Читать книгу Тёмный ангел - Мидлена Радуга - Страница 7

По пути к дому Ситареля, уже официального жениха Малэ, она, ещё не придя в себя от последних событий и воспоминаний, что нахлынули на неё, молчала.

– Откуда появились эти клинки? – был задан вдруг ей Ситарелем вопрос, и чувствовалось в нём некое напряжение, словно он знал ответ.

– А знаешь ли ты, кто основал твой род? – ответила вопросом на вопрос Малэ, склонив голову набок.

– Мой предок – Алусиэль. Он был гениальным оружейником, но сошёл с ума и закончил жизнь самоубийством, а причиной была ты! – было сказано им так, будто он обвинял её в этом.

– Как интересно всё перевернули с ног на голову, – протянула она и решила, что о смерти её единственного друга среди дроу не должны говорить так – такая смерть не в почёте у дроу, – это не совсем так, дом существовал и до появления Алусиэля, но как мелкий, второстепенный. Да, появление гениального оружейника возвысило его. Вам было дано право выставлять одного участника в танцах.

И она иронично взглянула на него.

– Я не собираюсь об этом говорить на улице! – добавил он, предвидя продолжение всего этого, и заявил уже более спокойно: – Поговорим дома, если тебе есть что сказать в своё оправдание.

Так они в полном молчании и долетели до его дома. Там они снова прошли в комнату с камином, и он с сарказмом сказал:

– А теперь я слушаю тебя! Ты же так мне что-то хотела рассказать по дороге сюда?!

Удобно устроившись в кресле и подтянув ноги под себя, Малэ сказала:

– А теперь слушай и не перебивай. Сказка о дружбе между мужчиной и женщиной. Когда-то давно, когда был молод Алусиэль, я пришла к вам на зов в который раз. Тогда ещё в танце участвовало семь избранных по числу высоких домов, и я выбирала, кого одарить своей милостью…

– Что-то мне не верится в дружбу между мужчиной и женщиной! – с сарказмом заметил Ситарель.

– И тем не менее это именно так всё и было, – возразила она.

– А можно без подробностей?! – опять попытался прервать её он.

– Я просила не перебивать меня! – собственно, Малэ ничего живописать особо и не планировала, но и не предполагала, насколько он будет доходить до ручки от одного намёка на танец, хотя не совсем в танце дело было.

«Что со мной? Почему я вспыхиваю как факел на каждое её слово? Так дело не пойдёт, я планировал, что постепенно добьюсь её благосклонности, несмотря на то, как всё началось, и брак ей со мной не будет ей в тягость…» – такие мысли проскакивали в голове Ситареля, но быстро перекрывались другими, более сумбурными и странными, в которых не наблюдалось таких благородных намерений.

– Кого одарить своим благословением, – ещё раз повторила Малэ, – а в итоге встретила друга. Тогда я ещё не знала об этом, просто в его мыслях всё было направлено на создание такого оружия, что дало бы вам возможности почти как у богов. Он считал, что оно защитит всех вас, и вы сможете менять сами свою судьбу. Он видел во всём этом лишь искусство – искусство исполнения, клинки были лишь частью его замыслов. Я решила поддержать его в этом. А позже, находясь рядом, я настолько была поглощена идеей Алу, что помогала ему в чём могла. Мы спорили до хрипоты, что надо сделать, вместе уходили на поиски знаний и нужных компонентов в другие государства – казалось, мы побывали везде в этом мире. А когда я не могла взять его с собой, я добывала информацию сама. Я в конце уходила и приходила, принося, как птичка к своему гнезду еду птенцам, так и я со знаниями, а моё гнездо было здесь. В одно из таких возвращений мне подарили эти клинки со словами: «Это создавал не только я, но и твой вклад там есть. Лучшего владельца я пожелать для них не мог бы. Бери – они твои!» Позже я вынуждена была на какое-то время оставить вас. И когда вернулась, Алу был уже мёртв и сожжён по обычаям дроу – мне было некуда вернуть его душу. Да и вообще эти слухи о самоубийстве, что так несвойственно дроу. И я начала расследование – оказалось, что это действительно убийство, что подтвердило мои опасения.

