Читать книгу Похищение невесты - Мэри Уайн - Страница 2

Божественного вмешательства шотландцам не понадобилось.

Они захватили англичан врасплох, получив немалое преимущество. Боевые кличи облаченных в цвета клана шотландцев оглашали склоны, кони мчались друг за другом. Англичане сгрудились вокруг своего предводителя. Теперь их испуганные кони шарахались и вставали на дыбы. Внезапно шотландцы снова запели, и их низкие голоса громыхали вокруг растерявшихся англичан, словно удары грома. Меркнущий свет делал их атаку еще более мощной, внушив англичанам иллюзию, будто их противники материализовались из тьмы.

– Посторожи-ка вот это, Брайон.

Тот, кто ее поднял, снова швырнул на землю. На этот раз она покатилась, запутавшись в юбках, и оказалась у ног небольшой группы подростков. Глухо зарычав, Джемма попыталась поднять голову, но из-за висения вверх тормашками она совершенно потеряла ориентацию. Только через пару минут у нее перестало все кружиться перед глазами, а еще чуть позже к ней вернулся контроль над телом. Она лягнула ногой юбки, которые за что-то зацепились и мешали освободить ноги для того, чтобы можно было встать. До нее донесся негромкий мужской смех, а потом ее подхватили под мышки и подняли на ноги.

– Так лучше, милая?

Голос был юным, но в нем ощущалась близость возмужания. Джемма подняла голову и увидела паренька с волосами до плеч и в круглом вязаном берете, сдвинутом набок. На вид ему было не больше пятнадцати, но он уже был на целую голову выше ее. Рядом с ним стояло еще несколько юнцов примерно того же возраста. Они смотрели куда-то ниже по склону, и глаза их возбужденно горели. Большинство нетерпеливо дергались, но оставались на месте, пытаясь разглядеть то, что происходило ниже.

Джемма взглянула туда, куда были устремлены их взгляды, и ахнула. Звуки сражения ужасали гораздо сильнее, чем она могла себе представить по слышанным рассказам. Она не усмотрела в этой битве никакого благородства и красоты – только зверство. Большинство англичан не успели даже обнажить мечи. Шотландцы налетали на них с дубинками, вышибая из седел. В ближнем бою это примитивное деревянное оружие оказалось гораздо эффективнее мечей, оставшихся в ножнах. Несколько англичан уже были сбиты с испуганных коней. Воины в тяжелых латных нагрудниках пытались подняться на ноги, но некоторые попадали под копыта коней своих сотоварищей. Воздух раздирали громкие вопли, и невозможно было понять, кто издал какой из криков, так как бой шел в самой непосредственной близости. Джемма пыталась понять, что именно происходит, но у нее это плохо получалось.

Однако она обратила внимание на то, что англичан не убивают. Несмотря на всю болезненность ударов этих дубин, они не вели к кровопролитию, потому что их целью было только выбить англичан из седел. Шотландцы наносили удары низко, чтобы попасть на участки тел, не прикрытые кирасой, – и англичане слетали с коней, словно тыквы. В замке Джемме случалось видеть, как ее брат учил своих молодых воинов такому приему, но не подозревала, насколько он бывает жесток и эффективен. Она смотрела на бой, содрогаясь, но не находя сил отвести взгляд.

Шотландцы согнали противников в тесную кучу, кружа по краю, чтобы не дать им разбежаться. Юнцы, стоявшие рядом с ней, вдруг бросились ловить коней, которые бросили своих хозяев на милость шотландцев.

Парнишки садились верхом, связывая поводья оставшихся коней, пока не переловили всех животных. Они низко наклонялись в седле, чтобы подобрать брошенные поводья, однако не падали, стискивая бока коней удивительно сильными ногами. Она перевела взгляд на тех мужчин, которые ее спасли: те оказались еще более сильными – умелые воины, казавшиеся непобедимыми, несмотря на отсутствие доспехов.

– Это нападение на Англию! – заорал рыцарь, который еще недавно собирался ее насиловать, а сейчас был сшиблен на колени.

– Тут я с тобой согласен, приятель, но первыми напали англичане.

