Читать книгу Звёздные Войны. Уязвимая точка - Мэтью Стовер - Страница 6

Сквозь изогнутую транспаристаль Харуун-Кэл внизу казался сплошной пеленой облаков, пронзаемых горами. Создавалось ощущение, что до них можно дотронуться. Челнок медленно по спирали спускался к поверхности, и вскоре он действительно коснется их.

Во внутрисистемном кораблике насчитывалось всего двадцать мест, и все равно три четверти из них были свободны. Компания, организовавшая этот перелет, выкупила челнок у какой-то туристической конторы: транспаристальной пассажирский отсек, снаружи весь покрытый мелкими шрамами от микрочастиц, внутри был пуст, не считая двух рядов серых сидений без ручек.

Мейс оказался единственным человеком в салоне. Его спутниками были два кубаза, которые восторженно высвистывали что-то о вкусовых качествах жуков-щипачей и жужжащих червей, и довольно негармоничная парочка, судя по всему, странствующих комедийных актеров – китонак и фо-ф’ейанец. Их пьяное подшучивание друг над другом пробудило в джедае желание немедленно раздобыть где-нибудь затычки для ушей. Или оказаться в вакууме. Или просто оглохнуть. Должно быть, этим парням сильно не везло в жизни, раз они летели на туристическом челноке в Пилек-Боу. Столица Харуун-Кэла – место, где праздное шатание убивает. Пассажирские лайнеры, путешествующие по Петле Джеварно, останавливались здесь лишь потому, что им в любом случае надо было выходить в реальное пространство, для того чтобы пересечь систему.

Мейс сидел настолько далеко от остальных пассажиров, насколько позволяло ограниченное пространство челнока.

На мастере-джедае была максимально подходящая его прикрытию одежда: поношенная куртка из кожи кореллианской песчаной пантеры, свободная футболка, которая когда-то, наверное, была белой, и обтягивающие черные штаны с потертыми серыми заплатками. На его обуви над лодыжками еще можно было заметить следы легкой полировки – все остальное было стерто фактически до замши. Единственной ухоженной частью его облачения была мягкая кобура на правом бедре и поблескивающий в ней бластер «Энергия-5» производства «Мерр-Сонн». Его меч был замаскирован под световой стержень устаревшей модели и покоился в дорожной сумке, лежащей под сиденьем.

Инфопланшет на коленях тоже был не тем, чем казался: хотя он и хранил в себе зашифрованный дневник Мейса, основная часть устройства была отведена под миниатюрный подпространственный передатчик с фиксированной частотой, которую постоянно прослушивал средний крейсер «Халлек», дежуривший в системе Вентран.

В поле зрения появилось Коруннайское высокогорье: огромное плато всех оттенков зеленого, окруженное бездонными водоворотами облаков и расчерченное пересекающимися горными грядами. Некоторые особо высокие пики были увенчаны белыми шапками, основная масса более низких гор лишь слегка возвышалась над океаном из газа и дыма. На восточную часть высокогорья уже опустилась ночь. Когда челнок оказался в тени планеты, всюду внизу замерцали темно-красные и оранжевые вспышки, словно глаза хищника, выжидающего за границей освещенного костром пространства, – такими сверху виделись жерла множества действующих вулканов.

Это было прекрасно. Но Мейс не обратил на это внимания.

Он держал микрофон фальшивого инфопланшета и очень, очень тихо говорил.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

(первая запись на Харуун-Кэле)

Депа там, внизу. Прямо сейчас.

Я не должен думать об этом. Не должен думать о ней. Пока не должен. Но… она там, внизу. Она там, внизу, уже несколько месяцев.

Даже представить не могу, что с ней случилось. Не хочу представлять.

Очень скоро я все выясню.

Сконцентрироваться. Я должен сконцентрироваться. Сконцентрироваться на том, что я точно знаю, пока ил не уляжется и вода вновь не станет чистой…

Один из уроков Йоды. Но иногда нет сил ждать.

А иногда вода не очищается.

Я могу сконцентрироваться на своих знаниях о Харуун-Кэле. А знаю я многое.

Вот кое-что из этого:

ХАРУУН-КЭЛ (Аль’Хар-1) – единственная планета системы Аль’Хар. Харуун-Кэл – имя, данное планете аборигенами-коруннаями («жителями высокогорья»). На общегалактический язык оно переводится как «над облаками». Из космоса планета кажется полностью покрытой океаном с несколькими зелеными островами, поднимающимися из разноцветного моря. Но это иллюзия. Моря, в которых находятся эти острова, состоят не из жидкости, а из ядовитых газов тяжелее воздуха, постоянно выделяемых бесчисленными действующими вулканами. Лишь на вершинах гор и высокогорьях могут выживать существа, дышащие кислородом. Таких мест не очень много: если высокогорье не слишком сильно поднимается над уровнем газового океана, оно легко может стать жертвой непредсказуемых харуун-кэльских ветров, особенно во время короткой зимы, когда дует такиз боу’кэл, «нижний ветер». Эти потоки могут взметнуть части газового океана на высоту, достаточную для того, чтобы буквально за несколько часов избавить от любой жизни слишком низкие участки земли. Столица планеты, Пилек-Боу, расположена на единственном обитаемом участке суши, Коруннайском высокогорье, и является самым большим постоянным поселением на этой покрытой джунглями планете. Аборигены живут полукочевыми племенами, именуемыми «гхошами», и избегают мест, в которых живут разнообразные пришельцы. Коруннаи не различают пришельцев и пренебрежительно объединяют их всех в группу, которую называют «балаваи» («низший народ»). История спонтанных локальных конфликтов простирается далеко в прошлое…

Не помогает.

