Читать книгу Хрустальный грот. Полые холмы (сборник) - Мэри Стюарт - Страница 11

Луна была в первой четверти и света давала ровно столько, чтобы разглядеть дорогу. Пони гарцевал, пытаясь согреться, и бежал быстрее, чем обычно, насторожив уши и торопясь домой ужинать. Мне все время приходилось сдерживать его, потому что дорога была скользкая и я боялся упасть, но нужно признаться, что я все же мчался вниз быстрее, чем следовало бы, – последнее замечание Галапаса меня несколько обеспокоило. Наконец мы выехали к мельнице и выбрались на дорогу, идущую вдоль берега.

Там было светлее. Я ткнул пони пятками в бока и остаток пути проскакал галопом.

Как только впереди показался город, я сразу понял, что там и в самом деле что-то происходит. На тропе было пусто – ворота давным-давно закрыли, – но город был полон огней. За стенами повсюду мелькали факелы, слышались крики, топот. Я соскользнул с седла у ворот скотного двора, будучи готовым к тому, что внутрь меня не пустят, но как только я постучал, ворота отворились и Кердик, прикрывая рукой фонарь, поманил меня внутрь.

– Я слышал, как ты подъехал. Весь вечер тебя ждал. Где ж тебя носило, потаскун ты этакий? Что, нынче вечером она была особенно ласкова?

– Ага. Слушай, меня искали? Еще не хватились?

– Насколько я знаю, нет. Им нынче не до тебя. Давай сюда пони. Поставим его пока в амбаре. В главной конюшне чересчур много толкотни.

– А что случилось-то? Шум такой, что за милю слышно. Война, что ли?

– Увы, нет. Хотя дело может тем кончиться. После обеда пришла весть, что верховный король приезжает в Сегонтиум и пробудет там пару недель. Твой дед завтра отправляется туда. Так что теперь весь дворец стоит на ушах.

– Понятно.

Я прошел вслед за ним в амбар и стоял рядом, глядя, как он расседлывает пони, и машинально скручивая жгут из пучка соломы. Когда Кердик закончил, я передал ему жгут через холку пони.

– Король Вортигерн в Сегонтиуме? А зачем?

– Головы считает, говорят, – фыркнул Кердик, принимаясь чистить пони.

– В смысле, собирает союзников? Так что, говорят о войне?

– Да о войне всегда будут говорить, пока этот Амброзий сидит в Малой Британии при короле Будеке и люди помнят вещи, о которых лучше не упоминать.

Я кивнул. Не помню, когда мне это рассказали – вслух об этом в самом деле никто не говорил, – но историю о том, как воссел на трон нынешний верховный король, знали все. Он был регентом при молодом короле Констанции, который внезапно скончался, а юные братья короля не стали дожидаться, чтобы проверить, вправду ли то было убийство, или это пустые слухи; они бежали в Малую Британию к своему кузену Будеку, оставив королевство Волку и его сыновьям. Каждый год по стране расходились все новые слухи: что король Будек вооружает молодых принцев; что Амброзий уехал в Рим; что Утер служит наемником у императора Восточной Империи или что он женился на дочери персидского короля; что братья набрали армию в четыреста тысяч человек и собираются захватить и выжечь всю Великую Британию от моря до моря; что они, наоборот, явятся с миром, подобно архангелам, и прогонят саксов с восточных берегов без единого удара меча. Но прошло уже больше двадцати лет, и ничего не случилось. О приходе Амброзия теперь говорили так, словно это уже свершилось и стало легендой, как говорят о приплытии Брута с троянцами через четыре поколения после падения Трои или о путешествии Иосифа на Терновый холм близ Авалона. Или о втором пришествии Христа – хотя когда я упомянул об этом при матери, она так рассердилась, что я больше так не шутил.

– Ax это! – сказал я. – Что, снова высадка Амброзия? Нет, Кердик, серьезно? Зачем верховный король приезжает в Северный Уэльс?

– Я же тебе сказал. Объезжает страну и набирает подмогу. Должно быть, весной ему понадобится поддержка – ему и его саксонской королеве.

Кердик сплюнул на пол.

– Что это ты? Ты ведь сам сакс!

– Так это когда было! Теперь я живу здесь. Разве не эта белобрысая сука заставила Вортигерна продаться саксам? По крайней мере, ты не хуже меня знаешь, что с тех пор, как она улеглась в постель к верховному королю, эти северяне расползлись по всей стране, словно пожар по вересковой пустоши, и теперь он не может ни выгнать их, ни откупиться. А если она и впрямь такова, как говорят люди, так можешь быть уверен: ни один из законных сыновей короля до престола не доживет.

