Читать книгу Достигая крещендо - Михаил Байков - Страница 12

Комната, куда отвёл Орлову дворецкий, могла называться уютной – плотные красивые шторы, симметрично висевшие картины, нежный небесный цвет стен и красивые лампы очаровывали посетителя. Просторная высокая кровать стояла напротив широкого окна, а на письменном столике лежали полотенца и красивый халат.

«Ну и сервис», – подумала с улыбкой Орлова, закрывая дверь в свои покои. Она скинула с себя надоевшие туфли и с удовольствием пошевелила ухоженными пальцами ног. В светлой ванной комнате она обнаружила наполненную горячую джакузи. С глубоким вздохом человека, на которого удалось произвести впечатление и который понимал, что впечатлить всё-таки хотели, она одним движением скинула с себя вечернее платье, бельё и погрузилась в тёплую воду. В течение пятнадцати минут она пребывала в блаженном расслаблении и ни о чём не думала. Пробудившись, Елизавета Николаевна потянулась за телефоном, чтобы сделать видео-звонок Божесову.

– Слушаю, – ответил он из автомобиля.

– Ты едешь куда-то?

– Из Кремля, домой… Дела всё, дела… Не всем по Франциям кататься суждено…

– И как дела? – пропустила мимо ушей эти обидные слова Орлова.

– Пока не родила… Ты, я вижу, загорела? – сказал он усмехнувшись.

– С чего бы? – удивилась Орлова.

– Ну, больше голой бывшим мужьям звони! – засмеялся Божесов. Орлово фыркнула, но ей всё равно была приятна эта ситуация. – Хорошо тебя принимают.

– Не жалуюсь… С Бийоном мне встретиться удалось.

– Отлично! А мы как раз начинаем, – Орлова вздрогнула при этих словах. – Что сообщил Бийон?

– Приеду, скажу, – таинственно ответила она.

– Фи! Звонить только для того, чтобы я похвалил твою хорошую форму в таком возрасте… точно весело было у епископа!

– Какой же ты всё-таки хам! – произнесла Орлова, делая вид, что обиделась. – Давай, пока.

– Да постой! – промурлыкал Божесов, засмеявшись. – Что у епископа-то было?

Елизавета Николаевна тут же поменяла свою игривость и деловитость на редкий для неё тон речи.

– Мы говорили о путях России… типичный спор интеллигентов ни о чём… а потом он сыграл какую-то шопеновскую прелюдию, чувственно…

– Что именно?

– Ми минор вроде…

Божесов, даже находясь за тысячи километров от Орловой, ощутил смену её настроения. Он всегда точно чувствовал в ней любые перемены. Обычно она либо была до предела сосредоточена и серьёзна, либо неудержимо весела и игрива. Сейчас же в ней читалась какая-то странная задумчивость, духовная погружённость и любопытство. Будто бы ей впервые пришло в голову подумать о чём-то кроме работы или бездумного веселья. Божесов также серьезно ей ответил:

– Интересное произведение… кажется, романтишный человек этот епископ… и по-видимому с травмой какой-то… Ладно, я отключаюсь, о делах потом, этот отдых идёт тебе на пользу. Пока!

Елизавета Николаевна осталась довольна этим коротким разговором. Вообще её настроение было приятным. Наконец она не испытывала крайностей, а чувствовала нежную истому в теле и душе. Лёжа в мягкой постели, столь желанной после всех событий этого дня и расслабляющей джакузи с остальными процедурами, Орлова всё равно ворочалась и не могла уснуть. Бывает такое состояние, когда в теле бьётся безумная усталость, а спать не хочется. Стоны ветра и топот дождя за окном только обостряли это.

«Хоть призраков нет в таком новом замке», – подумала Елизавета Николаевна, повернувшись, а в окно ударил ветер, как бы спрашивая: «Откуда ты знаешь?».

– Пойду прогуляюсь, – произнесла она вслух, встала с кровати и накинула халат, прикрывая упругое тело (она спала голой).

В коридорах дома горел тусклый свет, но из—за частоты появления ламп всё хорошо просматривалось. Орлова прошла по коридорам второго этажа ровной походкой.

«Всё же тут весело, – подумала она, – Божесову бы очень понравился Евгений…»

С первого этажа доносились звуки стучащей посуды и французской речи официантов. Из конца же коридора слышался шёпоток епископа. Елизавета Николаевна решила пойти туда. У двери она остановилась.

