Читать книгу Ее незабываемый любовник - Мерилин Лавлейс - Страница 5

Глава 3

Оглавление

Две недели спустя настроение Доминика стало хуже некуда. Он был готов убить кого-то, потому что его физиономия смотрела с первых страниц десятков американских и европейских таблоидов, провозглашавших появление доселе неизвестного великого герцога.

Когда все это началось, он ожидал вызова в штаб-квартиру Интерпола. Даже предвкушал, что босс предложит взять все накопленные отпуска, которые он не успел использовать, и залечь, пока весь шум не утихнет. Да. Он предполагал все это, но ему не слишком понравилось, когда его отозвали и послали домой в Будапешт без всякого задания.

Всякий раз, когда он думал, что все улеглось, его лицо появлялось в очередном бульварном листке.

Пожар публичности повлиял и на его личную жизнь. Хотя муж Сары пытался предостеречь, Дом недооценил реакцию знакомых женщин на вновь обретенный титул.

Телефонный номер, который он давал людям, не связанным с Интерполом, теперь постоянно был занят. Звонили не только друзья, но и бывшие любовницы. А еще совершенно незнакомые дамы, раздобывшие его номер у своих друзей и теперь жаждущие познакомиться с ним более приватно.

Большинству он со смехом отказывал, некоторым, самым назойливым, предлагал заняться чем-то другим. Но одна оказалась такой забавной и сексуальной, что они договорились встретиться в кафе-баре. Выяснилось, что незнакомка – высокая роскошная брюнетка, столь же умная и обаятельная в жизни, сколь и в телефонном разговоре. Дом был более чем готов согласиться на ее предложение выпить по второй чашке кофе и отправиться либо на ее квартиру, либо в его мансарду. Однако, прежде чем это осуществилось, она попросила официанта снять их на сотовый. Будь он проклят, если она не отправила снимки тут же, за столом.

– Нескольким подругам, – объяснила она с улыбкой. Одна, как он обнаружил, когда очередная история появилась на газетных лотках, оказалась репортером местного таблоида.

Кроме того, для большинства друзей он больше не был Домиником Сен-Себастьяном. Он стал Домиником, великим герцогом герцогства, которое перестало существовать полвека назад!

Словом, он не слишком обрадовался, когда прохладным сентябрьским вечером кто-то забарабанил в дверь его мансарды. Тем более что стук сопровождался яростным лаем борзой, которая год назад последовала за ним домой и решила остаться.

– Тихо!

Бесполезная команда, поскольку пес считал священным долгом объявить о своем присутствии всем и каждому. Дом договорился с соседями снизу приглядывать за собакой, пока он на заданиях. Но во время вынужденного отпуска между человеком и собакой возникла крепкая связь, по крайней мере со стороны пса. Дом еще не примирился с необходимостью делиться пивом с псиной, обожавшей напиток.

– Только бы не очередной проклятый репортер, – пробормотал он, отталкивая коленом лаявшего пса и заглядывая в глазок. Он узрел двух полицейских в мундирах и какую-то забрызганную грязью особу, которую узнал, только когда открыл дверь. И тут же выругался по-венгерски:

– Натали! Что с вами случилось?

Она не ответила, поскольку была слишком занята псом, пытавшимся сунуть нос между ее ног. Дом снова выругался, схватил собаку за ошейник и оттащил, но по-прежнему не получил ответа. Она просто смотрела на него, хмуря лоб. Волосы обвисли и разметались неряшливыми прядями.

– Вы Доминик Сен-Себастьян? – осведомился один из полицейских.

– Да.

– Иначе говоря, великий герцог?

Дом нетерпеливо зарычал и еще крепче сжал собачий ошейник.

– Да.

Второй полицейский, чье имя, судя по бейджу, было Граджник, глянул в газету с зернистым снимком Дома и брюнетки в кафе.

– Похоже, это он и есть.

Его партнер показал на Натали:

– И вы знаете эту женщину?

– Знаю.

Дом оглядел референта, от спутанных волос до порванного жакета и того, что выглядело мужскими кроссовками на несколько размеров больше, чем следовало бы.

– Какого черта с вами случилось?

– Может, нам лучше войти? – предложил Граджник.

– Да-да, конечно.

Полицейские проводили Натали в комнату. Прежде чем присоединиться к ним, Дом запер собаку в ванной. Та выла и скреблась в дверь, но вскоре вынюхала гигантскую жевательную кость. Из тех, которые хранились в корзине для таких случаев.

Помимо маленькой ванной, в мансарде было одно гигантское помещение, в котором когда-то хранились артефакты из музея этнологии. Когда музей переехал в другое место, здание переделали в кондоминиумы. Зия тогда как раз получила полную стипендию медицинского факультета, потому Дом решился вложить свои сбережения в квартиру в дорогом районе Замковая гора в Буде. После чего обрабатывал наждаком и лаком дубовые полы, пока они не засверкали. Он также снес часть нависающей крыши и открыл вид на Дунай, узрев который, гости только ахали.