Ответивший ему мужчина был явно командиром шотландцев. Его голос был полон властности, которая заставила всех умолкнуть. Он гордо сидел на огромном вороном жеребце, черном, как ночь. И уверенно держал в руках меч, но Джемму заставил содрогнуться не вид оружия, а выражение его лица: оно было мрачным и яростным. Смертоносный клинок был наставлен на предводителя англичан.

– Это земля Бэрраса, а вы в Шотландии, так что нарушили границу – вы.

– Мы едем по приказу короля, чтобы увезти невесту его сына туда, где ее будут воспитывать правильно и в безопасности.

Шотландцы заворчали что-то невнятное, но было совершенно ясно, что услышанное заявление не прибавило им дружелюбия. Их предводитель рассмеялся, заставив Джемму снова сосредоточить внимание на нем.

– Ты собирался выкрасть мою королеву, приятель, а этого я допустить не могу.

Рыцарь-англичанин презрительно сплюнул.

– Это мы не допустим, чтобы вы, дикари, воспитывали будущую королеву Англии! Она будет расти вдали от жадных рук папы римского!

Улыбка, игравшая на губах шотландца, исчезла без следа.

– Не называй меня дикарем, приятель, раз уж мне пришлось помешать тебе изнасиловать первую же встреченную вами женщину, словно вы орда подонков, вырвавшихся из ада. – Свет встающей луны отразился от его клинка. – Вы на моей земле, и я не допущу, чтобы вы насиловали здесь женщину, будь она крестьянка или знатная.

На его земле?! Джемма воззрилась на шотландца, окаменев от изумления. Лэрд Бэррас не смотрел на нее, сосредоточив свое внимание на рыцаре-англичанине, однако у нее возникло ощущение, что он внимательно за ней наблюдает. А еще ей почему-то показалось, что происшедшее с ней привело его в ярость.

– Этой суке надо было указать на ее место.

– Не вам, англичанам, называть шотландцев дикарями. Мы ничего не пытаемся объяснять женщинам с помощью пощечин.

Англичанину наконец удалось подняться на ноги, и он презрительно бросил лэрду Бэррасу:

– Тебе просто захотелось поиметь эту суку самому.

– Чего мне хочется, так это проткнуть тебя насквозь и избавить мир от твоего присутствия. Но наверное, я лучше предоставлю тебе встретиться с ее братом, когда он узнает, что ты творил с его сестрой. Насколько я знаю, лорду Риппону дорогу лучше не переходить.

Англичане беспокойно зашевелились, а многие даже принялись чертыхаться. Казалось, они снова готовы удариться в панику, но шотландцы не оставили им никакой надежды на побег.

– Она лживая шлюха.

Лэрд Бэррас усмехнулся:

– Нет, парень, она сказала правду. И завтра, когда солнце встанет, я не захотел бы оказаться на твоем месте. Только для того я и оставлю тебе жизнь, чтобы тебя разорвал на части твой собственный соотечественник. Мне такая мысль нравится даже больше, чем возможность сию секунду избавить мою землю от твоего зловонного присутствия. Но мое предпочтение не такое уж сильное, так что если ты парень сообразительный, то уберешься с моей земли раньше, чем я успею передумать.

Он убрал меч в ножны, закрепленные у него за спиной. При этом движении мощные мышцы его рук обрисовались четче. Он поднял свой внушительный меч над головой без всякого усилия. Удерживая повод коня одной рукой, он развернул своего жеребца так, чтобы оказаться лицом к ней. Она не столько увидела, сколько почувствовала всем телом его взгляд. Последние лучи солнца померкли, и ночь сомкнулась вокруг них, словно занавес, тем не менее она разглядела облегчение, появившееся на лицах англичан. Они помогли друг другу встать с земли и устремили на шотландца взгляды, в которых отражалась благодарность. Многие радостно крестились, так как уже не рассчитывали на подобный исход. И причина тому была понятной: ненависть. Она волнами исходила от шотландцев, которые сидели неподвижно, глядя на своего предводителя. Оставляя этим англичанам жизнь, они вполне обоснованно опасались, что в будущем эти люди убьют кого-то из их родичей. Вооруженный отряд англичан, едущий по территории Шотландии, мог означать только одно – и это отнюдь не было актом дружбы. Как она сама только что убедилась. Англичане без всяких колебаний готовы применить силу, чтобы добиться того, что им нужно. Она посмотрела на грязные и изломанные перья на шлеме рыцаря-англичанина и решила, что такой убор ему прекрасно подходит.

