Читать книгу Ярослав Умный. Консул Руси - Михаил Ланцов - Страница 5

861 год, 12 августа, Гнездо

Все эти игры и политические шаги не снимали с Ярослава его прямых обязанностей. Среди которых вот уже почти два года была тренировка ополчения. И он не манкировал своими обязательствами. По крайней мере такими, от которых напрямую зависела его жизнь.

В этот день было по графику общее учение. Всего на пару часов в полдень. Так-то он разбил все ополчение на отряды и гонял их по отдельности. Но и вместе их сводить требовалось время от времени. Чтобы привыкали работать сообща. Вот как сейчас.

Большая, но неглубокая фаланга в три человека растянулась широким фронтом. Имея более чем сотню «лиц» в ряд. У всех – большие круглые клееные щиты, выдаваемые из арсенала. Первый ряд был с топорами, второй и третий – с копьями.

Тишина.

Ярослав отдает короткую команду, и стоящий рядом с ним паренек с рогом дует в него. Секунду спустя начинает бить барабан. Парнишка лет десяти, едва возвышаясь над ним, дубасит палочками по натянутой коже. А рядом два его сверстника тащат этот барабан за веревочные ручки. Чтобы успевать за строем.

Ополчение двинулось вперед. Шаг за шагом. В такт барабану. И тут же строй пошел волнами. Но удержался.

Люди молчат. В строю запрещено кричать или разговаривать, чтобы слышать команды. А те, кто не выдерживает, получает розгами по мягкому месту.

Полсотни шагов.

Ярослав отдает команду. И сигнальщик с рогом снова дует.

Барабан прекращает бить, и строй замирает.

Идти вперед – невеликая наука. Поэтому наш герой в очередной раз пытается отработать разворот.

Новая команда. Новый сигнал.

И строй медленно и неохотно начинает разворачиваться на одну шестнадцатую полного поворота. И если простое движение вперед было некоторой проблемой, то тут началась беда. Строй пошел волнами и разорвался. Он удерживался только на участках малых формаций – тех, которыми ополченцы регулярно тренировались. Поэтому, завершив разворот, получилась не фаланга, а какая-то зубчатая система с лесенкой уступов и разрывами.

Ярослав скривился. Но отдал команду.

Пронзительно затрубил рог, и ополченцы начали медленно выравнивать строй. От центра. Сначала две центральные секции. Потом их соседи, подравнялись на них. Потом соседи соседей. И так далее. В итоге выправились.

Тишина.

Ополченцы стоят на самой жаре и, истекая потом, изнывают. Ярослав специально их так развернул. Чтобы задача была сложнее.

Новая команда. В этот раз раздался пронзительный звук какой-то свистелки. И фланга разомкнула строй, но не в ширину, а в глубину. Сначала второй и третий ряд сделали два шага назад. Потом третий ряд сделал еще столько же. Перехватили свое оружие в левую руку. И, выхватив плюмбату из тряпичного подсумка, что висел у них на правом боку, неслитным залпом бросили их. Потом еще. И еще. И еще.

Вновь прозвучал пронзительный звук свиристелки.

И бойцы ополчения, перехватив оружие в правую руку, быстро сомкнули ряды и приняли боевую стойку. Вроде как готовясь отражать натиск противника.

– Викинги – опасные противники, – произнес Ярослав на хорошей классической латыни. – Мы их уже били. Но не думаю, что на этом все закончится.

– Они редко дают честный бой, – ответил ему на ломаной латыни разукрашенный татуировками мужчина. – Больше наскакивают набегами.

– У нас нет поселений на побережье. Им придется биться честно.

– Ты оставил мне жизнь, чтобы похвалиться?

– Я оставил тебе жизнь, чтобы найти в твоем племени союзника перед грозным врагом. Викинги ведь и вам досаждают.

– Моего племени здесь нет.

