Читать книгу Жертва № 5 - Михаил Горя - Страница 3

Глава 1 (Отправная точка)

Звук пишущей машинки был знаком Льву из далекого детства. Дело в том, что его отец был писателем, если можно так сказать. В старом загородном доме семьи Исаевых была маленькая комнатка, оборудованная под кабинет. Небольшой деревянный стол, на котором стояла портативная пишущая машина Optima Elite 3 – рабочее место Владимира Исаева. Скрипучие выдвижные ящики стола – своего рода архив незаконченных работ, а также хранилище для чистых листов, которым когда-то было суждено превратиться в литературный «шедевр». Можно ли назвать человека, который не опубликовал ни одной рукописи писателем? Спорный вопрос.

Он быстро загорался какой-нибудь идеей, и так же быстро терял к ней интерес. «Есть люди, сынок, которые напишут лучше… я уверен» – каждый раз повторял отец, когда забрасывал очередной будущий бестселлер.

Помимо писательства Владимир Исаев питал особую слабость к алкоголю. Когда из-за своей неуверенности очередное незаконченное произведение отправлялось в архив, он напивался до беспамятства, а потом избивал мать на глазах у детей, а если они пытались помешать этому, то он калечил еще и их. Именно так Лев заработал свой единственный перелом за всю жизнь – перелом правой ключицы.

Что же касается матери, то она очень любила своих детей… и мужа, несмотря на все его выходки. Лев и его сестренка Юля никак не могли понять этого. Почему она продолжает быть привязанной к человеку, который чуть ли не каждую неделю избивает членов своей семьи? Возможно, это было что-то вроде стокгольмского синдрома, который заключается в том, что между агрессором и жертвой возникает определенная психологическая связь. Ответа не было даже по прошествии многих лет.

К слову, сестренка Льва была единственным человеком в этом мире, который понимал его. Казалось, она переживает вместе с ним все его взлеты и падения. Это связано еще с тем, что у них никого не было, кроме друг друга, тем паче, что разница в возрасте у них была невелика. Одинаковые увлечения и ценности позволяли им делиться друг с другом всем, что происходит у них в жизни. А общая ненависть к отцу только укрепляла их связь, как цемент скрепляет между собой кирпичи.

История Льва Исаева начинается примерно за день до события, которое определит всю его дальнейшую жизнь.

В тот день утро началось рано. Примерно в семь утра все уже были на ногах, кроме Юли, которая поймала простуду. Она отлеживалась с температурой 37.8 и уже около недели пропускала занятия в школе. Конечно, она хотела бы ходить в школу, чтобы хоть на какое-то время не видеть отца, поэтому она делала все, что говорит мать, чтобы быстрее выздороветь.

Семнадцатилетний Лев Исаев быстро закинул все книги и тетрадки в рюкзак, чтобы успеть забежать к Юле в комнату.

– Ну, ты как? – спросил он у нее, тихо прикрывая дверцу.

– А по мне не видно? – улыбнулась Юля. – Быстрее бы в школу! Я тебе даже немного завидую. – она попыталась легко ударить брата, который подсел к ней на кровать, в плечо, но из-за того, что у нее не было сил удар получился слишком уж вялым.

– Да ладно тебе. Зато домашнее задание делать не надо!

– Ага, точно.

– Хочешь, я уговорю сегодня маму, – на мгновение Лев притих, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. – Чтобы она отпустила тебя вечером прогулять со мной. Пойдем к нашей реке.

Глаза Юли загорелись. «Их» река находилась недалеко от дома, в чаще леса. Они часто там проводили вечера, сидели на берегу, общались на разные темы. Иногда Лев брал удочку отца и пытался ловить рыбу, хотя рыбак из него был никудышный.

– Шутишь? – казалось, силы к ней вернулись и ей удалось даже немного приподняться. – Конечно хочу!

– Договорились. – Лев нежно чмокнул Юлю в лобик и направился к двери.

В столовой, которая находилась на первом этаже прямо перед кухней уже остывал завтрак.

– Доброе утро, сынок. – Роза аккуратно указала на стол. – Поешь?

Лев хотел себя заставить не смотреть, но темно-сине-желтые синяки на ее руке как будто притягивали взгляд.

– Нет, спасибо, мам. Я не голоден.

