Читать книгу Охота на гончую - Михаил Кранц - Страница 5

Путь уходил в бесконечность. Скользил, извивался, будто змея, вдоль песчаных холмов, шелестя под ногами. Прямой, как стрела, рассекал долины высохших рек. Кружил осторожным и хитрым барсом по склонам гор, обходя камнепады и трещины. Этот новый путь Николай выбрал сам, и потому шел, не жалуясь даже в мыслях. Отвар из сушеных трав, что каждый вечер готовили его странные спутники, прогнал болезнь и с лихвой вернул силы. И он по-прежнему хотел жить – пускай целый мир безвозвратно сошел с ума, в чем оставалось все меньше и меньше сомнений.

Загробная жизнь? Параллельные измерения? Или, быть может, авария на забытой всеми богами трассе неведомо как отворила ему, Николаю Варге, тайную дверь в далекое прошлое человечества? Бред собачий! Разве существовали в реальной истории тянь-гоу, двуногие звери и прочая нечисть, которой самое место в галлюцинациях? И почему приходится быть для этих существ кем-то вроде укротителя в цирке? Без бутылки не разобраться, да только где ее взять, родимую? О куреве уж и разговора нет…

Про дом, друзей и семью Николай пока запретил себе думать. Как и расспрашивать о чем-либо своих попутчиков – пятерку бритых наголо, раскосых и широколицых мужчин в ярко-красных одеждах. Во избежание встречных вопросов лучше было помалкивать и внимательно слушать. Правда, от почтенного Яо лишнего слова приходилось дожидаться часами, да и Тумын с Лабсангом оказались не из болтливых. Наванг и Сыма были не прочь потрепать языками, но только вполголоса – явно стеснялись присутствия старших.

Из разговоров Николай все же понял, что идут эти люди, избегая встречных, в некий священный город Айртам за горными перевалами. Где-то посередине пути на паломников напали голодные демоны – джучи по-здешнему. Атаки не прекращались несколько суток подряд. Люди дрались отчаянно, и все же потеряли двоих в кольце ревущей и воющей нежити. Лишь появление «белого гостя», как успели прозвать Николая спасенные, прекратило этот кошмар.

Спутники тоже не проявляли излишнего любопытства, словно Николай был для них талисманом, улыбкой фортуны, дареным конем, которому в зубы не смотрят. И вправду, джучи больше не приходили, как бы опасаясь незваного гостя. Но требовалось быть начеку, и длинные посохи пилигримов были неплохим оружием – для тех, кто умел ими пользоваться. Николай, закаленный, уже не терявший остатки сил в переходах, с интересом наблюдал неизменные тренировки по вечерам. А однажды и сам попытался встать в стойку.

Сперва получилось смешно. Но Яо, старший из путников, принялся обучать новичка азам боевого искусства. Конечно, о всяких замысловатых приемах, вроде «дракона, ловящего жемчуг» или «взмаха пальмовой куницы хвостом» пока не могло быть и речи. Шаг – и резкий, со свистом, удар сверху вниз, другой – и конец шеста рассек воздух на уровне подбородка. Два боковых в связке, выпад, защита и разворот, уводящий с линии ответной атаки…

Примитивный с виду набор движений давался с трудом, и Николаю оставалось лишь восхищаться искусством буддийских монахов. В том, что все пятеро ими являются, не осталось сомнений. Слишком уж хорошо подходили они под укоренившийся за века образ. Правда, никто из них и слыхом не слыхивал про монастырь Шао-Линь. Возможно, его еще попросту не было. Николай боялся и думать, в какую пространственно-временную глушь угодил.

– Ты изумлен и встревожен чем-то, непостижимым людскому разуму, – сказал однажды Яо, словно прочитав его мысли. – Такое случается с каждым, а с мудрыми – не единожды. Выбранный нами путь не всегда прямо следует из причины выбора. Но это – истоки одной реки.

Еще недавно Николай счел бы подобное редкостной ахинеей. Но здесь, у пропахшего топленым жиром костра, под высоким, словно тающим в пустоте космоса небом, это воспринималось совсем по-другому. Как и со школьных уроков знакомое царство мертвых песков – белое пятно на глобусе, ад на земле, который предстояло пройти. Николай уже слышал, что означает суровое, жесткое, как пустынный ветер, имя этого места. Такла-Макан – «покинутое».

* * *

Руины, затерянные в песках, пришлось обходить десятой дорогой. Никто не знал, что за твари могут скрываться там, и пробовать на них свою власть Николай не решался. В конце концов, валуны и кустарники тоже годились, как укрытие от песчаной бури. Но колодцы были недостижимой мечтой, и приходилось использовать все, чтобы получить драгоценную влагу.

