Читать книгу Советская военная разведка в период «холодной войны» - Михаил Крымов - Страница 5

Гость представился полковником ГРУ, сообщил, что ознакомлен с личным делом Кольчугина. После ряда незначительных уточняющих вопросов о родителях, семье, настроении, планах на будущее, поинтересовался, не хочет ли Николай продолжить службу в военной разведке, где даже в мирное время идет ожесточенная борьба с вероятными противниками СССР. Якобы в системе Министерства обороны есть Академия Советской Армии, где готовят военных разведчиков с высшим военным образованием, широким общим кругозором, профессиональными навыками и знанием иностранных языков. По словам гостя, далеко не все выпускники этой академии становятся генералами или работают за рубежом, но служба в военной разведке в любом качестве и звании почетна и весьма интересна.

На фоне армейских командиров и начальников внешний вид и речь полковника выделялись в лучшую сторону. Собеседник был примерно 50- летнего возраста с хорошими манерами, в прекрасном импортном костюме и галстуке, говорил негромко, свободно, ненавязчиво, но довольно убедительно. Он предложил Николаю подумать над этим предложением, посоветоваться с супругой, которая завершала учебу на медицинском факультете местного Университета и получала диплом врача.

Взвесив все плюсы и минусы на семейном совете, Кольчугины решили воспользоваться поступившим предложением и попытать счастья на новом для обоих поприще. Уже в апреле 1970 года пришел вызов на экзамены в Академию. Николай оказался в числе немногочисленной группы лейтенантов (около пяти человек), основной состав кандидатов этого потока был в звании старших лейтенантов – капитанов, плюс пять-шесть майоров и два подполковника. Успешно сдав вступительные экзамены, пройдя медкомиссию, серию специальных тестов и дополнительных испытаний, Николай, как и большая часть младших офицеров, был направлен на так называемую годичную стажировку в Разведуправление своего военного округа (Прикарпатского в г. Львове).

В штабах округов и флотов для стажеров-разведчиков штатным расписанием было предусмотрено по три должности офицеров Разведуправления категории «майор», размещались эти офицеры, как правило, с семьями на служебной квартире в городе. По прибытии к новому месту службы Николаю было присвоено очередное воинское звание «старший лейтенант», его соседями по квартире и напарниками по работе и учебе оказались замечательные ребята – также бывшие ротные командиры в звании «капитан» и «старший лейтенант». Трое будущих разведчиков и их жены вскоре тесно сдружились и эту дружбу пронесли через всю свою жизнь. Супруга Николая устроилась на работу в местную поликлинику, родившаяся еще в Ужгороде их дочь Елена с охотой посещала младшую группу детского сада.

Курировал подготовку стажеров начальник Разведывательного управления Прикарпатского военного округа активный участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза полковник Онусайтис Юрий Иосифович. Главной задачей стажировки было расширить кругозор молодых офицеров. Ведь в военных училищах они получили военные знания лишь в объеме до командира батальона, теперь нужно было освоить азы разведывательного обеспечения оборонительных и наступательных операций частей и соединений до масштаба армии и фронта включительно. В течение года офицеры-стажеры прошли поэтапную подготовку в каждом из пяти отделов Разведуправления, ознакомились с работой разведцентра и разведпункта округа, бригады специального назначения и полка радио и радиотехнической разведки особого назначения (ОСНАЗ). Дополнительно занимались изучением иностранных языков, фотоделом, топографией, другими предметами, поучаствовали в крупных штабных учениях Минобороны. В свободное время посещали с семьями областной художественный театр, кинотеатры, местные достопримечательности.

