Читать книгу Еретическое путешествие к точке невозврата. Книга 2 - Михаил Крюков - Страница 4

19 ноября 1524 г.

От свежего воздуха, чистого снега и ясного неба Вольфгера отделяла стена.

Стена была очень старая, заросшая паутиной, грубо выложенная из кирпича, с застывшими потёками строительного раствора. Барон знал, что через стену можно пробиться, нужно только посильнее упереться ногами в пол, налечь плечом, и кладка раздастся, лопнет, растечётся. Снова и снова Вольфгер изо всех сил бился в древние камни. Сначала стена подавалась и неохотно пропускала его между кирпичами, но потом становилась всё более вязкой, каждый шаг давался с огромным трудом, и, наконец, Вольфгер окончательно застревал в тягучем, как болотная жижа, камне. Руками он тщетно разгребал наползающую массу, но она не давала двигаться, забивала глаза, уши, рот и нос, Вольфгер хрипел, задыхался, терял сознание и… в который раз натыкался на знакомую до отвращения стену. Каменная кладка, удушливый запах пыли, шаг вперёд, наползающая, давящая масса…

Вольфгер с трудом открыл глаза. Тяжёлый, однообразно повторяющийся то ли сон, то ли кошмар нехотя отступил, и барон пришёл в себя. Он лежал на спине, на стылом каменном полу, кожу лица стянуло засохшей кровью. Вольфгер ощупал себя – ран вроде не было, только на затылке набухла здоровенная шишка. И он ничего не видел. Вообще ничего. Вольфгер поднёс ладони к глазам и не увидел их. Вокруг была абсолютная, непроглядная тьма. У него перехватило дыхание: «Неужели я ослеп от удара по голове?! Да нет, не может быть… А где гном?»

– Рупрехт, – позвал он, – ты где?

Во рту у Вольфгера пересохло, язык еле ворочался, поэтому голос барона прозвучал хрипло и очень тихо, но гном услышал его.

– Очнулись, господин барон? – прозвучало из темноты.– Слава Великому Творцу, а то я уж боялся, что вам дубинкой все мозги вышибли.

– Рупрехт, я ничего не вижу! – пожаловался Вольфгер.

– Так и я ничего не вижу, – жизнерадостно откликнулся гном, – хотя к темноте приучен сызмальства. Очень уж здесь темно, окон-то нет.

– Выходит, я не ослеп? – с громадным облегчением спросил барон.

– Ну, это проверить легче лёгкого, – ответил гном. – Щас, подождите, коптилку засвечу.

Он, как огромная крыса, завозился и зашуршал в темноте, потом что-то щёлкнуло, и Вольфгер увидел крошечный язычок света. Лицо Рупрехта подсвечивалось снизу, поэтому на него ложились странные и жутковатые шатающиеся тени. Гном был похож на мертвеца.

– Иисусе… – выдохнул Вольфгер. – Я вижу…

– Конечно, видите, господин барон. Вот что я сейчас делаю?

– Коптилкой размахиваешь слева направо, а сейчас – сверху вниз.

– Точно, стало быть, глаза целы. А теперь попробуйте сесть.

Вольфгер оперся руками о пол и попробовал приподняться. В голове взорвалась боль, в ушах зашумело, накатила дурнота. Барон застонал и опрокинулся на спину.

– Эк они вас приложили… – пробурчал гном.

– Кто они-то? – прохрипел Вольфгер. – Слушай, а вода есть?

– Воды нет, – с сожалением ответил Рупрехт. – Я тут всё обшарил, пусто, а пить ужас как хочется. Кто нас захватил, я понятия не имею, но это не монахи, мужики какие-то. Вы, когда в калитку вошли, сразу дубиной по голове получили – они за стеной прятались, нас поджидаючи. Наверное, вас шапка спасла, а то бы убили. Мужики-то здоровенные, били со всей дури. Я даже сопротивляться не стал, так, для виду поупирался. Ну, дали пару раз по рёбрам и всё, подумаешь, дело привычное. Мне руки связали, а вас и связывать не стали, да и скинули вот в этот вот подвал, и даже крышку не заперли. Но люк высоко, никак не достать, я уже по-всякому пробовал, руки-то я себе сразу развязал.

– А что за мужики, не знаешь? – спросил Вольфгер.

