Читать книгу Белый Кремень - Михаил Авинирович Савинов - Страница 6

Если уж заговорил с духами, будь готов ко всякому. У них свои пути и законы. Духов можно просить, можно с ними договариваться, а шаманам даже удаётся их изгонять и запугивать. Но если нет у тебя дара и посвящения – последствия твоего разговора могут быть не совсем такими, каких бы тебе желалось. И больше того – совсем не такими!

Энке всё это знал, но выхода не было. Внутреннее ощущение тепла ясно говорило ему – должно получиться! И никто бы не смог сказать, что оно не получилось, но…

Едва бледная фигура растаяла в воздухе, едва старший сэйд поднял руку, успокаивая товарищей, по лесу разнёсся короткий, яростный визг зверя. По силе этого звука было ясно, что зверь невелик, но любой из сэйдов, да и сам Энке, под пыткой поклялся бы, что слышал настоящий клич воина.

В следующий миг нечто мохнатое, длиной примерно с башмак, бросилось на воинов из зарослей черники. Нападавший был так стремителен, что пленник не сразу смог его разглядеть. Зверь бросился на ближайшего врага и прыгнул вверх, целясь тому в промежность. Но не допрыгнул, и куснул где пришлось, то есть чуть выше колена.

Сэйд – а это как раз был тот воин, которого долго уговаривали идти походом на хабаган – вскрикнул и запоздало отпрыгнул вбок, целясь копьём в маленького супостата. Но тот уже отскочил назад в чернику и свирепо урчал, выбирая следующую жертву. По замшевой штанине врага побежала кровь.

Только теперь Энке как следует разглядеть лютого зверя. Это был довольно крупный лесной хомяк, бурый, с желтоватой полосой на спинке и чёрными пятнами вокруг глаз. Энке знал, что хомяки бывают злыми, но знал и то, что хомяк не из тех зверей, которые нападают на человека первыми. Загнанный хомяк беспощаден и, несмотря на невеликие размеры, опасен. Маленький Энке как-то раз потыкал палкой хомяка, засевшего в корнях, и тот обрызгал его едкой жидкостью из-под хвоста. Мальчишку тотчас же вырвало от удушливой вони, и ещё несколько дней Энке совершенно не чуял запахов. Но тот хомяк защищался, а этот – нападал.

На миг пленнику сэйдов стало смешно. Дух родного леса прислал на помощь… хомяка?!

Самим «неназываемым» было, однако, совсем не до смеха. Они построились в полукруг и выставили копья наизготовку. Хомяк плясал перед ними, урчал, и время от времени совершал резкие выпады, норовя тяпнуть в ногу то одного, то другого.

Послышались возгласы. Энке вновь понял не всё, но были и знакомые слова.

Плохо. Духи. Знак. Не этот раз. Назад. Лес. Море.

Хомяк вдруг прекратил урчать и прыгать. На некоторое время стало тихо. Сэйды переглядывались. Острия копий чуть опустились.

Зверю только того и надо было! Он молниеносно метнулся вбок и поразил крайнего – того, который держал Энке. Хватил – и отпрыгнул назад.

– Башмак прокусил! – завопил молодой сэйд вполне понятно для пленника.

Это решило дело.

– Чшшш! – зашипел старший и гневно махнул рукой. – Молчи! Этот раз… – и добавил что-то неясное. – Назад идём!

– А этот? – спросил молодой, указывая на Энке.

Хомяк заурчал снова и сделал короткий обманный прыжок.

Главный опять сказал что-то о вожде и одеялах. Молодой кивнул, схватил Энке за плечо и толкнул его вперёд. Другой сэйд поднял с земли кусок гнилого бревна и швырнул в хомяка. Тот прыгнул в чернику, уклоняясь, и враги тотчас начали отступать с поля битвы. При этом они старались не поворачиваться спиной к хомяку и сначала пятились задом. Потом сэйды, волоча Энке за собой, быстрым шагом, почти бегом, бросились на запад, вдоль берега Пограничной реки. Главный шёл последним и часто озирался, чертя копьём в воздухе. Но хомяк, по-видимому, не преследовал их.

Сначала сэйды бежали по лесу, но скоро свернули к реке и выскочили на открытое место. Здесь, значительно ниже заводи, в которой Энке собирался колоть сазана, между лесом и берегом лежала широкая луговина, которую река затапливала каждую весну. Лишь раз в жизни побывал Энке на краю этой луговины – когда показывал отцу найденную заводь.

– А что, там, за просветом? – спросил тогда Энке.

– Там, – сказал отец, махнув рукой в сторону заката солнца, – там Море. Туда пока лучше нам не ходить…

По этой-то луговине и устремились теперь враги – в ту же закатную сторону. Они бежали ровной рысью, двое гнали Энке – один волок за плечо, другой подталкивал сзади. Ноги пленника путались в непривычно густой траве.

Энке оглянулся вбок – и впервые в жизни увидел лес со стороны.

Деревья сливались в сплошную стену – ели, осины, берёзы, кое-где виднелись рыжие стволы сосен. И такая же стена – только совсем далёкая – была на другом берегу реки, за такой же луговиной…

И ещё Энке заметил, что на луговине исчез привычный запах леса, запах того мира, в котором он прожил все свои пятнадцать зим. Запах еловой хвои, прелых листьев, древесной трухи, земли и лесных трав, к которому изредка примешивался тяжёлый звериный дух. Теперь Энке ощущал лишь свежий, скучный запах большой воды, слегка подкрашенный сладостью луговых цветов.

Оттуда, из леса, из привычного мира, донёсся до него протяжный плачущий крик чёрного дятла. Когда-то маленький Энке пугался этого крика, спрашивал:

– Папа, отчего дятел плачет?

