Читать книгу Коллекционер душ. Книга 3 - Михаил Липарк - Страница 5

Тренер сдался. Раздосадовано покачав головой от собственного бессилия, он положил руку мне на плечо и похлопал по нему. Затем кивнул Геннадию Рудольфовичу и ушел в раздевалку, забыв даже захватить мешок с мечами.

Перекинувшись парой слов с новый тренером, я уяснил, что в основной состав он меня все равно не поставит. Нельзя просто так ворваться в раздевалку, выбив дверь с ноги и стать основным нападающим. Но приятная новость заключалась в том, что в субботу, в отличие от сегодняшнего матча, мы будем играть на стадионе. Понадобятся замены. А значит у меня будет шанс себя проявить. Но завтра, в любом случае, мне предстоит хорошо поработать на тренировке и доказать, что я заслуживаю представлять Динамо.

Поблагодарив тренера, я уточнил, где отныне буду заниматься, затем схватил все свои вещи и побежал домой. Хоть до комендантского часа еще и оставалась пара часов, мне хотелось поскорее вернуться в свое гнездышко. Запереться на семь замков и никого больше сегодня не видеть. Хотя проблема Кипятка меня волновала, но я решил отложить ее до следующего дня. Сегодня, итак, уже было много эмоций. Да и спать хотелось, ужас как. Все-таки дробный сон – та еще проблема.

– Ракицкий! – выкрикнул девчачий голосок, когда, тряся связкой ключей в руке, я подходил к подъезду.

Я узнал в голосе Клаус.

Сперва разочаровано выдохнул, но, когда обернулся даже обрадовался гостям. Они вместе с Яблоньским подошли ко мне. Один пожал руку, другая обняла.

– Как игра? – спросила Жанна.

– Паршиво. Я думал, что мы поговорим обо всем завтра в школе. Но раз вы пришли – поднимайтесь. Нам есть, что обсудить.

Мы зашли ко мне домой, и я в красочных подробностях расписал все, что произошло сегодня на матче и до него. Рассказал о том, что теперь играю за другую команду, и о том, что в субботу выйду только на замену. Но самая плохая новость заключалась в том, что теперь спровоцировать Парфенова не удастся. Место в составе он выиграл у меня без боя, а мой запасной план – обыграть аристократа, играя за соперников в товарищеском матче и тем самым подтолкнуть его к необдуманным действиям тоже провалился.

– Зато я точно знаю, что Кипяток использовал магию крови, – я мешал сахар в чашке с чаем и возбужденно говорил. – Он не мог начать играть, как…

В моей голове пронеслись фамилии Месси и Роналду, но я знал, что сейчас они еще никому не известны и быстро вспомнил главных звезд этого времени.

– Он не мог внезапно начать играть как Зизу! Как будто по щелчку пальцев! Я готов поспорить на что угодно, что тут не все чисто, – закончил я и наконец достал ложку, бросив ее на гору посуды, скопившуюся в раковине.

– И что ты предлагаешь? – Яблоньский сидел в углу и стучал пальцами по теплой батарее.

– Я думаю, что они не спроста пропускают школу, – я почесал затылок. – Завтра нужно кому-нибудь проследить за ними. С самого утра. И узнать, чем они занимаются вместо уроков. Другого шанса не будет.

– Я могу это сделать, – сказал аристократ.

За все время пока мы сидели на кухне, он ни разу не притронулся, ни к «Родным просторам», которые я просто обожал и покупал при первой возможности, ни к сушеным бананам, которые только в этом времени встречаются в магазинах на каждом шагу.

– Нам нужно раздобыть сотовый, – я заметил, как таракан выполз из-под отклеившихся обоев и побежал наверх. Я провожал его взглядом и продолжал: – Если ты сможешь скинуть мне сообщение, я приведу завуча туда, где они будут практиковаться в запрещенной магии.

Да. Наш основной план сразу заключался в том, чтобы подключить к делу не директора, не учителя, не кого-либо еще. Мы сразу решили, чтобы Парфенова уличила в занятиях магией крови завуч школы – Мирослава Игоревна. Принципиальная тетка с холодной головой и твердым характером. Она аристократка. Как и остальные сотрудники школы. Но в отличие от Глеба Ростиславовича, ее не прогнуть. По крайней мере так было в прошлой жизни. И в этой, по слухам, которые до меня дошли, тоже.