– Они не представились, – пожал плечами гном, – и ливрей гербовых на них не было. Со мной они и слова не сказали, а между собой трепались, что утром, дескать, их пастор должен приехать, Штюбнер или как-то так, вот пусть он и решает, что с нами делать. Но, судя всему, ничего хорошего нас не ждёт. Если убьют быстро, считай, повезло.

– Пастор? Значит, это евангелическая секта. Н-да, невесело… Сектанты сплошь одержимые. Им убить как почесаться. Надо нам с тобой выбираться отсюда, пока не поздно. Попробую я всё-таки встать…

Медленно и осторожно Вольфгер сел. В этот раз боль в голове была не такой сильной. Подождав пару минут, он осторожно встал на колени, а потом поднялся на ноги. Барона пошатывало, но стоял он более-менее твёрдо.

– Рупрехт, а откуда у тебя светильник? – спросил барон.

– Это рудничная коптилка, склянка с земляным маслом, в ней фитилёк и кремень с колёсиком. Моя работа! – с ноткой гордости пояснил гном. – Ни у кого такого нет, а я придумал! Он долго гореть может, только света даёт совсем чуть-чуть. Когда нас обыскивали, оружие забрали, а коптилку не нашли. Повезло.

– Ладно, – сказал Вольфгер, – показывай, где тут люк? Давай я тебя на плечах подниму, попробуй подтянуться.

Они подошли к люку и Вольфгер поставил Рупрехта себе на плечи, придерживая его за ноги. Увесистый гном долго возился в темноте, осторожно переступая на плечах барона, кряхтел, ругался, наконец, тяжело спрыгнул на пол.

– Ничего не выходит! Люк не закрыт, но там ещё решётка есть. Они её не заперли, а чем-то тяжёлым придавили, у меня сил не хватает её сдвинуть, все руки изодрал, не ухватишься толком.

– Сможешь меня на плечах удержать хоть немного? – спросил Вольфгер.

– Попробую… – с сомнением ответил гном. Но барону тоже не удалось открыть решётку.

– Здесь не выберемся, – прохрипел он, сжимая ладонями пульсирующие виски. – Другого выхода нет? Ты всё осмотрел?

– Весь подвал облазил да не по одному разу, даже стены простучал. Нет здесь второго выхода. Может, до утра подождём, когда за нами придут? Нападём на это мужичьё, перебьём их, да и все дела.

– Голыми руками? Ох, вряд ли… Получим арбалетный болт в спину или копьём в бок. А знаешь, что самое плохое?

– Что? – спросил Рупрехт. – У меня выбор этого самого плохого такой богатый, что я даже не знаю, что выбрать.

– Самое плохое, – не принял шутки Вольфгер, – это то, что, не дождавшись нашего возвращения, девушки, монах и Карл отправятся нас искать и тоже окажутся в плену. Отца Иону и Карла убьют, а вот о том, что сделают с Утой и эльфийкой, я даже думать не хочу. Нет, надо выбираться во что бы то ни стало.

– Надо, – кивнул гном, – кто бы спорил? Мне здесь тоже не больно нравится, вот только как?

– Когда я без памяти лежал, – задумчиво сказал Вольфгер, – у меня в голове что-то вроде бреда или кошмара крутилось, будто я сквозь стену пытаюсь пройти. Думаю, это неспроста, должен здесь быть тайный ход.

– Ну может и должен, так ведь нету! – возразил гном. – Я всё обыскал.

– Значит, это потаённый ход, такие бывают, я читал, – упрямо сказал Вольфгер. – Ты какие-нибудь заклятия, открывающие ходы, знаешь?

– Я философ, а не ярмарочный колдун! – обиделся тот.

– Послушай, Рупрехт, – терпеливо сказал барон, – выбор у нас с тобой небогатый, и жить нам осталось всего-то до утра, если не сумеем отсюда выбраться. Скажи на милость, что мы теряем, если ты попробуешь открыть ход заклинанием? Я вот, например, ни одного не знаю, а то бы и просить тебя не стал. Ну?

– Ладно… – нехотя сказал гном, – я попробую. Только всё равно ничего из этого не выйдет, глупость какая-то!

– Давай-давай, пробуй, а я пока прилягу, голова никак не проходит…

– Только не смотрите на меня! Я не могу колдовать, когда смотрят, тогда уж точно ничего не выйдет!