Я разозлилась, когда узнала, что его убили. А также меня разозлило то, что его тело сожгли. Как будто кто-то решил мне помешать его оживить. Предлагали даже тело забрать у кого-нибудь, но это, как ни назови, тоже убийство. Я так искала его душу, чтоб узнать, кто его убил. Узнала, но убить не смогла – лишь через его сны наказала – он сошёл с ума. И решила, раз целью жизни Алусиэля были клинки, то пусть в них будет частичка его души. Я ушла, оставив вам клинки – они мне напоминали о том, что Алу больше нет. Не с кем спорить до хрипоты, ведь только он среди вас позволял себе спорить со мной, и, увлекаясь, забывать о времени, не с кем находить всё новое и неизвестное. С Алу было просто интересно. Да, эти клинки создал Алусиэль, – отвечая на его вопрос, заданный ещё на улице, сказала Малэ и печально добавила: – И ценой своей жизни…

– Значит, это ты убила его, поощрив его стремления! – разозлился он и возмущённо добавил: – Это ты свела с ума его! Он был в тебя влюблён, но молчал, видя, что его воспринимают только как друга. Пойдём! – сказал он, что-то решив для себя, и схватил Малэ за руку. Она от неожиданности замерла. Чтобы не упасть, она быстро засеменила за ним, пытаясь вырвать свою руку. Ситарель шёл впереди, одной рукой вцепившись в руку Малэ, а другой жестикулировал, что-то бормоча. Это выглядело и страшно, и смешно. Малэ было страшно, так как на неё нахлынули старые воспоминания. Так её волокли приковать к алтарю её дяди, подумала она: «Чтоб он сдох самой страшной смертью, если ещё жив! Но у Ситареля с Хаосом есть кое-что общее, а именно я». И смешно, так как она понимала, что она сейчас это не Малэ в те времена.

Так они прошли коридор до конца, который упирался в дверь ещё одной комнаты. Ключом была открыта дверь, и они вошли – вернее Ситарель вошёл, а Малэ втащили. Комната была маленькая – одна стена, где была дверь, через которую они вошли, две напротив друг друга полностью прозрачные и четвёртая глухая. На ней была картина, изображающая в профиль грустную девушку. Девушка сидела подобрав ноги на камне с раскрытыми крыльями. Закат на картине своими оттенками придавал камням на песке странный кроваво-красный цвет, а её лицу – лихорадочный румянец и стекал кровавыми разводами по её серебряным крыльям и лианам на её теле. Тени от камней плавно сгущались к пропасти на заднем плане, как будто тонули в ней. Рядом с ней лежали знакомые клинки. Казалось, она живая, ещё немного – и повернёт голову к ним. Но нет – её глаза смотрели куда-то вдаль, и она была всего лишь девушкой, изображённой на картине.

– Дружба, дружба… да он был влюблён в тебя! – теряя остатки спокойствия, проорал он, указывая на девушку на картине и непонятно закончил, почти успокоившись, и только тогда Ситарель отпустил её руку. – В юности я сам часы проводил здесь, а она от тебя отличается лишь наличием крыльев и лиан на теле. Но лианы, я сам видел, у тебя были до того, как я сорвал кулон.

«Это он ещё не видел мою вторую ипостась, – подумала Малэ, облегчённо вздохнув, – и не увидит, пока кулон у него, но я верну свои крылья».

– Но когда тебе подарили клинки, я понял, что это ты, – сказал он и посмотрел на неё так, как будто у неё за спиной выросли крылья.

Малэ внимательно посмотрела на него так, будто что-то прочла в его глазах, развернулась и пошла в сторону комнаты, где начался разговор. Там она встретила Кобдо и попросила проводить в свои комнаты. Оставшись одна, сидя на кровати, Малэ задумалась:

– А может, я всё-таки виновата в произошедшем тогда… Всё, отсюда нужно срочно уносить ноги: кулон уже начал свою работу, а психа не уговоришь! – такая мысль возникла у неё в голове.

– Мысль, конечно, правильная, но трусливая… – в её голове прозвучал чей-то мужской голос.

– Это не трусость, а чувство самосохранения, – не задумываясь, возразила Малэ и тут же сама себе сказала: – Стоп!

Она развернулась на сто восемьдесят градусов, пытаясь обнаружить того, кто говорил.

– Кто? – только и смогла шёпотом сказать Малэ.

– Это же я, Алу! – снова прозвучал голос в голове.

– Не может быть – ты мёртв! – категорично заметила она.