– Если у вас есть хоть немного ума, то вы поспешите убраться подальше, пока Риппон не узнал, что вы собирались сделать с его сестрой. – Лэрд Бэррас пригнулся к холке своего коня. – А если я снова увижу вас на моей земле, то можете не рассчитывать на то, что я еще раз оставлю вас живыми.

Его голос был гранитно-твердым, не оставляя никакого сомнения в том, что это говорит человек, который во имя справедливости готов убивать без всяких колебаний. Он выглядел как настоящий воин, но Джемма обнаружила, что его суровость ее радует, даже успокаивает. Этот человек спас ей жизнь и к тому же избавил от крайне мучительной смерти. Не медля ни минуты, англичане пешком направились в сторону Англии. Отряду теперь уже пеших рыцарей было унизительно уходить без своих коней, но если бы они снова оказались верхом, то опять превратились бы в угрозу. Лэрд Бэррас показал себя человеком милосердным, оставив им жизнь, однако глупцом он не был.

Он снова посмотрел на Джемму. Ночное небо постепенно наполнялось мерцающими огоньками звезд, и в их бледном сиянии он казался существом сверхъестественным, словно божество из древних преданий. Северный викинг, проносящийся по этим землям, неукротимый в своей мощи.

По ее телу пробежала волна неизведанного чувства, которое разбудило в ней странное ощущение. Казалось невозможным так остро чувствовать взгляд какого-то человека, однако она его чувствовала. Его жеребец фыркнул и ударил копытом в землю – и он стиснул его бока коленями. Она вдруг безумно пожалела о том, что благородный рыцарь сейчас уедет, и разочарование уже начало накрывать ее удушливой волной.

Однако ее спаситель не уехал. Он остановил своего жеребца рядом с ней, одобрительно усмехнувшись тому, что она осталась стоять на месте, не издав ни звука. Джемма была слишком поглощена своими странными ощущениями, чтобы заговорить. Бывают в жизни моменты, когда слова оказываются лишними.

– Садись ко мне, милая. Тебе в этой компании оставаться не стоит.

Он склонился с седла, крепче сжимая ногами бока коня. Она невольно посмотрела на его бедра и была потрясена видом обнаженного тела с буграми мышц, говоривших о его огромной силе.

– Давай мне руку, и все будет в порядке. Лучше бы мне снова не подхватывать тебя.

Однако если она не послушается, он сделает именно это – Джемма ясно поняла это по его тону. Это был приказ человека, который привык, что ему повинуются, каким бы ни было ее собственное мнение.

Конечно, ей совершенно не хотелось остаться здесь после всего, что с ней произошло. Она подняла руку и положила ее на протянутую им ладонь, но тут же невольно отдернула снова, соприкоснувшись с его горячей кожей. Такого она не испытывала никогда в жизни. Ее тело начала сотрясать дрожь, щека пульсировала болью от жестокого удара наглого англичанина. Она вдруг почувствовала все свои ссадины и царапины, и колени у нее подогнулись, потому что только что пережитый ужас наконец ворвался в ее разум и начал его терзать кровавыми подробностями случившегося. Она ярко представила себе, что хотели с ней сделать англичане, и прикосновение любого мужчины внезапно стало ей нестерпимо отвратительным. Отшатнувшись, она крепко стиснула руки.

– Спасибо вам… за помощь… но я лучше… вернусь в Эмбер-Хилл.

Джемма начала искать взглядом свою кобылу, но в темноте не смогла понять, которая из лошадей ее. Юнцы держали по несколько животных, и ей никак не удавалось решить, которое же ее собственное. Она вдруг заметила, насколько холодным стал воздух, и темнота тоже сгущалась: тучи затягивали небо, скрывая даже слабый свет луны и звезд.

