Читать книгу Целеста. Пьеса - Михаил Константинович Калдузов - Страница 4

Обращаясь к высокому небу в лице воображаемого объекта, апогей чего максимально возможный устремленный взгляд, не отклонившийся от нормы общепринятой, – потолку.

Разговор Ангела со Святым Духом

Пояснение: так как Ангел и Святой дух в целом олицетворяют сущность одного и того же, то, будучи одним и тем же, они, разотождествлению поддавшись, приняли облик двух отдельных личностей, ведущих между собой диалог.

Хотя в сути, если взглянуть глубже, отражение тех самых дум вы сыщите, заглянув, даже неглубоко, в самих себя.

Ангел:

Всей променяв нутра талант на блеск несносный в бриллиант – чего добился в сути ты?

О думы властный ореол,

Быть сколько лет твои почтения

Века, сживая, не обрёл,

Терпев во свете огорчения…

(Мысленно подразумевая человека)

Доколе мигу, чьи мучения

Нас заставляли погибать!

И сердцу не сыскать забвения,

И чести более просвещать!

О чести знавших Святый Дух

Не возбранишь со мною лиру

Сыграть, чей жар не тух,

Извечно освещая миру?

***

«О боже мой, – подумав про себя… —

Кому я говорю?

(Обращая взор на сидящих моряков, занимавшихся своим делом)

Они ведь, в роскоши купавшись,

По чувству светлом не скучали!»

Дух:

«Да и поди того не знали!» —

Добавил бравый телогрей,

Чьего преславный апогей

Границ разумия не видал.

Ангел:

Да быть тому, не сесть!

Их честь есть лесть,

Чего с них взять?

Они рабы, присущие страдать,

Себя свет возомнили…

Зачем нам, друже, укорять

Их в том, что знающи забыли?

Дух:

Да быть ты прав!

А впрочем, как обычно.

Их злополучия нрав,

Очаг тепла привычный.

Ангел выходит на сцену, обращаясь к образу светлому Любви, она же Мария, от лица духа являет:

Ангел:

Приветствую тебя,

Мой берег моря,

Сестра страдания души!

Тиши рушитель, упокоя

Всех созидатель бед, вершин…

Оборачиваясь к залу, ища поддержки на стороне, изъявляет:

И как ты смеешь быть поди,

Вбирать миг созерцаний,

Сердец, чьи вопреки

Достойны ликований?

Как голос стати возымел

Надежды рушимо покой

Всех созидавших разрушать,

Чувств разбивав долой?

Окидывая каждого в зале взглядом, давая понять, что речь посвящена им, присутствующим:

Ваш светлый лик, друзья мгновения,

Мне торжеством пропитан в суть.

Отрадно вашего почтения:

Влечения бравого взглянуть

Сей целомудрия дуновения,

Порыва Высшей суть!

Начинает ходить по сцене, активно жестикулируя:

Вас восхищать, забыв о жажде,

Доколе в свет не перестану!

Иначе жив, кой смысл каждый

День в тот не разжигать?

Друзья мои, вы чести господа,

И дамы их, сердец пылавших,

Чьих свет мнил города

Потухши воскрешать, —

(секундная пауза)

Благодарю.

И распростёрто всем заклятиям

Благовещения —

Ценю…

Поклонился, поприветствовав публику. И далее, с более могущественным видом, подобно королевскому указу:

Да возомнит отрады пир

Всей честью рыцарства сойти:

Вкусить созвучие святых лир

Да пыл пристрастия укротить!

Да узрит во свет желавший,

Что незримо свету млел:

Всех жажд величавший

Познать беспредел!

Умея видеть, повидает

Сокрытий замыслов моих,

А слышать должно – услыхает,

Чего не зрел, дух у мирских…

Дух, обращаясь к ангелу, как матерь к малышу, добавляет:

Дух:

И ежель мочь зажечь небесный

Несокрушимый вечный пламень,

То всех путей огонь беспечный

Союзу бравому дари;

Товарищу воздай, что повстречался

Не по заслугам, грош его.

Он свет не знал, лишь то казался,

Что, созерцав, познал всего…

Ангел:

Как было точно изъявил!

Сеих речей со уст снимать

Всей злости знавшим гениям…

Дух:

Их склонность осуждать

Воздастся кратно, уж поверь!

И темной сень, ступая дверь,

Тотчас след изъявит сыскать

Её истока возмущения.

И ежель притчами твердим,

Замолви, друже, пантомим

В лице преданий до сидящих!

Ангел:

Вопрос всей чести!

Но в мочь ли знавшие лишь лести

Того уразуметь?

Дух:

Уж было явно очевидно.

Должно, поди, им стыдно?

Ангел:

Поди, я думаю, что нет.

Быть ежели рассвет

В свет не встречать,

То коли смысл вспоминать,

Что он бывал?

