Читать книгу Помещик. Том 3. Ратник - Михаил Ланцов - Страница 2

1554 год, 12 января, вотчина Андрея на реке Шат

– Давай! – крикнул Андрей, и дядька Кондрат, пришпорив коня, рванул вперёд, удерживая копьё под мышкой.

К его седлу уже была прикреплена бечёвка с упором для копья, что позволяло наносить им таранный удар даже при достаточно высокой посадке в седле. И не опасаясь при этом вылететь. А шпоры, которые нацепили на сапоги, облегчали разгон.

Дядька Кондрат, как и многие поместные дворяне, подражал степным воинам и не носил шпор. А для понукания своего «волосатого мопеда» применял нагайку, висящую у него обычно на кисти. В принципе, решение. Беда была лишь в том, что во время боя, когда твои руки заняты оружием, применять нагайку становится категорически сложно.

Вот и получалось, что во время бегства или преследования подгонять коня не представляло особых сложностей. Но не в бою, из-за чего Андрей и настоял на том, чтобы все, кто пошёл под его руку и готовился для конного боя, нацепили изготовленные Ильёй шпоры.

Разгон.

Переход на рысь, а потом в галоп.

И удар.

Специальная мишень на поворотном рычаге оказалась поражена. Скорость же, которую дядька Кондрат набрал, позволила ему проскочить вперёд быстрее, чем по его спине ударил мешок с песком. Этакий противовес на втором плече поворотного рычага. Он выполнял две функции. С одной стороны, обеспечивал «массу цели», чтобы при тренировке привыкать бить по мишени, которая бы сопротивлялась выбиванию из седла так же, как и реальный степной всадник. С другой стороны, этакий регулятор скорости.

– Вот видишь! – воскликнул Андрей. – Видишь! Получилось!

– Да уж… – согласился Кондрат и поёжился. Предыдущие несколько десятков раз он получал по загривку мешком с песком. Прежде всего из-за того, что не разгонялся должным образом. Не привыкший он к шпорам.

Из-за шпор, кстати, пришлось удлинить лямки стремян и понизить посадку. Да крутиться-вертеться стало несколько сложнее, но оно того стоило. Во всяком случае, по мнению молодого вотчинника…

– Опять выё… ваешься? – тихо спросила супруга у Андрея, осмотревшись перед этим по сторонам, чтобы никого рядом не было.

– А? – не сразу понял он.

– Я говорю, опять против общества идёшь? Никто ведь так не воюет ныне.

– Не воюет. Но и шишек им полный зад да кирпичом по… хм… лицу, – пожал плечами Андрей. – Сами себе злобные буратины. Что мне с них?

– Ты снова будешь белой вороной. Забыл, чем это чревато?

– Слушай. У меня просто нет выбора.

– Выбор есть всегда.

– Но частенько альтернатива настолько хуже, что ей можно пренебречь.

– Почему хуже? Воюют же. И не дурно воюют.

– В том-то и дело, что дурно. Нельзя победить водяного в реке по его правилам…

– Чем же эта твоя затея лучше?

– Понимаешь, – произнёс Андрей, переходя на нормальный русский язык и, в свою очередь, оглядываясь по сторонам, – примерно век спустя Алексей Михайлович в куда более тяжёлых для поместного войска условиях начнёт создавать отряды конных копейщиков. У многих из них не будет даже панциря. А под седлом у них окажутся не мерины, и даже не меринки, а меринцы, то есть крупные пони. Но даже такие конные копейщики покажут себя удивительно эффективными против Степи. Почему? Бог весть. Может, из-за организованности и слаженности. Может, из-за склонности к решительному натиску. Может, ещё почему. Но ими постоянно затыкали дыры по всему югу, а нередко и против Литвы использовали для борьбы с их поместными, что по татарскому образцу воевали. Ну или, как тогда говорили, по казачьему.

– Почему же тогда не произошло всеобщего перехода к такому бою у конницы?

– Потому что, – развёл руками Андрей. – Конные копейщики по честности службы стояли ниже обычной поместной конницы, что держалась за свои традиции боя и вооружения. Оттого в них шли только самые бедные и разорившиеся помещики. И, только лишь поднявшись, старались уйти обратно – в поместную службу. Да чего и говорить – когда в Новгороде Алексей Михайлович попытался развернуть свой полк крылатых гусар, даже в него набрать людей оказалось проблемой. НАМНОГО меньшей, но проблемой.

– Не понимаю… – покачала она головой. – Ты что, думаешь, что люди дураки?

– Просто ленивые жопы. И лень эта не всегда в делах. Иной раз глянешь – труженик, а приглядишься, он просто ленится подумать и оптимизировать свой труд. А потому и упахивается до потери пульса.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что, по моему мнению, человек – существо едва разумное. Я бы даже сказал – условное разумное. Мозг вроде бы есть, но пользоваться им он не любит. Ленится. И обожает держаться всего привычного, обычного и естественного для него. Любое изменение кажется злом. Особенно если имеет место страшный дефицит всего и вся, и нужно выживать. Казалось бы, кризис. Нужно шевелиться. Но нет. Именно в кризисных условиях самые крепкие и твердолобые ретрограды, ибо любая ошибка может стоить им жизни. Вот почему помещики этой эпохи, как и крестьяне, очень долго держались традиций. И Пётр не зря их ломал через колено.