Я не могу вместить все свои знания о Харуун-Кэле в описание из путеводителя. Слишком большой частью этих знаний являются цвет солнечных бликов и запах ветра с Дедушкиного уступа, течение шелковистой шерсти траводава сквозь пальцы и горячее яростное острие Силового прикосновения акк-пса.

Я родился на Харуун-Кэле. Глубоко в горах.

Я чистокровный корун.

Сотни поколений моих предков дышали этим воздухом и пили эту воду, ели то, что приносила эта почва, и уходили в нее, умирая. Я возвращался сюда лишь раз, тридцать пять стандартных лет назад, но я храню в себе частицу этого мира. Его суть. Силу его бурь. Хаос его джунглей. Гром его гор.

И все же это не мой дом. Мой дом – Корусант. Мой дом – Храм джедаев.

Я ничего не помню о своем детстве среди коруннаев: моим самым ранним воспоминанием стала добрая улыбка Йоды и его огромные нежные глаза надо мной. Эта картинка до сих пор очень ярка. Не знаю, сколько мне тогда было, но я уверен, что ходить я еще не умел. Возможно, я был слишком мал даже для того, чтобы стоять. В воспоминаниях я вижу, как моя пухлая детская ручка дергает маленькие белые волосы над ушами Йоды.

Помню свои вопли – похожие, как выражается Йода, на писк раненой летучей светомыши, – когда какая-то игрушка, вроде бы погремушка, висела в воздухе чуть-чуть дальше, чем я мог достать. Помню, как бесконечные причитания, крики, вой и слезы не сдвигали эту погремушку ни на миллиметр ближе к моему маленькому кулаку. И помню момент, когда я впервые смог дотянуться до игрушки, не используя рук: как я почувствовал ее висящей там и как почувствовал разум Йоды, поддерживающий ее… и шепот Силы начал наполнять мои уши.

Мой следующий урок: Йода пришел, чтобы забрать игрушку, и я с инстинктивным эгоизмом ребенка отказался отпускать ее, удерживая обеими руками и всем, чего мог добиться от Силы. Погремушка разломилась – трагедия для моего детского разума, схожая по масштабам с концом света. Так Йода объяснил мне закон о том, что у джедая не должно быть привязанностей: если слишком сильно держать то, что любишь, то можешь это уничтожить.

И заодно разбить себе сердце.

Это урок, о котором я сейчас не хочу задумываться.

Но ничего не могу с собой поделать. Сейчас.

Пока я здесь, наверху, а Депа – там, внизу.

Депа Биллаба вошла в мою жизнь случайно: одно из тех удачных совпадений, что иногда дарит нам Галактика. Я нашел ее после того, как убил пиратов, расправившихся с ее родителями. Эти головорезы похитили любимую дочурку своих жертв. Я так и не узнал, зачем она им понадобилась. Или что они хотели с ней сделать. Я не желаю даже думать об этом.

Одно из преимуществ джедайского умения управлять своим разумом: я могу заставить себя не воображать подобные вещи.

Она выросла в Храме. Затем стала моим падаваном. Больше всего в жизни я гордился, когда предлагал Совету джедаев поприветствовать своего нового члена.

Она один из самых молодых джедаев, когда-либо выбранных в Совет. В день ее назначения Йода высказал предположение, что именно мое наставничество вознесло ее так высоко, несмотря на столь юный возраст.

Мне кажется, что он сказал это скорее из вежливости. Депа добилась всего так рано лишь потому, что она – это она. Мое обучение значило не так много. Я никогда не встречал никого подобного ей.

Депа для меня больше чем друг. Она одна из опасных привязанностей. Она заменяет мне дочь, которой у меня никогда не будет.

Даже самая крепкая джедайская самодисциплина не способна убедить человеческое сердце молчать.

Я слышу ее голос снова и снова: «…тебе не следовало посылать меня сюда. А я не должна была прилетать…»

Я никак не могу заставить себя прекратить попытки дотянуться до нее через Силу, хотя знаю, что это бесполезно. Вскоре после того, как Квай-Гон Джинн и Оби-Ван Кеноби сообщили Совету о возрождении ситхов, таинственная вуаль тьмы окутала Силу. Вблизи – и в пространстве, и во времени – Сила по-прежнему остается тем, чем была: она помощник и союзник, мои невидимые глаза и руки. Но когда я пытаюсь сквозь Силу увидеть Депу, я нахожу лишь тени, смутные и пугающие. Кристальную чистоту Силы заволокло непроницаемым туманом угрозы.

Снова: «…но сделанного не воротишь…»

Я могу трясти головой до тех пор, пока мой мозг не разобьется о стенки черепа, но, похоже, все равно не смогу избавиться от этих слов. Я должен очистить свой разум: Пилек-Боу по-прежнему принадлежит сепаратистам, и мне нужно быть начеку. Я должен перестать думать о ней.

Вместо этого я должен подумать о войне.

Война застала Республику врасплох. После тысячи лет мира никто, особенно среди джедаев, не мог по-настоящему поверить, что грянет гражданская война. А как иначе? Даже Йода не помнил предыдущую глобальную войну. Мирная жизнь стала не просто традицией. Она стала основой самой цивилизации.

В этом было огромное преимущество Конфедерации: сепаратисты не просто ждали войны, они рассчитывали на нее.

К тому моменту, как угольки Войны клонов вспыхнули пламенем Джеонозиса, их корабли уже пришли в движение. В последующие недели, пока джедаи залечивали раны и оплакивали погибших, пока Сенат по крохам собирал флот, хоть какой-то флот, для противостояния Конфедерации независимых систем, пока Верховный Канцлер Палпатин молил, торговался, а иногда даже угрожал сомневающимся сенаторам, дабы они остались верны Республике и поддержали ее армию клонов своими кредитами и ресурсами, сепаратисты пронеслись по Галактике, наводняя гиперпространственные маршруты своими вооруженными силами. Главные подходы к пространству сепаратистов кишели дроидами-истребителями, которых поддерживали новые корабли основного класса: джеонозианские дредноуты, только-только сошедшие с секретных верфей.