– …Всем трудно и все сталкиваются с проблемами, – тихо говорил епископ. – Каждому, Господи, хочется помогать, но в себе я не могу найти усидчивости для этого. Не оставляй меня… Помоги же во вразумление моих друзей, помоги Артемию вести расследование и помоги Инге уйти от ответственности, даже если она и причастна… Да, я много раз обращался к тебе с молитвами про неё, но сейчас серьёзно прошу без всякой задней мысли, помоги ей… Укрепляй и гостей моего дома, благослови Бийона, Лимазо, Нарьевича, Твоего преданного служителя Дироша и Елизавету Николаевну с Михаилом Александровичем. Помоги им в их деятельности, подскажи правильные пути и избавь от провокаций… Услышь мои молитвы, укрепляй и направляй меня и всех, нуждающихся в Твоей помощи. Аминь…

На застывшую у дверей Орлову выскочила ушастая собака епископа, своим ласковым рычанием и активностью привлёкшая его внимание.

– Вам не спится? – невозмутимо спросил Евгений.

– Даже с вашими чудесными ваннами не получается уснуть на новом месте, – отвечала Елизавета Николаевна, чувствуя неловкость своего вторжения.

– Значит, можно ещё поболтать, – ответил епископ, падая в кресло, собака запрыгнула к нему на колени. – Хотите послушать стихотворение?

Орлова развела руками в знак согласия. Епископ взял с журнального столика исписанный лист бумаги и начал читать:

Орлова, закинув ноги, сидела на диване напротив Евгения и смотрела на него глубоким взглядом.

– Это вы написали?

– Я…

– Недурно, – Орлова не знала, как реагировать на стихотворение Евгения. – Похоже чем-то на «Увертюру» Северянина, но всё равно интересно. Можно сказать, о нашем пребывании в Европе.

– Только вот не знаю, концовка вроде обрывистая… Да и рифма – круг, друг… Может луг? Или…

– Ваше преосвященство, – улыбнулась ему Орлова. – Я любитель искусства, но плохой стихоплёт…

– Но ведь вам понравилось?

– Да.

– Спасибо…

– Удивлена, что вы вообще стихотворения пишете. Мне казалось, в вас мало поэтичности. Вы лёгкий на первый взгляд, даже чуть-чуть безбашенный…

– А на деле?

Орлова сумрачно улыбнулась и плавно моргнула.

– Теперь мне кажется, что вы просто играетесь в такого беззаботного человека, а внутри у вас много мучительных противоречий…

– Вы не первая женщина, которая приходит к такому выводу, – печально ответил Евгений. Орлова посмотрела на него по-матерински.

– На вечеринке у Селини вы вели себя очень по—свойски, выступали, пели, играли, а с собственного вечера практически убежали… Как—то это неприлично, – отвлекла от грустных мыслей Орлова.

– Селини и Ольга мои друзья, да и выступать я люблю, как вы заметили, – улыбнулся епископ. – Ну, а сегодня вечер не совсем мой, я ведь даже не собственник.

– И чьи же это владения?

– Нарьевича. Он мне пожертвовал это поместье вместе с водителем, садовниками, поварами и официантами в пользование, а платит сам, – тихо пояснял епископ. – Был ещё красивенький пентхаус в Монако от одного украинского олигарха. Я принял, конечно, чего от такого отказываться? Но продал потом, а на деньги строю монастырь в Тверской области…

– А в коррупции всё равно меня обвиняете! – усмехнулась Орлова.

– Это нормальная практика, – неторопливо ответил Евгений. – Как в анекдоте – приходит в храм мужчина бандитской наружности, спрашивает: «Поп, гарантируешь мне спасение, если пожертвую двадцать тысяч долларов?» Священник обводит его взглядом и, прищурившись, отвечает: «Спасения не гарантирую, но попробовать определённо стоит».

Елизавета Николаевна меланхолически усмехнулась.

– Вот так и я. Жертвы принимаю, направляя их на благо Церкви, а спасение уже от жизни самого благотворителя зависит… Этот дом мне нужен не как монаху – я вполне доволен своей квартирой—студией в Париже, напротив епархиального управления Европейского экзархата… Но должность викарного епископа по связям с Евросоюзом обязывает общаться с разными людьми из политической тусовки.

– Очень полезная должность, Бийон в вашем доме меня удивил и обрадовал…

– Да… Возможно, будущий премьер—министр Франции. Но и как еврокомиссар вполне выгоден…

– А сколько вам лет? – задала Орлова самый интересующий её вопрос.

– Почти тридцать, – ответил епископ с лёгким блеском в глазах.

– Не молоды для таких должностей?

– Честно говоря, я не поддерживаю омолаживание Церкви. Служители в ней должны быть с опытом… Впрочем, талантливые, без лишней скромности, люди имеют право на успех. Мне, конечно, во многом помогло знакомство с Патриархом, во время защиты моей дипломной работы… Но и мой личный проект общецерковного фонда – я говорю о «Благословении» – сильно повлиял на мою успешность…

– Фонд прекрасная идея, хочу вам сказать. Конечно, во власти многие со скепсисом восприняли создание церковного банка, но бесплатная юридическая помощь, денежные пособия, психологическая и медицинская поддержка, что ещё?..