Он говорил вполголоса, но тут оглянулся через плечо, снова сплюнул и сделал знак от сглаза.

– Да ты ведь все это знаешь или, по крайней мере, знал бы, если бы слушал тех, кто поумней тебя, вместо того чтобы день-деньской сидеть за книгами и прочей ерундой или шляться в глуши с народцем из полых холмов.

– Так ты думаешь, я к ним езжу?

– Люди так говорят. Я что, я не спрашиваю. Мне это знать ни к чему. Да стой ты! – Это было сказано пони. Кердик закончил чистить один бок и перешел к другому. – Поговаривают, что саксы снова высадились к северу от Рутупий и на этот раз требуют больше, чем Вортигерн согласен дать. Так что весной ему придется драться.

– И мой дед будет с ним?

– Ну, могу поручиться, что Вортигерн на это рассчитывает. А теперь тебе лучше идти, если ты хочешь поужинать. Тебя никто не заметит. Когда я час назад зашел на кухню перекусить, там творился сущий ад.

– А где мой дед?

– А мне откуда знать? – Он взглянул на меня из-за крупа пони. – Тебе-то что до этого?

– Я хочу поехать с ним.

– Ха! – сказал он и насыпал пони сечки.

Голос его звучал обескураживающе.

– Мне хочется увидеть Сегонтиум, – упрямо сказал я.

– А кому не хочется? Мне тоже много чего хочется. Но если ты собираешься просить короля… – Он не договорил. – Нет, конечно, тебе и впрямь не помешало бы выбраться в люди и повидать мир, малость встряхнуться и все такое. Но не могу сказать, что мне в это верится. Не пойдешь же ты к королю!

– А почему бы и нет? Ну, на худой конец, он мне откажет.

– Клянусь яйцами Юпитера! Вы только посмотрите на этого мальчишку! Послушайся моего совета, парень: поужинай и ложись спать. И к Камлаху тоже не суйся. Он только что поцапался со своей бабой и сейчас злющий, как горностай с больным зубом. Слушай, ты ведь пошутил, а?

– Боги следуют за тобой лишь тогда, когда ты сам встанешь на их тропу, Кердик.

– Это конечно. Но только кое у кого из них здоровенные копыта: растопчут и не заметят. Ты рассчитываешь на христианское погребение?

– Ничего не имею против. Наверно, я довольно скоро приму-таки крещение, если епископ добьется своего, но пока что я не принадлежу никому.

Кердик рассмеялся:

– Ну, я надеюсь, что, когда придет мой черед, меня спалят на костре. Так оно чище. Ладно, не хочешь меня послушаться – не надо, дело твое, но только не суйся к нему на пустой желудок.

– Это я тебе обещаю, – ответил я и отправился добывать себе ужин.

Поев и переодевшись в приличную тунику, я пошел к деду и с облегчением увидел, что Камлаха у него нет. Король сидел у себя в спальне перед очагом, в котором пылали целые бревна, и у ног его спали два пса. Поначалу я подумал, что женщина, сидевшая в высоком кресле по другую сторону очага, – королева Ольвен, но потом увидел, что это моя мать. Она, должно быть, шила, но сейчас сидела, уронив руки на колени, и белая ткань лежала на коричневом платье. Она обернулась ко мне и улыбнулась, явно удивившись. Один из волкодавов застучал хвостом по полу, другой приоткрыл глаз, взглянул на меня и снова зажмурился. Дед сурово посмотрел на меня из-под бровей, но сказал достаточно дружелюбно:

– Проходи, парень, не стой на пороге. Закрой дверь. Оттуда страшно дует.

Я повиновался и подошел к очагу.

– Могу ли я видеть тебя, государь?

– Ты меня уже видишь. Чего тебе надо? Бери табурет, садись.

Рядом с креслом матери стоял один табурет. Я отодвинул его так, чтобы показать, что я не пытаюсь спрятаться за ее юбку, и сел между матерью и дедом.

– Ну? Давненько мы с тобой не виделись. Все за книгами сидишь?

– Да, государь, – ответил я и, придерживаясь принципа, что нападение – лучшая защита, сразу взял быка за рога. – Я… уехал после обеда, и меня не было дома, так что я…

– Куда это ты ездил?