С точки зрения стратегии это был шедевр. Любой прорыв к центральным планетам Конфедерации был бы подавлен и задержан на время достаточное, чтобы успели подойти резервные войска сепаратистов. Попытка организовать сколько-нибудь мощную атаку, чтобы пробиться сквозь защитный барьер из дроидов, оставляла сотни и тысячи своих планет незащищенными перед мощью сепаратистов. За завесой из истребителей они могли как угодно группировать свои силы, молниеносно откусывая от Республики один кусок за другим.

Еще до того, как Республика была готова сражаться, мы проиграли.

Йода – главный стратег Совета джедаев. Столь долгая жизнь располагает к тому, чтобы научиться видеть полную картину и предполагать будущее развитие событий. Он разработал нашу нынешнюю стратегию атак по нескольким фронтам сразу. Наши цели: вымотать сепаратистов, истощить их ресурсы, заставить их рассредоточить свои силы и не дать им собраться воедино. Таким образом мы надеемся выиграть время для того, чтобы огромная производственная база Республики успела перестроиться под выпуск кораблей, оружия и прочего военного оборудования.

И время на то, чтобы натренировать войска. Каминоанские солдаты-клоны не просто наши лучшие бойцы, они чуть ли не единственные наши войска. Мы собирались использовать их для обучения добровольцев из гражданских и полицейских сил, но сепаратисты умудряются не оставлять без дела все один и две десятых миллиона клонов, заставляя их носиться из системы в систему, с планеты на планету для того, чтобы отбить бесконечные атаки всего разнообразия бесчисленных боевых дроидов Техносоюза, подкрепленного финансовой поддержкой Торговой федерации.

Так как все наши клоны нужны для защиты республиканских систем, нам пришлось найти способ нападать без их участия.

Сепаратисты не купаются во всеобщей любви даже на своих ключевых планетах. В любом обществе найдется тот, кто с удовольствием направит оружие против властей. Джедаи тайно забрасывались на сотни планет с одной и той же целью: организовать сопротивление лоялистов, обучить их саботажу и партизанской войне и вообще сделать все возможное для дестабилизации сепаратистских правительств.

Поэтому Депа Биллаба отправилась на Харуун-Кэл.

Я послал ее сюда.

Система Аль’Хар, чьей единственной планетой является Харуун-Кэл, находится на пересечении нескольких гиперпространственных маршрутов: Петля Джеварно является ступицей колеса, чьи спицы соединяют между собой сепаратистские системы Киллису, Джатренд, Лопоси и скопление Джеварно с системами Опари, Вентран и Ч’мансс, находящимися под влиянием лоялистов. Благодаря расположению звезд в этом регионе и из-за чувствительности современных гипердвигателей к гравитационным полям все корабли, летящие из одной из вышеперечисленных систем в другую, могут сократить свое путешествие на несколько суток, пройдя через Аль’Хар, несмотря на то что потребуется целый день, чтобы пересечь эту систему в реальном пространстве.

Ни у одной из местных систем нет особой стратегической ценности, но Республика и так лишилась слишком многого, чтобы позволить себе очередные потери. Контроль над Аль’Харом ведет к контролю над всем регионом. Было решено, что Харуун-Кэл стоит внимания Совета, и не только по военным причинам.

В архивах Храма есть отчеты джедаев-антропологов, изучавших племена коруннаев. Эти исследователи предположили, что давным-давно, возможно тысячи лет назад, в разгар Войн ситхов, когда орден лишился очень многих своих членов, некоему кораблю джедаев пришлось совершить здесь вынужденную посадку. В джунглях водится несколько различных видов грибка, разъедающего металлы и силикаты, – корабль, который не взлетел сразу, не взлетит уже никогда, и его устройства связи будет крайне непросто починить. Антропологи считают, что предками коруннаев были те самые джедаи.

Это их лучшее объяснение любопытного генетического факта: все коруннаи чувствительны к Силе.

Истинная причина может быть значительно проще: мы обязаны ее чувствовать. Тот, кто не может пользоваться Силой, долго здесь не протянет. Обычные люди не способны выжить в этих джунглях. Коруннаям это удается лишь потому, что они следуют за своими стадами траводавов. Траводавы – огромные шестилапые твари, пробивающиеся сквозь джунгли с помощью своих передних конечностей и мощных челюстей. Причина, по которой их так назвали, становится понятной, если хоть раз увидеть, какие травяные поляны они оставляют в местах своих лежбищ. На таких полянах и выживают коруннаи. Траводавы защищают коруннаев от джунглей, а коруннаи в ответ с помощью акк-псов, своих спутников, связанных с ними Силой, защищают траводавов.

Когда джедаи-антропологи собирались уезжать, они попросили у старейшин гхоша Винду разрешения забрать одного ребенка для обучения джедайским техникам, поставив, таким образом, таланты коруннаев в Силе на службу миру в Галактике.

Этим ребенком стал я.

Я был младенцем, сиротой, которого назвали именем гхоша, потому что моих родителей джунгли забрали еще до дня моего наречения. Мне было шесть месяцев. Выбор был сделан за меня.

Я никогда об этом не жалел.

Депа как раз и отправилась сюда обучать коруннаев методам антиправительственной партизанской борьбы. Официальный государственный аппарат Харуун-Кэла полностью состоит из балаваев: эмигрантов и их потомков, тех, кто финансово заинтересован в торговле корой тисселя. Балавайское правительство из балаваев и для балаваев.