Через год ребята вновь предстали перед строгими экзаменаторами в Москве и повторно в полном объеме сдавали все вступительные экзамены, тесты, прошли тщательную медицинскую комиссию. Правило было таково: кто после стажировки показывал худшие по сравнению с предыдущим годом результаты, тот возвращался к прежнему месту службы. Особое внимание обращалось на внешний вид кандидатов, их физическую подготовку, сообразительность, память, умение не теряться в стрессовых ситуациях, способность к изучению иностранных языков. Николаю запомнился один из вопросов экзаменаторов как бы «на засыпку»: «Назовите столицу Непала!». Откуда, казалось бы, офицеру из войск или с флота знать эту далекую столицу затерявшегося на карте крохотного государства? Поэтому большинство кандидатов терялись в догадках и мучительно напрягали свою память. Лишь единицы могли твердо ответить: «Катманду». Как позже оказалось, экзаменаторам и не нужен был правильный ответ. Они лишь наблюдали за реакцией будущего слушателя на заведомо провокационный вопрос. Непременными условиями для поступающих были членство в КПСС, наличие семьи, желательно хотя бы одного ребенка.

Николай, как и его товарищи по стажировке во Львове, уверенно прошел все испытания, показал уровень знаний намного выше, чем годом ранее, и был зачислен слушателем 1 курса военно-дипломатического факультета Военной академии Советской Армии (ВАСА). Небольшой казус при поступлении произошел с одним из его товарищей по стажировке, назовем его условно Валерий Горемыкин. Этот офицер окончил Высшее военное училище с золотой медалью, показал отличные результаты на вступительных экзаменах в ВАСА, но был зачислен на факультет оперативной разведки. Долгое время он сам и его друзья гадали, что же послужило причиной такого решения?

Лишь на выпускном вечере бывший председатель приемной комиссии в звании контр-адмирала приоткрыл им подоплеку этой истории. Дело в том, что у Валерия медики зафиксировали уровень артериального давления на верхнем пределе нормы, где-то около 140. Поскольку испытания проходили после майских праздников члены комиссии поинтересовались у Горемыкина, не явилось ли это причиной таких показателей? Но Валерий разочаровал комиссию своим честным ответом. Он с гордостью сообщил уважаемым полковникам, генералам и адмиралам, что спиртное не употребляет вовсе. После некоторого замешательства комиссия попросила Горемыкина выйти и поочередно пригласила «на ковер» Николая, а затем и третьего стажера из Львова, которые подтвердили, что праздничные дни 1 и 9 мая провели семьями за общим столом вместе с Валерием. По армейской традиции на столе были водка, вино, закуска, но Горемыкин пил исключительно безалкогольные напитки, поскольку он вообще не употребляет спиртное.

Задача для приемной комиссии оказалась непривычной и трудноразрешимой, поскольку для военной разведки непьющий человек – нонсенс и сразу же вызывает подозрения. Членами комиссии высказывались разные мнения и предположения, но сошлись на том, что кандидат явно что-то не договаривает, может быть, имеет какую-то скрытую болезнь или раньше страдал от алкоголизма и т. п. В итоге пришли к выводу, что на зарубежной работе его в любом случае использовать нельзя: вдруг иностранные спецслужбы подмешают ему спиртное в какой-нибудь безобидный безалкогольный напиток. Как он поведет себя после этого, предсказать весьма сложно. Поэтому было принято решение зачислить Горемыкина на факультет оперативной разведки и использовать его в границах Советского Союза. Так и произошло. Валерий после успешного окончания ВАСА, был направлен для прохождения дальнейшей службы в Разведуправление Среднеазиатского военного округа в г. Ташкент. Правда, седовласые члены мандатной комиссии не могли в том далеком 1971 году предполагать, что через 8 лет советские войска войдут в Афганистан и подполковник Горемыкин, как и многие другие офицеры оперативной разведки, будет командирован на несколько лет выполнять свой интернациональный долг в этой стране. Неприятие алкоголя не помешало ему в боевых условиях с честью выполнить свой долг и быть награжденным за безупречную службу и свои подвиги в Афганистане двумя орденами «Красной звезды».

Второй товарищ Николая по Львовской стажировке, назовем его условно Сергей Тренев, учился вместе с ним на военно-дипломатическом факультете, изучал французский и английский языки. Его судьба тоже сложилась интересно: после выпуска он успешно работал во Франции и на Мадагаскаре, а завершив военную службу трудился в Президиуме Российской академии наук.