Сегодняшние посетители не составили исключения. Все трое глазели на залитые светом шпили, огромный купол и витражи здания парламента на другом берегу реки.

Дом безжалостно вернул их к действительности:

– Пожалуйста, садитесь и объясните, в чем причина вашего визита.

– Все дело в этой женщине, – сказал Граджник по-английски с сильным акцентом, когда все расселись. – Как, вы сказали, ее зовут?

Дом перевел взгляд на Натали:

– Вы не назвали своего имени?

– Я… я не помню.

– Что?

Она еще больше нахмурилась:

– Я ничего не помню.

– Если не считать великого герцога, – сухо вставил Граджник.

– Погодите. Начните сначала.

Полицейский кивнул и стал листать записную книжку.

– Для нас все началось в половине одиннадцатого утра, когда нам позвонили и заявили, что прохожие выловили из Дуная женщину. Мы немедленно выехали на место происшествия и нашли ее на берегу в компании своих спасателей. При ней не было ни туфель, ни сумочки, ни сотового, никаких документов. Кроме того, она не помнит, как оказалась в реке. Когда мы спросили ее имя, имя друга или родственника здесь, в Будапеште, она сказала всего два слова: «Великий герцог».

– Иисусе!

– В основании черепа под волосами у нее шишка величиной с гусиное яйцо.

Дом снова взглянул на Натали. Она осторожно пощупала затылок.

– Скорее с голубиное, – поправила она, хмурясь.

– Да, мы предположили, что она могла упасть с моста или туристического судна и ударилась головой. Хотя ни одна из туристических компаний не сообщила о пропавшей пассажирке. Нам пришлось везти ее в больницу. Доктора не нашли серьезных повреждений или сотрясения мозга.

– Вы все ясно видите? Перед глазами не плывет? – резко спросил Дом. Он получал и раздавал достаточно ударов по голове, чтобы знать все неприятные симптомы. – Никакой тошноты, рвоты или потери равновесия?

– Только потеря памяти. Доктор сказал, что это довольно обычно при таких травмах. Поскольку нам некуда было ее девать, пришлось решать: либо оставить в больнице, либо привезти к единственному человеку, которого она, похоже, знает в Будапеште. К великому герцогу.

Какая ирония! Особенно если вспомнить дрожащие ноздри и презрение в глазах. Он подозревал, что мисс Кларк предпочла бы скорее оказаться в приюте для собак, чем быть доставленной к нему.

– Я позабочусь о ней, – пообещал он, – но она должна была остановиться в какой-то гостинице.

– Если это так, мы дадим вам знать.

Граджник открыл пустую страницу и взял ручку:

– Итак, как, вы говорите, ее зовут?

– Натали. Натали Кларк.

– Американка, судя по акценту.

– Верно.

– И работает на вашу кузину?

– Да, в качестве помощника-референта.

Пытаясь что-то выведать, Дом нерешительно осведомился:

– Натали, вы должны были на этой неделе встретиться с Сарой в Париже, верно?

– С Сарой?

– Моя кузина. Сара Сен-Себастьян Хантер.

Первой реакцией стал недоуменный взгляд. Вторая испугала всех троих мужчин.

– Голова болит.

Она с уродливой гримасой вскочила:

– Я устала. И эта одежда воняет.

С этим сухим объявлением она направилась к незастланной постели в дальнем конце мансарды, на ходу сбрасывая кроссовки. Дом, в свою очередь, взметнулся с места, когда она высвободилась из своего драного жакета.

– Погодите!

– Я устала. Мне нужно поспать.

Дом попытался ее удержать, но она сбросила его руку и повалилась на постель лицом вниз. Все наблюдали за ней с различной степенью удивления и обреченности. Она зарылась лицом в подушку.

Граджник первым прервал молчание:

– Что же, полагаю, нам здесь делать нечего. Теперь, когда у нас есть ее имя, мы сумеем отследить прибытие мисс Кларк в страну и ее передвижения по Венгрии. Мы также найдем отель, где она поселилась. А вы позвоните нам, когда и если она вспомнит, почему решила нырнуть в Дунай. Договорились?

– Разумеется.

После их ухода Дом немедленно схватил телефон. Через пять гудков отозвался сонный голос кузины:

– Алло, кто это?

– Это Дом, Сара.

– Дом?

– Где ты?

– Мы… э-э-э… в Даляне. Китай, – добавила она, очевидно просыпаясь и вдруг встревожившись. Дом никогда не звонил среди ночи, да еще на другой конец света!

– Все в порядке? Бабушка? Джина? Зия? О боже! Одна из близняшек?