– Зато здесь есть ты. И ты можешь отправиться домой. С некоторыми викингами можно договориться. Им выгодна дружба со мной. Ведь их караваны идут на юг.

– Мое племя далеко.

– Но оно может быть близко. Я знаю вас. Я знаю вашу силу. И здесь земли, в отличие от севера Британии, много. Да и плодороднее она, нежели ваши холодные скалы.

– Там не только скалы.

– Но там их много. Ваши предки некогда жили в лесах по всей Европе. От Британии до севера Италии. В Испании. И много где еще. Даже эти люди, – кивнул Ярослав на ополченцев, что собирали плюмбаты для нового акта тренировки, – не чужие вам. Далекие родичи… очень далекие… уходящие кровной близостью в дремучую старину. Так далеко, что Адрианов вал еще не был даже задуман.

– Ты видел его?

– Видел, – нехотя кивнул Ярослав. И кратко описал то, что много раз наблюдал на картинках и фотографиях, а также детали, известные из реконструкции.

– Но ты не был в моих краях.

– Был… но это было не в этой жизни, – тихо произнес Ярослав. А пикт очень пристально посмотрел на своего собеседника удивительно пронзительным взглядом. – Неважно, – добавил Ярослав. – Главное, что я знаю об этом вале довольно много.

– Это важно, – возразил пикт. – Но ты прав, не сейчас о том толковать.

– Ты поедешь к своему племени?

– Моя жизнь принадлежит тебе. Ты вправе ей распоряжаться.

– Больше нет. Ты – свободный человек. И я спрашиваю тебя как свободного человека – ты поедешь к своему племени? Ты передашь им моим слова о дружбе? Сам. По доброй воле.

– Поеду, – после долгой паузы произнес собеседник и окончательно замолчал. А Ярослав кивнул и сосредоточился на тренировке.

Все закончилось.

Дежурный отряд ополчения остался при своем оружии, остальные сдали его в арсенал. Все. И щиты, и копья, и топоры, и подсумки с плюмбатами. После чего люди разошлись по делам. Благо, что тренировка была не на весь день.

Ярослав же взял дежурный отряд и повел их осваивать новое оружие – пращу. Но не обычную. Та проста и дешева. Но ее очень сложно осваивать. Слишком сложно и невероятно долго. Вместо нее Ярослав решил попробовать поиграться с фустибулой. То есть палкой, к которой привязана праща. Этакий ручной микротребюшет. Фишка этого оружия была в том, что сход петли происходил при фиксированном угле возвышения рукоятки. Что позволяло, в отличие от обычной пращи, очень точно работать по дистанции. И регулировка крюка для схода позволяла управлять дальностью броска. Чуть сложнее конструктивно, но на порядок проще в освоении. И при этом ничуть не менее эффективно.

В качестве снарядов Ярослав тоже решил идти не обычной дорогой, а более прогрессивной. Дорогого свинца в столь значимом количестве у него не было. А тот, что имелся, уходил на плюмбаты. Камни все были разного размера и веса. Поэтому он решил применить снаряды из обожженной красной глины. Один размер, один вес, одна форма. Да, боевые возможности ниже, чем у свинца или камня, но их было много, и точность их применения была намного выше за счет повторяемости броска и привыкания.

Ополченцы до седьмого пота накидывали «маленькие кирпичики». А Ярослав сидел на коне и наблюдал. Лишь изредка корректируя или отдавая распоряжения. Это ведь была не первая тренировка с пращой…

– И зачем ты это делаешь? – тихо спросила непонятно как оказавшаяся тут Кассия на высоком греческом языке, на койне. Женщина, которая объявила себя матерью героя. У него с ней были определенные сходства, и даже больше, чем нужно для случайности, и он не стал отпираться. Но психологически он ее воспринимать матерью не мог. Пока, во всяком случае.

– Что именно? – вздрогнув, спросил Ярослав. – Тебе не нравится праща? Думаешь, слишком плебейское оружие?