Коруннаям в нем нет места.

Правительство и его военная мощь – планетарное ополчение – присоединились к Конфедерации независимых систем в циничной попытке избежать назревавшего расследования департаментом юстиции их взаимоотношений с аборигенами. В обмен на предоставление столичного космопорта под базу для ремонта и дозаправки аль’харского флота дроидов-истребителей сепаратисты снабжали местное ополчение оружием и закрывали глаза на нелегальную деятельность балаваев на Коруннайском высокогорье.

Но с момента прибытия Депы сепаратисты убедились, что даже маленькие ячейки полных решимости партизан могут нанести непоправимый ущерб любым военным операциям.

Особенно если эти партизаны владеют Силой.

Это стало одним из основных аргументов Депы, почему ее следует сюда направить и почему она должна заняться этим лично. Необученные носители Силы могут представлять огромную опасность. В подобных случаях дикие таланты развиваются непредсказуемо. Мастерство Депы в ваападе сделало ее фактически непобедимой в личном поединке, а культурная подготовка в элегантных философско-мистических дисциплинах чалактанских адептов подарила ей почти полную невосприимчивость к любому типу ментального манипулирования, от подкрепленных Силой предложений сделать что-либо до пыток, направленных на промывание мозгов.

А еще я думаю, она подсознательно надеялась убедить некоторых коруннаев присоединиться к Великой армии Республики. Группа чувствительных к Силе коммандос могла бы немало облегчить жизнь джедаям и выполнять миссии, которые не пережил бы ни один солдат-клон.

Подозреваю, что она взялась за это задание и из неких сентиментальных соображений: быть может, она прибыла сюда потому, что Харуун-Кэл был местом моего рождения.

Хотя эта планета никогда не была мне настоящим домом, я и по сей день несу на себе ее печать.

Культура коруннаев основана на простых постулатах, которые они называют Четырьмя Столпами: Честь, Долг, Семья, Стадо.

Первым Столпом является Честь, твое обязательство перед самим собой. Действуй из чистых помыслов. Говори правду. Сражайся без страха. Люби без оглядки.

Выше этого – Второй Столп, Долг, твое обязательство перед другими. Выполняй свою работу. Старайся изо всех сил. Подчиняйся старейшинам. Будь частью своего гхоша.

Еще выше находится Третий Столп, Семья. Заботься о родителях. Люби своего супруга. Обучай своих детей. Защищай свою кровь.

И важнее всего – Четвертый Столп, Стадо, ибо от траводавов зависит жизнь гхоша. Твоя семья важнее, чем твой долг. Твой долг важнее, чем твоя честь. Но нет ничего важнее твоего стада. Если благополучие стада требует от тебя пожертвовать своей честью, ты делаешь это. Если требует отбросить долг, ты делаешь это.

Что бы ни потребовалось.

Даже если в жертву нужно принести семью.

Йода однажды заметил, что, несмотря на то что я покинул Харуун-Кэл, когда еще был ребенком, и вернулся на него лишь раз, будучи юнцом, чтобы обучиться коруннайской связи через Силу с акками, ему кажется, что Четыре Столпа текут в моих венах вместе с кровью коруна. Он сказал, что Честь и Долг для меня естественны, как дыхание, и что единственная разница, которую принесла моя джедайская подготовка, это то, что джедаи стали для меня Семьей, а Республика – Стадом.

Это лестно. Надеюсь, что это правда, но у меня нет своего мнения в этом вопросе. Мне не интересны мнения, мне интересны факты.

Факт: я нашел уязвимую точку Петли Джеварно.

Еще факт: Депа вызвалась добровольцем для того, чтобы нанести по ней удар.

Последний факт: она сказала, что «стала тьмой джунглей».

Космопорт Пилек-Боу пах чистотой. Но чистым не был. Типичный порт окраинной планеты: грязный, неорганизованный, наполовину заваленный ржавыми обломками разбитых кораблей.

Мейс спустился по трапу и поправил ремень дорожной сумки. От удушающе влажного и горячего воздуха его бритый череп покрылся испариной. Он перевел взгляд с разнообразного мусора и разбросанных по всей посадочной площадке оберток, опустошенных пищевых пакетов на слегка облачное бирюзовое небо.

Над городом возвышалась белая корона Дедушкиного уступа, самой высокой горы Коруннайского высокогорья, действующего вулкана с десятками жерл. Винду помнил вкус снега в тех местах, где на горе заканчиваются деревья, помнил прозрачный холодный воздух и ароматные запахи вечнозеленых кустарников чуть ниже вершины.

Он слишком много времени прожил на Корусанте.

Вот бы ему довелось приехать сюда по какой-нибудь иной причине.

По любой иной причине.

Бледно-желтое свечение воздуха объяснило, откуда взялся запах чистоты: поле хирургической стерилизации. Он ожидал этого. Космопорт постоянно был накрыт зонтиком энергетического хирургического поля, которое защищало корабли и оборудование от разных местных грибков, питающихся металлами и силикатами. Кроме того, оно вычищало бактерии и плесень, от которых космопорт вонял бы, как засорившийся освежитель.

Пробиотические душевые космопорта по-прежнему находились в длинном низком здании из покрытого плесенью дюракрита, но вход в него теперь был расположен за комнатой, сделанной из пластипены, с дверью из листа того же материала, криво подвешенной на погнутых петлях. На двери были заметны пятна от кусков ржавчины, падающих с дюрастальной вывески, которую постепенно сгрызал грибок. Вывеска гласила: «ТАМОЖНЯ». Мейс вошел внутрь.

