Читать книгу Тайные операции военной разведки - Михаил Болтунов - Страница 4

Письмо унесли, и вновь наступила тишина. Однако она продлилась недолго. Лязгнули запоры, и тюремщик махнул рукой: «Выходите!»

Его повели длинным коридором – камеры слева, камеры справа. В конце коридора – комната, тюремная каптерка. На полках арестантская полосатая одежда.

– Переодевайтесь, – скомандовали.

Владимир Алексеевич оглядел себя с ног до головы. Видок у него был не очень. Грязные, помятые брюки, разорванная рубашка в кровавых подтеках. Что говорить, для генерального представителя советской компании вид далеко не презентабельный. Пусть так, решил Глухов, но я не преступник и полосатую одежду не надену.

– Нет, – ответил он, – разве что на мертвого на меня натянете.

Но тюремщики были настроены решительно, тут же бросились на него, пытаясь переодеть силой. То ли они не разглядели ран и синяков своих коллег из контрразведки, то ли родные, тюремные стены вселяли в них уверенность. Правда, уже первый, самый шустрый, получил удар такой силы, что отлетел к противоположной двери, остальные остановились в нерешительности.

Обстановку разрядил начальник тюрьмы. Он бежал по коридору и орал благим матом, чтобы русского оставили в покое и в его же одежде.

Глухова вновь провели коридором и впихнули в камеру. Этот непредсказуемый «рашен» начинал их порядком раздражать.

Опять залитая ярким, слепящим светом камера, табурет и кровать из неструганых досок, все те же вопросы, на которые у него не было ответов.

Но в этот раз ему размышлять наедине пришлось недолго. Опять лязгнул ключ в двери, и на пороге вырос тюремщик.

«Пошли», – махнул он головой.

«Вот теперь, судя по всему, на допрос», – догадался Глухов. Он не ошибся. В комнате, куда его привели, полукругом сидели пять человек. Владимир Алексеевич узнал только одного, переводчика, другие были ему не знакомы.

Первым заговорил сидящий в центре сухощавый, слегка сутулый мужчина. Лицо у него было вытянутое, худое, щеки впалые.

Глухов усмехнулся про себя: «Что ж, они следователей не кормят? А ведь благополучная вполне страна».

Он глядел на сухощавого и не мог освободиться от мысли, что где-то видел уже этого человека. Только где?

– На каком языке будете отвечать на вопросы следователей? – долетел до него голос переводчика. – Вы поняли вопрос, господин Глухов?

– Понял. На родном, русском языке, разумеется…

– Ваша фамилия, имя, должность. Чем занимаетесь в Голландии?

Теперь уже спрашивал следователь слева, молодой черноволосый мужчина, совсем юноша, больше похожий на итальянца, чем на голландца.

– Глухов Владимир Алексеевич. Генеральный представитель компании «Аэрофлот» в Голландии…

Когда закончились анкетные вопросы, со стула справа встал третий следователь. Он поднес к лицу Глухова фотографию.

– Вы знаете этого человека?

С фото на него смотрел улыбающийся Джек.

– Да, я знаком с ним, это Джек Лоджин, специалист по авиации.

– А откуда вы его знаете?

– Думаю, вам известно, господа, что я тоже имею некоторое отношение к авиации.

– Конкретнее… Где вы с ним познакомились?

– Он консультировал меня и мою компанию по вопросу строительства высоковольтных линий электропередачи с помощью вертолетов.

Следователи угрюмо глядели на арестанта.

– Это просто проверить. По этому поводу мы проводили большую работу, кстати говоря, взаимовыгодную, как для моей страны, так и для Голландии.

Сухощавый криво усмехнулся.

– В частности, с господином Клейбом я летал в Москву, где как раз и обсуждался этот вопрос.

– Прекратите, – визгливо прервал Глухова черноволосый юноша слева, – вы не сотрудничали, вы вербовали Джека Лоджина, склоняли его к измене Родине.

– Ну, если так, – как можно спокойнее ответил Владимир Алексеевич, – то я отказываюсь с вами говорить. Вы получили мои протесты? Получили. Значит, я буду отвечать на вопросы только в присутствии консула или адвоката, назначенного советской стороной.

Глухов видел, как сухощавый метнул огненный взгляд в сторону несдержанного молодого коллеги.