– Давай мне руку, милая. Пора уезжать отсюда. Медлить нельзя.

Его голос был тихим и завораживающим. Подняв взгляд, она увидела, что он смотрит на нее – и в его глазах отражается звездное небо. Джемма снова попробовала поднять руку, но замерла, почувствовав, как сильно она дрожит. Этот признак слабости вызвал у нее немалую досаду, но справиться с дрожью у нее не получалось.

– Ну же, милая. Тут опасно задерживаться.

– А ехать с вами не опасно?

Она действительно не была в этом уверена, потому что он слишком уверенно держался в окружении ночной тьмы. Все его воины продолжали сидеть в седлах, не выказывая ни малейшего страха перед сгущающейся темнотой. Ее слова пришлись ему не по нраву: его лицо застыло, а в глазах вспыхнула оскорбленная гордость. Ожидающие их воины недовольно заворчали.

– Я тебя не ударю.

Что уже было лучше того, что она могла ожидать от лишившихся коней англичан, остававшихся неподалеку. Хотя они и были ее соотечественниками, она почувствовала, что гораздо больше доверяет шотландцам. Особого выбора у нее не было: она хотела остаться в живых, а предложение шотландца было для нее единственным способом сохранить себе жизнь.

Подняв наконец руку, она решительно положила ее на протянутую ей ладонь. Бэррас обхватил ее за запястье, и она подпрыгнула, чтобы ему легче было усадить ее на коня. Он подхватил ее и посадил позади себя.

– Держись за меня, милая.

Ничего другого ей и не оставалось: пришлось вцепиться в него, прильнуть к его спине, чтобы не сорваться с седла. Ее ноги прижались к его ногам, а из-за движения коня их бедра начали колебаться в такт. Единственной преградой между их телами оставались широкие ножны. Она была даже рада ощущать края жесткой кожи, потому что они не позволяли ей полностью раствориться в его теле. Сейчас ей следовало бы думать совсем о другом: об англичанах, которые остались у них за спиной, или о том, что завтра брат скорее всего выпорет ее за то, что она уехала из замка на ночь глядя. А еще ей следовало подумать о Синклере. Рыцарь будет весьма недоволен тем, что она ускользнула, как только он на мгновение забыл о ней. Он не из тех людей, кто во второй раз допускает одну и ту же ошибку.

Вместо этого все ее мысли и чувства были сосредоточены на мужчине, за которого она цеплялась. Ее руки легко сомкнулись на его узкой талии. Его тело отдавало ей невероятно много тепла. Приникнув к нему, она перестала ощущать пронзительный ночной холод. Ветер холодил тыльную сторону ее открытых кистей, но ее ладони согревал мужчина, за которого она держалась.

Она пристроила голову ему на плечо, прижавшись щекой к шерстяному камзолу. Ножны были закреплены на его спине наискось, и край пледа он натянул на правое плечо, чтобы оружие меньше на него давило. Внезапно одежда шотландских мужчин перестала казаться ей странной: она была разумной и удобной. Поняв это, она перестала считать его полным дикарем, увидев вместо этого умелого воина.

Ее дыхание участилось вслед за ускорившимся сердцебиением. Втянув ноздрями запах его тела, она задрожала. Этот запах был пряным и вызвал глубоко в ее теле странное ощущение, какую-то дрожь, которая вскоре отозвалась сладкой пульсацией у нее между ногами. При каждом движении коня ее интимные складки двигались по кожаному седлу, а запах его тела почему-то делал это странное чувство еще острее. Она сама себя испугалась, нервно облизнув губы, которые внезапно пересохли. Все те жаркие взгляды, которые он адресовал ей прежде, сейчас снова вспомнились ей дразнящим влечением, в котором она сама себе не хотела признаваться. Сейчас, прижимаясь к нему, она готова была жалеть, что в свое время не пошла ему навстречу.

Сколько бы она ни слушала, как другие женщины судачат о своих возлюбленных, ее это никогда не интересовало. И вот теперь ее тело не позволяло ей забыть о нем и наслаждалось близостью к нему.