– На всякий случай, нужно раздобыть камеру и все записать, – добавил я. – Если я не смогу убедить Мирославу Игоревну пойти со мной.

– Камера у меня есть, – Клаус сняла тапочек с ноги и бездушно прибила таракана, бегущего по двери зимнего холодильника.

– Все забываю вызвать службу, чтобы избавиться от них окончательно, – я бросил никому ненужное оправдание.

– Тогда так и договоримся, – Всеволод пропустил мои слова мимо ушей. – Я завтра с самого утра слежу за аристократами. Как только будет ясно, что они собираются использовать магию крови, сброшу вам с Клаус сообщения.

– Да, – я кивнул. – Я буду в школе с самого утра. Отыщу Мирославу Игоревну и буду держать руку на пульсе.

– Договорились, – Яблоньский встал и протянул мне ладонь. Я пожал ее в ответ. – Тогда я поехал. Нужно подумать над тем, как завтра не спалиться перед этими ушлепками. Может быть удастся взять мерс с затонированными стеклами и проследить за ними в машине?

Он задумчиво почесал подбородок, затем пришел в себя и посмотрел на Жанну.

– Ты идешь?

Клаус взглянула на свои часы.

– Время до комендантского часа еще есть, – ответила она. – Останусь ненадолго.

– Ладно, – Всеволод пожал плечами. – Пока!

Я побежал провожать аристократа. Не потому, что очень хотел сделать это. Просто мы с Клаус не так часто оставались наедине. Прямо совсем одни. Вне стен школы. И я знал, что сейчас снова начнется…это.

– Расслабься, Ракицкий, – сказала она, когда я вернулся и сел на свое место.

Я тут же встрепенулся и понял, что выгляжу как школьник. В переносном смысле этого слова. Смущаюсь девочки, которую считаю своей подругой.

Конечно, я чувствую себя неловко. А как иначе? Ребенок проявляет ко мне совсем не детские знаки внимания. Я же не какой-то извращенец, чтобы радоваться этому, да еще и отвечать взаимностью. Как-то это все…противоестественно что ли? Хотя, по сути, мы одного возраста.

– Я осталась только для того, чтобы помочь тебе разгрести этот срач, – Клаус подошла к раковине и включила воду.

Вылила на губку моющего средства и принялась мыть посуду. Сначала вымыла все, что было на столе, а потом взялась за ту гору, которая накопилась здесь за последние дни. Сказать честно, я всегда предпочитал другие занятия мойке посуды.

– Слушай, – аристократка стояла спиной ко мне и изучала наклейки, налепленные на дверцу ящика, в который сейчас складывала чистую посуду. – А кто собирал их?

– Моя сестра.

– Наклейки с терминатором собирала твоя сестра? – удивилась Клаус.

– Когда продавали эту жвачку, я был совсем мелкий. А ей было по приколу.

Я посмотрел на дверцу. Наклейки с изображением Арнольда Шварценеггера, Сары Коннор, стального киборга и другие кадры из фильма уже потерлись от старости. Но до сих пор плотно прилипали к поверхности. Это не бутылки в ванне замачивать. Которые оставил в горячей воде на полчаса, а потом этикетка сама отходит. Нет. Эти наклейки лепили на века.

– Какой она была? – спросила вдруг аристократка, закидывая чистую вилку в ящик разделочного стола.

До этого момента я все думал о том, как скорее выпроводить свою одноклассницу, чтобы не играть с огнем. Но когда она задала вопрос, мне почему-то захотелось поделиться с ней.

– Машка? Она была очень хорошей, – ответил я, погладив Матильду, сидящую на моих коленях. – Раньше мы часто дрались. Прямо там. На кровати. Даже и не вспомню, что вечно не могли поделить.

– Она не обижала тебя?

– Не помню, – я пожал плечами. – Чаще всего было так. Она мне слово, я ей в ответ. И вот она уже сверху и пытается выкрутить мне руки. В порыве этой игры я мог сильно ударить ей в живот. Знаешь, как Лю Кенг из «Мортал Комбат».

Жанна не отозвалась. Я понял, что она не понимает, о чем речь, но не хочет, чтобы я знал об этом.