– Я глаза закрою, – покладисто сказал барон. – Только ты уж, пожалуйста, попробуй всё, что знаешь.

Вольфгер лёг на спину и, как обещал, закрыл глаза. Гном отошёл в сторону, уселся на пол, скрестив ноги, поставил перед собой коптилку и стал читать заклинания, время от времени делая руками странные пассы. Вольфгер сначала прислушивался к его бормотанию, потом головная боль стала потихоньку стихать, и он погрузился в тревожный поверхностный сон. Вдруг барон ощутил, что через опущенные веки пробивается свет. Он открыл глаза и рывком приподнялся.

– Что такое? Откуда свет?!

– Дык это… Кажется, получилось… – изумлённо пробормотал Рупрехт. – Вон оно, смотрите…

Вольфгер повернул голову и увидел, как в дальнем углу подвала постепенно разгорается тусклое, болотно-зеленоватое сияние, освещающее низкую дверцу с полукруглым решётчатым завершением.

– Откуда она взялась? – потрясённо спросил гном. – Её же там не было, я смотрел!

– Потом будем рассуждать! – воскликнул Вольфгер и вскочил. – Скорее, пока не исчезла!

Они подбежали к дверце, и гном дёрнул за кованую ручку. Дверь без скрипа открылась, за ней виднелся коридор.

– Ну? – сказал Рупрехт. – Была не была! – и шагнул из подвала. Вольфгер бросился за ним.

Перед беглецами лежал ход, выложенный тёсаными каменными плитами. Неровные стены переходили в полукруглый потолок, выход терялся в темноте. Вольфгер оглянулся и охнул: дверь, через которую они только что прошли, исчезла. На её месте была груда битого камня от пола до потолка.

– Расплющи меня предначальный молот, этому завалу лет сто, не меньше, – потрясённо сказал гном, дёргая себя за бороду. – Мы же только что здесь прошли, как такое может быть?

– Магия! – ответил Вольфгер, – вот что я тебе скажу. Пойдём, надо от греха выбираться отсюда.

– Постойте, господин барон, – сказал гном, придерживая Вольфгера. – Пропустите меня вперёд. Здесь могут быть устроены всякие ловушки, я-то их увижу, а вы – нет. Кто знает, что эти монахини тут понастроили.

– Вряд ли это построили монахини.

– А кто тогда?

– Не знаю. Монастырь построен давно, очень давно, а кто и в честь какого святого его строил, уже и позабыли. В старых монастырях попадается всякое – и доброе, и злое. Знаешь что, пойдём скорее отсюда, а то мне кажется, будто сейчас кошмар станет явью – стены сомкнутся и раздавят нас.

– Бывает… – равнодушно откликнулся гном. – Это просто такая болезнь, не обращайте внимания. У вас, людей, нет привычки жить под землёй, в этом всё дело. Вот выберемся наружу – пройдёт.

– Стены точно не движутся? – нервно прошептал Вольфгер. – Кажется, я схожу с ума!

– Идём, уже идём, – успокоил его гном, поднял коптилку над головой и осторожно двинулся по коридору, держась ближе к правой стене.

Коридор был совершенно пустым и очень, очень старым. На полу лежал толстый слой пыли, которая удушливыми облачками взлетала из-под ног. Как Вольфгер ни старался, никаких следов он не увидел. По коридору не ходили десятки, если не сотни лет.

Поворот, ещё поворот, вдруг гном остановился:

– Чувствуете?

– Ничего не чувствую, а что?

– Стало заметно холоднее и потянуло свежим воздухом, скоро выход, и этот выход открыт!

Двери действительно не было, но выход оказался заперт железной решёткой. Гном толкнул её, потряс, решётка не поддавалась.

– Ну вот, – разочарованно сказал он, – и что теперь делать?

– Отойди-ка, – попросил Вольфгер.

Он упёрся руками в стены коридора, отвёл ногу и изо всех сил пнул решётку. В замке раздался щелчок и решётка подалась.

– Ну вот, хоть тут не потребовалось сложных решений,– сказал барон.

Гном осторожно приподнял на петлях пронзительно скрипящую решётку. Она открылась на треть и застряла, снаружи что-то мешало.

Вольфгер и гном кое-как протиснулись через щель. Барон огляделся: ход вывел их в ров под стеной монастыря.

