Читать книгу Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального - Михаил Делягин - Страница 5

Первым крупным «делом» Чубайса стала ваучерная приватизация, символом которой он остается по сей день.

Обещание двух «Волг» за ваучер показало всем, что никаких моральных ограничений больше нет: это был четкий сигнал, воспринятый всей системой управления. Последующая приватизация, став инструментом сознательного разграбления общенародной собственности (то есть всего народа, что последний немедленно ощутил падением своего жизненного уровня), не создала, а, напротив, уничтожила святость прав собственности и сделала крупную собственность в общественном сознании a priory преступной.

Более того: поскольку предприятия доставались приватизаторам почти даром, экономически рациональным (особенно в условиях неопределенности) было не их развитие, а, напротив, высасывание их, присвоение их оборотных средств с последующем выбрасыванием и распродажей по цене металлолома. Это сделало заведомо нерентабельным создание новых предприятий, ибо их владельцы должны были закладывать в цену продукции окупаемость сделанных инвестиций, а приватизаторы – лишь величину уплаченных либеральным реформаторам взяток.

Последовательно, эффективно и сознательно Чубайс выражал интересы доминирующей в каждый момент времени группы интересов: сначала отдавал заводы директорам, потом содействовал их захвату разнообразными «новыми русскими», потом помогал создавать олигархию залоговыми аукционами (идея вызрела в недрах бывшего международного отдела ЦК КПСС, системно участвовавшего в бизнесе). Он успел поощрить закон об ускоренном и упрощенном банкротстве, запустивший волну рейдерства еще до дефолта 1998 года.

Уже в июле 1992 года привлек к работе американских консультантов, часть которых баснословно обогатилась, а часть (включая их руководителя Хэя, в 2004 году отданного под суд в США за разворовывание американских денег в ходе приватизации) обвинялась в работе на ЦРУ. Учитывая рекомендации, нацеленные на последовательное уничтожение лучших и наиболее значимых российских предприятий (скажем, в Нижегородской области, где они не были выполнены, насколько можно судить, лишь по раздолбайству ее демократического губернатора Немцова), последнее представляется почти очевидным.

Черномырдин и другие «политические тяжеловесы» держали его за мальчика, взятого на грязную работу, которого по ее выполнении можно будет спокойно «сдать». Правовой нигилизм Чубайса был оружием класса партхозноменклатуры, завершающей перестройку приватизацией, – и она не понимала, как быстро оно обернется против нее.

Но тогда, на первом этапе своей карьеры в правительстве Чубайс выживал за счет поддержки Запада и российских спекулянтов; подлинный политический вес он обрел уже после того, как стал взамен Шохина первым вице-премьером осенью 1994 года. (Тогда реформаторы, насколько помню, хотели на 20 % обвалить рубль для поддержания экономики на плаву, но, поскольку большинство из них «слило» информацию своим банкирам, девальвация составила 38 %. Шок от этого привел к отставке председателя Банка России В.В. Геращенко и целого ряда реформаторов, включая тогдашнего лидера реформаторского клана Шохина, а также и.о. Министра финансов Дубинина).

Характерно, что Чубайс и сегодня демонстрирует трогательное расположение к Ясину, который, насколько помню, после этих событий, будучи тогда главой аналитического управления президента, три дня буквально вымаливал у Черномырдина его повышение.

Лобовое столкновение Чубайса и в целом клана либеральных реформаторов с Березовским и «семьей» в 1997–1998 годах, когда эти две силы нейтрализовали друг друга, позволило тогдашнему руководству «Газпрома» сохранить его в руках государства минимальными ресурсами: достаточно было просто подталкивать сцепившихся «хозяев России».

Ну, а затем, помнится, Чубайс с Березовским как лидеры двух властных кланов сделали президентом «консенсусную фигуру» – Путина. Правда, в отличие от Березовского, Чубайс как человек рациональный быстро понял, что тот набрал собственный вес, и без протестов перешел в формальное подчинение ему.