Чем запомнились Николаю напряженные три года учебы в Академии? Поскольку в мемуарной литературе и записках перебежчиков довольно детально описана сама Академия и особенности обучения в ней, азы разведки также не являются какой-то тайной за семью печатями, да и само государство СССР «кануло в лету», автор решился в свободной манере попробовать восстановить воспоминания Кольчугина из того недалекого советского прошлого.

В бытовом плане семье Кольчугиных пришлось непросто: вначале арендовали однокомнатную квартиру в отдаленном районе Москвы, жена не сразу трудоустроилась, дочь пришлось оставить временно у родителей жены в Симферополе. Жили на сравнительно небольшую зарплату командира роты, что составляло в то время 145 рублей. Лишь во втором семестре Николаю предоставили служебную жилплощадь в новом пятиэтажном доме (комнату 19 кв. метров в двухкомнатной квартире) неподалеку от Академии. Все бы ничего, но супруга соседа оказалась выпускницей консерватории и разместила в своей девятиметровой комнате фортепиано и арфу. Зачастую вместо отдыха или выполнения домашних заданий Николай вынужден был «наслаждаться» поздними концертами соседки. Особенно эти музыкальные упражнения стали невыносимы с рождением весной 1972 года второй дочери Кольчугиных. Дети из-за громкой музыки не могли вовремя засыпать, и родители нервничали. Сосед-слушатель оперативного факультета был по характеру мягкий, из «подкаблучников», и не решался урезонить свою супругу. Назревал бытовой конфликт и однажды Николай в сердцах выставил арфу соседки на лестничную клетку. Ситуацию пришлось улаживать начальнику курса полковнику Богатыреву Николаю Никандровичу. Серьезно досталось по партийной линии обоим офицерам, но после выпуска из Академии соседа (он окончил учебу на год раньше Николая) Кольчугиным предоставили всю площадь квартиры. Жилищные условия заметно улучшились, слушатель и дальше «грыз гранит науки», супруга работала врачом, дети посещали детский сад и ясли.

Что касается самого процесса обучения и коллектива слушателей, командиров и преподавателей, то в отличие от армейской повседневной суеты, неразберихи и некоторой грубости в общении, здесь все обстояло более четко, интеллигентно и подчеркнуто вежливо. Это не значит, что командованием закрывались глаза на нарушения дисциплины, какие-то серьезные проступки. Наоборот, скандалы в семье, злоупотребление спиртным, опоздания на занятия или пропуск их, несоблюдение режима секретности, слабая успеваемость и т. п. заканчивались, как правило, отчислением слушателя. Особенностью ВАСА являлось также смешение видов вооруженных сил: в одном строю или в одной аудитории оказывались офицеры сухопутных войск, летчики и моряки в званиях от старшего лейтенанта до подполковника. Помощником начальника курса был назначен старший по должности и званию слушатель – бывший командир дизельной подводной лодки капитан 2 ранга Римский А. Н. Начальником Академии был опытный разведчик и заслуженный военачальник, активный участник войны в Испании и Великой Отечественной войны полный адмирал Бекренев Леонид Константинович. Ребята с восторгом смотрели на убеленного сединами, похожего на английского лорда своими манерами и выправкой адмирала и мечтали стать такими же мужественными и подчеркнуто интеллигентными в службе и быту.

Успех обучения в ВАСА во многом определялся способностями слушателей к изучению двух основных предметов: иностранного языка и специальности (военно-стратегической разведки). На первых порах иностранный язык становился главным критерием успеха. Слушателям помоложе, показавшим хорошие результаты в тестах на лингвистические способности, в качестве основных языков доставались китайский, японский, корейский, арабский, фарси, урду, хинди и другие языки повышенной степени сложности. Офицерам возрастом постарше, показавшим средние способности к изучению иностранных языков, доставались испанский, португальский, итальянский, немецкий, английский, французский и т. п. европейские языки. К числу этих слушателей относились и те, чьи родители занимали важные посты в системе Министерства обороны СССР (маршал Советского Союза Куликов В. Г., маршал авиации Судец В. А., генерал армии Штеменко С. М., генерал армии Черняховский И. Д., генерал-лейтенант Осликовский Н. С. и ряд других).