– Все в порядке, Сара. Не могу сказать того же о твоем референте.

Он услышал шуршание простыней. Скрип кровати и сонное бормотание.

– Дев! Проснись! Дом говорит, что-то случилось с Натали!

– Я не сплю.

– Говори! – потребовала она.

– Предположительно свалилась с моста или круизного судна. Ее выловили из реки сегодня рано утром.

– Она… она мертва?

– Нет, но у нее большая шишка в основании черепа, и она ничего не помнит. Даже своего имени!

– Господи боже!

Простыни снова зашуршали.

– Дев, Натали сильно пострадала. Пожалуйста, позвони команде, пусть приготовят самолет. Мне нужно немедленно лететь в Париж!

– Она не в Париже, – вмешался Дом. – Она со мной в Будапеште.

– В Будапеште? Но как? Почему?

– Я надеялся, ты мне скажешь.

– Когда мы встретились в Париже, она ничего не говорила о Венгрии. Только что может снова поехать в Вену, продолжить розыски Каналетто.

В голосе Сары проскользнули обличительные нотки.

– Она собиралась и дальше исследовать дополнение к эдикту. Ее обеспокоила твоя информация.

Он много чего сказал, но распространяться об этом не собирался. По крайней мере, сейчас.

– Так ты не знаешь, почему она здесь, в Венгрии?

– Понятия не имею. Она сейчас с тобой? Дай мне поговорить с ней.

Он бросил взгляд на женщину, спавшую непробудным сном:

– Она отключилась, Сара. Заявила, что устала, и плюхнулась в кровать.

– Потеря памяти? Она поправится?

– Подобно тебе, я понятия не имею. Но тебе лучше связаться с ее семьей. На всякий случай.

– У нее нет семьи.

– Ну, хоть какие-то родственники есть? Дед с бабкой? Дядя или тетя, прозябающие в глуши?

– Никого. Перед тем как я ее наняла, Дев приказал полностью все проверить. Натали не знает своих родителей и почему ее бросили младенцем. Она жила в нескольких детских домах, пока в восемнадцать лет не поступила в Мичиганский университет на полную стипендию.

Очевидно, собранной им информации недостаточно.

– Я немедленно лечу в Будапешт, – заявила Сара. – Заберу Натали. Она будет жить у меня, пока память не вернется.

Дом бросил взгляд на референта. Инстинкт подсказывал, что он горько пожалеет о решении, которое готов принять.

– Почему бы тебе не подождать? Возможно, завтра все будет в порядке. Я тогда позвоню.

– Не знаю.

– Я позвоню тебе, Сара. Как только она проснется.

Когда та неохотно согласилась, он распрощался и несколько секунд стоял, держа трубку. Он слишком долго работал под прикрытием, чтобы принимать что-либо за чистую монету или верить кому-то, особенно женщине, которую выловили из Дуная и которая вообще не должна была находиться в Будапеште. Он стал снова нажимать кнопки телефона. Его контакт в Интерполе ответил почти сразу же:

– Oui?[4]

– Это Дом, – ответил он на беглом французском. – Помните расследование, которое вы проводили для меня две недели назад?

– Oui.

– Мне нужно, чтобы вы копали глубже.

– Oui.

Закончив разговор, он несколько минут продолжал рассматривать нежданную гостью. Помятая юбка закрутилась вокруг ног, застегнутая до самого верха блузка, похоже, душила ее.

После короткого спора с собой Дом перевернул ее. Расстегнул блузку, стал снимать, но она открыла сонные глаза и пробормотала:

– Что вы делаете?

– Укладываю вас удобнее.

– М-м-м.

Прежде чем он успел стянуть с нее блузку и юбку, она уже спала. Под юбкой оказались простые белые хлопчатые трусики, прикрывавшие стройные бедра и очень миленький задик. Он благородно воспротивился порыву стащить с нее и белье, просто прикрыл простыней, после чего открыл бутылку «Пилзнера» для себя, еще одну для собаки и приступил к ночному бдению.


Он снова перевернул ее сразу после полуночи, приподняв ей веко. Она недовольно заворчала, но не раньше, чем он увидел, как с обнадеживающей быстротой сузился и расширился зрачок.

Через два часа он опять ее разбудил.

– Натали! Вы меня слышите?

– Проваливайте.

Последний раз он проверил ее состояние перед рассветом. Потом растянулся на кожаном диване и стал наблюдать, как темная ночь окрашивается в золотое и розовое сияние.


Что-то холодное и мокрое ткнулось ей в локоть. В плечо. В подбородок.

Однако она не проснулась, пока полоска грубой кожи не оцарапала щеку.

Натали непонимающе заморгала. Краем сонного сознания поняла, что находится в постели, и открыла глаза.

– Фу!

