Читать книгу Baby, I'm a sociopath - Mia Jones - Страница 12

Ты для меня, ты для меня – плен,

Глаза закрываем и ловим момент.

Ты для меня, ты для меня – лёд,

После тебя я не чувствую боль

+ Kolibri – Бабочки

– Адри, ты в порядке? – Словно едкий скрип доносилось в голове. – Адри? Адри?!

– Не ори, у меня голова раскалывается. – Рыкнула я, растирая лицо руками. И когда всё же их убрала, заметила кровь. – Чёрт! – Выругалась и сразу же начала искать её источник. Нос. Жуткая головная боль, тошнота и лёгкое головокружение. А ещё, уверенна, огромная ссадина на лбу, свидетельствующая о сотрясении мозга. Прекрасное окончание такого сумасшедшего дня.

– Дай посмотрю. – Бросил Лиам, касаясь моего лица.

– Не лезь ко мне грязными руками! – Закричала я, одёргиваясь от прикосновений брата, словно от огня. – Лучше просто отвези домой. – Немного подумав и сбавив тон, обессиленно выдавила из себя.

– Тебе нужно в больницу. – Настаивал он.

– Я врач, Эл. Если нужно, езжай сам. Или могу осмотреть нас обоих дома.

Хайд не стал спорить. Не знаю, насколько в результате аварии был травмирован брат, но он молча вылез из машины, укутал меня в своё всё ещё тёплое худи, взял на руки и понёс вдоль малолюдных кварталов, освещённых луной и огоньками уличных фонарей. Эл не реагировал ни на крики таксиста позади, просящего не уходить и быть свидетелями аварии, ни на их ссору с малолетним укуренным придурком, который не справился с управлением и влетел в нас. Он лишь молча шёл вперёд, всё время поглядывая на меня, чтоб убедиться, что всё в порядке.

*** Пов. автора ***

Путь домой был не близким, и спустя пятнадцать минут Адриана пригрелась и мирно уснула на плече брата. Вся его белая футболка, как и одежда девушки, была в следах её крови. Лиам смотрел на сестру, и руки начинали предательски дрожать. Он так испугался за неё, что даже не подумал осмотреть себя. И только спустя время смог отойти от шока и почувствовал сильную боль в грудной клетке. Уже завтра утром Адри осмотрит его и направит в больницу с ушибом и подозрением на перелом ребра, который к счастью не подтвердится рентгенологически, но сегодня это последнее, что волнует парня. После всего, через что прошёл, он снова испытывал страх. Лиам сотню раз видел смерть и не раз она дышала ему в затылок. Он натерпелся боли, о чём свидетельствовали тату на ногах, которые сделал ещё в шестнадцать, и которые так обожала его сестрёнка. Но парень уже очень давно не испытывал этого чувства. Сегодня же он по-настоящему испугался. И самое странное здесь, что боялся Хайд не за себя. Всё детство он ненавидел сестру. Отец души в ней не начал, а на Эла в лучшем случае просто не обращал внимания, поэтому мальчик изо всех сил старался показаться заботливым братом, чтоб может хоть так получить какое-то одобрение от Александра. Но год за годом этого не происходило, и неприязнь к сестре лишь росла. И когда после избиения отца она достигла своего апогея, Лиам выстроил в своей голове гениальный план, как втоптать в землю эту беззаботную, радостную девчонку, живущую в достатке и не знающую никаких проблем, а вместе с тем и Александра, который так сильно ему насолил. Когда Маргарита позвонила ему тем вечером и попросила укрыть сестру на ближайший год, Хайд невообразимо обрадовался, потому что это давало ему второй шанс. Но та, кто прилетела в Нью-Йорк, оказалась незнакомкой. Он ожидал увидеть избалованную девушку, одарённую жизнь и не чающую души в своём брате, но на деле она оказалась чужой. Отстранённой, замкнутой в себе, довольно жестокой и грубой. С первых секунд сестра начала воспринимать всё в штыки, что ввело Эла в ступор. Он не знал её, не знал, как двигаться дальше. Но было совершенно понятно, что эту оплошность нужно исправлять. И когда он на крохотные миллиметры приблизился к тому, чтоб понять Адриану, в нём начали кипеть неизведанные доселе чувства. Парня злила грубость сестры и своенравность, свободолюбие и упрямство, но одновременно с тем что-то внутри вздрогнуло, и больно укололо, когда приблизился шанс её потерять. Почему-то после стольких лет ненависти ему было не всё равно.