Справедливости ради надо заметить, что в тот период в ВАСА по протекции поступало не так уж много офицеров, что объяснялось довольно жесткими требованиями к кандидатам и весьма напряженной учебной программой. Не все дети маршалов и генералов выдерживали подобную нагрузку, да и перспективы службы в зонах вооруженных конфликтов и локальных войн, в сложных климатических условиях, при бытовой неустроенности не привлекали чад советских военачальников. Как говорится, на теплые места в цивилизованные страны Западной Европы всех «блатных» не пошлешь. К тому же, вести разведку там тоже приходилось в условиях жесткого контрразведывательного режима. Оставалось пристраивать таких выпускников в странах Варшавского договора (ГДР, Болгария, Венгрия, Чехословакия, Польша), где на первом плане была военно-представительская и информационно-пропагандистская деятельность, а общаться с местными жителями можно было и на русском языке.

Методика обучения иностранным языкам в Академии была специфичной: языковые группы небольшие, по 4—5 человек слушателей в каждой, основное внимание уделялось не изучению грамматики, а запоминанию слов, фраз, выражений, речевых оборотов и тому подобных штампов и идиом. Каждые три-четыре дня слушателям предлагался новый текст объемом на одну страничку на какую-то конкретную тему, к нему прилагались список слов и выражений, были сформулированы перечень вопросов по тексту, диалоги, другие упражнения. Помимо содержания учебника, слушателям предоставлялась возможность прослушать на занятиях аудиозапись текста и получить в фонотеке содержание урока на магнитной ленте, чтобы использовать ее для подготовки в домашних условиях. Ежедневно нужно было запоминать несколько десятков новых слов и выражений.

Николаю достался один из наиболее сложных в изучении – арабский язык. Занятия проводились ежедневно по 1—2 учебных часа. Суббота была учебным днем. Первые недели и месяцы учебы потребовали полной отдачи слушателей и концентрации внимания именно на этом предмете. Все для начинающих арабистов оказалось необычным: гортанная артикуляция звуков, 28 букв в алфавите, которые обозначают только согласные фонемы и пишутся вязью справа налево (т.е. наоборот), наличие всего трех гласных звуков (а, и, у), которые, как правило, не обозначаются на письме, а лишь угадываются при чтении и т. п. особенности. Несмотря на то, что преподаватели арабского языка в ВАСА были специалистами самого высокого уровня, первый семестр Кольчугин и значительная часть его товарищей-арабистов с трудом освоили на оценку «удовлетворительно». Иногда казалось, что сам Николай и приемная комиссия явно переоценили его способности к изучению иностранных языков и ему придется возвращаться в свою часть. Нескольким слушателям курса по причине неудовлетворительных результатов по иностранному языку на зимней сессии уже в феврале-месяце пришлось покинуть академию.

Со вторым иностранным языком Николаю повезло больше: ему дали возможность совершенствовать английский язык, который он изучал в суворовском и высшем военном училищах и по которому дважды успешно сдавал экзамены на квалификацию «военного переводчика». В отличие от арабского языка, занятия по английскому проводились лишь 2—3 раза в неделю и только по часу. Твердая отличная оценка по английскому и хорошая успеваемость по остальным предметам, а также доброжелательное отношение со стороны молодого талантливого преподавателя арабского языка, внимательного куратора группы из числа ветеранов военной разведки и начальника курса – бывшего военного атташе в Мексике, позволили офицеру выдержать эту, непривычную для него, нагрузку и поверить в свои силы в самые трудные первые месяцы учебы. Пришлось, конечно, посидеть с магнитофоном и учебником на кухне до 2 часов ночи, позаниматься по воскресеньям и праздничным дням. Уже на летней сессии Николай получил твердую удовлетворительную оценку по арабскому языку, остальные предметы сдал на хорошо и отлично.