– Сынок, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

– Вот я и мыслю, – проигнорировал он ее слова, – что если царь Давид не постеснялся выйти с пращой против Голиафа, то и нам не следует…

– Василий! – воскликнула она, называя Ярослава по крестильному имени, которое Кассия дала своему сыну.

– Что, мама?

– Зачем ты снова связываешься с язычниками?

– Какими?

– Твой разговор с этим пиктом мне передали. Ты пригласил его племя сюда. Ты хоть понимаешь, что творишь?

– Прекрасно понимаю, мама.

– А я думаю, не понимаешь! Пикты – это звери! Дикие звери!

– Пикты – это люди. Осколки древних кельтов. И они не в восторге от викингов.

– Мало ли кто не в восторге от викингов. Зачем ты с ними связываешься? Это такие звери, что с ними не совладали даже римские легионы древности.

– Видишь, ты уже сама ответила на свой же вопрос.

– И ты думаешь, что ты с ними совладаешь?

– Если они вообще приедут, то их будет немного. И они станут родниться с племенем кривичей. Это просто еще одни рабочие руки и дополнительные ополченцы.

– Помнится, недавно ты плакался мне, что тебе людей кормить нечем, – едко заметила Кассия.

– Нечем. Но так эти люди и не в городе поселятся. Да и приедут они не завтра.

– Это все очень плохая идея.

– Не думаю.

– А ты подумай, – еще более едким тоном произнесла мать.

– Мама, не вижу ничего плохого в язычниках.

– А я вижу! Они – не веруют во Христа!

– И это – замечательно.

– Что?!

– Это значит, милая мама, что наши священники смогут подарить им свет истинной веры. Если, конечно, прекратят уже подслушивать за мной и совать свой нос куда не следует. Интриги веры не добавляют.

– Они…

– Они люди. Сильные люди. И мне нужны эти люди. Еще несколько лет, и мне тут не вздохнуть будет от желающих меня ограбить и убить. Викинги, хазары, соседи. А ведь и германцы могут прийти. Потерь будет море! Может так сказаться, что в строй придется ставить женщин.

– Без Бога в сердце, сынок, ты не победишь.

– Без воинов и еды я не одержу победу. А Бог? Он разве возьмет копье со щитом и встанет в строй? Нет? Вот я тоже так думаю. Так что оставим Богу Божье, а миру мирское. Не смешивай эти вещи!

– Не богохульствуй! – воскликнула она под одобрительные кивки парочки священников.

– Тебе не нравится, что они язычники? – криво усмехнувшись, спросил Ярослав.

– Да! – уверенно произнесла Кассия. – Их и так здесь с избытком.

– Все сущее создал Всевышний. И язычников тоже, как и их богов. Если они существуют, значит, зачем-то ЕМУ нужны. И кто я такой, чтобы оспаривать его волю? Не так ли? Или ты считаешь, что ВСЕВЫШНИЙ ошибся? Может быть, ты хочешь упрекнуть ВСЕВЫШНЕГО в том, что он не угодил тебе, не прислужил должным образом твоим капризам и фантазиям?

– Нет… – растерялась Кассия, а священники потупились.

– Глупость, мама, – вот высшая форма богохульства. И все на этом, – отмахнулся он и вернулся к тренировке. А Кассия, недовольно-раздраженная пошла к причалу у Гнезда. Туда, где шла хозяйственная возня. Вера верой, а ей было интересно, что там привезли. Слишком мало новостей обостряет интерес к таким вещам.

Товары принимала Пелагея. Кассия сверкнула глазами, желая на ней выместить свое раздражение на сына, но сдержалась, промолчав. В любом случае, если и ругаться, то не на людях. Ее до крайности бесило, что Пелагея, несмотря на принятие христианства, оставалась жрицей Макоши и справляла ритуалы, принимая самое живое участие в культе этой богини. Иной раз она хотела ее поколотить. Но сдерживалась… понимая, что злость – плохой советчик…