*** Пов. Адрианы ***

Солнце упрямо светит в лицо, заставляя проснуться, но я усердно сопротивляюсь, хоть и не долго. Чувствую металлический привкус во рту, напоминающий о вчерашней аварии, и как только пытаюсь подняться, тут же падаю обратно от внезапно нахлынувшей невообразимой головной боли. Пытаюсь привести мысли в порядок, но сейчас это почему-то довольно сложно. Вспоминаю вчерашний вечер, как Лиам забрал меня с вечеринки, ДТП, как он нёс домой на руках. Чёрт, видимо тогда я и отключилась. Нужно взять себя в руки, привести в порядок и осмотреть нас с братом. Снова пытаюсь встать, и только тогда понимаю, что нахожусь не просто в комнате брата, но и в его кровати.

– Ты уснула, а я не хотел укладывать тебя в кровать в окровавленной одежде. Поэтому переодел в одну из своих футболок. – Пояснил Эл, наблюдая за тем, как я озадаченно осматриваю себя. – Но я ничего не видел, не беспокойся. – Тут же добавил он.

– Да пофиг. Я не из стеснительных.

– Хочешь сказать, стоило посмотреть? – Усмехнулся Лиам, после чего расплылся в улыбке.

– Раздевайся. – Выдохнула я, выражая готовность осмотреть пациента.

– Прямо так сразу? Без прелюдий? – Похабно подмигнул он, на что я закатила глаза.

Эл стащил с себя футболку, с трудом скрывая боль от каждого движения, обнажая тем самым массивную гематому на передней поверхности грудной стенки слева. Не теряя времени, я уселась сверху и начала осматривать место травмы, попутно задавая вопросы, помогающие при постановке диагноза. И только тогда заметила странные округлые шрамы на груди и руках брата. Они были давними, поэтому то, что я не замечала их раньше, показалось крайне странным.

– Что это? – Озадаченно произнесла я, проводя пальцами по рубцам.

– Неважно. – Отмахнулся он, замыкаясь в себе.

– Лиам, я задала тебе вопрос.

– Знаешь, когда я о чём-то спрашиваю, ты не спешишь отвечать.

– Хорошо. Я отвечу на любой твой вопрос. Рассказывай.

– Сначала ты.

– Эл, я не собираюсь с тобой играться. Не хочешь, ладно. Поезжай в больницу, скажи, что у тебя ушиб грудной клетки с подозрением на перелом седьмого ребра слева. – Как можно скорей произнесла, после чего резко встала, намереваясь уйти. Но Хайд не позволил этому случиться. Быстро уложив руки на таз, он усадил меня обратно, не переставая удерживать.

– Подожди. – Тихо произнёс брат, всё ещё сомневаясь, стоит ли говорить то, что, по его мнению, мне будет больно услышать. – Когда я был маленьким, разорился бизнес нашего отца, и он начал выпивать. Тогда же начал избивать мать, обвиняя её во всех своих неудачах, а вскоре, когда я вступался за неё, добрался и до меня. Сначала он просто бил, пользуясь тем, что я не могу дать отпор, но затем решил прибегнуть к более изысканным методам причинения боли. Отец стал тушить об меня сигареты, оставляя глубокие ожоги. Отсюда и шрамы. Я безуспешно пытался вырываться, но от этого он только дольше держал, чтоб окурок успел прожечь как можно больше тканей. Знаю, не таким ты привыкла его видеть, но…

– Нет, Эл, продолжай. Я хочу узнать правду. Эта чёртова "идеальная" семья всегда казалась мне притворством, поэтому расскажи всё, как есть.

– Я всегда считал эти шрамы показателем своей слабости. Чёрт, давно нужно было сделать поверх них какое-то тату, но я всё время откладывал на потом…

– Поэтому ты сделал те тату на икрах? – Спросила, вспоминая очень красивые и мрачные рисунки, сделанные братом много лет назад. На правой ноге был изображён чёрный ворон, сидящий на ветке с задумчивым взглядом, на груди и животе которого виднелось чёткое очертание адски красного черепа. На левой можно было рассмотреть девушку в бордовом платье, чьи руки были связаны нитями из нависающего над ней жуткого воздушного шара. И огнём этого шара служила её душа.