Следующим важным барьером для будущих разведчиков стало освоение специальности – военной стратегической разведки (СВР). И, если на первом курсе больше времени отводилось на теорию предмета (лекции, учебные пособия), то со второго курса во главе угла стали практические занятия и учения. Это оказалось также непростым испытанием, поскольку большая часть товарищей Николая прибыла из дальних гарнизонов и флотов, им понадобилось время, чтобы элементарно ознакомиться с таким большим городом как Москва. Затем их научили подбирать места встреч, явок, тайников, проверяться на маршрутах на предмет выявления за собой слежки (наружного наблюдения), умело легендировать все свои действия и передвижения. Все детали этой специальной подготовки рассказать сложно, но на двух важных моментах или эпизодах можно остановиться.

Одной из наиболее трудных задач было установить и закрепить знакомство с сотрудником советского учреждения или предприятия, на которое было указано в учебном задании. Здесь нужно было продемонстрировать свои способности и навыки общения, умение располагать к себе людей, с их помощью изучить объект и его персонал. Кроме гражданской одежды, никаких документов прикрытия офицерам не давалось, даже паспортов тогда у офицеров не было, им по выпуску из училища выдавались лишь удостоверения личности Минобороны. Поэтому расчет делался на личное обаяние и, в какой-то степени, на уместную в данном случае наглость. Большинство слушателей с разной степенью успеха все же смогли «проникнуть на объект» и решить поставленную задачу, хотя были и неудачники, которым так и не удалось выполнить задание. Имели место и курьезные случаи при выполнении этого задания и на учениях, когда «разоблаченного» слушателя задерживали бдительные граждане, сотрудники милиции или КГБ.

Николая, как говорится, «Бог миловал», но и ему пришлось однажды серьезно поволноваться в ходе учений. Местом действия оказался бывший центральный аэровокзал на Ходынском поле (Ленинградский проспект, дом 37, строение 6). Тогда там проводилась регистрация авиапассажиров, которые затем автобусами доставлялись к самолетам действующих на тот период аэропортов столицы. Николаю было сказано куратором группы, что ему предстоит встреча на втором этаже этого здания с жителем страны условного пребывания, который предлагает свои услуги советской разведке («доброжелателем»). Нужно было с ним встретиться, внимательно его выслушать и далее действовать по ситуации.

Кольчугин от Академии проехал на общественном транспорте в район Сокола, далее преодолел пешим порядком несколько улиц по заранее разработанному маршруту, убедился, что за ним нет наружного наблюдения и вошел в здание аэровокзала. По данным ему куратором приметам и ориентиру на втором этаже удалось найти «доброжелателя» и вступить с ним в контакт. Место оказалось многолюдным и здесь не представлялось возможным определить, следят ли спецслужбы за этим человеком и не готовят ли какой провокации против Николая? Поэтому ему спонтанно пришла в голову мысль предложить собеседнику поговорить на ходу при движении из этого здания на выход и далее к трамвайной остановке, расположенной примерно в 200-х метрах от аэровокзала. «Доброжелатель» сообщил, что он работает на интересующем советскую разведку научно-исследовательском объекте, связанном с ядерными исследованиями военного назначения, и предложил передать небольшой пакет с перфокартами (носителями информации) в качестве жеста доброй воли.

Якобы он является идейным сторонником Советского Союза и готов оказывать подобные услуги на постоянной основе. Ознакомиться с материалами и дать им оценку на месте было невозможно, уверенности в благонадежности собеседника тоже не было, но и упускать возможности получить ценные сведения не хотелось. Исключать тот самый случай, когда люди добровольно идут на сотрудничество с разведкой, вовсе не следовало. Так получилось, что при подходе Николая к трамвайной остановке в радиусе нескольких десятков метров и на самой остановке никого из числа посторонних граждан не оказалось, из центра подходил трамвай. Николай рассчитал примерное время его остановки и неожиданно взял, предложенный ему ранее собеседником, пакет, после чего наскоро попрощавшись, успел заскочить в заднюю дверь отходящего трамвая. Боковым зрением Кольчугин заметил в заднем окне некоторую суету на площади перед аэровокзалом, но сделать вывод о возможности действий бригады наружного наблюдения КГБ не смог. У него было достаточно времени, чтобы оторваться от возможной слежки, поскольку в трамвай с ним никто другой сесть не успел, а автомашины по трамвайным путям идти не могли. На всякий случай Николай вышел из трамвая на первой же остановке и ушел с Ленинградского проспекта в сторону жилых кварталов, стараясь как можно быстрее затеряться во дворах. Поскольку условно Академия считалась зданием посольства и его на входе могли задержать «контрразведчики» для досмотра, он решил оставить полученный пакет на время в каком-либо тайнике. Навыки поиска таких мест у Николая уже были и через несколько десятков минут ему подвернулась телефонная будка, у которой в потолке был разбит широкий фонарь, пакет легко вошел в образовавшуюся естественную нишу и надежно закрепился под потолком.