Если Бэррас это и заметил, то ничего не стал говорить, за что она была ему благодарна. Незнакомые ощущения стремительно растекались по ее телу, заполняли все его уголки и пьяняще кружили голову. Справиться с ними, казалось, было совершенно невозможно. Ее пальцы распрямились и прижались к нему: ей неодолимо захотелось лучше почувствовать его тело. Под пальцами она ощутила тугие бицепсы, которые не могла спрятать даже плотная ткань его пледа.

Его воины плотно окружили их, и топот конских копыт заглушил все звуки на холмах. Однако когда Джемма чуть повернула голову, ее ухо прижалось к его спине, она услышала стук его сердца. По ее телу снова пробежала сладкая дрожь, остановившаяся где-то внизу ее живота, где скапливалось странное возбуждение. Во рту у нее пересохло, и она крепко обхватила его руками, испугавшись, что не сможет удержаться в седле из-за дрожи в руках и ногах, которая все нарастала. Ее охватывала странная слабость, словно она выпила слишком много вина. Даже мысли у нее начали путаться.

Мозолистая ладонь легла на ее руку. Джемма содрогнулась: все ее тело отреагировало на это прикосновение. Он чуть сжал пальцы, и ее кисть потонула в его большой руке. Но острее всего она ощутила его большой палец, который скользнул по нежной коже ее руки к внутренней стороне запястья. Сначала он медленно погладил это место, оказавшееся невероятно чувствительным, а потом прижал подушечку пальца к тому месту, где бился ее пульс. Это прикосновение показалось ей очень интимным, и она поспешно отдернула руку, чтобы уцепиться за широкий кожаный ремень, которым был подпоясан его килт. Почувствовав ритмичные колебания его груди, она поняла, что воин смеется, хотя ветер унес звук его смеха прежде, чем она успела его услышать.

Джемма была рада, что понемногу приходит в себя, различает запахи и звуки, сознает мужское обаяние своего спасителя. А тот повернул голову и искоса посмотрел на нее, словно прочитав ее потаенные мысли. Джемма изумленно подумала, что общается с ним на каком-то необычном уровне, что еще сильнее смутило ее чувства. Она невольно вспомнила, как он на нее смотрел при их прошлых встречах.

Они обогнули холм – и перед ними возникла крепость. На фоне ночного неба она казалась черной, мощные башни едва видны были на фоне холмов, возвышающихся чуть дальше. Мрачная решетка начала подниматься, и даже сквозь топот копыт она услышала скрежет металлических цепей. У нее перехватило дыхание от леденящего ужаса, стиснувшего ей грудь.

Это не был замок Эмбер-Хилл.

Это даже была не Англия!

Она содрогнулась, не в силах справиться со страхом, который ее охватил. Это чувство прогнало то возбуждение, которое так согревало ее, отдав во власть ночного холода. И действительно – ее жизнь может оказаться очень безрадостной и холодной, если она проснется в шотландском замке без брачного контракта. Сплетники будут говорить, что она сама во всем виновата: не надо было выезжать из крепости брата без сопровождения.

Лэрд Бэррас спокойно проехал под решеткой и оказался во дворе крепости: чувствовалось, что его жеребцу этот путь хорошо знаком. Однако затем ему пришлось натянуть узду, чтобы направить коня, стремившегося к конюшне, к парадному входу замка. Животное еще не успело окончательно остановиться, когда всадник повернулся и посмотрел прямо на нее.

– Добро пожаловать в замок Бэррас, милая.

В его голосе ощущалось хорошее настроение. Джемма молча отстранилась от него, она была настолько потрясена, что не смогла бы ответить ему, не выдав своей растерянности.

Он спрыгнул с коня, но его рост все равно позволил ему легко смотреть ей в лицо, хотя она оставалась в седле. Почему-то, глядя на него издалека, она не смогла оценить, насколько он высок. Джемма потянулась за поводьями: желание оказаться как можно дальше от него было настолько сильным, что она почти готова была забыть о том, что в ночи таится гораздо более серьезная опасность, чем та, которую представляет собой мужчина, наблюдающий за ней.