Солнечный свет, проходя сквозь окна, покрытые плесенью, становился зеленым. Система кондиционирования выдувала из отверстий на потолке воздух температуры тела, а запах настойчиво возвещал, что это место находится за пределами хирургического поля.

Внутри офисов таможни летало столько жужжемух, что два кубаза просто не могли удержаться, чтобы не хихикать и не пихать друг друга локтями. Мейсу не удалось полностью проигнорировать фо-ф’ейанца, пространно объяснявшего скучающему таможеннику, что он только что прилетел с Кашиика и буквально валится с ног. Таможенник, похоже, как и новоприбывший, счел объяснение абсолютно невыносимым и быстро пропустил комедиантов следом за кубазами, которые уже исчезли внутри здания с душевыми.

Винду подошел к другому таможеннику, женщине-неймодианке с узкими глазами розового цвета и сонным выражением лица, свойственным всем холоднокровным в жару. Она без интереса осмотрела его идентификационное удостоверение:

– Кореллианин, да? Цель визита?

– Дела.

Она устало кашлянула:

– Придумайте ответ получше. Кореллия не друг Конфедерации.

– Что и является причиной моих дел.

– Хм-м… Я должна вас просканировать. Откройте сумку для проверки.

Мейс подумал о световом стержне устаревшего дизайна, закопанном в его вещах. Он был не слишком уверен, что подобная маскировка сможет противостоять проницательному взгляду неймодианских глаз, способных прекрасно видеть в инфракрасном диапазоне.

– Я предпочел бы обойтись без этого.

– А мне-то что? Открывай. – Таможенник уперлась темно-розовым глазом в посетителя. – Эй, отличный загар. Ты мог бы сойти за коруна.

– Мог бы?

– Ты слишком высокий. И они не сбривают волосы. Да и в любом случае, все коруннаи – уроды с Силой, не так ли? Они умеют делать разные фокусы и все такое.

– Я тоже умею фокусничать.

– Н-да?

– Точно. – Винду заложил свои пальцы за пояс. – Я знаю фокус, после которого в вашей руке появится десять кредитов.

Неймодианка задумчиво посмотрела на него:

– Хороший фокус. С удовольствием его посмотрю.

Джедай протянул руку над столом таможенника, раскрыл ладонь и позволил упасть монетке, которую он достал из небольшого кармана в поясе. Неймодианка и сама, видимо, знала пару фокусов: монетка исчезла.

– Неплохо. – Она выставила пустую ладонь. – Давай посмотрим на этот трюк еще раз.

– Давайте посмотрим на то, как мое удостоверение и багаж будут пропущены.

Неймодианка пожала плечами и завершила необходимые формальности, а Мейс вновь продемонстрировал свой фокус.

– С подобными трюками вам будет хорошо в Пилек-Боу, – сказала она. – Работать с вами – одно удовольствие. Не забудьте взять ваши местные документы. И встретимся, когда будете уезжать. Спросите Пуль.

– До встречи.

В глубине комнаты таможни большое объявление предупреждало всех прибывающих в Пилек-Боу о том, что перед выходом из космопорта следует воспользоваться пробиотическим душем. Подобные души восстанавливали естественную микрофлору кожи, которая гибла внутри хирургического поля. Объявление подкреплялось несколькими жутковатыми голограммами различных грибковых инфекций, ожидающих путешественников, не воспользовавшихся душем. Автомат под объявлением предлагал таблетки стоимостью в полкредита, восстанавливающие кишечную микрофлору. Мейс купил несколько, проглотил одну и направился внутрь душевой.

В здании был собственный запах: густой и насыщенный мускусный аромат органики. Души представляли собой простые автоматические распылители, выпускающие наполненный бактериями туман. Они висели по обе стороны тридцатиметрового прохода. Винду снял всю одежду и засунул ее в дорожную сумку. Возле прохода шла конвейерная лента, но Мейс предпочел оставить вещи при себе: несколько микробов ей бы не навредили.

В конце прохода начались неприятности.

Раздевалка была наполнена ревом воздушных сушилок. Двое кубазов и комедианты, по-прежнему раздетые, стеснительно мялись в углу. Большой, уверенный в себе мужчина в выгоревшей на солнце форме цвета хаки и в военном берете стоял лицом к ним, скрестив внушительные руки на не менее внушительной груди. Он смотрел на обнаженных путешественников с холодной угрозой.

Мужчина поменьше в аналогичной форме рылся в сумках, сваленных сразу позади крупного мужчины. У него была и собственная сумка, в которую он складывал все достаточно компактное и ценное. Оба были вооружены оглушающими дубинками, висевшими на поясе, и бластерами в кобурах.

Винду задумчиво покачал головой. Ситуация была вполне очевидной. Учитывая, кем он должен сейчас казаться, следовало бы пройти мимо и не обращать внимания на происходящее. Но прикрытие прикрытием, а он по-прежнему был джедаем.

Громила смерил Мейса взглядом. С головы до пят и обратно. Его глаза переполняло чувство превосходства одетого и вооруженного человека над кем-то голым и мокрым.

– Еще один. Умный парень: оставил сумку при себе.

Второй поднялся и отстегнул оглушающую дубинку.

– Да уж, умный парень. Давай сюда вещички. Проверка. Живо.

Мейс не двинулся с места. Пробиотический туман постепенно конденсировался и сбегал ручейками по его обнаженной коже.

– Я могу прочесть ваши мысли, – глухо произнес он. – У вас их всего три, и все они ошибочны.

– Э?

Джедай загнул большой палец:

– Вы считаете, что раз вы вооружены и грубо себя ведете, то можете делать все, что заблагорассудится. – Мейс загнул указательный. – Вы считаете, что никто не окажет вам сопротивления, раз он обнажен. – Следующий палец. – И вы считаете, что вам удастся заглянуть в мою сумку.