– А кто меня в клинки запихнул? – иронично спросил призрак Алу, появившийся в комнате. Выглядел он как при жизни, только был полупрозрачным – сквозь него хорошо была видна стена. А был он при жизни молодым, гармонично сложенным дроу, как и вся его раса тёмных эльфов.

– Это было безвыходное положение… – смутилась Малэ.

– Оправдывайся, оправдывайся…

– Как ты там? – спросила Малэ и подумала: хотя это условное там.

– А ты как думаешь? – язвительно осведомился Алусиэль и стал рассказывать, вздохнув: – Здесь скучно, поговорить не с кем, движения никакого и, что самое главное, даже не посмотреть на обнажённых танцующих жриц… хоть что-то было бы в моём положении. Но нет, клинки лежали в другой зале, а я не могу далеко находиться от них. Так что я мог только слушать целыми днями и ночами обрядовые песнопения.

– Наверное, не надо было так с тобой поступать… – задумчиво произнесла Малэ.

– Экспериментаторша… Ничего лучше придумать не смогла? – язвительно проворчал Алу.

– Всё! Не нравится – замолчи, а то подарю обратно храму – очень интересно же слушать обрядовые песнопения, да и познавательно, а танцы ты всё равно не увидишь, – Малэ разозлилась и решила хоть так заставить его нормально говорить. А то непонятно – голоса разные чудятся, клинки разговаривают и странные дроу вокруг – она сходит с ума?

– Нет. Я очень рад тебя… э-э-э… слышать, – решил извиниться и одновременно поздороваться Алусиэль и добавил: – И видеть.

– Привет! Я тоже очень рада тебе! – обрадовалась Малэ возвращению Алу таким, какой он был. Почти таким же. Наверное, длительное заключение в одиночестве дало о себе знать таким образом. Хотя он всегда был ещё той язвой. Но зато её любимой язвой. Соскучилась она по его нагловатой улыбке и шальным глазам.

– Я понимаю, что это ты меня пробудила, когда решила рассказать обо мне молодому дроу, – заметил Алу, усмехнувшись её мыслям.

– Я вообще не знала, что у него такой пунктик относительно тебя… – решила для себя уточнить данный вопрос Малэ.

– Тут ты ошибаешься, пунктик у него насчёт тебя, это слышно даже по разговору. На меня он не похож, хоть и мой родственник: я в разговоре с дамой никогда не повышал голос и не грубил, – сказал он и задумчиво добавил, покачав головой: – Знаешь, смотря на него, я не могу поверить, что у меня такой потомок. Что-то очень не так в королевстве дроу, что-то очень не так…

– Алу, а правда, что ты ту картину написал? – спросила она, решив узнать про картину в той комнате, которая так взволновала сердце молодого Дьена, как-никак именно Алусиэлю он приписывал авторство картины.

– Да, – настороженно ответил он, справедливо предполагая, что этим Малэ преследует какую-то цель и, скорее всего, за ним последуют другие вопросы, и не факт, что они ему понравятся.

– А откуда сюжет картины? – ей очень хотелось узнать это с тех пор, как она увидела картину, тем более от её автора.

– Я увидел его во сне: ветер гонит песок, а ты за стеклом, и мне до тебя не дотянуться, но это была не совсем ты, у тебя же нет крыльев, – задумчиво, что-то вспоминая, произнёс он.

«Это моя вторая ипостась, – подумала Малэ, – Алу же её просто не видел. А место… место очень знакомое, там нереально выжить смертным, и поэтому Алу точно увидеть его не мог…»

– Может, ты когда-то рассказывала мне об этом месте? – предположил он в ответ на её мысли.

– Да, но вряд ли о таком рассказывают… – сказала она, мучительно думая о том, где он мог увидеть другой мир. Единственное предположение, что общение с ней не прошло даром, и он смог найти даже не путь, а окошко, через которое он всё и подсмотрел. А вот кто это заметил ещё – вопрос. И тогда становится понятно, куда тянуться ниточки от его убийства.

– А тебе больше ничего такого не снилось? – поинтересовалась Малэ. И тут она поняла, что даже мысли краснеют от стыда, и добавила: – Меня не интересуют твои эротические фантазии, я спрашивала о месте.

– А если ты являешься частью этих эротических фантазий? – смущённо спросил Алу.