В его взгляде было нечто такое, что трогало самые глубины ее существа. Она никогда не испытывала ничего подобного сладкому волнению, которое сейчас охватило ее с новой силой. Он не должен был так на нее влиять! Между ними не произошло ничего, кроме самого простого соприкосновения, – и в то же время она вся трепетала.

– Вам следовало отвезти меня в Эмбер-Хилл.

Он поднял руки и взял ее за талию. Его руки оказались поразительно сильными, и он легко снял ее с седла, хоть она и пыталась сжать бока его жеребца ногами, чтобы остаться на месте. Он поставил ее на землю рядом с собой – и его руки чересчур долго задержались на ее бедрах. Уголки его губ чуть заметно приподнялись, дав ей ясно понять, что он действительно с удовольствием воспользовался удобным моментом.

– Ночь полна опасностей, милая. А иначе зачем, по-твоему, мужчины строят крепости? Не потому ведь, что им нравится тяжелая работа.

Решетка начала опускаться – и она обернулась на этот звук. Металлическая цепь скрипела и скрежетала, поблескивая в лунном свете. Решетка ворот встала на место. Джемме показалось, что за ней захлопнулась дверца капкана, и у нее так перехватило горло, что она едва могла дышать.

– Но… мне нельзя здесь оставаться…

– Чего ты от меня хочешь, Джемма? Мне поехать по дороге к крепости твоего брата, надеясь, что его лучники не всадят в нас по полному колчану стрел раньше, чем увидят не только наши шотландские костюмы, но и наши лица?

– Вы могли бы высадить меня на эту дорогу, когда мы были достаточно близко.

Его улыбка стала чуть шире. Двери первой башни распахнулись, и свет от фонаря, который высоко поднял кто-то из слуг, залил его фигуру. Гордон Дуайр несколько секунд смотрел ей в глаза, а потом его лицо потемнело.

– Мне приятно сознавать, что ты не осталась одна и не попала в беду. У людей, которые ездят по границе, часто бывают дурные намерения.

Она бездумно подняла руку и прижала ее к щеке. Стоило кончикам ее пальцев прикоснуться к коже, как она почувствовала острую боль. Лэрд Бэррас недовольно сжал губы. Ей пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он был очень высоким – и почему-то сейчас она ощущала это особенно остро. Ее кожа снова начала гореть, и чувство возбуждения вернулось.

– Иди в дом, Джемма. Моя домоправительница о тебе позаботится. Мне надо пройтись по стенам и проверить, не оказалось ли у этих английских разбойников друзей, которые решат повредить моим людям, раз уж они не могут и дальше терзать тебя.

– Я не могу здесь оставаться.

В следующую секунду Джемма узнала о Гордоне Дуайре нечто новое: он был не из тех, кто обсуждает вещи, которые считает недостаточно важными. Владелец замка шагнул вперед и подхватил ее на руки, не дав опомниться. Слишком привыкнув иметь дело с Синклером, она не успела отреагировать достаточно быстро и остановить громадного шотландца. В мгновение ока она оказалась у него на руках, он прижал ее к груди, подхватив одной рукой под колени, а второй – за плечи. Застигнутая врасплох, она успела только шумно выдохнуть:

– Не смейте!

Ее протестующий возглас оказался сдавленным – и не заставил его даже замедлить шаги. Он поднялся по ступенькам и перенес ее через порог, не дав высвободить руки. Оказавшись в помещении, он отпустил ее, и она поспешно попятилась. Щеки ее пылали от возмущения.

– Посмел и не жалею об этом. Судьба сегодня и без того была к тебе чересчур добра. Если бы мои люди не увидели твою кобылку, ты бы уже лежала там мертвая. —

Его голос чуть понизился, и он шагнул к ней, сокращая разделявшее их расстояние. Бэррас двигался молниеносно и застиг ее врасплох. Его пальцы сомкнулись на ткани ее юбки около талии, где сборки были самыми плотными. – И твоя смерть была бы нелегкой, Джемма. Потому что эти твои соотечественники насиловали бы тебя, пока ты не истекла бы кровью, и не успокоились бы, пока бы ты не умерла прямо под ними, дрожащая и беспомощная. Ты останешься в этой башне, под защитой этих стен.