– У героя из этой игры есть такой прием…мы с пацанами, называем его «курочка», – я хмыкнул себе под нос и мечтательно закатил глаза. – Из-за тех звуков, который Лю издает, когда выполняет его на «Сеге». Удерживаешь «С» три секунды, отпускаешь и он уже летит ногами вперед и кудахчет. В общем, надо нам с тобой как-нибудь сыграть.

– Я не против, – ответила Клаус и стерла плечом с лица воду, которая брызнула из крана и неприятно щекотала. – Знаешь, у меня ведь нет ни братьев, ни сестер. Даже двоюродных. Поэтому я никогда не понимала, почему они всегда дерутся друг с другом.

– Сейчас я тоже не понимаю, – сказал я и стряхнул на пол клок шерсти, вычесанный с Моти. – С тех пор, как ее нет, я вспоминаю только хорошее.

– Что, например?

– Машка всегда была очень заботливой, – я глубоко вздохнул, потосковав о ней. – Когда мать уходила в запои, именно она всегда находила чем меня накормить. Для ее фирменных оладьей нужна была только мука, сода, соль, яйца и сахар. Она умудрялась делать их вкусными даже без молока…

В моей голове пронеслось много воспоминаний, в которых Машка играла главную роль. Но не о всех из них я хотел сейчас говорить. Было слишком тяжело. Хоть я и знал, что сейчас она находится в безопасности. Просто не был уверен, что у меня все получится и когда-нибудь сестра вернется в эту квартиру. Поэтому чем больше я думал о ней, тем больше меня брала тоска.

– А твоя мама? – спросила Жанна спустя некоторое время. – Ее так и не нашли?

Я замялся. Обманывать подругу не хотелось, а говорить правду, значило подвергать маму опасности.

– Уверен, скоро она будет дома, – ответил я и тут же перевел тему. – А как твой отец? Он больше не ругается потому, что ты общаешься со мной?

– Пытается. Но чаще всего уже просто потому, что должен.

– Он тебя не наказывает?

– Что?

– Я имею ввиду…физически.

– А. Нет. Конечно, нет! – она усмехнулась. – Он у меня строгий. Иногда даже очень. Но замечательный. Его ворчание – это единственное, что меня в нем бесит.

Клаус выключила кран и вытерла руки о грязное кухонное полотенце.

– Его бы тоже надо постирать, – произнесла она с некоторым отвращением. – Но это ты уж сам.

Аристократка кинула в меня этой…грязной тряпкой. От неожиданности я не успел заслонить лицо и им прилетело прямо по лбу.

Вместо того, чтобы бросит его в ответ, я лишь улыбнулся тому, что у меня есть такие друзья. Пусть и моего нового возраста. В каких-то ситуациях я могу на них положиться и это помогает не испытывать чувства одиночества.

– Я пошла, – сказала Жанна, уходя в прихожую. – Комендантский час скоро начнется. Еще нужно успеть сделать домашку. Судя по всему, времени перед школой завтра у нас не будет.

– Расскажешь мне потом, что сегодня задали? – спросил я, когда она уже спускалась по лестнице в подъезде.

– Позвоню, как буду дома, – девчонка махнула рукой и скрылась из виду.

Еще некоторое время я слушал, как она сбегает по лестнице, как открывается и закрывается дверь моей соседки, проверяющей кто там нарушает тишину, и только потом закрылся в своей квартире.

От сегодняшнего вечера у меня осталось приятное послевкусие. На улице валил снег, на кухне без горы посуды в раковине сразу стало как-то уютнее, а разговор с Клаус напомнил мне мою Настю.

Очень скоро я поеду на новогодний бал и, наконец, увижу ее. Да. Какое-то время мы будем просто дружить, прежде чем я смогу позволить нашим отношениям зайти дальше. Но тем не менее. Она снова будет рядом со мной. Живая. И на этот раз я не совершу ошибок.

Еще до конца комендантского часа я лег спать. За уроками и домашними делами я очень скоро начал клевать носом, а затем перебрался в кровать, закрыл глаза и вот уже меня будил неугомонный будильник. Наступило утро.

По привычке из прошлой жизни, я не смог совладать с собой и все-таки перевел его на полчаса. Как только он зазвенел снова, я окончательно проснулся.

Сделав все утренние процедуры, не забыв про зарядку, я сразу собрал с собой все школьные принадлежности на этот день, спортивную сумку с вещами на тренировку в Динамо и вышел из дома.

