Читать книгу Первая Одиссея - Михаил Деревянко - Страница 4

В те времена не допускались женщины на пир, но многомудрая Елена, взяв Пенелопу с Клитемнестрой, гостей приветливо встречала и приглашала в мегарон, где были винами и яствами уставлены столы. Герои таяли от наслажденья, и каждый представлял себя счастливцем, которого богиня красоты встречает на пороге собственного дома. Гостей неплохо изучила дочь Тиндарея и находила всем приятные слова, которые им льстили. А женихи лишь больше возгорались, уверовав в свою победу. Завидев Одиссея, Елена хитро улыбнулась, приветствовав его стихами:

Не ожидал такого поворота Одиссей. Угодно с кем, но с музами он дружбу не водил и также был от стихосложения далёк, как небо от земли. Дочь бога и царя преподнесла ему нежданно испытанье. А нужно отвечать стихами. Для сочинительства Елена много времени имела, а Одиссею оставалось всего лишь несколько мгновений. Замедлил шаг, мучительно он строки подбирая, но подойдя, непринужденно произнёс:

«Ах, слава Аполлону, водителю прекрасных муз, – он Феба мысленно прославил, – сегодня принесу я в жертву богу белого быка». Но испытания на этом не закончились. Елена, видимо, была готова к подобному развитию событий и вновь ответила стихами:

И вновь пришлось Лаэрту сына рифмованный придумывать ответ:

Елена мило рассмеялась, и понял Одиссей, что пронесло. Ещё одно прошёл он испытанье. Но одного быка тут явно будет маловато. Без Феба помощи, конечно, тут не обошлось. Сам не родил бы он ни строчки. Тем временем, прекрасная Елена к Лаэрту сына снова обратилась с улыбкой нежной и лукавой на устах:

– А не поведала ли тебе служанка мою тайну?

– Как? Неужели и служанкам известно имя жениха? – с притворным удивлением ответил сын Лаэрта. – Казалось мне, что неизвестно это никому: ни сёстрам, ни царевнам.

Он поклонился Пенелопе с Клитемнестрой, которые внимательно внимали разговору, загадочно и нежно улыбаясь.

– Ты правь, и для меня оно сокрыто, – ответила Елена. – Не знаю я, кого и предпочесть. Достойны все.

– Но знает имя Одиссей, – заметила коварно Пенелопа.

Стоящие вокруг герои расмеялись. Со всех сторон посыпались насмешки.

– Он ясновидящий.

– Не Одиссей, а Пифия.

– Нисколько он не сомневается, что выберет его Елена.

Воздел тут руки Одиссей и вопросил:

– А кто из вас в том не уверен?

Согласно женихи все закивали, а Елена весело спросила:

– Так ты себя имел ввиду?

– Уверен я: достойного ты изберёшь.

– И это ты?

– Узнаем это мы на стадионе, охоте и пиру.

– Так в чём же тайна?

Ответить не успел Лаэрта сын. Герои мощно наседали и сами жаждали с Еленой пообщаться. Не выдержав, Патрокл могучий бесцеремонно Одиссея оттеснил и занял его место подле Елены златокудрой. Тот отступил, со лба ладонью капли пота вытирая, и к Пенелопе подойдя, с укором вопросил:

– Так вот твоя в чём благодарность?

– Ты меня в чём-то упрекаешь? – взглянула удивлённо Пенелопа.

– Меня хотела выставить посмешищем?

– Так это же тебе на пользу.

– Как так?

– Поймёт Елена, что не такой ты мудрый, и предпочтет другого. А ты, глядишь, и выиграешь спор.

– И ты смеешься надо мной…. – занудно начал Одиссей, но вдруг остановился и хлопнул себя по лбу. – Так ты ревнуешь?

– Достойного Елене помогаю выбрать. Я ей служу, а не тебе.

– Нет, нет, ревнуешь, вижу по глазам, и хочешь, чтобы выиграл я спор.

– Да просто я хотела показать, что и мудрец бывает глупым.

– Зато глупец не станет мудрым никогда. А я прозрел и ясно вижу, что….

– Зря глупости своей в других ты ищешь оправдание, – сказала Пенелопа. – Ищи её в себе.