– О, а он шутник. – Мужчина поменьше провернул в руке оглушающую дубинку и сделал шаг в сторону наглеца. – Не только умник, но еще и шутник.

Здоровяк начал заходить сбоку.

– Да, настоящий юморист, комедиант просто.

– Комедианты вон там. – Винду кивнул на дрожащих в углу обнаженных фо-ф’ейанца и китонака. – Чувствуете разницу?

– Неужели? – Амбал размял свои здоровенные руки. – А кто же в таком случае ты?

– Пророк. – Мейс произнес это очень тихо, словно некую тайну. – Я умею предсказывать будущее…

– Ну конечно… – Заросшая щетиной челюсть высокого мужчины чуть опустилась, показывая желтые неровные зубы. – И что ты видишь?

– Тебя, – ответил Винду. – Окровавленного.

Выражение на его лице можно было бы принять за улыбку, если бы в его глазах был хотя бы намек на теплоту. Здоровяк внезапно подрастерял свою уверенность. Это, вероятно, можно было бы ему простить: как и все остальные удачливые хищники, он был заинтересован лишь в жертвах, а не в соперниках. В конце концов, на чем был построен его рэкет? Любой представитель разумной расы, привыкший носить одежду и пойманный обнаженным, будет чувствовать себя неуверенным и уязвимым. Особенно человек. Любое нормальное существо предпочтет сначала натянуть штаны, а уж потом лезть в драку.

Мейс Винду же, напротив, выглядел так, будто он что-то слышал о неуверенности и уязвимости, но никогда их в глаза не видел.

Сто восемьдесят восемь сантиметров мышц и костей. Абсолютно неподвижных. Абсолютно расслабленных. Создавалось впечатление, что пробиотический туман, окутывающий его обнаженное тело, на самом деле был керамической, усиленной углеродными волокнами броней.

– Вы собираетесь что-нибудь делать? – спросил Мейс. – Я спешу.

Здоровяк быстро огляделся по сторонам и задумчиво произнес:

– Э?..

Джедай почувствовал предупреждение Силы где-то в районе своей левой почки и услышал жужжание активированной оглушающей дубинки. Он резко развернулся, схватил обеими руками запястье нападающего и, отталкивая от себя мерцающий ореол дубинки, познакомил лицо парня со своим взметнувшимся коленом. Хлюпающий и хрустящий звук столкновения явно свидетельствовал о том, что минимум пара костей сломалась. Амбал зарычал и бросился вперед. Мейс отступил в сторону, резко вывернул руку мужчины поменьше, крутанув оседающее тело, зажал его голову рукой и с размаху впечатал лбом в нос громилы.

Нападавшие не удержались на скользком от влаги полу и, потеряв равновесие, грохнулись вниз. Дубинка, плюясь молниями, улетела к одной из стен. Мужчина поменьше лежал неподвижно. В глазах крупного стояли слезы, он сидел на полу и пытался обеими руками вправить сломанный нос. Сквозь его пальцы струилась кровь.

Мейс встал прямо перед ним:

– Я же говорил.

Здоровяк не выглядел впечатленным. Мейс пожал плечами: правильно говорят, что нет пророка на своей планете.

Мастер-джедай молча одевался, пока другие путешественники разбирали свои пожитки. Амбал ни разу не попытался им помешать или хотя бы просто подняться. Через некоторое время мужчина поменьше зашевелился, застонал и открыл глаза. Когда его взгляд смог достаточно сфокусироваться на все еще одевающемся Мейсе, он выругался и протянул руку к кобуре, пытаясь выхватить бластер.

Винду посмотрел на него.

Мужчина решил, что бластеру лучше оставаться там, где он был.

– Ты не представляешь, в какие неприятности ты вляпался, – не слишком разборчиво пробормотал он разбитым в кровь ртом, пытаясь сесть. Он прижал к себе колени и обнял их руками. – Тот, кто устраивает разборки со столичным ополчением, долго не живет…

Здоровяк прервал его подзатыльником:

– Заткнись!

– Со столичным ополчением? – Только теперь Мейс все понял. Его лицо помрачнело. Он зафиксировал последнюю застежку на кобуре. – Так вы полицейские.

Фо-ф’ейанец, дурачась, изобразил падение.

– Как думаешь, может, им стоит нанять более расторопных копов?

– Ой, я не знаю, Фути, – произнес китонак в характерной расслабленной манере. – Эти умеют красиво падать.

Оба кубаза проворчали что-то насчет скользких полов, неподходящей обуви и несчастных случаев.

Полицейские нахмурились.

Мейс присел перед ними на корточки. Правая рука его замерла на рукояти «Энергии-5».

– Было бы действительно неприятно, если бы у кого-то забарахлил бластер, – медленно проговорил он. – Поскользнуться, упасть – это, конечно, досадно. Немного больно. Но через пару дней вы об этом забудете. А если бы чей-нибудь бластер случайно выстрелил, когда вы рухнули?.. – Он пожал плечами. – По-вашему, сколько времени вам понадобится на то, чтобы забыть собственную смерть?

Ополченец поменьше начал выдавливать из себя какие-то ядовитые слова. Здоровяк вновь прервал его оплеухой.

– Проверка окончена, – прогнусавил он. – Просто уходи.

Винду поднялся:

– Помню времена, когда это был приятный городок.

Он закинул дорожную сумку на плечо и вышел в яркий тропический день. Прошел под разболтанной, проржавевшей надписью, даже не взглянув на нее.

Надпись гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПИЛЕК-БОУ».

Лица…

Жестокие лица. Холодные лица. Голодные или пьяные. Наполненные надеждой. Просчитывающие. Отчаявшиеся.

Лица улицы.

