Читать книгу Тело - Мэри Роуз Блэк - Страница 6

Не только я был зол на Пича. Спустя неделю он забрался в уже не таинственный сарай и выбежал оттуда, встречая на ходу подругу Булку, с целой тушкой цыплёнка или взрослой курицы, – не знаю, как он смог её так быстро волочь по земле со своей комплекцией, – за ним гнался дед прямо в фартуке и перчатках, весь в крови, думая, что я не вижу. Он недолго пытался отнять у них птицу – отнимать уже попросту нечего было, ибо потрепать успели кот с собакой тушку. В итоге дед махнул на них рукой, погрозил пальцем Пичу и, раздосадованный, ушёл обратно в свой рабочий «цех».

Пич зашипел на Булку, когда та попыталась откусить крыло у курицы, собака заскулила и отпрянула, села на задние лапы и стала наблюдать за жадным котом. Тот искоса наблюдал за ней и окружностью, вгрызаясь в плоть. А у меня появился ещё один повод наказать его. Все хорошие эмоции к нему как-то резко покинули меня. Я вообще резко изменился тогда всего за какую-то неделю с небольшим. Куда делся тот милый нежный мальчик, который не мог и мухи обидеть?

Мне пришлось дождаться вечера, прежде чем приступить к казни. За ужином я был не особо разговорчив.

– Малыш, почему ты больше не ходишь со мной к кроликам? – спросила меня в очередной раз бабушка. Я перестал есть и уставился на кучку картофельного пюре в тарелке.

– Не называй меня так, пожалуйста, – резко ответил я, удивив всех. Ребёнку всего семь, а он уже говорит подобное. Да ещё и тоном таким. Могли ли они тогда подумать, заподозрить неладное во мне? Если да, то почему ничего не предприняли?

Дедушка рядом расплылся в улыбке, лицо со сбритой щетиной выглядело моложавее. Бриджит была у нас трое суток назад.

– Мать, отстань от внука, – заговорил он с бабушкой, – Не видишь, что ли, не в духе он? И не «малыш» он, ему восемь стукнет первого сентября. Малыш, малыш… вот пристала!

Они вроде бы и ссорились, а вроде бы и нет, тогда мне сложно было понять это, я лишь сидел и смотрел за их горящими взглядами. Мне не хотелось быть причиной их ссоры, я и без того всё время ощущал свою вину, боялся, что дед узнает о нарушении запрета.

Рука деда хлопает меня по плечу, загнанно смотрю на него вполоборота. Почему он защищает меня? Он всё знает обо мне и потому подмигивает сейчас? Неужели он разглядел во мне что-то, чему я не мог пока, в силу возраста, название подобрать?

– Я всего лишь хотела понять, почему кролики больше не интересуют нашего мальчика, а ты тут развёл, – порицает она старика, накалывает на вилку спаржу и принимается жевать усиленно, овощ похрустывает во рту. Затем она вновь обращается ко мне, взор теплеет. – Хорошо, больше не будешь малышом, наш ты маленький мужчина. Так можно тебя называть?

Обдумываю её слова своей маленькой головой, киваю, вновь начиная есть, хотя еда в горло не лезет, всё естество моё занято размышлениями о казни Пича, на которую я однозначно решился. Я просто сказал себе, что стану на мгновение дедом, а проклятый кот станет жертвой, кроликом или курицей, неважно, мне всего лишь нужно будет постараться.

Я распрощался с дедушкой и бабушкой, отнёс тарелку, сам помыл её за собой, направился в свою комнату. Где-то час прошёл, прежде чем старики отправились спать. За этот час я даже читать заставить себя не мог, мог только лежать и смотреть в потолок. Перед глазами крутилась картинка убийства, странные чувства клубились во мне. Сейчас я ужаснулся бы над той ситуацией, пожалел бы ребёнка, который угасал по секундам, превращаясь в кого-то другое, в нечто.

Внизу хлопнула дверь – дед закрыл входную дверь на ключ, скрипучая деревянная лестница ловит каждый шаг. Я подождал ещё минут пять, после чего выскользнул из комнаты.

Пич спал внизу на своём месте, среди подушек на диване. Схватив большое полотенце с кухни, запихал я его в него, зажал концы руками, потащил через окно. От неудачного падения заныла спина, кот чуть не выбежал из ткани, но вовремя был схвачен за хвост. Глубокие царапины остались на руке. Прежде Пич никогда не царапал меня. Животное предчувствовало свою участь, лишь подогревало мою неприязнь. Я замахнулся и со всей силы ударил его по спине кулачком худощавой руки. Старый кот зашипел, обнажив клыки из-под длинных белых усов.