Дух:

Небось же видом показать,

Что думой знал,

Чего видать-то не видал?

Ангел:

Чему не быть – то не взять.

Но стоило сказать,

Что знать того ведь не могли?

Иначе смысл быть Земли?

Дух:

Как злости пыл воды коснется,

И ежель кто и ужаснется,

Так не обители всей жизни —

Явления господин.

И коль желания объявил

Понять всей бренной суть,

Вкусить той пряной сил,

Чьих, млея, созерцала грудь, —

То коли пыл не возомнил

Себя глуби нырнуть?..

Ангел:

На то дитя он и раздора,

Имения – человек.

Чей благоденствий взора

Вкусить не млел,

Раскрывши век.

Небольшая заминка, после, врываясь, Мария, слегка запыхавшись, говорит:

Мария:

Позвольте Вашего лобзания

Прервать словесный монолог:

О власти чтимой короли!

Ангел и Дух оборачиваются удивленно.

Мария:

А как же я?

Иль ежели меня

Вы думой Высшею своей,

Чью не встречать среди людей,

Отличии меня —

Доколе снова позабыли?

Вы чрезмерно, Господа,

Особо ты, могущий дух.

(Указывает без всякого злорадства, с улыбкой в сердце и на лице, присуще любящей, но должной, вынужденной случаем обидеться даме)

Век уповал ту не видать…

Меня…

(Немного поникши, наигранно, обиделась)

А я, меж прочим, воскрешать,

Той в данность смысла возвращать

Не менее вас умела!!!

(С ухмылкой, высокомерно, но не эгоцентрично)

И посему я тоже млела,

Со мной века дружить!

Ангел:

О дева странствия Мария!

Тебя забыть-то разве можно?

Ты как стихия, как святыня,

Познать чью невозможно…

Тебя до боли почитая,

Не возбраняли мы вовек.

Лишь одного в суть не считая,

Всей мученной калек!

Мария:

Поди, поди, дай разгадаю:

То есть человек?

Чей век прожигая,

Питал пристрастья рек?

Дух:

Ты говоришь,

Он горя млел и знать, чего хотел,

Не знал.

Мария:

Потуга явно не его!

Подруга лени, чья всего.

Дух:

Бездолье, кстати, от тебя!

Мария:

Изволь, но чем же я грешна?

Была, что страстна и потешна?

Напасть познать, сквозь тучи дней,

Разбитых счастья кораблей,

И в свет тужить, виня меня.

О благоразумие, сыщи дитя!

Кой смысл здесь и без любви

Век проживать свой незажжённый?

Винить доколе фонари,

Чьи не сияли прокаженных,

Всех, кто зажечь тех не посмел?

Ангел:

Не всем сияние под стать

Звезды одной, чья во планете

Являлась царь-горой.

Мария:

Ведь свет порой

И тусклым вить желает…

Хотя… Да ну его, как знать.

Устала я. Хочу порхать!

Стремительно, всем видом показывая, что стало скучно и хочет сменить тему разговора:

И, кстати, от роду меня

Мария звали, свет кляня.

А вас?!

(Окидывает взглядом палубу, где команда занималась своими делами)

…молчат…

И что же вы молчите?

Эй, неучи, вас дама окликает!

Да чести вашей уповает,

Вы что, не слышите меня?

Ау-у-у, вы что, мертвы?

Поди, заснули головой,

Погряз в нелепые мечты.

Есть кто живой?

Ангел:

Уймись ты наконец!

Не услыхают ведь тебя!

Как и меня…

Мария (с унылым видом):

То как это? Живые ведь.

Дух:

Живы, но плотью лишь:

Забвением духа век мертвы.

Ты здесь права, как ни крути.

Хотя порою иногда

Во свете все же поминают.

И крайне завязь назревает,

Забвению снова отдаются.

Грошу, не зная, отдаются.

Вот, как сейчас,

Смотри.

Ангел касается, беря за руку Марию.

Гляди, верховная любви,

Тот вспомнит милости о нас

(показывает на капитана судна)

Лишь в судный дня,

пропащий час…

[Перед зрителем предстает картина, вытекающая из названия пьесы и смысла, заключенного в таковом, вместе с объектом, действие чего логически подразумевает присутствие такового в том, где тому априори и должно бывать.]

С важным, могущества полным видом Ангел воспел:

Именем вечным

Да прочным в основе,

Как сотни беспечных

Бойцов в обороне,

Тебя, ротмистр, заклинаю

Впредь смысл созерцать.

И честью правой в бой ступать!

Да будет так! Никак иначе.

Узри сопутствия удачи

Чрез веры бравое свое.

***

И посчитав, что сказ окончен,

Он указал на судна крах,

И как бы прочен ни был страх,

Он доблести падет ножах!