– Помощь в трудоустройстве, предоставление жилья, образовательные гранты, – быстро дополнил Евгений.

– Да… Это вызывает уважение у многих политиков.

– Зря, – к удивлению Орловой ответил епископ. – Таким образом Церковь уходит из—под контроля государства и в некотором смысле в перспективе становится политическим игроком… Как «менеджер» Церкви не могу говорить, что это плохо. Но то, что власть не видит кризиса, наводит на мысль о её некомпетентности…

– Вы жестоки к нам! – засмеялась она.

– Я жесток к людям, которые тянутся к Церкви, зная, что теперь она в состоянии решать мирские проблемы. Всё больше мы доходим до состояния, когда отношения человека с Богом строятся в рабочем формате. Как с «генеральным директором Вселенной»: молитвы услышал, помог – держи свечку; не помог – ну, значит Тебя и нет. Печально как-то.

Епископ немного помолчал, выдерживая внутри себя какой—то вопрос. Собака, чувствуя это, спрыгнула с его колен, подсказывая правильные действия.

– А я вот спросить у вас хочу, – решился Евгений. – Вы почему так свободно говорили в этой компании на темы, о которых вам говорить и не положено вовсе?

Елизавета Николаевна посмотрела в его глаза, обдумывая ответ.

– Ну, формально, я с этими людьми встречаться вообще не должна, впрочем, как и они со мной. Только, если во Франции узнают о встрече Бийона и Лимазо с членом Администрации русского Президента, у них будет скандал и увольнение. А я, как русский чиновник, сама сформирую нужную реакцию людей через свои ресурсы… Поэтому я могла хоть дух Ленина и революции призывать там, но никто бы об этом не стал распространяться за пределами этого дома… Понимаете?

– Конечно, – кивнул епископ.

– Но если б в таком интересном разговоре о государственном устройстве участвовал Божесов… О, он бы вёл трансляцию у себя в инстаграме!

– Вам он правда нравится, как политик? – мягко спросил Евгений.

– Ну, в первую очередь, он мой бывший муж, который хотел стать президентом в 2024 году… Конечно, он нужный для страны политик. И уверяю вас, он борется за власть, – она махнула большими ресницами, подтверждая свои слова. – Я увидела, Ваше преосвященство, что вы разделяете некоторые его взгляды… Даже как-то жаль, что вы не пошли в политику.

– Я с ним встречался, – произнёс епископ.

– Да? – удивилась Орлова. – Впрочем, он встречался с духовенством часто…

– Нет, нет. Мы встречались в Лимске во время выпускного. Он приехал в город и устроил большой фестиваль для одиннадцатиклассников. А я был в Школьном парламента Лимска, да и просто выпускался.

– Вы разве из Лимска? – снова удивилась Орлова. – Вы с ним земляки?

– Да, да, конечно. В тот день парламентарии даже говорили с ним, правда речи были формальными… Мне он показался очень достойным премьером, и, кстати, он бесподобно одевается.

– Хм, удивительные вещи происходят… Я же говорила, что он франт. Любит одежду. Особенно обожает запонки с собачками такой породы, как ваша.

– Моя? Длинноухие—то? – переспросил Евгений.

– Да, да! Любит длинноухих собак. Сразу, как из комы вышел после выстрела, так и началось у него. Даже теорию разработал политическую… «Франчизмом» назвал.

– Франчизмом? – епископ погладил свою собаку по кличке Франя. – И в чём же суть?

– Примерно в том, о чём мы сегодня говорили за столом. Социально—справедливая диктатура, функционирование демократических институтов и, разумеется, переворот сознания… Он ведь диктатор, Ваше преосвященство, – сказала Орлова без оценки своего отношения к этому факту.

– Диктатура – это очень хорошо.

Елизавета Николаевна посмотрела на него. Епископ улыбнулся, понимая всю противоречивость своего образа, который она для себя составила. При этом он думал и о словах Артемия об Инге, чётко понимая, что Орлова находится на стороне Божесова, против которого, по словам Клёнова, ведётся борьба. Значит, Елизавета Николаевна может помочь…

– Вы когда в Москву? – спросил он с небольшой неуверенностью.

– Завтра ночью вылетаю. Дела, работа, страна, СМИ…

– Приходите вечером на службу в Николаевском соборе Ниццы. Я вас потом в аэропорт отвезу и скажу кое—что, важно—рабочее…

– Хорошо, я постараюсь, – сонно ответила Орлова.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи!

Елизавета Николаевна подошла к двери и, повернувшись, сказала:

– Но меня очень удивляет… Вам нет и тридцати, а в глазах виднеется обречённость! Странно это… Но стихи у вас чувственные…