– Только не говори, что потомок сказал правду, что ты был влюблён в меня, – схватившись за голову, сказала Малэ.

– Нет, ты мне нравилась, и только. Я давно для себя решил, что любовниц у меня много, а друзей раз, два и обчёлся. Так что лучше хороший друг, чем очередная любовница, – решил он опровергнуть ту чепуху, что рассказал про него Ситарель.

– Фу-у-ух, – сказала Малэ и подумала: – «А мне уже показалось, что все вокруг начали сходить с ума».

– Нет, такой у нас пока только один. Не возводи напраслину на остальных, – усмехнувшись, сказал Алу и, чтоб скорее отвлечь её от тяжёлых мыслей, добавил: – Я так думаю, нам надо потренироваться – тебе с клинками, забыла уже половину? А мне – развеяться.

– Забыть вряд ли, но не пользовалась, я в основном была в другой ипостаси, а там оружие встроенное, – сказав это, Малэ улыбнулась в ответ ему, – так что будут нам тренировки!

– И, пожалуйста, не надо никому рассказывать обо мне, – попросил он.

– Вроде и не собиралась… – с недоумением заметила она.

Стук в дверь.

– Да, войдите! – откликнулась на стук Малэ.

Это был Кобдо. Её опять пригласили – только на ужин. Ужин начался в молчании, словно весь запас слов на сегодня был исчерпан. Но Малэ надо было озвучить свою просьбу и получить положительный ответ.

– Я подумала над твоими словами, возможно, ты прав, но теперь ничего не изменить. А насчёт смерти Алусиэля – это было убийство, – Малэ начала говорить и добавила: – Учитывая отрицательное отношение к самоубийству в вашем обществе, не удивлюсь, что негласно дом Дьен зажимали как могли, а тут такое шикарное решение проблемы.

– Ты права, – то, что ты мне рассказала, многое меняет, – проговорил Ситарель, – с нами даже ни один дом не хотел связывать себя узами брака. Боялись, что они лишатся благословения Матери Тьмы.

– Думаю, она давно не интересуется делами дроу, – сказала Малэ, пожав плечами.

– А ты откуда знаешь? – спросил Ситарель.

– Ну, знаешь, я с мамой время от времени встречаюсь. Она очень устала как от окружающего её мира, так и окружающих. Она живёт своими воспоминаниями, – грустно сказала Малэ.

– Теперь всё понятно, почему все обращения к ней были без ответа все эти годы, – задумчиво сказал он.

– Вообще-то я хотела спросить тебя о кое-чём приземлённом – мне нужно место, где я могла тренироваться с клинками, кстати, можешь со мной потренироваться, – как бы мимоходом заметила Малэ. Она весь этот разговор, собственно, ради этого и затевала.

– Если не будешь делать это без одежды, то пожалуйста, – согласился Ситарель с первой частью просьбы, но в ответ на вторую часть категорически он заявил: – А тренироваться вместе, уволь, я как партнёр никакой – я маг, а не воин. После ужина я скажу Кобдо, чтобы он всё приготовил, показал тебе место для тренировок.

– А с одеждой для тренировок что? – спросила Малэ.

– Все вопросы к Кобдо, – поднимаясь, ответил Ситарель. Он закончил ужинать и собрался уходить. Повернулся, нахмурив брови, будто хотел что-то спросить, но развернулся в сторону дверей и ушёл.

Ужинать она закончила в одиночестве, задумавшись о том, что же он хотел спросить, и даже не заметила вкуса еды. Придя в свою комнату, Малэ встала посередине и, притоптывая одной ногой от нетерпения, позвала:

– Алусиэль!

– Мне больше нравится, когда ты меня зовёшь Алу, – с деланной ноткой недовольства сказал призрак Малэ, медленно проявляясь в воздухе. Его призрак выглядел как он при жизни, но это был только призрак – через него было мутно, но видно стенку за ним.

– Алу… – начала говорить Малэ.

– Слушаюсь и повинуюсь, хозяйка! – с лёгким подвыванием, устремив взгляд к потолку, сказал он, едва сдерживая смех, рвущийся наружу.

«Ну-ну, такой ну всегда и во всём повинуется», – с сарказмом подумала Малэ, а вслух же сказала: – А у меня новости! Слушай, ты в этот раз не такой прозрачный, сквозь тебя плохо видно, даже цветочки на стенах почти не видны.

