Читать книгу Тенистый лес. Сбежавший тролль (сборник) - Мэтт Хейг - Страница 32

Когда Снежная ведьма закончила свой рассказ, в тюрьме повисло угрюмое молчание. Даже томте прекратил напевать свои песенки и задумался о своих друзьях-томте, которых убил Мастер перемен. И только Марта не почувствовала никакого страха, услышав рассказ Снежной ведьмы.

Она знала, какой беспощадной может быть жизнь, и ничего хорошего она от нее уже не ждала.

Она закрыла глаза и представила, что жизнь – это маленький человечек в ее голове. Нет, не человечек. Жестокий хюльдр, который плюет на нее, лежащую за решеткой.

Но ведь жестокость питается страхом и другими подобными чувствами. Если она не будет ничего чувствовать, жестокость не будет иметь над ней власти.

«Я перестану чувствовать так же, как перестала говорить», – сказала себе Марта. Но перестать чувствовать не так-то просто. И одно из чувств, которое никак не хотело ее покидать, было чувством вины. Она ощущала себя виноватой перед братом за то, что ему пришлось пойти за ней в лес. Она подумала об ужасных существах вроде правдивых пикси. Они были там, снаружи, готовые причинить боль любому человеку, который попадется им на пути. Она закрыла глаза и начала молиться за брата, тихо говоря про себя:

«Сэмюэль».

«Мне так жаль».

«Мне очень, очень жаль».

И в этот момент она начала плакать.

Она не плакала с того самого дня, когда на машину упало бревно. Ее слезы оставались узниками, как и она сейчас, но при мысли о брате, потерянном в этом жутком лесу, печаль, так долго копившаяся в ней, вдруг вырвалась на свободу.

Она плакала не так, как обычно.

Не так, как она плакала, когда Сэмюэль прятал все ее заколки для волос. Или когда мама опаздывала, забирая ее с занятий по верховой езде. Или когда ее родители без остановки кричали друг на друга.

Все те слезы всегда были нужны для того, чтобы что-то получить. Неважно что – заколки для волос, маму, приехавшую вовремя, или спокойных родителей.

Но слезы, которые сейчас катились из ее глаз, были совсем другими. Во-первых, они были тихими. И совсем не напоминали истерику. И у них не было ровно никакого практического применения. Они были словно бесполезные деньги в чужой стране и не могли принести ей ровно никакой пользы.

– Не плачь, человеческое дитя, – сказала Снежная ведьма.

Но тихие слезы все лились, и их было так много, что ими можно было наполнить целый стакан.

Снежная ведьма начала что-то едва слышно бормотать, и при этом ей, казалось, было очень больно.

– Что такое со Снежной ведьмой? – спросил Тролль-левый.

– Ты задаешь слишком много вопросов, – ответил Тролль-правый.

– Ты просто боишься ответов, – парировал Тролль-левый.

– Мир без вопросов – самый безопасный мир, – сказал Тролль-правый.

– Ты хочешь сказать: самый скучный мир, – возразил Тролль-левый.

– Я хочу сказать: безопасный.

– Об этом я и говорю.

Марта почувствовала холод в глазах и на щеках. Она взглянула на Снежную ведьму, которая по-прежнему выглядела так, словно ей было очень больно.

И вдруг Марта поняла.

Она больше не плакала.

Она дотронулась до своей щеки. И прикоснулась к своим слезам. Они были твердыми. Ледяными. И на другой щеке было то же самое. Крошечные тонкие льдинки.

Слезы раскрошились у нее в руке и превратились в маленькие капельки на полу.

– Я избавила тебя от слез, человеческое дитя, – сказала Снежная ведьма. – Но мои силы слишком малы, чтобы избавить тебя от горя.

Или, может быть, горе Марты было слишком велико.

– Ну же, – пропел томте веселым голосом, которым когда-то говорила и сама Марта. – Выше нос! Все не так уж плохо, ты же знаешь.

Но Марта знала, что томте ошибается.

Все было очень плохо.

И более того: она знала, что дальше будет только хуже.