Эти рисунки были такими яркими и глубокомысленными, что можно было часами их рассматривать, изучая в отдельности каждый элемент.

– Не совсем, хотя те тату тоже скрывают шрамы, правда, более массивные.

– Рассказывай.

– Сначала ты. – Упирался брат.

– Ладно. Что ты хочешь узнать?

– У тебя что-то было с тем баристой? – Будучи полон серьёзности, произнёс Эл.

– Нет.

– А если я бы не вмешался, было бы?

– Боже, Лиам, нет. На крыше было холодно, и он просто хотел дать мне свой свитшот. Угомонись. Думаю уже поздно опекать мою давно утерянную девственность. Теперь твоя очередь.

Пытаясь скрыть удовлетворённость моим ответом, Эл продолжил.

– Ты была маленькая, и не помнишь этого, но когда мать впервые привезла в Донецк, отец облил меня кипятком. Но из-за того, что я увернулся, лишь небольшое количество попало на ноги.

– Почему он сделал это?

– Тебе было четыре года и нас оставили в доме одних, пока мать ссорилась с отцом на улице из-за алиментов. Тогда у вас ещё была угольная печь. Мы играли в прятки, и пока я считал, не знаю, что пришло тебе в голову, но ты обеими руками прикоснулась к горячей железной дверце. Конечно же, обожглась и начала плакать. Из-за этого родители сразу же влетели в дом. Моя мать схватила тебя на руки и потащила в ванную, чтоб промыть руки холодной водой. Отец тем временем орал на меня, виня в произошедшем. И когда он пришёл к выводу, что я такой ублюдок и нарочно это сделал, снял с плиты недавно закипевший чайник, и окропил кипятком. Шрамы были безобразными, поэтому, когда я стал старше, решил скрыть их с помощью тату.

– Почему твоя мама не обратилась в полицию?

– Он угрожал ей. Говорил, что если его посадят, какой-то отморозок убьёт и меня, и её. И видя, в каких кругах он вращается, это вполне могло быть правдой. Поэтому она просто боялась. А после их развода первое время я сам хотел наладить отношения с Александром, а потом приезжал только из-за тебя.

– Мне так жаль, Лиам. – Сказала с чувством тяжести внутри, проводя большим пальцем по его мягкой нижней губе.

И всё же сожаление взяло надо мной верх. Я прильнула к его губам, вовлекая в горький поцелуй. Но Эл был слишком настойчив. Его язык стремительно проникнул в мой рот, а руки начали страстно блуждать по телу. Всё казалось очень странным, но мне хотелось этого. По-настоящему. Несмотря на все запреты, каждое движение Эла вызывало мурашки. Поцелуи с ним были не такими, как с остальными. И всё развивалось слишком стремительно. Но всё же мозг включился, и я поспешно отстранилась, когда почувствовала под собой его выраженную эрекцию. Только тогда пришло осознание того, что ещё немного, и мы перейдём черту, после которой не сможем вернуться обратно. Над нами нависнет бремя неловкости, которое окончательно испортит наши и без того непростые отношения.

– Кажется, тебе пора завести девушку. - Когда я чувствовала себя некомфортно, постоянно и много говорила, если не переходила на грубость.

– Тебя что-то смущает? – Ухмылился Лиам, повторяя меня вчерашним вечером. – Меня – нет.

Наклонившись над ухом, я тихо прошептала:

– Ты чуть не выместил на мне свой недотрах. Считаешь это нормально?

Стиснув зубы, Эл уложил меня на спину и навис сверху, держа запястья и упираясь между ног. А затем так же тихо прошептал на ушко:

– Сестрёнка, если бы я хотел тебя трахнуть, то уже давно бы это сделал.

– Кажется у кого-то слишком высокое самомнение. – Съязвила я.

– Не забывай, это ты уселась сверху и поцеловала меня.

Он искажал факты, что сильно меня злило.

– Бесишь! – Прорычала я, прищурившись.

– И ты меня, сестрёнка. – Ответил Эл, после чего больно прикусил мою нижнюю губу.