– Слава богу, выбрались, – облегчённо сказал Вольфгер.

Он зачерпнул ладонью снег и стал жадно сосать его, потом с наслаждением обтёр лицо и руки.

– Куда нам теперь?

– Пойдём вдоль стены, – предложил гном – Как дойдём до ворот, у которых нас захватили, сразу станет ясно, куда идти… Ай!

– Ты чего? – спросил Вольфгер, поднимая под мышки растянувшегося во весь рост гнома.

– Споткнулся обо что-то, сейчас посвечу… Великие боги!.. Господин барон, посмотрите сюда.

– Теперь ясно, что стало с монахинями, – тяжело молвил Вольфгер. – Наверное, они все здесь…

Под ногами у них лежали замёрзшие трупы в монашеских рясах. Мёртвые лица были покрыты чёрными потёками и страшно изуродованы. Рупрехт долго молчал, глядя на седые волосы монахини, вмёрзшие в снег у него под ногами, а потом вдруг резким и скрипучим голосом сказал:

– Вот что, господин барон, нам нельзя уходить отсюда.

– Почему нельзя?

– Потому что мы должны отомстить. За них, – гном показал на трупы, – и за нас.

– Как? Голыми руками?

– Хорошо, – сказал гном, – вы правы, уходите. На вас ответственность за весь отряд, вам нельзя рисковать. А я останусь.

– Постой, Рупрехт, – раздражённо сказал Вольфгер. – Ты что, считаешь, что я струсил?

– Я ничего такого не говорил, – холодно ответил гном, – но я остаюсь. У меня к разбойникам свой счёт, и я буду их убивать. Заберу с собой сколько смогу.

– Но… – начал Вольфгер и вдруг почувствовал, что в овраге стало немного темнее. Он поднял голову и увидел на фоне предутреннего неба маленькую фигуру. Сначала он подумал, что это ещё один гном, но потом понял, что ему здесь появиться неоткуда, и на самом деле это ребёнок. Вольфгер схватил гнома за руку и прошептал:

– Смотри, Рупрехт, к нам пришёл какой-то малыш! Позови его, ты маленький, он тебя, может, не так испугается.

Гном, стараясь не делать резких движений, вышел из-под стены монастыря и негромко сказал:

– Послушай, э-э-э… дитя, не бойся нас, мы не сделаем тебе ничего плохого!

– Я не боюсь вас, – спокойно ответил ребёнок. – Я знаю, вы – большой рыцарь и маленький рыцарь, те самые, которых вчера захватили в плен разбойники. Я шла, чтобы освободить вас, но вы смогли вернуть себе свободу сами, вы молодцы.

– Откуда ты узнала про подземный ход? – спросил Вольфгер.

– Мать аббатиса учила меня… Ещё давно.

– Ты можешь спуститься к нам? – спросил гном.

– Сейчас, – ответила девочка и исчезла.

Вскоре она стояла перед Вольфгером и гномом, спустившись в ров по незаметной тропинке. Худенький ребёнок лет двенадцати, одетый в немыслимое рваньё.

– Не бойся нас, – повторил Вольфгер.

– Я не боюсь рыцарей, они добрые. Я боюсь разбойников. Они убили мать аббатису, сестру Анни, сестру Гризельду, сестру…

– Ладно-ладно, – перебил её гном, осторожно кладя девочке руку на голову. – А тебя как зовут?

– Я Эльза. Я была послушницей в этом монастыре, потому что мне ещё рано принимать постриг, но мать аббатиса обещала, что через два года. А теперь… – девочка шмыгнула носом.

– Как же ты уцелела?

– Я пряталась. В монастыре много мест, куда взрослому не пробраться. А в конюшне ещё и тепло.

Вольфгер присел перед Эльзой на корточки и взял в руки её заледеневшие ладошки:

– Да ты совсем замёрзла, простудишься насмерть!

– Я хочу быть с сёстрами, – ломким голосом ответила та, – с сестрой Анни, сестрой Минной, сестрой Гризельдой… Со всеми сёстрами… Они там, – Эльза показала на овраг.

– Скажи, дитя, разбойники убили всех монахинь?

– Нет. Разбойники отобрали шестерых самых молодых, они сидят под замком.

– Зачем? – наивно спросил гном.

– Они хотят сделать с сёстрами… плохое.