Теперь они все вместе, с разных сторон старались задавать разные вопросы, чтобы разговорить его, но Глухов молчал. Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса. Владимир Алексеевич не произнес ни слова. Сухощавый разочарованно махнул рукой и скомандовал:

– Уведите!..

В камере Глухов прилег на деревянный настил кровати. Теперь, по крайней мере, хоть кое-что прояснилось: судя по всему, они взяли Лоджина.

Ну что ж, Джек знает как себя вести. Лоджин, Лоджин… Он вспомнил их первую встречу. Для Джека она и вправду была первой, а вот для Глухова только этапной. Владимир Алексеевич долго изучал этого человека. Крупный специалист в авиации, владелец аэроклуба, эксперт нескольких крупных компаний. Как подступиться к нему? Представить их друг другу было некому, и тогда он, взвесив все «за» и «против», решил действовать напрямую. В конце концов, могли они встретиться как коллеги, люди, увлеченные небом и самолетами. Тем более, что Владимир Алексеевич решил представиться исследователем, который писал диссертацию по проблемам усталости самолетов. Это была, конечно, легенда. Никакой диссертации он не писал, хотя этой темой занимался давно и мог вполне компетентно вести беседу со специалистом любого уровня.

В ходе изучения Лоджина Глухов выяснил, что у Джека большая научная библиотека. Это было тоже кстати. Он и решил попросить воспользоваться некоторой литературой.

Первая поездка была неудачной, секретарь Джека сказала, что босс придет домой часа через два-три. Пришлось заехать попозже. На этот раз хозяин оказался дома. Он вышел к гостю, приветливо улыбаясь, поздоровался, пригласил присесть.

Глухов представился. Лоджин немало удивился нежданному гостю.

– Откуда вы узнали обо мне?

– Ну что вы, господин Лоджин, – теперь расплываться в улыбке и раскатываться в комплиментах пришло время Глухову, – вы известный в стране человек. Многие мои знакомые рекомендовали вас. Мне очень близки ваши научные исследования. Я, как и вы, давно занимаюсь проблемой усталости самолетов, работаю над диссертацией.

– О! – произнес Джек, и в его глазах вспыхнули искорки. – Это серьезная тема, мистер Глухов.

Владимир Алексеевич все рассчитал точно. Лоджин, как ученый и специалист, не мог не откликнуться на призыв коллеги из Советского Союза. Он пообещал помочь материалами, литературой. Тем более что его фирма официально занималась консультированием авиационных специалистов. Разумеется, не бесплатно.

Глухов уточнил, что готов платить наличными.

– Можно, конечно, и через банк, на счет вашей фирмы, – улыбнулся он, – но я же понимаю, налоги…

Лоджин ответил кивком головы, мол, правильно понимаете и добавил:

– Лучше наличными.

Перед расставанием Джек извинился и сказал:

– Мистер Глухов, у нас тут отношение к русским не самое теплое, так что лучше заранее назначать встречи, а секретаршу я буду отсылать.

Это была маленькая победа. Лоджин уже понимал конспиративность встреч, а главное, согласился на оплату. Правда, неясно пока, за что платить и какие материалы он предложит. Но не стоило торопить события. Важно, что первый шаг по установлению личных контактов сделан. И его можно оценить как успешный.

Владимир Алексеевич вспомнил фотографию Лоджина в руках следователя и с тревогой подумал, что Джек, возможно, сидит в подобной камере и его так же допрашивают следователи. Но легенду он расскажет ту же. Да, с генпредставителем Аэрофлота знаком, работали над проблемой совместного строительства высоковольтной линии в Голландии с помощью советских тяжелых вертолетов. Тем более что в СССР к тому времени был накоплен серьезный опыт по возведению ЛЭП таким способом.

Легенда железная, к тому же такие переговоры между нашими и голландцами действительно велись, и в них активное участие принимал он, Владимир Глухов. «Так что хрен они меня расколют».

Болели бока от настила из неструганых горбатых досок, но усталость, нервное напряжение делали свое дело. Он проваливался в тяжелую дремоту, и рядом с ним вновь появлялись следователи, и один из них сердито совал ему в лицо фото Джека, опять по коридору бежал начальник тюрьмы и махал руками, а жена, его бедная жена, лежала неподвижно на асфальте.

Он испуганно просыпался. Холодный липкий пот покрывал лоб, тюремный свет, словно локатор, резал глаза.