Ответить сын Лаэрта не успел.

– О чем вы там секретничаете тихо? – их издали Елена вопросила.

– О красоте твоей, – поспешно ей ответил Одиссей.

– Нисколько в этом я не сомневалась, – Елена рассмеялась и провозгласила громко:

– Мужей на пир я приглашаю!

И ложа мягкие, и кубки, полные вина, корзины с пышным хлебом, и горы мяса сочного, поджаренного на вертелах, в огромном зале ожидали женихов.

Сынам своим, Кастору с Полидевком, Царь Тиндарей велел богам воздать всё лучшее, а сам возлил вино в огонь в честь небожителей и жестом призвал героев к пиру приступать. Проголодавшись, женихи набросились на яства. Слух ублажали звуки арф и лир. Вино лилось рекой, и виночерпии не успевали кубки наполнять и убирать обглоданные кости. Насытившись и охмелев, бахвалились друг перед другом женихи.

– Я пью за то, чтобы Елена мне принадлежала! – воскликнул великан Патрокл и кубок полный осушил.

– Согласен, – рассмеялся Диомед, – но выпьем мы потом за то, чтобы она была моей женой.

– И нашей! – воскликнули все женихи.

– Послушай, Тиндарей! А хватит ли вина? – смеясь, спросил Лаэрта сын.

Тот отмахнулся:

– Об этом не волнуйся. Но выдержат ли животы?

– А я боюсь, что смоет скоро дом, – не унимался Одиссей.

– Тогда устроим состязание на выдержку! – всем предложил Патрокл. – Кто дольше не развяжет пояс, тому достанется Елена.

– Елене это ни к чему! – воскликнул Диомед под дружный смех. – Жене по вкусу его развязывать почаще.

Не засмеялись лишь Агамемнон и Менелай. Последний с ложа поднялся и брови хмуро свёл и зло изрёк:

– Во что угодно состязайтесь, да только никому Елену не отдам.

– А что, она уже твоя? – спросил со смехом Диомед.

– Мне ясно это так, как то, что я стою меж вами.

– Так, может, сядешь? – спросил Патрокл.

– Не ты ль меня заставишь?

– Тогда я тоже встану.

Патрокл встал с ложа, а вслед за ним подскочили и остальные женихи.

– Вот видишь, мы все опять равны.

– Хоть лягте все, ничто вам не поможет, – оскалил зубы Менелай.

– А если вдруг Елена изберёт другого? – спросил Патрокл.

– Тебя?

– Хотя бы.

– Тот час же вызову на бой и буду насмерть биться.

– Остановись, ты пьян! – вмешался Агамемнон, пытаясь брата усмирить, но тот, как бык, упёрся и грозно на соперника сверкнул очами. Тут неожиданно Аякса оба разом поднялись:

– Мы тоже будем драться за Елену!

– А если изберет из вас она кого-то? – к ним обратился Диомед.

– Друг с другом будем драться! – ответили Аяксы вместе.

– Избраннику не выжить, – заметил Одиссей.

– О, горе мне! – воздел тут руки Тиндарей. – Кого б ни выбрала Елена, беды не миновать.

– А что ж ты сам не изберёшь Елене мужа? – спросил царя один из женихов. – Отцы наши всегда так поступали.

Царь Тиндарей вздохнул и рёк:

– Елена мне, как дочь, но Зевс её отец. Могу ли дочери его избрать я мужа?

Все закивали головами.

– Правь Тиндарей, – сказал Патрокл, – должны мы к Зевсу обратиться.

– Лишь после выбора Елены, – поспешно произнёс Агамемнон, – одобрит Зевс иль нет, кого Елена изберёт, узнаем по знаменьям.

Все согласились женихи. Лишь Диомед с сомнением изрёк:

– Красавицы все ветрены, и будет неразумно Елене выбор доверять.

– Считаешь ты: глупа дочь Громовержца?! – сверкнул очами Менелай. – Смотри, прогневается Зевс.

Хотел ответить Диомед, но Одиссей его остановил:

– Друг, не тревожься, советчиков Елене не искать: сестра родная Клитемнестра и муж её Агамемном, брат Менелая….