Вольфгер натужно сглотнул и повернулся к гному:

– Прости меня, Рупрехт, ты был прав. Мы остаёмся.

Гном промолчал, неразборчиво хмыкнув в бороду.

– Вы должны убить разбойников, – сказала Эльза. – Для этого я и собиралась вас освободить.

– Мы постараемся, – кивнул Вольфгер. – А сколько их?

– Две руки и ещё двое. Двое на стенах, остальные сидят в трапезной. Сначала нужно убить тех, что на стенах

– В монастыре есть оружие? – спросил гном.

– Нет, только у разбойников, – покачала головой Эльза.

– Ну нет так нет, обойдёмся как-нибудь, – вздохнул Вольфгер. – Как подняться на стены? Ты покажешь?

– Конечно, идите за мной.

Она повернулась и быстро пошла вдоль стены, привычно обходя кочки и выбоины. Вольфгер и гном поспешили за Эльзой. Они дошли до угла и свернули направо. В этой стене оказались ещё одни ворота и калитка. Маленькая послушница толкнула её и шагнула на территорию монастыря. Вольфгер и гном, переглянувшись, вошли следом. Девочка быстро шла вдоль стены, выбирая самые тёмные места. Вскоре они подошли к деревянной лестнице, ведущей наверх. Лестница была очень старой и скрипучей. Вольфгер поднимался, стараясь опираться на перила и как можно меньше касаться ногами ступеней, но, всё равно, шуму они наделали много, однако тревога так и не поднялась. На стене Вольфгер понял, почему.

Снегопад усилился. Ледяной, порывистый ветер, свистел в полуразрушенных бойницах, бросал в лицо снежные заряды, слепил, сбивал с ног. В двух-трёх шагах уже ничего не было видно. С внутренней стороны монастырской стены вместо бойниц шёл сплошной каменный парапет. Он скрывал гнома и девочку почти полностью, а рослого Вольфгера по пояс.

Они дошли до угла стены, и там Эльза остановилась.

– За углом сторожевая башенка, – сказала она, – в ней сидит часовой.

– А до другого часового далеко? – спросил гном. – Они друг друга видеть могут?

– Далеко, вторая башенка над теми воротами, в которые вы вошли вчера. Отсюда их почти не видно, да и снегопад сегодня сильный.

– Ждите меня здесь, – бросил Вольфгер, разминая пальцы. Он пошевелил плечами, пробуя, не ограничивает ли движение одежда, и, пригибаясь, двинулся вдоль парапета. Снег предательски хрустел под ногами, но часовой, похоже, ничего не слышал. Подобравшись ко входу в башенку, Вольфгер сделал несколько глубоких вдохов и ворвался внутрь.

В башенке на каменной скамье развалился мужик в бараньем тулупе. На его обрюзгшей, щетинистой роже было разлито блаженство. Мужик жрал. Перед ним были разложены хлеб и мясо, а рядом стояла бутыль. Несмотря на сильный ветер, в башенке воняло плохо выделанной шерстью и немытым человеческим телом.

Вольфгер мельком глянул в лицо часового, и в его памяти возникли седые, окровавленные волосы, вмёрзшие в снег.

Что было дальше, барон точно не помнил. Его сознание заволокло багровой мутью, он закричал и с запредельной силой и злобой вцепился в горло часового, ломая его кадык. Мужик захрипел, пару раз дёрнулся и обмяк, но Вольфгер не отпускал мертвеца, продолжая давить на жирную шею.

– Отпусти его, – проник в сознание барона голос гнома. – Ты ему мало что голову не оторвал, с ним уже всё.

Вольфгер не обратил внимания на то, что в минуту опасности обычно вежливый гном перешёл на «ты».

Барон с трудом расцепил сведённые судорогой пальцы и начал оттирать их снегом. Гном быстро обшарил башенку. Его добычей стал скверно откованный меч, охотничий нож и арбалет с полудюжиной болтов. Арбалету гном особенно обрадовался.

– Добротная работа, настоящее боевое оружие! Но как запущено! Тьфу! Руки бы оторвать тому, кто… Впрочем, он своё уже получил. Ну-ка, попробуем!

Гном наложил болт на ложе, повернул рычаг, проволочная тетива заскрипела, и болт лёг на своё место.