Мейс прошел всю дорогу от космопорта до начальника местного отделения республиканской разведки, не отнимая правой ладони от рукояти своего «Мерр-Сонна». Даже поздней ночью улицы обычно были полны народом. У Харуун-Кэла нет луны, и дороги освещаются светом таверн и кафе. Фонари – здоровые шестиугольные столбы из дюракрита со встроенными светящимися панелями – стояли по обе стороны улицы через каждые двадцать метров. Круги желтого света, которые они создавали, граничили с непроглядной тьмой. Войти в один из таких темных переулков означало исчезнуть из этого мира навсегда.

Начальником разведки оказалась объемная розовощекая женщина примерно одного с Мейсом возраста. Она заправляла «Зеленой мойкой высокогорья» – процветающей прачечной и общественным освежителем в северной части столицы. Начальница тараторила без умолку, а Винду не слушал.

Сила указывала ему на опасность, буквально бурлящую вокруг: начиная от колесных наземных машин, громыхающих с огромной скоростью по запруженным народом улицам, и заканчивая россыпью «смертелок» в руках подростка. Облаченные в форму ополченцы или с важным видом прогуливались там и здесь, или просто напыщенно стояли, буквально источая фальшивую опасность, характерную для вооруженных непрофессионалов. Кобуры расстегнуты. Бластерные винтовки упираются в бедра. Джедай увидел массу оружия, увидел, как прохожих избивали, увидел массу запугивающих и угрожающих взглядов и жестокие игры уличных банд. Он не увидел попыток сохранить мир. Когда всего в нескольких кварталах от него кто-то выпустил очередь из бластера, никто даже не оглянулся.

Но почти все оглядывались на Мейса.

Лица ополченцев, людей или очень сходных рас. Лица, смотрящие на Винду, видящие лишь коруна в одежде пришельца. Их глаза становились холодными. Отрешенными. Оценивающими. Ненавидящие глаза у всех выглядят одинаково.

Мейс был начеку, собран. Всем своим видом он пытался показать, что с ним лучше не связываться.

В джунглях ему было бы гораздо спокойнее.

Лица улицы. Распухшие от выпивки физиономии пропащих попрошаек, молящих о милостыне. Вуки, поседевший от носа до груди, устало тянущий упряжь с привязанным к ней двухколесным такси, одной рукой отгоняющий уличных детей, а другой – держащийся за кошелек на поясе. Лица исследователей джунглей: на щеках – шрамы от грибка, на боку – оружие. Молодые лица: дети, младше чем Депа в тот день, когда она стала падаваном, предлагающие джедаю всякие безделушки по «специальной цене» лишь потому, что он им «сразу понравился».

И многие из них – лица коруннаев.

ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ

Ну да. Приезжайте в город. Жить в городе легко. Никаких лозовых кошек. Никаких клещей-буравчиков. Никаких медных лоз или ям смерти. Не нужно пасти траводавов, таскать на себе воду, ухаживать за акк-щенками. В городе куча денег. Всего лишь нужно что-то продать, что-то стерпеть. Но на самом деле вы продаете свою молодость. Свою надежду. Свое будущее.

Тем, кто симпатизирует сепаратистам, следует провести пару дней в Пилек-Боу. Понять, за что на самом деле сражается Конфедерация.

Хорошо, что джедаи не позволяют ненависти брать над собой верх.

Начальница местного отделения внезапно начала говорить о разведке. Ее звали Флоремирлла Тенк, но: «Зови меня Флор, дорогуша. Все так меня зовут». Мейс наконец прислушался к ее болтовне.

– Ну, ведь всем хотя бы изредка нужен душ. Почему бы заодно и не постирать свою одежду? Поэтому все приходят ко мне. У меня бывают и иджи, и корно. Ко мне заглядывают и ополченцы, и сепы… Ну, заглядывали, пока их не отозвали. Ко мне все приходят. У меня есть бассейн. У меня шесть разных саун. У меня частные души. У меня есть вода, алкоголь, пробиотики, звуковые потоки – все, что душе угодно. Ну и пара записывающих устройств за счет фирмы, чтобы собрать для себя всю истинную грязь. Некоторые офицеры ополчения о та-а-аких вещах говорят, когда остаются одни в парилке. Понимаешь, о чем я?

Она была самым болтливым шпионом из всех, что он встречал. Когда она наконец замолчала, чтобы перевести дыхание, джедай так ей и сказал.

– Угу. Смешно, да? А как бы я, по-твоему, пережила подобные игры на протяжении двадцати трех лет? Говори столько, сколько говорю я, и окружающим будет сложнее заметить, что на самом-то деле ты не говоришь ничего.

Возможно, она нервничала. Может быть, чувствовала опасность, что клубилась на улицах. Некоторые считают, что могут удержать угрозу на расстоянии простой уверенностью в том, что они в безопасности.

– У меня тридцать семь работников. Только пять из них состоят в Разведуправлении. Все остальные просто здесь работают. Ха! Я с «Мойки» получаю в два раза больше денег, чем зарабатываю после всех лет службы. Хотя не то чтобы это было так уж сложно. Ну, ты понимаешь, о чем я. Видишь, чего стоит ранг РС-17? Смешно. Просто смешно. Чем нынче занимаются джедаи? Они вам хоть платят? Уверена, что маловато. Они любят нести всякую ерунду из разряда «Само служение – уже честь», да? Особенно когда служит кто-то другой. Готова поспорить.

Она уже собрала ему команду для путешествия по высокогорью. Шесть мужчин с тяжелым вооружением и почти новым паровым вездеходом.

– Они немного неотесанные, но все равно славные мальчики. Добровольцы, но толковые. Годы в джунглях. Двое – чистокровные корно. В хороших отношениях с аборигенами, понимаешь?