– Ах, вот откуда столь уверен Менелай!

– Всё ложь! – вскричал свирепо сын Атрея. – Я всех достойней и сильней!

– Вот и вернулись мы к началу, – расхохотался Диомед, – рассудят нас борьба и стрелы, из лука выпущенные в цель….

– … и бег, – продолжил Одиссей.

– Так выпьем, чтоб победил сильнейший! – поднял свой кубок Тиндарей.

Напившись, угомонились женихи, уснув на мягких ложах. Не спалось только Одиссею, и Диомед ворочался во сне, проснувшись от легчайшего прикосновенья. Стараясь никого не разбудить, на свежий воздух они вышли и залюбовались звёздным небом.

– Всё суета, – вздохнув, промолвил Одиссей.

– Комедия, – был лаконичен Диомед.

– И кто?

– Конечно, Менелай, брат Агамемнона.

– Он царь без царства, наследник без наследства. Ты знаешь сам: Фиест коварный убил отца их и брата своего Атрея, чтоб завладеть Микенами.

– В том всё и дело: нужна Агамемнону с Менелаем поддержка Тиндарея в борьбе с Фиестом.

– Зачем же Тиндарею лезть в родственные распри?

– Союз с Микенами усилит Спарту, и вместе гегемоном они в Элладе будут. Кто мощи этой возразит?

– Ты прав, – промолвил Одиссей, задумчиво почесывая кудри, – тут всё продумано. Мне непонятно лишь одно.

– И что?

– Зачем нас было созывать?

Задумался и Диомед:

– Да, странно, помеха мы для них.

– Возможно, Менелай сынам Атрея хочет показать, что может обойтись без них?

– Тогда для нас не всё так безнадежно! – воскликнул Диомед.

– Мне всё равно, – не поддержал порыва друга Одиссей.

– Как?! Не жаждешь ты прекрасную Елену?

– Она прекрасна, но заносчива, горда….

– Владеть уж лучше гордой красотой, чем безобразной скромностью.

– Неправда, скромность украшает, а гордость портит.

– Не забывай, что в приданное Спарта достанется тому, кого Елена изберёт.

– И будет помыкать им, как рабом.

– Кто как себя поставит, – заметил Диомед.

– Прекрасно знают все, что по закону всё принадлежит Елене. Она тут будет править, а муж лишь управлять и исполнять её приказы.

– Достойный муж всегда сумеет усмирить и неприятеля и женский нрав.

– Второе будет посложнее.

Лишь рассмеялся Диомед:

– Разве смутит героя женское коварство?

– Нет, не смутит, но только….

– Что?

– Зачем такая мне семья? Хочу с супругой жить в любви.

– А как же Спарта?

– Итака мне милей.

В недоумении развёл руками Диомед:

– Зачем же прибыл ты сюда?

– Хотел бы знать я это сам, – признался Одиссей, – но больше мне сердцу Пенелопа.

– И как давно? – дивился Диомед.

– Как только увидал, когда вошла ко мне служанкой и воду пролила.

Пожал плечами Диамед:

– Мне странно это слышать.

– Почему?

– Затмила всех прекрасная Елена своею красотой, как солнце звёзды затмевает.

– Любуюсь солнцем я, но звёздочка родней: и светит и не обжигает.

– О, мудрый Одиссей, дивлюсь твоей прозорливости.

– Раскрылся я: смеяться можешь ты теперь.

– Наоборот, я рад. Мне легче: меньше женихов.

– А я готов тебе помочь в борьбе за Спарту и Елену.

– Как я за Пенелопу.

– Заключим же союз и жертву Зевсу принесём.

И клятву в дружбе дав пред богом всех богов, Лаэрта сын и Диомед кровь собственную в жертву принесли, алтарь ей окропив, и молча любовались ночью уходящей. С гор утренняя Эос свежесть принесла. На небе угасали звёзды, и лишь Форос мерцала над Тайгетом.

– Возможно, ты и прав, – как будто вслух подумал Диомед.

– Ты втайне сохрани признание моё, – промолвил Одиссей. – Я не хочу заранее пред всеми раскрываться.

Кивнул в ответ лишь Диомед, о чём-то размышляя о своём.