– Отлично! – довольно сказал Рупрехт. – Вот оружие по мне, не то, что эта железная кочерга, – он презрительно кивнул на меч, валявшийся на скамье. – О, да тут кое-что съедобное осталось, может, подкрепимся?

– Я не могу, доедать после этой твари, – покачал головой Вольфгер.

– Это же обычная еда! Что в ней такого? Впрочем, не хочешь – не надо. Ну хоть глотни, на морозе самое то.

Вольфгер взял бутыль, недоверчиво понюхал и, преодолевая отвращение, глотнул. В бутыли была сивуха. Вонючая, но крепкая. То, что надо.

– Второй часовой мой, – с ноткой ревности объявил гном. – Надо арбалет опробовать. Эльза, веди.

Они подобрались к очередному повороту стены, и Вольфгер осторожно выглянул из-за угла. Второй часовой был осторожнее первого. Он не сидел в башенке, а ходил по стене, время от времени заглядывая вниз. На поясе у него висели длинный кинжал и сигнальный рог. Часовой был готов поднять тревогу в любую минуту.

Гном лёг в тень наружных зубцов стены и бесшумно пополз. Вольфгер пытался следить за Рупрехтом, но вскоре потерял его из виду в снежной круговерти, перемешанной с утренними тенями.

Внезапно гном появился за спиной часового и громко окликнул его:

– Эй, ты!

Разбойник стремительно обернулся, хватаясь за кинжал, но тут же грохнулся на спину, в агонии загребая руками и ногами. Из переносицы у него торчало оперение арбалетного болта.

Вольфгер выскочил из-за угла, подбежал к гному и заорал на него:

– Ты что вытворяешь, ненормальный? А если бы он успел тебя кинжалом пырнуть, а?

– Так не успел же, – пожал плечами Рупрехт. – А в спину я даже разбойникам не стреляю.

– Боги, за какие прегрешения вы послали мне этого твердолобого гнома? – пробормотал Вольфгер. – Что я такого сделал?

– Ладно, не ворчи, – примирительно сказал Рупрехт. – Начало положено, двое мерзавцев уже получили своё, это главное. Кое-какое оружие у нас теперь есть, пора идти дальше. Эльза, скажи, чтобы спуститься со стены, нужно идти обратно?

– Нет, здесь есть другая лестница, идите за мной, я покажу.

Лестница действительно была рядом, но без Эльзы барон и гном её бы не заметили, поскольку она не выступала над внутренним бортиком стены.

Оказавшись на земле, девочка тихо спросила:

– Теперь куда, господа рыцари?

– Теперь нам бы нужно вернуть свои вещи, – ответил гном. – Ты не знаешь, где они могли бы быть?

– Наверное, в покоях матери аббатисы, где же им ещё быть? Больше негде…

– Ты можешь отвести нас туда? Покои не заперты?

– В монастыре нет замков, – ответила Эльза. – Пойдёмте, только чур я первая.

Они шли по территории монастыря, и Вольфгеру казалось, что их ведёт не обычная девочка, худенький и несчастный ребёнок, а демон мести – холодный, безжалостный и беззвучный, как ночной кошмар.

Внезапно Эльза, свернувшая за угол дома, резко отшатнулась и упёрлась ручками в грудь Вольфгера.

– Дальше нельзя, – прошептала она. – Там!

– Что там?

– Там разбойник. Стоит…

– Один?

– Я видела одного.

– Этого попробуем взять живым и допросить, – сказал барон.

Он половчее перехватил охотничий нож часового и выглянул из-за угла. Перед ним лежала маленькая площадь. На другой стороне виднелся дом с освещёнными окнами, по-видимому, трапезная. Оттуда доносились пьяные крики. Посередине площади выделялась засыпанная снегом клумба. В неё был вкопан крест с фигурой распятого Христа. Перед распятием стоял вдребезги пьяный человек в распахнутом полушубке и, качаясь, мочился на него. Он был так увлечён своим занятием, что не услышал шагов Вольфгера за спиной.

Разбойник задушенно ахнул, когда почувствовал у горла холодное и острое лезвие ножа.

– Ты кто такой? Ты это чего? – прохрипел он, не делая попытки вырваться, потому что чувствовал, как по шее бежит струйка крови от пореза.

– Я-то? – усмехнулся за спиной незнакомец. – Ну считай, что я твоя смерть. Иди вперёд и не вздумай дёргаться. И спаси тебя господь орать. Понял?