– Ты не веришь своему другу, – обиженно сказал Алу и тут же заинтересованно спросил Малэ: – А какие новости?

«А-а-а, я и забыла, что он слышит мои мысли, если они касаются его», – подумала она, а вслух, торжествующе улыбаясь, проговорила: – Я сказала, что нам будут тренировки? И без участия некоторых!

– Я знал, что у тебя всё получится! – сорвался с места Алу и попытался обнять её. Он расстроился, увидев, как его призрачные руки проходят сквозь Малэ: – Да-а-а, незадача, и что теперь, ты будешь изображать гимнастику с клинками?

– У тебя всё получится, – успокоила она его, – потренируешься, и получится. Ты же с каждым своим появлением становишься более непрозрачным.

«Непонятно, как она это связала с тем, что я смогу удержать клинки, но её логика всегда отличалась нестандартными выводами, – подумал расстроенный Алу, – а попробовать всё равно стоит, вдруг на самом деле получится». И действительно, спустя какое-то время, через несколько десятков попыток, он смог уже удерживать клинки в своих руках.

– Мне нужно узнать о месте и времени тренировок, – сказала ему Малэ.

Алу послал ей воздушный поцелуй и испарился.

Малэ выглянула из-за дверей своей комнаты и увидела входящего в гостиную Кобдо. А пришёл он, скорее всего, по поручению Ситареля в связи с её просьбой за ужином. Она оказалась права.

– Госпожа! Я принёс вам одежду для тренировок и на смену, – сказал он, подтверждая её мысли, – когда бы вам было удобней заниматься тренировками?

– С утра, – ответила Малэ, надеясь, что в это время поменьше ходит народу по дому, и, сделав вид, что она размышляет над этим, добавила: – Да, удобней с утра.

– Пойдёмте, я вас сейчас проведу к месту тренировок, – невозмутимо добавил Кобдо, уточняя: – У меня с утра много дел, и меня может не быть в доме.

Идя по коридорам за ним, Малэ удивилась, что они встретили так мало народу, да и светильники горели через раз.

– Кобдо, – решила спросить она об этом, – а почему, когда мы шли, то практически никого не встретили?

– Видите ли, хозяину не требуется большой штат прислуги… – сказал он и добавил: – Ведь кроме него в доме никого нет.

– А как так получилось? – спросила Малэ, понимая уже, что время тренировок могло быть любое.

– Около года назад… – нахмурив брови, начал отвечать Кобдо.

– …погибли все мои родственники в течение месяца, и такое количество прислуги оказалось не нужным, – продолжил уже Ситарель, показавшись перед ними в освещённой части коридора, особенно подчёркивая последние слова, и, усмехнувшись, добавил лично для Кобдо: – Я сам провожу госпожу. Такими темпами скоро я лишусь хорошего и верного слуги.

А последнее было сказано уже Малэ.

– Не мне тебе напоминать, чего лишил меня ты, – с сарказмом заметила Малэ и предложила: – А давай я оставлю в покое слугу, а ты мне вернёшь кулон.

И посмотрела на него очень наивным взглядом.

– Ты сама прекрасно понимаешь, что этого не будет. А вот мы и пришли! – сказал Ситарель хмыкнув. Впереди за аркой видно было каменный дворик. Его пол был засыпан песком.

– Когда я учился на мага, мне пришлось учиться не только магии… – почему-то сказал он во дворике, – и здесь я тренировался с оружием. Маг не должен быть беззащитен без магии, – проворчал Ситарель, явно кого-то передразнивая.

Оглянув двор, Малэ была удовлетворена увиденным.

– Тебе есть с чем тренироваться? – спросил он.

– Да… – начала отвечать Малэ и спохватилась, вспомнив об Алу: – А хотя если будет ещё что-нибудь, так это даже хорошо – разнообразие.

Ситарель проводил её обратно в комнату. Он попытался задержаться в ней, намекая, что это было бы очень неплохо и полезно для здоровья Малэ, а она сделала вид, что не поняла его намёков, и выставила его за дверь. Когда он её оставил одну, наконец-то Малэ вздохнула полной грудью и смогла только тогда мысленно сказать Алу:

– Тренировка завтра утром.

– До утра! – кто-то очень обрадовался предстоящему событию.