– По тропе, вдоль реки. Особенно никуда, просто так, поупражняться в верховой езде, чтобы…

– Ладно. И что?

– Да, государь. И я не знал о приезде гонца. Но мне сказали, что ты завтра уезжаешь, государь.

– А тебе какое дело?

– Просто хотел бы поехать с тобой.

– Ты хотел бы? Поехать со мной? С чего это вдруг?

В голове у меня крутилась добрая дюжина подходящих ответов. Мне показалось, что мать смотрит на меня с жалостью. Я видел, что деду все равно и он ждет с безразличием и пренебрежением, приправленным лишь малой толикой любопытства. И я сказал правду.

– Потому что мне уже больше двенадцати лет, а я еще никогда не выезжал за пределы Маридунума. Потому что я знаю, что, если мой дядя добьется своего, меня скоро запрут в монастыре, в этой долине или где-нибудь еще, и заставят учиться на священника, и я хочу до того…

Его страшные брови сдвинулись.

– Уж не собираешься ли ты сказать, что не хочешь учиться?

– Нет. Я хочу учиться больше всего на свете. Но учение больше пойдет впрок тому, кто успел хоть чуть-чуть повидать свет. В самом деле, государь! Если ты позволишь мне поехать с тобой…

– Тебе сказали, что я еду в Сегонтиум? Это не праздничная прогулка! Путь будет далекий и трудный, и мы не станем дожидаться неумелых всадников!

Я не отводил взгляда от яростных голубых глаз. Это было тяжело, все равно что поднимать огромный камень.

– Я же учился ездить, государь. У меня теперь хороший пони…

– Ну да, этот, которого Диниас загонял. Это показывает, чего ты стоишь. Нет, Мерлин. Я детей не беру.

– Значит, ты и Диниаса тоже оставишь?

Я услышал, как мать ахнула. Дед резко обернулся в мою сторону. Я увидел, как его кулаки сжались на подлокотниках кресла, но он меня не ударил.

– Диниас – мужчина.

– Но ведь Маэл и Дуах тоже едут с тобой, государь?

Это были пажи, мальчишки моложе меня, которые повсюду ездили с ним.

Мать что-то начала говорить мне беззвучным торопливым шепотом, но дед поднял руку, заставляя ее замолчать. В грозных глазах под нахмуренными бровями появился интерес.

– Маэл и Дуах мне нужны. А чем можешь пригодиться ты?

Я ответил ему спокойным взглядом.

– Пока что ничем. Но разве тебе не говорили, что я владею языком саксов не хуже валлийского, что я читаю по-гречески и знаю латынь лучше, чем ты?

– Мерлин… – начала было мать.

Но я перебил ее:

– Я мог бы добавить сюда бретонский и корнуэльский, однако не думаю, что они пригодятся тебе в Сегонтиуме.

– А можешь ли ты назвать мне хотя бы одну причину, – сухо поинтересовался дед, – почему я должен говорить с королем Вортигерном на каком-то другом языке, кроме валлийского, если учесть, что он родом из Гвента?

И по его тону я понял, что победил. Я отвел взгляд – это было все равно что с честью отступить с поля брани, – перевел дух и кротко ответил:

– Нет, государь…

Он рассмеялся громким лающим смехом, вытянул ногу и перекатил одного из псов на спину.

– Что ж, быть может, в тебе все же есть что-то семейное, хоть по внешности и не скажешь! По крайней мере, у тебя хватило духу подергать за хвост старого пса в его конуре, когда это понадобилось. Ладно, поезжай. Кто тебе прислуживает?

– Кердик.

– Сакс? Скажи ему, пусть соберет тебя. Мы выезжаем на рассвете. Ну и чего ты ждешь?

– Я хочу пожелать матушке спокойной ночи.

Я встал с табурета и подошел, чтобы поцеловать ее. Со мной такое бывало нечасто, и мать удивилась.

– Не на войну едешь, – резко сказал дед у меня за спиной. – Через три недели вернешься. Ступай!

– Да, государь. Благодарю тебя. Спокойной ночи.

За дверью я добрых полминуты стоял, прислонившись к стене и выжидая, пока уляжется сердцебиение и пройдет тошнота, подступившая к горлу. «Боги следуют за тобой лишь тогда, когда ты сам встанешь на их тропу. А это требует мужества».

Я сглотнул стоявший в горле ком, вытер о тунику вспотевшие ладони и побежал искать Кердика.