В его глазах горело такое мощное чувство, что она снова невольно шагнула назад, однако это механическое движение заставило ее пройти дальше в башню. Отпустив ее, он тихо хмыкнул и отвернулся. Складки его килта сзади были чуть длиннее и колыхались при ходьбе. Ей было слышно, как за распахнутыми дверями начали расседлывать коней. До нее доносились обрывки разговоров и громкий стук копыт по мощеному двору. Когда на крыльцо вышел лэрд, сразу стало тихо, так что Джемма поняла: Бэррас не относится к тем ленивым аристократам, которые наслаждаются своим титулом, предоставляя другим делать всю необходимую работу. Гордон Дуайр быстро шагнул в темноту, и двери закрылись, фонарь остался внутри, с Джеммой.

– Советую послушаться лэрда. Он разумный господин.

– Да неужели?

Женщина, державшая фонарь, не оскорбилась. Джемма покраснела еще сильнее, услышав тон своего ответа: он прозвучал крайне грубо, а ведь женщина, стоявшая перед ней, была намного старше Джеммы! Даже если служанка по происхождению была крестьянкой, ее возраст заслуживал вежливого обращения. Однако женщина не стала хмуриться или бросать на нее презрительные взгляды, напоминая о правилах вежливости, а просто улыбнулась.

– Меня зовут Ула, а ты не первая женщина, оказавшаяся именно там, где нужно лэрду. Если ты и правда сестра лорда Риппона, то его жене следовало бы рассказать тебе кое-что о лэрде и о том, какой он несгибаемый человек. Он твердо идет по тому пути, который выбрал.

Джемма возмущенно выпрямилась, однако злиться было бессмысленно. Бриджет ничего не нужно было рассказывать ей о том времени, которое она провела в замке Бэррас. Ее брат был в ярости, когда его невеста сбежала на другую сторону границы к своей родне, не дождавшись свадьбы. Ее родня тут же вернула ее Гордону Дуайру, потому что он был их сеньором. По меркам Шотландии он был очень влиятельным человеком. По скольку корону надели на маленькую девочку, лэрды получили огромную власть. Их слово стало законом. Однако она изумленно обнаружила, что ее эта мысль не только не пугает, но, наоборот, успокаивает. Она снова вспомнила его слова, когда перед ее мысленным взором вдруг возникло лицо рыцаря-англичанина и к ней пришло тошнотворное осознание того, что лэрд не ошибался относительно его намерений.

– Прошу прощения, что веду себя как неблагодарная невежа. Я что-то разучилась быть вежливой.

Ула кивнула. Это подтвердило догадку Джеммы, что, несмотря на свое положение прислуги, эта женщина ожидает от окружающих уважительного отношения. Это было совершенно справедливо, так что Джемме стало неловко. Ее отец был бы ею недоволен.

Джемма вздохнула, внезапно почувствовав страшную растерянность. Кругом были чужие лица и стены, даже одежда на всех была незнакомая. И то, что у нее не было здесь ничего своего, кроме того, что на ней надето, только усилило чувство потерянности, которое грозило ее захлестнуть целиком.

– Идем, милая. Тебе надо умыться.

Джемма недоуменно посмотрела на пожилую женщину, но кивнула: она предпочла найти себе хоть какое-то занятие, лишь бы не стоять у двери.

Однако с каждым шагом в глубину шотландской твердыни ее страхи росли. Ей вспомнились истории, которые шепотом рассказывали зимой у очага, – истории о женщинах, которые так никогда и не возвращались из подобных мест.

Гордон не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь прежде испытывал такую ярость. Он прекрасно знал, что свои порывы следует сдерживать, но сегодня его самообладание подверглось тяжелейшему испытанию.

– У тебя такой вид, будто ты готов кого-то убить.

Бикон Бэррас говорил негромко, но не сомневался в том, что Гордон его услышит. Они были настоящими друзьями, но сегодня Гордон только зарычал в ответ. Бикон равнодушно пожал плечами.