Владимир Алексеевич тяжело ворочался и вновь проваливался в бездну тревожного, нервного сна.

Так прошла его первая ночь в голландской тюрьме.

Утром к нему приехал советский консул. О чем они могли говорить под прицелом микрофонов прослушек? Только общие фразы.

– Как чувствуете себя, Владимир Алексеевич? – спрашивал консул.

– Да хреново, откровенно говоря. Видите, какие тут условия, – отвечал он, взглядом окидывая камеру. – Давление подскочило. Но я написал протесты.

– Мы тоже, через МИД послали запрос. Так что держитесь, Владимир Алексеевич, – напутствовал консул.

А что ему оставалось, кроме как держаться и бороться.

После ухода консула Глухова опять потащили на допрос. Опять тот же круг, те же физиономии, сухощавый, как прозвал он старшего, итальянец – молодой, чернявый, и просто третий и четвертый.

Начал сухощавый. Прошамкал что-то неразборчиво провалами щек.

– Ваши требования выполнены, консул посетил вас, мистер Глухов, теперь вы будете говорить?

– Спрашивайте…

– Вернемся к вашим отношениям с Джеком Лоджином…

– Да я, пожалуй, все сказал в прошлый раз. Ах, нет, забыл добавить, что за совместную плодотворную работу в знак благодарности я подарил ему бутылку коньяка. Хорошего коньяка.

– А вы что-то рассказывали об установке электрических мачт в Голландии?

«Н-да, – подумал про себя Глухов, глядя в лицо следователя, – зря ты меня спросил об этом. Я сейчас прочитаю такую лекцию, что у вас, ребята, мозги вскипят, назову столько голландцев, что вы задолбаетесь, пыль глотая проверять их всех. А все они знают меня и подтвердят сказанное».

– Итак, господа, энергетиками вашей страны разработан проект возведения высоковольтной линии электропередачи через всю страну с юга на север. Но поскольку местность у вас пересеченная, лучше всего для проведения этих работ использовать тяжелые вертолеты. Такие вертолеты есть в нашей стране, и мы уже не один год с их помощью устанавливаем мачты электропередачи, например, в горах, на сильно пересеченной местности.

Голландские энергетики заинтересовались советским опытом. По этому вопросу я встречался со следующими голландскими специалистами…

И он стал перечислять голландцев, с кем общался, был хорошо знаком или просто запомнил их имена и фамилии на каких-либо встречах. Получился внушительный список.

Следователи слушали Глухова с кислыми физиономиями. Они хотели услышать совсем другое. А Владимир Алексеевич рассказывал, как возил в Советский Союз голландца из Маастрихта, представлял его министру гражданской авиации СССР.

По ходу вспомнилось, как в аэропорту Шереметьево угостил голландца коньяком. По-русски угостил. Разлил бутылку на двоих по стаканам, сказал небольшой тост за дружбу и сотрудничество Советского Союза и Голландии, выпил. Глядя на него удивленными глазами, «хлопнул» свою долю и голландец. Только слабаком он оказался. В Ленинграде, почитай, выносить его пришлось из самолета.

Однако про слабака-голландца ничего не сказал следователям Глухов. А вот о полете в Ленинград доложил подробно и в деталях.

Сухощавый во время его лекции все поглядывал на часы. То ли знак хотел подать Владимиру Алексеевичу, чтобы заканчивал, то ли спешил куда-то. Часы у Глухова отобрали при аресте, но, по его ощущениям, говорил он не меньше часа.

– Мистер Глухов, – нетерпеливо прервал его итальянец, – давайте вернемся к делу. Как вы завербовали Джека Лоджина?

– А я вам битый час рассказываю о деле.

И он обратился к переводчику:

– Может, они не поняли, что я сказал? Вы переводили?

– Да, переводил.

– На какой язык?

– На голландский.

– А они знают голландский язык?

Переводчик растерянно оглядел следователей и пересказал им диалог.

Сухощавый побагровел.

– Отвечайте, Глухов, на заданный вопрос. Напоминаю, вы государственный преступник, обвиняетесь в шпионаже против Голландии.

– А меня уже осудил голландский суд?

– Пока нет.

– Ну вот, а вы меня уж записали в государственные преступники, господа следователи. Я протестую против произвола голландских властей и объявляю голодовку. Говорить отказываюсь.

В этот день на допрос его больше не вызывали.