принялась грести интенсивнее.

«Удар за ударом», – сказала она себе, выбравшись из бухты в открытое море.

В этих утренних вылазках было что-то сродни медитации – одиночество и покой. Она была просто еще одним существом, одиноко передвигающимся по воде. Здесь было неглубоко. Белые цапли стояли вдоль травянистых берегов, с удивительной устойчивостью держась на тонких черных ногах. Чуть поодаль от бухты Карсон заметила огромную голубую цаплю, величественную и надменную.

Был уже седьмой час, но окна большинства домов, стоявших вдоль гавани, все еще темнели. «Их обитатели пропускают лучшее время дня», – подумала Карсон. Но она была рада своей уединенности. Хорошо, когда во время серфинга за тобой приглядывает приятель. Но здесь, в тихих водах, наедине с собой и своими мыслями она чувствовала себя в безопасности. Она сосредоточилась на равномерном ритме гребли – левой-правой, левой-правой, – и на плеске воды.

Она упорно двигалась вдоль гавани, когда услышала слева громкий всплеск. Карсон перестала грести и повернула голову в тот момент, когда под водой исчез кончик спинного плавника. Она почувствовала, как отчаянно заколотилось сердце, и замерла, держа весло и так и не завершив взмах. Серый спинной плавник вновь появился в нескольких метрах от доски.

Карсон с облегчением выдохнула, увидев, что это дельфин, и посмеялась над собственным страхом. Атлантические дельфины-афалины часто путешествовали по этим водам. Эти места были их домом. Она любила этих причудливых существ, тем более один из них спас ей жизнь. Карсон снова опустила в воду весло и принялась грести, надеясь снова увидеть дельфина. Она оглядывалась вокруг, пока не заметила дельфина, с громким всплеском появившегося из воды, чтобы набрать воздуха. Она последовала за грациозным пловцом вдоль бухты и очень удивилась, когда он повернул и вернулся к ней.

Карсон перестала грести и позволила течению нести себя, словно щепку. Гладкий серый дельфин снова развернулся и с любопытством поравнялся с ней. Карсон посмотрела в большие темные миндалевидные глаза, и у нее появилось четкое ощущение, что дельфин ее изучает. Причем не из праздного любопытства. Дельфины и раньше близко подплывали к ней во время серфинга. Но этот момент был просто сюрреалистическим. Карсон чувствовала, что за этим взглядом таятся разумные мысли.

– Ну, доброе утро, – сказала она дельфину.

Услышав звук ее голоса, дельфин отвернулся и исчез под водой.

Карсон посмеялась над его непостоянством. Когда заглядываешь в эти глаза, возникает совсем другое ощущение, чем от взгляда акулы. Во взгляде дельфина Карсон видела любопытство, а не собственную гибель. И не могла отрицать, что любопытство было взаимным.

Уровень воды медленно повышался – начинался прилив. Солнце тоже поднялось выше, и Карсон приближалась к границе бухты за Остров Салливана. Если она не повернет, течение унесет ее в неспокойные воды залива Чарльстон. Она развернулась и принялась грести против течения, по направлению к дому. Непростая работа, но полезно для плоского животика, которому непременно позавидует Дора.

Карсон сосредоточилась на работе, когда вдруг боковым зрением вновь заметила любопытного дельфина. Он осторожно проплыл рядом с ней, потом быстро двинулся вперед и развернулся. Карсон улыбнулась. Дельфин явно преследовал ее. Интересно, играл ли он или просто с любопытством следил за неуклюжим существом, таким жалким образом передвигавшимся в воде, по сравнению со стремительностью и грацией дельфина?

Когда Карсон добралась до пристани, вдалеке уже слышался треск лодочных моторов, знаменующий конец ее мирного времени в гавани. Она залезла на пристань и достала доску, вздрагивая от прохладных водяных брызг. Услышав еще один громкий всплеск, Карсон опустилась на колени на покачивающуюся пристань, приставила ладонь козырьком и присмотрелась. Большая серая голова вынырнула из воды всего в нескольких метрах от нее. Карсон замерла, чтобы не спугнуть дельфина. Блестящие глаза, умные и бдительные, несколько минут смотрели на нее из воды. Потом существо раскрыло рот и издало несколько коротких, резких вскриков.

Дельфин закрыл рот и с любопытством наклонил голову, словно хотел спросить: что теперь?

Карсон рассмеялась.

– Ты такой красивый, – сказала она дельфину, протянув руку.

В ту же секунду дельфин нырнул, подняв в воздух хвост.

Карсон задержала дыхание и уставилась на круги на воде в том месте, где был дельфин. На его левом хвостовом плавнике не хватало кусочка, словно он был откушен. Карсон, покачиваясь, поднялась на ноги и встала, глядя на воду и вспоминая случай с акулой. Она вспомнила, как дельфин, словно пуля, бросился на акулу и ударил ее в бок. На несколько секунд акула оцепенела, а потом тоже резко развернулась и атаковала. И Карсон видела, как могучие челюсти сомкнулись на дельфиньем хвосте, когда он пытался скрыться.

– Боже мой, – выдохнула Карсон. Это был тот самый дельфин. Тот, который спас ее от акулы. Возможно ли это? Дельфин вполне мог явиться в устье реки, чтобы излечиться. Она вспомнила, как дельфин смотрел на нее, изучал, и как он вернулся во второй раз, чтобы попрощаться с ней.

Дельфин узнал ее.

Она коротко засмеялась, изумленная произошедшим. Здравый смысл твердил ей, что такого не может быть. Но все же почему нет? Как и люди, дельфины были вполне сообразительными и очень умными.

Карсон оглядела бухту. Вдалеке, в сине-зеленой воде, она увидела серого дельфина, грациозно выписывающего дуги среди волн. Он направлялся в гавань. Карсон приложила ладони ко рту и крикнула:

– Спасибо!