Он быстро окинул взглядом бутерброды с сыром гауда и вареной колбасой, чай, нарезанные дольками помидоры, на которых медленно таяла соль. Само собой, он был голоден. Но было в этом доме что-то, что отталкивало Льва. Какое-то напряжение, постоянно царившее в доме, которое уже впиталось в стены настолько, что изъять его оттуда было невыполнимой задачей. Казалось, что если на этот дом упадет бомба, то от него останется воронка, которая будет являться сосредоточием зла и напряжения.

В школе Лев Исаев был совершенно непопулярным юношей. Учился он не сказать, чтобы хорошо, но для семнадцатилетнего парня, который пытается совмещать работу и учебу он учился отлично.

Друзей как таковых у него не было, кроме одного паренька по имени Адам. Они вместе сидели почти на всех занятиях, вместе прогуливали физкультуру, чтобы покурить за школой, и вместе тусовались в пекарне с незамысловатым названием «ХЛЕБ», в которой Лев подрабатывал кассиром в вечернюю смену. На этом их общение заканчивалось. Они почти не виделись вне школы.

Адам представлял из себя законченного раздолбая, который помимо школы занимался чем-то, о чем Льву знать не стоило. Конечно, Лев догадывался, что это связано либо с наркотиками, либо с какими-то криминальными образованиями. Лишних вопросов он не задавал своему другу, потому что не хотел влезать в это. Его устраивало их общение, а остальное ему было знать не обязательно.

В этот день Адам ждал Льва у главного входа в школу, впрочем, как и всегда.

Учебный день прошел гладко, за исключением одного события.

Учитель истории по имени Рудольф Брехтерман попросил Льва задержаться после урока. Адам озадаченно перевел взгляд с историка на своего друга. Лев кивнул ему, как бы показывая, что все в порядке.

– Лев, я хотел поговорить с тобой о контрольной работе, которую мы писали на прошлой неделе, – Рудольф поднялся со стула, после чего уселся на краешек стола. – Дело в том, что у тебя худший результат класса. Даже у Адама лучше! – он сложил руки на груди. – Я знаю, что ты парень способный, поэтому я и затеял этот разговор.

– Я понимаю, о чем вы, Рудольф Рудольфович. Я сейчас работаю в вечернюю смену, и времени, которое я мог бы посвятить учебе иногда не хватает.

Правая бровь учителя истории озадаченно поднялась, после чего опустилась. На его лице застыло выражение, которое как бы говорило -«Это не то, что я хотел услышать».

– Ты должен понимать, что в нашей школе работают хорошие и отзывчивые люди, которые всегда рады помочь тебе. – он снова уселся на стул. – Если у тебя будут какие-то проблемы, ты в любой момент можешь обратиться к учителям, которые обязательно помогут тебе решить их.

Лев прекрасно понимал, какую мысль пытается донести Рудольф Брехтерман. Городок, в котором проживал учитель истории, Адам, семья Исаевых, и все-все остальные был очень маленьким, с населением, еле достигавшим восьми тысяч человек. Подвиги, которые Владимир Исаев совершал в состоянии алкогольного опьянения мигом получали огласку по всему городу. Когда Лев заявился в школу с переломом ключицы, когда гипс окутывал поджатую, как крыло цыпленка руку, все прекрасно понимали, что произошло. Несмотря на то, что Лев Исаев на расспросы о том, что случилось отвечал, что упал и кубарем пролетел по лестнице, ему, конечно же, никто не верил. Хотя напрямую никто ему этого не высказал (даже Адам). Люди, окружавшие Льва, осознавали, что виноват в этом никто иной, как Владимир Исаев.

Лев в свою очередь знал, что никто ему не верит. Но его это устраивало. В городке с населением, еле достигавшем восьми тысяч человек, разыгрывался спектакль каждый раз, когда пьяный отец семейства Исаевых возвращался домой и терроризировал свою семью.

– Спасибо большое, Рудольф Рудольфович. Если проблема появится, я обязательно поделюсь ею с вами.

– Я рад слышать это, Лев. Идите на следующее занятие, пока перерыв не закончился. – он указал на дверь легким, сочувствующим кивком.

После занятий ребята поехали в пекарню, где Лев вот-вот должен был занять свой пост. Заведение, в котором он работал не было частью какой-то франшизы или филиалом огромной сети, хотя снаружи оно выглядело достаточно привлекательно. Большие витрины по обе стороны от двери демонстрировали весь ассортимент покупателям: от пирогов с ягодами и мясом до обычного формового хлеба.

– Здравствуйте, Сергей Михайлович. – Лев помахал своему руководителю рукой.

– Привет, Лева. – начальник Льва пожал ему руку.