Раньше Николай вряд ли мог представить, как много воды скрыто под высохшим, буквально окаменевшим от жары дном речки или озерца. И тем более не догадывался, сколько росы можно выжать из оставленной на ночь тряпки. Не говоря уже о вполне съедобных крысах и ящерицах, что собирались у рукотворного водопоя. Монахи позволяли себе есть мясо, необходимое, чтобы жить.

Так горстка людей, если хоть один из них обладал достаточным опытом, могла пройти там, где был обречен большой караван. Но вскоре пришлось двигаться по ночам, гораздо медленнее, чем прежде – чтобы избежать перегрева, валившего с ног.

Изредка на глаза еще попадались развалины и высокие, правильной формы курганы. Николаю чудилось, будто они мерцают во тьме чуть заметным, бледным сиянием. Точь-в-точь далекий след небесного пса над землей. Как-то во время привала Яо был необычно словоохотлив. И рассказал все, что знал из легенд и преданий о древнем народе, жившем когда-то здесь. О колесницах, преодолевших пески и горы, о долгой битве за святую вершину Кайлас, или Меру, как называли её среди избранных.

Здешний китайский, на котором свободно общались разноплеменные странники, для Николая был слишком сложен. Особенно при обсуждении столь высоких материй. Но мало-помалу все складывалось воедино, будто осколки разрушенной за века мозаики. Полностью воссоздать детали, цвета и оттенки было уже невозможно, но общие очертания угадывались, хоть и не без труда.

В прошлом великий народ, как часто бывает в истории, не выдержал собственного могущества. Вожди – потомки богов Индры, Ямы и Рудры – пытались привить рабам и простолюдинам аскетическую мораль. Ведь легче всего управлять теми, кто не имеет потребностей и желаний сверх малого. Недовольные же, напротив, объявили земные блага смыслом жизни для всех, и число их сторонников росло год от года.

Вспыхнул мятеж, и ответ был жестоким. В долгой, кровопролитной войне победило правящее сословие, но победа далась ему слишком дорого. Некогда величайшая империя обессилела и пришла в полный упадок. Воины, покинув разоренные города, стали кочевниками. От них пошли хунну, че-ши, дин-лины и белые люди западных стран. Мирные жители растворились, бесследно исчезли среди соседей – желтых и черных. И только выжившие главари мятежа, слуги жестокой богини Кали, пытались любой ценой уберечь себя и свою древнюю веру. Так разрушители и хранители поменялись местами, но никто из них уже не мог созидать. От былого величия остался лишь исполинский знак, высеченный на склоне горы Кайлас. Этот «солнечный крест», как называл его Яо, по описанию напоминал Николаю свастику.

– Таков мир, – назидательно произнес монах, завершая рассказ. – Бытие есть страдание, долгая череда рождений и смертей каждого существа, народа и даже бога. Лишь просветление Будды Шакьямуни открыло нам истину…

– Согласен, – поддакнул Николай, зевая. – Мы в эту жизнь попали, как лисица в капкан. Но станешь ее из капкана вытаскивать – лицо порвать может!

Российская народная мудрость в переводе на непривычный язык наверняка звучала убого. Но было видно, что Яо мысль понял и по достоинству оценил.

Вскоре стало не до отвлеченных дискуссий. Перед глазами вставал еще один покинутый город, на взгляд Николая – скорей, небольшой поселок. И что-то странное было в нем.

– Здесь жили совсем недавно, – оповестил зоркий даже в темноте Сыма. – Видите, тлеет повсюду? Город сгорел день-другой назад!

– Это, должно быть, Дунхуа, у самой границы империи, – голос Яо ничем не выдал тревоги. – Так или иначе, нам нужен колодец. Воды в дороге может и не хватить.

Выбирать не приходилась. Оставалась надежда, что люди, запалившие этот костер, все же достаточно набожны, чтобы не связываться с паломниками. А нелюди… При всем уважении к боевым искусствам монахов, Николай мог рассчитывать лишь не себя.

Ближе к закопченной, потрескавшейся стене темными валунами громоздились трупы. Скорченные в предсмертных судорогах, окровавленные, с обломками стрел и копий, застрявшими промеж костей. Иные тела принадлежали людям, иные – мохнатым джучи, а многие вовсе не походили на что-либо, виденное Николаем прежде. Словно жители города и демоны из пустыни объединились против общего, безжалостного врага, но все было тщетно. И теперь, после жуткой бойни, не нашлось никого, чтобы подтвердить или опровергнуть саму возможность такого союза.

– Здесь побывали че-ши из Турфана, – заключил Лабсанг после непродолжительного осмотра. – Живых не оставили. И припасов тоже. Колодец завален трупами – пить нельзя.

Последняя фраза против воли звучала, как приговор.

– Что ж, пора идти дальше, – с философским спокойствием отозвался Яо. – Слишком много убитых, чтобы свершить над каждым погребальный обряд. Да и пахнет просто невыносимо.