– Никто бы тебя не осудил, если бы ты и убил кого. Очень уж гадкому делу мы сегодня помешали.

– Думаю, англичане были бы недовольны, если бы я проткнул эти жалкие подобия мужчин. Зима уже близко, и такой неприятности нам не надо.

– Она и правда сестра Риппона?

Бикон смотрел в темноту за стенами замка, и глаза его ни на чем не задерживались. Это ясно говорило о том, что он не чувствует себя так спокойно, как хотел бы представить.

– Да. И хоть он мне нравится, но еще утром я его уважал больше. Что за дурень мог позволить женщине выехать за стены замка в такой поздний час? Она не ездила верхом сегодня утром, и, по-моему, ей следовало бы дождаться завтрашнего дня.

Опомнившись, Гордон сжал губы. Он слишком много времени тратит на то, чтобы наблюдать за Джеммой. Уже начали ходить разговоры, будто ему не хватает храбрости подойти к этой девице. Это могло показаться мелочью, но любой намек на то, что ему не хватает отваги взять то, чего он хочет, мог заставить какой-нибудь клан решить, будто его границы можно пересечь безнаказанно. В этом случае начнутся разбойные набеги – а когда он отправится защищать своих людей, прольется кровь.

– Ну, она не из пугливых. Готов спорить, что брат не давал ей разрешения уехать.

Это предположение звучало весьма убедительно, и Гордон ощутил сильную тревогу. Неужели Джемма настолько легкомысленна, что поехала одна, не думая о том, что ночь таит в себе опасности? Ее невестка бежала через границу, так что, возможно, сейчас англичанки вырастают в неведении. Наверное, их уже не предупреждают об этом.

Ему хотелось думать, что это не так.

Джемма казалась ему горячей, но не глупой. Ему совершенно не нужна жена-конфетка, женщина, у которой нет ничего, кроме самолюбия и красоты. Ему нужна такая женщина, которая способна быть сообразительной, если потребуется.

– Похоже, твое желание познакомиться с этой девицей осуществилось, – добавил Бикон, чуть кивая. – Желаю тебе удачи, лэрд.

Удачи! Гордон нахмурился. Его надежду уже почти задушила удавка, свитая из фактов. Он позволил своему увлечению зайти слишком далеко. Невесту следовало выбирать по ее родственным связям и той выгоде, которую принесет брак клану. А не потому, что он влюбился в химеру, сотканную из его собственных фантазий.

Ему лучше больше никогда не встречаться с Джеммой.

Он скрипнул зубами и понял, что не справится с настоятельным желанием узнать, что она за женщина. Девушка или женщина? И да поможет ему Бог, если она окажется именно такой, какой он ее себе представил.

Потому что он вряд ли сможет отказаться от такого сокровища теперь, когда оно оказалось у него дома.

Джемма сидела неподвижно, прислушиваясь к звукам, доносящимся до нее со всей башни. Они были одновременно и знакомыми, и чужими. Ула оставила ее, пробормотав что-то насчет теплой овсянки. Джемма обводила взглядом комнату, отмечая, где кончается круг света от лампы и начинается темнота. Форма помещения была новой, но ощущение камня, окружающего ее, было привычным.

Вернее, должно было стать привычным.

Тем не менее ей было очень неспокойно. Встав, она прошла через довольно большую комнату, остановившись у окна. Ставни еще оставались открытыми, впуская в помещение ночной ветер. Воздух был свежим и уже пах зимой, но острее всего она ощутила присутствие владельца этого замка. Гордон Дуайр, лэрд Бэррас. Ее спаситель и похититель. Это составило довольно странное сочетание, которое какое-то время занимало ее мысли, а потом она повернулась, чтобы вернуться обратно.

Обнаружив его у себя за спиной, она ахнула – и сердце у нее чуть не остановилось. Он сумел приблизиться совершенно бесшумно, словно его призвали ее собственные мысли. По ее телу пробежала дрожь, оставив после себя мурашки.

– Добрый вечер, милая. Надеюсь, в моем замке тебе удобно?