Она сказала, что из соображений безопасности сама отведет его к группе.

– Чем быстрее отправишься в дорогу, тем лучше нам обоим. Так? Я права? В это время такси бесполезны. Помни о грязи под ногами: она может проесть обувь насквозь. Эй, смотри, куда прешь, урод! Слышал когда-нибудь, что у пешеходов есть право переходить улицу? Да? Ну а твоя мамаша жрет слизь хаттов! – Она ковыляла по улице, активно жестикулируя. – Хм, а эта твоя джедайка, она ведь в розыске, да? У тебя есть способ увезти ее отсюда?

В системе Вентран у Винду был «Халлек» с двадцатью готовыми к бою посадочными транспортами и полком клонов. Он ответил:

– Да.

Где-то через пару кварталов вновь послышались очереди из бластеров, приправленные сухими пощелкиваниями, не слишком похожими на звуки попадающих лучей. Флор резко развернулась влево и начала лавировать меж прохожих.

– Опа! Сюда! Ты ведь не хочешь участвовать в этой разборке, да? Может быть, просто очередной голодный бунт, но кто его знает. Эти пощелкивания… Если это не пулевики, то я даг. Возможно, теракт каких-нибудь партизан из тех, кем верховодит твоя джедайка. Многие корно носят пулевики, а пули имеют свойство рикошетить… Пулевики. Ненавижу их. Но за ними легко ухаживать. День-два в джунглях, и твой бластер больше никогда не будет стрелять. А держи хорошее пулевое ружье в сухости, смазывай его, и оно прослужит тебе вечно. Партизанам с ружьями почему-то везет. Они, конечно, много тренируются, но ведь приходится считаться с баллистикой. Надо рассчитывать траекторию в голове. Ужас. Я в любом случае предпочту бластер.

К звукам выстрелов добавилась новая нота: глубокое, гортанное «трум-трумтрумтрум». Мейс оглянулся: какой-то легкий скорострельный бластер – Т-21 или, может быть, мерр-сонновская «Молния».

Военное снаряжение.

– Было бы неплохо, – медленно произнес он, – уйти с улицы.

Пока она заверяла его: «Нет, нет, нет, не волнуйся, эти драки надолго не затягиваются», – джедай попытался просчитать, сколько времени ему понадобится, чтобы достать световой меч из дорожной сумки.

Стрельба усиливалась. К ней начали примешиваться голоса: выкрики и вопли. Ярость и боль. Звуки уже не походили на восстание, скорее – на большую перестрелку. Впереди, сразу за углом, мелькали обжигающе-белые вспышки. Еще больше бластерных выстрелов рассекали воздух где-то позади. Ширясь все больше, перестрелка становилась похожей на наводнение. С каждой секундой все ближе. Винду обернулся: на этой улице пока были только обычные жители и наземный транспорт, но ополченцы уже стали проявлять к событиям интерес, начали проверять оружие, побежали в сторону переулков и перекрестков. Флор из-за спины сказала:

– Видишь? Глянь, глянь! На самом деле они же никуда конкретно не целятся. А теперь мы просто проскользнем…

Ее речь прервал булькающий хлопок. Мейс слишком много раз слышал этот звук: пар из-за нагрева высокоэнергетическим зарядом разрывает живую плоть. Глубоко вошедший бластерный выстрел. Он обернулся к Флор и увидел, как она, пьяно шатаясь, двигается по кругу, раскрашивая тротуар собственной кровью. Там, где у нее должна была быть левая рука, теперь болталась обожженная культя размером с кулак. Куда подевалась остальная часть, он не увидел.

Она бормотала: «Что? Что?»

Винду прыгнул в сторону женщины, перекатился и, вставая, точно попал плечом ей в бедренную кость. Столкновение опрокинуло разведчицу, заставив повиснуть на джедае мешком. Он поднял ее, развернулся и прыгнул обратно за угол. Яркие вспышки бластерных разрядов сопровождались невидимым шипением и щелчками сверхзвуковых пуль. Оказавшись за углом, который давал пусть слабое, но прикрытие, Мейс положил Флор на землю и прислонил ее к стене.

– Этого не должно было случиться. – Жизнь вытекала из обрубка на месте плеча. Даже умирая, она не умолкала. Нечеткий шепот: – Этого не может быть. Просто не может быть. Моя… моя рука…

Сквозь Силу мастер-джедай чувствовал ее разорванную артерию: с помощью Силы он дотянулся до нее и сжал, закрывая. Поток превратился в маленький вязкий ручеек.

– Держись. – Он закинул ее ноги на дорожную сумку, чтобы улучшить ток крови к мозгу. – Постарайся успокоиться. Ты справишься.

По пермакриту позади него застучали сапоги: в их сторону направлялся отряд ополчения.

– Помощь уже на подходе. – Мейс наклонился ближе. – Мне нужно знать место встречи и пароль для группы.

– Что? О чем ты?

– Слушай меня. Постарайся сосредоточиться. Не теряй сознание. Скажи, где мне искать мою команду и какой у нас пароль, чтобы мы узнали друг друга.

– Ты не… ты не понимаешь. Этого не может быть…

– Может. Есть. Соберись. От тебя зависят жизни. Мне нужно место встречи и пароль.

– Но… но ты не понимаешь…

Ополченцы остановились позади него:

– Эй, ты! Корно! Отойди от женщины!

Мейс оглянулся. Шестеро. Готовы стрелять. Фонарь за их спинами отбрасывал на их лица темные тени. Дула, разогретые плазмой, уставились прямо на него.

– Эта женщина ранена. Тяжело. Без медицинской помощи она умрет.

– Ты не врач, – сказал один из подошедших… и выстрелил.