Через полчаса Николай прошел КПП академии и вошел в учебный класс, где его встретили куратор и товарищи по группе. На вопрос куратора: «Вы взяли материал?», прозвучал ответ «да», после чего раздался дружный смех слушателей. Оказалось, что им накануне зачитали вводную, которую пришлось решать Кольчугину. «Доброжелатель» оказался по сценарию провокатором и в случае, если слушатель возьмет материал, его должны были задержать контрразведчики на месте или при входе в Академию. Формально произошел как бы провал разведчика. Но, куратор, выслушав подробный доклад о действиях Николая, не стал устраивать ему разнос, поинтересовался, где находится полученный им на встрече пакет, направил другого слушателя к тайнику и после его благополучного возвращения оценил действия Николая как вполне удовлетворительные. Уже накануне выпуска из Академии ему зачитали служебную характеристику за время учебы, где в разделе, написанном куратором, было подчеркнуто: «обладает необходимыми качествами и навыками разведчика, не теряется в сложных ситуациях, способен на разумный риск».

Кроме иностранных языков и специальности в ВАСА изучались и другие предметы: оперативное искусство в масштабах до фронтовых стратегических операций, вооруженные силы капиталистических государств, военно-дипломатическая служба, страноведение, философия, фото и радиодело, вождение автомашин и т. п. Слушатели регулярно занимались физкультурой (волейбол, теннис, гимнастика), посещали театры, музеи, выставки, библиотеки. В клубе Академии организовывались встречи с ветеранами разведки и деятелями культуры. Николаю особенно запомнились выступления бывшего начальника Генштаба и ГРУ генерала армии Штеменко С. М., а также известного уже в то время по фильму «Летят журавли» и другим прекрасным ролям актера театра и кино Баталова А. В. В вечернее время 2—3 раза в неделю проводились занятия по иностранным языкам с женами слушателей, их также знакомили с правилами поведения за рубежом и основами этикета в дипломатическом корпусе. Многие жены работали, дети ходили в школу или детский садик. Короче говоря, скучать слушателям и их семьям в Москве было некогда, три года учебы пролетели незаметно.

На третьем курсе группу арабского языка, в которой обучался Кольчугин, взял вести заведующий восточной кафедрой подполковник Шагаль Владимир Эдуардович. Это был один из сильнейших востоковедов и арабистов того времени в СССР, автор словарей, учебников, увлекательных литературных переводов арабских книг. За короткое время он сумел привить любовь слушателей к языку священной книги мусульман Корана, помог преодолеть им так называемый разговорный барьер. Ребята еще с ошибками и оговорками, но уже гораздо смелее и свободнее стали общаться на арабском языке, воспринимали на слух новостные передачи радиостанции «Би-Би-Си» из Лондона или радио Каира. Параллельно знакомились с одним из основных диалектов арабского языка – египетским, читали присылаемые аппаратами военных атташе из арабских стран газеты и журналы. Учитель организовывал встречи слушателей с прибывающими в отпуск из арабских стран офицерами. К выпускным экзаменам молодые арабисты подошли уверенно и сдали их только на хорошо и отлично.

К этому времени произошли и некоторые перемены в службе, быту и личной жизни Кольчугиных. Николаю было присвоено очередное воинское звание «капитан», он получил диплом о высшем военном образовании. Командование ГРУ нашло возможность предоставить семье разведчика после выпуска из Академии отдельную двухкомнатную квартиру в прекрасном лесопарковом районе Измайлово. Открывалась новая интересная страница жизни и службы Отечеству.