Блестящая от слюны розовая пасть с черными деснами и длинным языком, свисавшим между зловещими острыми клыками, нависала всего в нескольких дюймах от ее глаз. Словно в ответ на ее испуганный вопль открытая пасть шумно выдохнула и издала оглушительный лай.

Она стала отползать, как вспугнутый краб, но при этом увидела веселые глаза над длинным носом, широкий лоб, увенчанный одним коричневым и одним белым ухом, и длинное худое тело с энергично машущим хвостом.

Очевидно, пес принял ее отступление как знак того, что она уступает ему место в постели, и с громким фырканьем приземлился на матрац. Язык снова заработал, покрывая слюной ее щеки и подбородок, прежде чем она успела оттолкнуть пса.

– Эй, прекрати!

Но его радость была заразительна. Засмеявшись, она погладила его:

– О’кей, о’кей! Я тоже тебя люблю. Но довольно работать языком!

Он все-таки еще раз дотянулся до нее, прежде чем позволил перевернуть себя на спину, после чего немедленно вытянул все четыре лапы, прося почесать пузо. Она подчинилась, чем вызвала дрожь экстаза.

– Красивый парень, – пробормотала она.

Нежась под ее пальцами, он энергично заработал ногами.

– Интересно, как тебя зовут?

– У него нет клички, – сказал кто-то за спиной.

Повернувшись, она окинула испуганным взглядом огромное, скудно обставленное помещение. Судя по потолочным балкам с деревянными фермами в форме буквы «А», это чердак. На удивление хорошо отремонтированный чердак со сверкающими дубовыми полами и современным освещением.

Перегородок не было совсем. Лишь изогнутая, доходившая до пояса стойка из стеклянных блоков, отделяющая зону кухни. Мужчина за стойкой выглядел как у себя дома. Темноволосый и темноглазый, в футбольной рубашке в яркую красно-черную полоску, с логотипом какой-то неизвестной ей команды. Стрейчевая ткань облегала широкие мускулистые плечи. Волнистые стеклянные блоки позволяли видеть такие же мускулистые бедра, облаченные в беговые шорты.

Ее рука застыла на собачьем пузе при виде того, как он включает эспрессо-машину из нержавеющей стали. Та почти немедленно выдала струйку густой черной жидкости.

Натали по-прежнему не отрывала от него глаз. Он наполнил чашки и обошел стеклянную стойку.

Когда он пересек комнату, собака села. Натали последовала ее примеру, потянув за собой простыню. По какой-то непонятной причине она спала в нижнем белье.

Он что-то приказал на неизвестном ей языке. Повторил, уже тверже. Пес неохотно спрыгнул с кровати.

– Как вы себя чувствуете?

– Я… э-э-э… хорошо.

– Голова болит?

Она попробовала осторожно повернуть голову:

– Я не… ой!

Морщась, она потрогала шишку:

– Что случилось?

– Непонятно. То ли вы упали с моста, то ли с туристического судна и ударились головой. Хотите аспирин?

– Господи, да!

Он протянул ей чашку и направился, как она предположила, в ванную, спрятанную под одним из скосов. Она воспользовалась его коротким отсутствием, чтобы снова осмотреть похожую на пещеру комнату в поисках хоть чего-то знакомого.

Паника крошечными мурашками поползла по спине, когда она наконец осознала, что сидит скрестив ноги на незастланной постели. В незнакомой комнате. С собакой, сторожившей в нескольких шагах, улыбавшейся от уха до уха и выглядевшей так, словно вот-вот на нее прыгнет.

Она подняла чашку дрожащими руками. Край стучал о зубы, кофейная пена осела на верхней губе, когда она сделала первый нерешительный глоток.

– Брр…

Первым порывом было выплюнуть невероятно крепкий эспрессо. Но учтивость и холодный пристальный взгляд хозяина чердака вынудили ее глотнуть.

– Лучше запивать это водой.

Она с благодарностью сменила чашку на стакан и уже потянулась к двум маленьким белым таблеткам, но внезапно застыла и с сильно заколотившимся сердцем уставилась на таблетки.

О боже! Может, ее опоили? И он намерен снова ее усыпить?

Слабый проблеск здравого смысла пытался пробиться через натянутые нервы. Если бы хотел опоить ее, с таким же успехом мог бы что-то подсыпать в кофе. Тем не менее она отвела его руку.

– Я… не стоит… У меня, возможно, аллергия.

– Вы не носите медицинского браслета с предупреждением.

– Я вообще мало что ношу.

– Верно.

Он оставил таблетки и чашку на низкой книжной полке, служившей также прикроватной тумбочкой. Натали сжала стакан, взглянула на улыбавшуюся собаку, на него. По спине снова поползли мурашки.

– Ладно, – дрожащим голосом пролепетала она, – кто вы?

4

Да (фр.).

Ее незабываемый любовник

Подняться наверх