Читать книгу Жертва № 5 - Михаил Горя - Страница 2

Лев Исаев очнулся в маленькой квадратной комнатке. Боль молнией пролетела через все тело – от макушки до пальцев ног, сопровождаясь небольшими судорогами. Мутная пелена покрывала глаза, из-за чего все вокруг плыло и было нечетким. Такой же эффект можно получить, если попытаться смотреть на что-то через толщу озерной воды. В нос ударил резкий запах горелой резины и жженого дерева.

Лев аккуратно поднялся на ноги, после чего отряхнулся. Костюм-тройка (к слову, который он никогда не носил) был покрыт небольшим слоем пыли, которая намертво прилипла к костюму, и как бы он ни старался, окончательно избавиться от нее ему не удалось. Через покрывало нечеткости ему удалось разглядеть очертания пяти дверей, которые находили прямо перед ним, а на параллельной стене позади него, висели какие-то картины (их содержимое он пока разглядеть не мог) в количестве пяти штук, ровно как и дверей.

Некоторое время после пробуждения прошли как в дурмане, поэтому элементарные вопросы, такие как «Где я?», или «Почему на мне костюм?» не всплывали в его голове. Но как только зрение начало возвращаться, а вместе с ним перезапустилась и вся «операционная система» эти вопросы первыми появились в глубинах его сознания. Ответа на них, конечно, не было.

Лев моментально обшарил карманы брюк, потом пиджака, не оставил в стороне даже внутренний карман синего жилета, входившего в комплект костюма… смартфона обнаружено не было. К слову, не было обнаружено ничего, что хоть как-то объясняло его нахождение в этом странном помещении. Судорожными движениями Лев переместил правую руку за спину в надежде почувствовать там свой излюбленный пистолет beretta 92, который он прозвал Скорбью. Здравый смысл подсказывал ему, что это абсолютно бессмысленно, ведь оружия там не будет. Но надежда умирает последней, ведь так?

Конечно, пистолета, который Лев Исаев всегда носил с собой там не оказалось. Это было намного страшнее, чем отсутствие телефона или какой-нибудь записки. За столь длительное время beretta 92 стал для него третьей рукой. Карательной рукой. Ощущение, что у тебя за спиной находится приспособление, отнимающее жизни – хочешь ты этого или нет, но уверенности прибавляет.

В раздумьях Лев начал расхаживать по комнатке взад-вперед. Тогда его взгляду попались пять картин, а точнее – портретов, которые теперь он мог разглядеть более детально. Все портреты представляли собой черно-белые фотографии.

Первый портрет изображал мужчину в возрасте, с пожелтевшими белками глазных яблок, с немного опухшим лицом, потрескавшимися сосудами вокруг носа. Волосы больше напоминали старый, дряхлый, седой веник, сделанный из соломы. На фотографии Лев узнал отца.

Его ноги немного подкосились, дыхание участилось, а язык превратился в наждачку, которая царапала полость рта. Чтобы не упасть ему пришлось упереться левой рукой об стену.

«Жертва №1» – гласила красная надпись прямо под фотографией отца.

На следующей фотографии был изображен полный чернокожий мужчина в красной шелковой рубашке, нижнюю часть лица которого покрывала густая черная борода.

«Жертва №2».

Ноги Льва отказались держать его, и тогда он плавно, как тягучий клиновый сироп стекает с блинов, сполз по стене и уселся на пол, покрытый ковролином.

На третьей фотографии была красивая молодая девушка в белой блузке. Русые волосы были собраны в пучок, голубые глаза, казалось, смотрят прямо на Льва сквозь прозрачные очки. Пухлые губы растянулись в аккуратной улыбке.

«Жертва №3».

Следующей была фотография полицейского. Молодой паренек в форме был запечатлен всего через несколько минут после присяги. Он уверенно стоял в позе, в которой отдают честь. На голове у него красовалась темно-синяя фуражка.

«Жертва №4».

На стене висел обрамленный в деревянную рамку (как и все остальные портреты) белый лист. На его поверхности располагался жирный красный знак вопроса. Эта композиция висела на месте, где по идее должен был висеть еще один портрет.

«Жертва №5?».

Лев не хотел смотреть на эти фотографии, но его глаза как будто не слушались. Они тщательно изучали портреты, как искусный творец изучает чужие произведения. Он бы очень хотел, чтобы на портретах были изображены другие люди, но как бы он не вглядывался, это были они, люди, которых он знал.

Владимир Исаев, отец.

Роберт Беннетт, сутенер.

Анна Лукина, девушка из банка.

Глеб Зимин, полицейский.

Он прекрасно знал, кто эти люди. Именно из-за них ему постоянно снились кошмары, именно из-за них ему каждый день тошно от того, кто он такой. Именно из-за них он сейчас сидит на полу у стены в странном помещении с увеличенным пульсом, ускоренным дыханием и пустыней во рту.

Паника, страх и чувство, которое выражается в том, что Лев никак не мог достичь гармонии со своим внутренним Львом Исаевым соединились и переросли в агрессию, неимоверную злость.

Он мгновенно встал на ноги и принялся срывать портреты со стены.

– Вы этого заслужили! – с этими словами он швырял фотографии в рамках на пол. – Лучше умереть, чем прожить никчемную жизнь!

Конечно, он прекрасно осознавал, что не все из них были виновны. И его жизнь больше походила на никчемную, чем жизни людей с фотографий. Таким образом, он пытался убедить самого себя, что он не совершил ничего плохого.

Он был настолько сосредоточен на фотографиях, что не обратил внимание на пятую композицию с вопросительным знаком. Она так и осталась без внимания, потому что после совершенного погрома его посетило неимоверное желание покинуть это помещение.

Сперва он попробовал открыть дверь номер три, первую, которая попалась на глаза. Но она оказалась запертой. Закрытыми оказались и все остальные двери, за исключением двери под номером один.

В комнате была кромешная тьма. Глаза Льва еще не привыкли к темноте, поэтому он ничего не мог разглядеть. В полнейшей темноте уши стали его глазами. Щелчки. Он услышал до боли знакомые щелчки, которые разрезали тишину, как нож режет подтаявшее сливочное масло. Щелк, щелк, щелк. Он копался в памяти, пытаясь понять откуда ему знаком этот звук.

Пишущая машина. Пишущая машина его отца, которая досталась ему от знакомого. Он привез ее из ГДР в качестве подарка Владимиру Исаеву. Optima Elite 3 1963 года выпуска, у которой были стерты две клавиши – буква «А» и «У».

В темноте Лев нащупал тоненькую ниточку, на конце которой висела маленькая деревянная капля. Как только он за нее дернул помещение озарилось ярким желтым светом. Тут же прекратилось и щелканье.

Комнатка была ненамного больше предыдущей. У дальней стены стоял небольшой дубовый стол, а на самой стене висело белое полотно, на которое был направлен проектор, прикрученный к потолку. На столе расположилась та самая пишущая машинка, вокруг которой в хаотичном порядке были разбросаны листы формата А4. «Если сделаешь это, то ты мне больше не сын». – гласила зацикленная надпись на всех листах.

Именно в этот момент Лев решил, что это сон. Один из тех кошмаров, которые посещали его каждую ночь. Другого объяснения не было.

Когда Лев Исаев подошел к столу и тщательно рассмотрел все его содержимое, включился проектор. Большой белый луч был направлен прямо на полотно, висящее на стене.