– Тем более! Зачем ты прёшь против ТАКОГО мощного течения?

– Потому что у меня нет выбора. Если я стану играть по их правилам, то проиграю.

– А если пойдёшь против системы, то выиграешь? – скептически выгнула бровь Марфа.

– Милая, – произнёс Андрей и ласково огладил её животик, – я совсем иначе действую, нежели Алексей Михайлович.

– Да ты что?

– Да, – не поддался на провокацию Андрей. – Я не пытаюсь сформировать конных копейщиков вне системы поместной службы. Я пытаюсь возродить их внутри неё. Ведь формально в самом начале, первые десять-двадцать лет своего существования, поместная служба и опиралась на конный копейный бой.

– И кто из аборигенов это знает?

– Главное – это подход. Они держатся за старину. За традицию. Пусть даже этой традиции едва два поколения. Вот я на это давить и стану. Дескать, отец мне о том сказывал, что на самом деле правильно вот так.

– А откуда он о том узнал?

– Так ему его отец, а тому его отец сказал.

– Дед твой жив, и его могут спросить. Оба деда.

– Ну тогда моему отцу дед его сказывал. Сразу, минуя отца. Тот точно уже мёртв. Вот. Что, дескать, были времена, когда…

– Ох и скользкая эта дорожка…

– Чем же?

– Твои слова – это просто слова.

– Учитывая кругозор и образование аборигенов, любой, кто держится уверенно и демонстрирует, будто бы точно ведает, что делает, выглядит в их глазах знающим человеком. Особенно если ссылается на слова стариков. И лучше почивших, но славных. Ведь не новинку предлагает, а по старине доброй жить зовёт. А любое прошлое – оно здесь авторитетно. И прекрасный инструмент для спекуляций.

– Это ты так думаешь.

– Доверься мне.

– Милый, мне кажется или ты уже не раз и не два вляпывался? Хочешь снова? Я тебе говорю – постарайся быть как все. Постарайся не выделяться. Тебе же не войну нужно выиграть, а нашу жизнь сытой и спокойной сделать. Твою жизнь, мою и нашего малыша, – произнесла Марфа, погладив себя по животу. – А то, не ровен час, навлечёшь на себя гнев Государя. И всё. И конец.

– Милая, я знаю, что я делаю.

– Что-то не верится…

– Из-за того, что я уже несколько раз напортачил, мне остаётся только одно – бежать вперёд. И удивлять, удивлять, удивлять. Если этого не будет, то сожрут меня. С потрохами сожрут. И тебя не пожалеют. Если повезёт – в монастырь отправят. А скорее всего, просто удавят.

– Раз решил удивлять, то чего с этой фигнёй возишься? Где ружья? Где пушки?

– А танки? А самолёты? А автомат Калашников? Или ты может мне предложишь начать с промежуточного патрона и командирской башенки? Ну а что? Прямо на шлем её и поставлю.

– Не делай из меня дурочку. Ты же понимаешь, о чём я говорю.

– Понимаю. А вот ты, видно, не очень. Чтобы использовать огнестрельное оружие, мне нужно добиться одного условия. Точнее, двух. Да. Двух. Первое, – произнёс он, отогнув большой палец, – я должен добиться определенного уровня публичного богатства. Второе, – отогнул он указательный палец, – стать достаточно авторитетным как военный специалист, то есть повоевать – и успешно повоевать. Иначе эффект от новизны окажется слишком шокирующий.

– Шокирующий? Но чем?! Вон у Царя уже есть стрельцы и наряды[3] артиллерии.

– Пехотой я заниматься не могу. Это урон чести. Только конницей. Это понятно?

– Разумеется, – кивнула Марфа, – хоть и звучит дико. Пехота – царица полей.

– Это там… в наше время… А тут всё иначе.

– Дикари, – буркнула она. – Ты же сам мне говорил о том, что в Европе ураганят пехотные баталии испанцев. Вот прямо сейчас.

– Говорил. Но разве, кроме нас, кто-то это знает в этих краях?

– Так расскажи.

– И кто мне поверит?

– М-да… Чёртова старина…

– Какая есть, – развёл он руками. – Так вот. Для вооружения конницы огнестрельным оружием оно должно быть надлежащего качества. Фитильные пищали тут не подойдут. Требуются колесцовые «стволы». Вроде бы есть уже кремнёвые замки, но они крайне ненадёжны сейчас и стоят не сильно меньше. Вот. А один рейтарский пистолет у нас тут, в Туле, обойдётся мне как снаряжение десятка поместных всадников. Карабин – ещё больше. Их же на Западе делают. В Священной Римской империи, во Франции, в Италии.

– А ты их с помощью Ильи сделать не можешь? Вместе с ним. У тебя же подходящие навыки имеются. И знания. Вы разве не справитесь?

– Теоретически, конечно, могу. Но разве это изменит оценку их стоимости в глазах окружающих? Каждому всаднику нужно пара таких пистолей. Минимум. Плюс карабин. Ты представляешь, НАСКОЛЬКО это дорого?