Я пришел в школу к первой перемене. Сейчас тут был совершенно другой мир. Когда я учился в первую смену пару недель назад – во время отсутствия старшеклассников, – эта разница не была так очевидна.

Сейчас повсюду ходили школьники с пакетами, в которые вместо портфелей были аккуратно сложены учебники и тетради. Влюбленная парочка аристократов целовалась в конце коридора и совершенно не стеснялась никого. А один бастард танцевал брейк-данс прямо возле кабинета Щитознания, под музыку из аудиоплеера с динамиком. Играла песня Дельфина «Любовь». Bomfunk МС’s появится позже, но танцору, кажется, итак, хватает ритма.

Я шел по коридору и немного жалел, что не попал в свое тело вот этого возраста. Здесь и девчонки в коротеньких юбочках, и большие перспективы, как, например, сдача экзаменов и поступление в Высшую школу для одаренных. Больше магии, больше тусовок, больше свободы. Да вообще – всего больше. Эх.

Ученики старшей школы бросали на меня удивленные взгляды, усмехались, перешептывались и показывали пальцем, когда я проходил мимо.

Черт. Неужели разница у нас с Серым такая большая? Он, наверняка, приходя сюда с утра не удостаивается такого количества внимания. Ну и ладно. Пусть смотрят. Против того, чтобы старшеклассницы стреляли в меня своими глазками я ничего не имею. Немного напрягает, когда парни пялятся. Ну что теперь? Переживу. Надо всего-то подняться на третий этаж и найти завуча.

– Смотрите кто тут у нас! – вдруг орет кто-то из толпы впереди.

Я поднимаю голову.

– Вот черт, – слетает с моего языка.

В толпе старшеклассников стоит тот самый панк в футболке «Король и Шут», который месяц назад судил наш поединок за императорские фишки с Пушкиным. Проклятье! А вот и сам белокурый двойник великого поэта.

– Это же Ракицкий! – старшеклассник с бакенбардами идет в мою сторону и потирает руки. – Я все еще помню, как он обул меня месяц назад.

Девчонки в коротких юбочках, черных пиджачках и с белыми воротничками внимательно смотрят в нашу сторону. О чем-то перешептываются и хихикают. Они постарше. Может быть из класса восьмого. А Пушкин сверстник Серого.

Черт…Разница в этом возрасте, конечно, гигантская. Аристократ старше меня совсем не на много, а выше почти на голову. Неужели после следующих летних каникул я вернусь в школу такой же каланчой?

– Доставай фишки, Ракицкий, – приказывает Пушкин. – Играть будем.

Он выпячивает свой указательный палец и тычет мне им в грудь.

Как же было бы правильно просто сказать, что у меня нет фишек и уйти. Это же вполне адекватно. Зачем связываться со старшеклассниками и пытаться им что-то доказать? Но я прямо не контролирую себя. Ненавижу поджимать хвост.

– Че завис, сопляк? – Пушкин хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть на него.

Я медленно беру руку блондина и освобождаю себя.

– У меня сегодня слишком маленький портфель, – отвечаю я. – Все твое барахло, которое ты хочешь отдать мне по собственной воле, не вместится. Так что свободен.

Девчонки у окна захихикали. Лицо Пушкина залилось краской.

– Оу! Оу! Оу! – панк с косичкой на затылке сложил ладони в трубочку у рта и привлек к нам еще больше внимания. – Смотрите, что происходит! Нашего Пушкина застремал малолетка! Как же ответит аристократ?

– Вот это встреча!

Из толпы, которая уже собиралась вокруг нас, показался…

– Штырь? – я машинально поморщился при виде гопника.

– Для тебя Святослав Михайлович, – гаркнул он и схватил меня за галстук. – Ну че бастард, пойдем поговорим.

– Смотрите все! – панк не успевал комментировать события. – У Штыря тоже какие-то вопросы к малолетке! И что сделает наш Пушкин? Уступит право сильным мира сего или покажет, что у него тоже стальные яйца?

– Слышь, бритый, – шепнул Пушкин гопнику. – Вообще-то я с сопляком разговариваю. Дождись своей очереди.

– Пошел ты! – кинул Штырь и толкнул блондина в грудь.

Вся бубнящая толпа, замолчала, когда кудрявый врезался спиной в стену, а на пол посыпалась отслоившаяся краска.

Ого, кажется я тут больше не нужен.