Он брыкался в полотенце, вырывался, пока я тащил его в сарай. Снова окно, на этот раз я более ловко пролез внутрь. Запихав кота в ящик на время, начал тянуться к включателю света. Вспышка озарила сарай, я увидел убранные следы убийств деда. Как и он, я тщательно вымыл руки, перчатки найти не смог, но ножи лежали в доступности в ящике на столе. Я взял самый большой, похожий на топорик.

Стол был слишком высоким для меня, макушка утыкалась в него, нужно было придумать, как стать дедом. У меня не вышло идей, потому всё произошло прямо на полу, изредка устланным пожухлым жёлтым сеном.

Навалившись на вырывающегося кота всем телом, я сел, прижав его к полу, оставив свободной голову. Я соображал и нет, что делаю. Рыжая пушистая шерсть животного была в пыли. Пич не смотрел на меня.

Это же Пич, мой любимый кот, друг нас с Булкой, кот, который так громко мурчит, старый кот, которого дед нашёл у озера, выходил. Я люблю Пича. Он мой друг.

Это же Пич, который убил ради игры маленьких птенчиков у птички, притащил гнездо к дому, дабы похвастаться трофеем. Кот, который оставил на руке кровоточащие до сих пор раны, глаза сейчас смотрят на них, кот, который украл у деда курицу, не поделился затем даже с Булкой. Я ненавижу Пича. Он не может больше быть моим другом!

Нож-топорик поначалу показался мне тяжёлым, когда я поднимал его в воздух. Моя рука застыла под яркой лампой сарая, кот всё так же не смотрел на меня, тяжело дыша под коленями. Лезвие неровно вошло ему почти в плечо, потому что он дёрнулся, я не держал его. Хрипло взвыл бывший друг. В лицо мне брызнула тёплая жидкость. Орудие казни застряло в плоти.

Из последних сил, которые находит в себе он, Пич хватает мой взгляд. Зрачки в золотых глазах острые, тонкие, застывшим взором смотрят. Смотрю в ответ так же злобно. Было ли в наших взглядах предательство? Возможно. Но злоба точно была. И было отчаяние. Я смотрел на него, а внутри клокотала ярость вперемешку с ужасной болью, приправленная печалью. Как я мог до такого дойти?

Кровь течёт по шерсти, пачкает мех огненный, я пачкаю руки, пытаясь вытащить нож, убить его быстрее, но не выходит. Кот медленно умирает, глаза становятся туманными. С ужасом я вдруг осознаю, что плачу. Семилетний ребёнок, теряющий по вине собственной своего друга, должен плакать. Было бы хуже, если бы я не чувствовал ничего. Сама же ситуация при любом раскладе была паршивой.

Почему я это делаю? Почему я так жесток? Он же ничего ужасного такого не делал, что я это возомнил себя палачом? Имею ли право на это? Сколько крови!

Но тут я смотрю на его когти, клыки, представляю, как пищали или же нет, тихой смертью умирая, птенчики, как эти когти быстрым точным движением, защищаясь, вспороли мне нежную кожу. Сколько он ещё убил, а я не знал об этом? Инстинкт, поиск пропитания, игра? Может быть. Тогда я тоже буду играть, тоже займу место в пищевой цепочке, буду казнить, буду самым высшим в ней звеном, потому что, как я вскоре пойму, нет страшнее человека убийцы.

Сжимаю кулаки, впиваюсь руками в рукоять ножа всеми силами, тот поддаётся, снова меня окатывает кровью, снова я ударяю лезвием по Пичу. Голова отделилась от тела. Характерный щёлкающий звук при разобщении позвоночных сочленений зазвенел в воздухе сарая, пропитанном кровью и шерстью.

Тело кота начинает деревенеть. Я встаю и отхожу в сторону, наблюдая. Никаких эмоций нет внутри, я какой-то пустой. Странное спокойствие обволакивает меня нежно, дыхание ровное, мышцы расслаблены. До этого внутри что-то было, что-то тяжёлое застряло в районе груди, подкатывало к горлу, мешая дышать, но сейчас оно растаяло, словно в небе дым. Я чувствую себя хорошо, хоть и не чувствую совсем ничего.

Нахожу мешок, забрасываю туда труп, отмываю себя, насколько это возможно. Иду в поле за сараем, выкапываю яму рядом с муравейником, заметаю следы.

В доме тихо, меня никто не хватился, пробираюсь в свою комнату, раздеваюсь, испачканную одежду запихиваю в рюкзак, с которым приехал. В городе выброшу всё в большую мусорку. Ночная лампа мягко слепит глаза. Смотрю в потолок, почти не дыша.

Кто я теперь? Я такой же как дед? Убил бы дед Пича?

Теперь я точно не малыш, нет. Я ребёнок, да, но и нет. Я сам избрал этот путь, у меня был выбор. Я сам превратил себя в убийцу.