Отец рассмеялся, и рассказал ему. Оказывается, когда-тодятел был силён, как орёл, и летал по поднебесью до самого Верхнего Мира. Там он однажды сел на Великий Кедр и принялся долбить себе дупло. Хотел с богами жить.

А на одной ветви Кедра спал бог раздора Тюрвяккан в образе огромной белки. Приоткрыл он один глаз и сказал:

– Отец Ворон, а Отец Ворон! Живой ли?

– Живой!

– Уйми дятла. Проснусь – быть большой войне среди людей.

Не хотел Отец Ворон, чтобы люди убивали друг друга. Выгнал он дятла с Великого Кедра, и положил ему предел – отныне не летать выше лесного дерева. С тех пор дятел и жалуется.

Дятел вновь закричал. Плакался на судьбу, а может – будил бога раздора, кто знает…

Лес впервые был не вокруг Энке, а в стороне. Ещё немного – и он никогда не увидит родных. Последняя возможность что-то сделать – сейчас.

Энке вспомнил рассказы о старинных героях, совершавших подвиги. Ему всегда хотелось быть похожим на этих героев – например, на Эгветака, попавшего в плен к врагам и поразившего их мужеством под пытками. Вот что сейчас сделал бы герой Эгветак? Вероятно, не стал бы покорно перебирать ногами, семеня между захватчиками. Надо бежать, хуже уже не будет! Да и нападение странного хомяка на сэйдов лишний раз убеждало в том, что духи леса всё-таки на его стороне.

И Энке решился.

Воин, державший пленника за плечо, спешил – и ослабил хватку. Энке резко рванулся вправо, к лесу. Враг не удержал его, рука соскользнула с рубахи, а сам сэйд от неожиданного сопротивления споткнулся и едва не упал. Энке припустил к лесу со всей быстротой, на которую был способен.

Вот тут-то он и оценил всю глупость своей затеи. Энке никогда прежде не бегал со связанными руками и не задумывался, что для быстрого бега они нужны не меньше ног. Луговина была покрыта мелкими кочками, через две он сумел перепрыгнуть, а третья, внезапно подвернувшаяся под ногу, лишила его равновесия. Энке полетел в траву лицом вниз, и тотчас же у него на спине оказался враг. И это был не тот молодой сэйд с бешеными глазами, а сам предводитель похода.

Островитянин спокойно вдавил Энке лицом в дёрн. Вытащил топор, примерился, и точным движением ударил беглеца обухом по затылку.

Потом поднял неподвижное тело, толкнул в руки молодому.

– Упустил – тащи! – буркнул он. – Отсюда уже недалеко!

***

Энке очнулся и нашёл себя лежащим на земле. Его ноги были спутаны верёвкой, зато во рту больше не было гнусного мочального кляпа. Голову ломило после удара. Вокруг стоял тот же сырой запах большой воды.

Приподнявшись на локте, он огляделся по сторонам. Оказалось, что он лежит в шаге от берега реки, на траве.

Сэйды сидели невдалеке, кружком, беседовали и что-то жевали. Никакого костра не было видно, еда была походной, вроде сушёного мяса. Разговор врагов то и дело перемежался смехом – должно быть, враги считали, что поход вполне удался. Теперь их было семеро – один оставался стеречь лодку. Сама лодка, выдолбленная из древесного ствола, тоже была рядом.

Вытащенная на сушу до половины своей длины, она поражала воображение. Тавальды, конечно, умеют строить лодки, и тоже выдалбливают их из целых стволов. Но лодки тавальдов и тайверов в длину не больше четырёх шагов, а в этой были все пятнадцать! Борт лодки сэйдов был почти по пояс взрослому человеку, а высокий, гордо задранный кверху нос достигал полного человечьего роста. И был этот нос выкрашен в красный цвет войны, а ниже, на борту, чёрной и белой красками было намалёвано изображение какого-то животного, а может, бога – похожего на рыбу, с большим злым глазом и пастью, полной острых зубов.

Энке невольно вздохнул, вспомнив маленькие – хотя прежде они не казались ему маленькими! – долблёнки, на которых люди Лососьего рода плавали по тихим речкам и ласковым лесным озёрам. Лодки были вёрткие, в них надо было сидеть особым образом, чтобы не перевернуться. Маленькая Эйя ужасно боялась лодок, ей всё казалось, что вода слишком близко и она вот-вот утонет… Как непохожи были эти лодочки на грозную боевую лодку сэйдов, назначение которой – нести кровь и смерть всем, кто на свою беду окажется слишком близко к Морю!

Пленник ещё раз всмотрелся в нарисованное на лодке изображение неведомого чудовища. И внезапно ощутил сильное головокружение.

Зубастый зверь качнулся и как будто поплыл перед ним в воздухе. Странное видение на миг пронеслось перед Энке. Он увидел множество таких тварей на носах лодок, режущих зеленоватые волны. Десятки воинов с красной охрой на суровых лицах сжимали в руках копья. Энке даже показалось, что он слышит их воинственный клич:

– Мэнгитен! Мэнгитен! Победа богу Моря!

И ещё кое-что мелькнуло перед ним: воин в окровавленной рубахе стоит по пояс в воде и что-то говорит ему, Энке. Говорит задыхаясь, через боль. Но ни одного слова Энке разобрать не мог.

Видение исчезло. Он всё так же лежал на речном лугу, почти у его ног начинался густой камыш. Кричали чайки. Энке и раньше видел их на Пограничной реке, но теперь их было больше, много больше…

Сэйды продолжали жевать и балагурить. И никто из них не заметил крупного лесного хомяка, который высунулся из травы неподалёку и осторожно потянул носом воздух. Потом прыгнул к борту лодки, посидел под ним, и тихонько перескочил внутрь.

Не заметил его и пленник.