Лев Исаев откуда-то знал про этикет больше, чем многие его сверстники, и поэтому он прекрасно осознавал, что протянуть руку для приветствия мужчине, который старше тебя первым – это признак дурного тона.

– Ты опоздал, – Сергей Михайлович указал на часы, которые висели на стене, прямо за спиной кассира. – Больше так не делай. – искусственная улыбка, казалось, сообщала всем вокруг о том, что у «босса» плохое настроение.

Руководитель Льва вполне устраивал… даже немного восхищал. Мужчина был тверд духом, словно старая чугунная сковорода, но при этом являлся добрым человеком, когда это не вредило рабочим отношениям. Удивляло также то, что он, будучи начальником не ставил себя выше остальных. Он, например, мог легко заменить кассира или уборщика, даже кондитера, если у кого-то из них были веские причины пропустить рабочий день.

– Да, конечно, простите. Больше не повторится. – Сергей Михайлович ненавидел отмазки, поэтому объяснять ему, что они опоздали по причине того, что долго ждали автобус, не имело смысла.

– Тогда приступай к работе. – он взглянул через круглое окошко на кухню. – Скоро будут готовы пиццы… вы голодны?

– Как быки. – ответил Адам.

– С пепперони и маринованным перцем пойдет? – он прекрасно знал, что Лев любит острое.

– Еще спрашиваете. – улыбнулся Лев, затягивая потуже фартук кассира, на котором висел бейджик с надписью «ЛЕВ ВЛАДИМИРОВИЧ ИСАЕВ. КАССИР».

Наверное, за человечность Сергея Михайловича и атмосферу уюта и комфорта, которую ему удалось создать в своем заведении, Лев и полюбил эту работу. Он даже подумал уйти из школы, чтобы попросить у начальника полный рабочий день, но мать этого не переживет, а отец тем более. Еще и тумаков навесит.

Каждый день ровно в шесть вечера в этом заведении на витрины отправлялись очень аппетитные, а главное – горячие пиццы. Цена их была ниже средней по городу, плюс ко всему они оставались еще свежими, когда у многих людей в городе заканчивался рабочий день. Поэтому к закрытию пекарни все пиццы, как правило, расходились.

В зависимости от дня недели виды пицц менялись. Например, в тот день, когда Лев немного опоздал на работу, на витрине находились: пицца с рукколой и хамоном, пицца с острым маринованным перцем и острой колбаской пепперони (которую не завтракавший Лев и Адам уминали за обе щеки, пока клиентов не было), пицца с морепродуктами, а также самая стандартная – маргарита.

После шести вечера отбоя от клиентов, которые пришли за свежей пиццей по цене ниже обычного, не было. Именно поэтому Сергей Михайлович искал на эту должность ребят помоложе. Конечно, было бы ошибкой сказать, что он взял Льва на работу именно из-за этого. Скорее из-за своей человечности. Он прекрасно понимал, чей это сын, и прекрасно понимал, что ему работа нужнее чем кому-либо еще, потому что отец-алкоголик – это горе, а безработный отец-алкоголик еще хуже.

Когда поток клиентов уменьшился, Адам, который ранее удалился в подсобку, чтобы ответить на телефонный звонок, вернулся оттуда. Он сообщил Льву о том, что ему нужно уехать по делам, и именно в этот момент к пекарне подъехал дорогой внедорожник марки «Мерседес». Приятели скрестили ладони узором, после чего Лев провожал друга взглядом, пока тот не уселся на заднее сидение автомобиля, которые через десять секунд со свистом исчез.

– Куда твой друг уехал? – поинтересовался Сергей Михайлович, вынося из кухни новую партию пицц.

– А машинка-то ничего такая. Миллионов десять стоит. – послышался голос выходившего из кухни начальника. – А то и все двенадцать. – Он принялся раскладывать новую партию пицц на стеклянные полки витрины.

– Это точно… – ответил Лев, в то время как в голове у него то и дело всплывали, которые были связанны с внеклассной деятельностью друга.

Сергей Михайлович отпустил Льва немного пораньше, потому что клиентов уже почти не было. Оставалось три пиццы, которые ему велели забрать с собой, чтобы зря не портились.

Лев Исаев шагал легкой походкой, словно он стал легче на пару десятков килограмм. В руках он нес пиццу, которую просто обожала Юля. Особенно маргариту. Он надеялся на то, что ему удастся уговорить мать отпустить сестренку на небольшую прогулку к реке. Вечер обещал быть «безоблачным», потому что все шло на удивление гладко.