– Но все в Туле и так знают, что у тебя много денег. А если и нет их прямо сейчас, то ты знаешь, как их быстро достать. Или ты в этом сомневаешься?

– Много денег и НАСТОЛЬКО много денег – это две очень большие разницы. И ладно бы пистоли с карабинами. Бес с ними. Представь себе, сколько стоят орудия! Ныне эти игрушки по карману только Государю. И он трясётся над ними, как наседка над цыплятами. Бронза – исключительно импорт и дорогой импорт. Так что заводить артиллерию имеет смысл с одобрения Царя. Чтобы не было эксцессов. Понимаешь? Во всяком случае, нормальную. Но даже если мне сделать несколько эрзац-пушечек вроде деревянных, то для них нужен порох. Много пороха. А это всё не так-то и просто, да ещё и вопросов массу вызывает…

– Допустим… – недовольно произнесла жена.

– Авторитет же… он как бы не важнее денег. Как ты мне постоянно говоришь – я живу тут не в вакууме, а в коллективе. И если я начну творить всякое непотребное вроде вооружения огнестрельным оружием, полк может меня не понять. На низовом уровне. А именно за счёт уважения простых помещиков я на плаву и держусь.

– Ладно… – тяжело вздохнув махнула рукой Марфа. – Делай как знаешь.

– Ты со мной не согласна?

– Ты можешь попасть на приём к Царю. И можешь ему лично предложить перспективные идеи. А он не дурак и…

– Он не дурак, – перебил её Андрей. – Именно поэтому он не готов тратить на каждого всадника поместной конницы в сорок и более раз больше, чем обычно. У него на это нет ни денег, ни земли, ни желания…

Марфа нервно дёрнула подбородком, но более спорить не стала. Тем более что к ним подошёл слишком близко Аким. И Андрей вернулся к делам тренировки…

Ещё когда он возвращался из Москвы, то прекрасно заметил взгляды старшин. И понял – второй год отсидеться в крепости ему не дадут. Так что по приезду в Тулу он начал искать людей. Разных. Особенно после того, как заключил первый ряд с купцами и продал через них пять гривенок ляпис-лазури.

Именно тогда к нему решили присоединится Кондрат, Федот и Аким, отправившись на зимовку к нему в вотчину. Им ведь, по сути, идти было некуда. Только опять в долги влезать. Поместье разорено. Денег нет. Ничего нет. А тут Андрей им сам предложил погостить у него да подсобить с обороной крепостицы, то есть вроде бы и не бесплатно харчи будут вкушать.

И не только они поехали. Годом ранее, когда он искал себе людей, было всё намного сложнее. В него не верили. Да и ехать фактически в чистое поле – одно дело, и совсем другое – в пусть маленькую, а крепость. Так что даже при довольно остром дефиците людей найти их удалось довольно легко. И теперь он и возился с ними. Тех, кого планировал забрать с собой в намечающийся поход, Андрей обучал конным делам. Остальных – обороне крепости. И всех, кто хоть как-то должен будет драться, нагружал общей физической подготовкой.

Но главное – учил действовать сообща.

А ещё возился с материальным обеспечением. Для чего нанял к хромому плотнику Игнату трёх подмастерьев и двух – к кузнецу. И ещё с десяток разных людей. Ведь дел хватало.

Кроме того, он провёл с помощью Агафона весьма непростую операцию по подбору, обмену и перекупке луков. Цель была проста. Ему требовалось, чтобы у людей под его рукой оказались пусть и не самые лучшие «агрегаты», но единообразные. Во всяком случае, по натяжению и вытягу. Чтобы не к каждому луку свои стрелы делать, а одни для всех.

Женщин ещё завёз в крепость, ибо женских рук и раньше не хватало. Теперь же совсем беда. А ведь эту ораву людей требовалось обстирывать, готовить еду и с прочими делами помогать. В том числе и не совсем приличными. Без секса тяжело. А острый дефицит женского внимания мог породить серьёзные внутренние проблемы. Понятное дело, о таких специфических задачах Андрей не говорил вдовушкам, которых нанимал на службу. Но это и не требовалось. Все прекрасно всё понимали. Более того, даже какие-то надежды имелись в плане устройства своего семейного счастья.

Агафон, кстати, не подвёл. И полностью погасил свой долг за светильное масло, поставив в крепость запасы продовольствия, соли и фуража. Особенно ценным оказалось последнее.

С конским составом требовалось очень плотно работать. Да. Все эти копытные уже не жеребята. Они уже в целом выросли. Однако Андрей не терял надежд хоть ещё немного их укрепить. Хорошее питание и регулярные, серьёзные нагрузки не могли пройти впустую. Ну… он так думал. Ведь если человек ходит в спортзал и там не ленится, нормально питается и хорошо отдыхает, то рано или поздно он становится намного лучше развит физически. Крепче, сильнее, выносливее. Иными словами, своих волосатых друзей Андрей гонял ничуть не меньше, чем людей. И так же хорошо кормил. В надежде на то, что эти несколько месяцев не пройдут даром…