Читать книгу Кордон. Повесть и рассказы - Михаил Аркадьевич Александр - Страница 5

Они попросили две спальни, и я, разумеется, не стал им отказывать. Выдал постельное бельё, полотенца, халаты. Договорились, что к половине седьмого я приготовлю завтрак. Они пошли готовиться ко сну. Сначала я тоже собирался спать, но нога ныла нестерпимо. Принял обезболивающее. Потом устроился в гостиной у камина в одном из кресел с книгой в руках и стал ждать, пока подействует таблетка. Огонь ещё горел ярко. Было около одиннадцати вечера, когда все четверо скрылись в своих комнатах: Марк и Ксения в одной, а Павел и Лиза в другой. Все четверо пожелали мне спокойной ночи. На улице по-прежнему дул сильный ветер, периодически начинался дождь, переходящий то и дело в какую-то твёрдую крупу, неприятно барабанящую по стёклам. Боль всё не унималась. Глаза скользили по страницам, но я не мог вникнуть в содержание. Мысли постоянно возвращались к вечернему разговору. Если бы я верил в предчувствия, то сказал бы, что меня мучило предчувствие беды, и источником этой беды представлялась не столько погода, сколько очевидный конфликт, раздирающий эту маленькую группу. Природу конфликта я пока не мог разгадать. После короткого разговора за ужином от первого впечатления двух дружных пар не осталось и следа. Но разве люди, не ладящие друг с другом, собираются вместе в горы, пусть и ради однодневного восхождения?

Неожиданно дверь одной из спален открылась, и на пороге показалась Ксения. Она была всё так же в белоснежном банном халате и, казалось, не ложилась. Осторожно притворив за собой дверь (я заметил, что в комнате за её спиной совершенно темно) и не говоря ни слова, Ксения уселась во второе кресло недалеко от меня. Она была босиком и вытянула ноги к камину, очевидно, чтобы согреться. Отблески огня в камине ложились на гладкую, чуть смуглую кожу. Наваждение было настолько сильным, что я не мог отвести взгляд. Боль и книга исчезли. Ксения смотрела на огонь. Так продолжалось, наверное, минуту или больше.

– Простите меня, – сказала она, по-прежнему глядя в камин.

– Не думаю, что вы должны извиняться.

– Я говорила с вами слишком резко, хоть вы и не заслужили.

– Я только хотел предупредить вас. Вы взрослые люди, и остальное – ваше дело. Хотя, честно говоря, я недолюбливаю спасателей. Они не снимают обувь и очень много едят.

Она впервые посмотрела на меня и улыбнулась.

– А вы не так просты, как кажется на первый взгляд.

– Вы думаете, те, кто так просты, могут почти безвылазно прожить тринадцать лет в этой глуши?

– Кем вы были раньше?

– Разве это важно?

– А что важно?

– Не знаю, думаю, важно, насколько хорошо вы экипированы и подготовлены. Допустим, вы лично – подготовлены. Но что насчёт ваших спутников?

Задавая этот вопрос, я только высказывал своё беспокойство, вовсе не собираясь влезать в их тайны.

– Павел – спортсмен.

– Ну, вы же понимаете, что это не имеет решающего значения.

Она подвинулась ближе ко мне и перешла на шёпот. Я ощутил лёгкий аромат её тела. Ветер не унимался – пожалуй, при таком шуме снаружи теперь нас точно не могли слышать в спальнях, даже если и не спали. А, может быть, это кровь шумела у меня в ушах?

– Не волнуйтесь, парни пойдут за мной куда угодно.

– Парни? – переспросил я, интонационно подчеркнув удивившее меня множественное число.

Контуры конфликта тревожно проступали в полумраке.

– Конечно, – она улыбнулась. – А вы как думали?

– Я ничего не думал, – сказал я, всё ещё не сводя с неё глаз. – Я впервые увидел вас три часа назад. У меня не было времени думать.

– Медленно думаете, – сказала она на сей раз совершенно беззлобно и опять замолчала.

Нас разделяло полметра искрящегося, перегретого пространства. В камине что-то трещало и обрушивалось.

– Ну, а что Лиза? – спросил я, овладев, наконец, собой. – Она подготовлена?

– Посмотрим, – ответила Ксения как-то слишком неопределённо.

Потом мы ещё несколько минут молчали, глядя на пламя. Очевидно, каждый думал о своём.

– А вы сами были на вершине? – спросила она вдруг.

– Двадцать три раза, – ответил я. – Точнее, двадцать два с половиной.

– С половиной?

– Да, с половиной, – нога болела всё нестерпимей, казалось, таблетка только усиливала боль.

– Это как?

– Говорю же, не люблю спасателей.

Она опять улыбнулась.

– И когда в последний раз?

– В крайний?

– В крайний.

– На днях будет восемь лет.

– На днях?

– Восемнадцатого октября.

Ксения будто бы что-то прикидывала в уме, а я уже безо всякого стыда любовался ею, ощущая странное превосходство. Вдруг она встала, повернулась ко мне, подтянула пояс халата…

– Мне пора спать, – сказала она. – Завтра трудный день, надо выспаться. В любом случае простите меня ещё раз за резкость. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Я неотрывно смотрел ей вслед, пока она не растворилась в темноте спальни и дверь не закрылась за ней.