Читать книгу Реверс - Михаил Макаров - Страница 26

25 мая 2004 года. Вторник.

14.00–15.00

Птицын крайне редко матерился и с подчинённых за брань взыскивал, но сейчас цензурных слов не подобрал.

– Чё Кащей докопался, Вадим Львович? – сощурил дерзкий глаз Калёнов.

– Проехали, Рома, – полковник обуздал эмоции. – Отвлекаться не будем. Ты с какой новостью такой запыхавшийся примчался?

– В двадцать девятой квартире установил бабку, которая видела мужика с большим мешком. Без трёх минут двенадцать под её окошком пробежал в сторону гаражей. Первый этаж, окно на ту сторону, на котельную.

– Откуда такая точность – «без трёх минут»?

– Бабку, Вадим Львович, в штат можно брать. У неё ноги больные, на улицу почти не выходит. Зато всё время в окне торчит и всё подозрительное в тетрадку записывает. А время сечёт по большим электронным часам. Я проверил – кажут точно.

– Не знает она его? – кровавая головоломка могла иметь простейшее решение.

– Не-а. Мужик лет сорока, здоровый, коротко стриженый, прихрамывал. С бабулей надо плотно посидеть, она и фоторобот составит. Глаз набитый, по ходу.

– Молодец. За личный сыск тебе «пятёрка с плюсом». А теперь доложи расстановку сил. Сколько оперативников работает?

– Наших семеро, трое «мрошников».

– Участковых сколько?

– А чё я и участковыми должен рулить? У них свой бугор.

– Ох, Рома, – Птицын вздохнул по-отечески. – Ты здесь главный организатор и координатор розыска по горячим следам. Накидай в столбик разблюдовку. Дом, подъезд, фамилия сотрудника. Учись работать по системе. Теперь мы с тобой знаем вероятный путь отхода преступника. Какие дома получаются наиболее перспективные в плане установления свидетелей?

– Ну, этот тридцать третий и следующий тридцать пятый.

– Правильно. Значит, сюда назначь наших. По человеку на подъезд. Остаётся двое. Ты десять штыков с собой насчитал?

– Да.

– Значит, один остаётся. Пошли его обойти верхние этажи двадцать третьего дома по проспекту. Глянь, оттуда проход к гаражам, как на ладони. Участковых распредели вплоть до Циолковской. Вряд ли мужик с мешком на проспект рванул. Линейку гаражей пускай сразу обойдут. И пусть не вздумают мне халтурить. Каждый адрес проверить тщательно. Кого из жителей сейчас нету дома – побеседовать вечером при повторном обходе.

– Так, если кто на работе, так он и не видел ничего. Мы ж точное время нападения знаем.

– Человек мог придти на обед, увидеть что-то интересное и потом на работу уйти. Время-то самое обеденное. Но здесь много пенсионеров проживает, особенно в тридцать пятом доме, он кооперативный, – здешнюю землю много лет назад (страшно подумать сколько!) Вадим Львович топтал начинающим зональным оперком.

Моторный Калёнов умчался организовывать работу «по системе», а начальник КМ отошёл от посторонних ушей к котельной. На двери её висел ржавый амбарный замок – отопительный сезон давно закончился. Отсюда Птицын позвонил начальнику УУР[131] и доложил первые результаты. Полковник Болчуков относился к вымирающему виду сыскарей старой школы. Ценность добычи оценил. С Птицыным он был хорош, как, впрочем, со всеми, кто не претендовал на его должность. Разговаривал с дружелюбным грубоватым панибратством. Вадим Львович делал вид, что принимает правила игры, общался свободно, но субординации не нарушал.

– Это не малолетки, значит, мы их знаем. Ищем беспредельщиков, скорее всего, наркоманов. В городе таких не так много. Почему не залётные? Знали, что в офисе есть деньги, а конторка невзрачная, фонд, и фонд какой-то левый. Не ломбард, не ювелирный магазин. Это местные отморозки. О крупных суммах знали, а какого-то рожна связались с оргтехникой. Дебильный поступок! Похоже, и кошельки потерпевших зацепили. Жадные! Оружие – предварительно обрез. Следователь прокуратуры сейчас осмотр проводит… По результатам, товарищ полковник, прозвонюсь дополнительно. Помощь? Да сил хватает, и резерв есть, при надобности группу нарастим. Так точно, в реанимацию сотрудника отправил. Шансов мало, что директор быстро в себя придёт, но с чем чёрт не шутит… Будем около неё дежурить до упора. ОРЧ в полном составе работает, претензий нет. Спасибо за поддержку. Сутулов дуется, что я вас информирую, но это его проблемы. Областная структура, как я могу ещё на них воздействовать? РУБОП? Пока не подтянулся. Вы же знаете, товарищ полковник, у них тут начальство меняется… Давыдов на пенсию собрался, комиссию проходит. Да молодо-ой ещё совсем, тридцать восемь лет. Уговаривал я его, ни в какую… Все уговаривали… Как новый начальник? Честно говоря, пока не сложилось впечатления. Вроде, парень энергичный. Непростой? Да-а? Даже так? Спасибо, товарищ полковник, буду иметь в виду. Обязательно РУБОП подключим, пусть ОПГ отрабатывают. Хотя, там сейчас на такое безбашенное дело некому и пойти… Всё понял, товарищ полковник, о любой значимой информации докладываю незамедлительно.

Болчуков не обошёл стороной больную тему:

– Как там ваша прокуратура в свете последних установок? Сильно прессует? Терпимо пока… Ну, дай Бог. В пятнадцать ноль-ноль генерал у себя собирает. Расскажет, к чему в ближайшие дни готовиться…

Начальник УУР рассуждал без нерва. Должность позволяла ему лично не марать рук. Тем не менее, его место относилось к бойким. Если регион провалится на нижние позиции по раскрываемости в ЦФО[132], первой из тяжёлых фигур с доски полетит именно он. Но, как бы то ни было, грозивший Волчукову вынужденный уход на пенсию не шёл в сравнение с позорным привлечением к уголовной ответственности, замаячившим перед Птицыным и ещё двумя десятками начальников КМ районного звена.

– Держись, Львович! – пожелал в конце разговора Волчуков.

– Прорвёмся! – с коротким хохотком Птицын выдал своё кредо.

Он бравировал, а настроение, с утра и без того минорное после демарша Хоробрых, испаскудилось окончательно. Шум в ушах вкупе с головной болью свидетельствовал о поднявшемся кровяном давлении. В прошлом году Вадиму Львовичу диагностировали гипертонию. Врач с умным видом сообщил, что больному особенно важен психологический комфорт. Совет показался издёвкой. Стресс был обязательной составляющей его жизни даже в спокойные дни. Не говоря о чёрных полосах, в одну из которых он вляпался сейчас.

Полчаса назад звонил Сомов, сообщил, что выехал из Андреевска.

– Приеду, расскажу, какую тут камедь давали! Круче «Свадьбы в Малиновке»!

Щёки пылали. Не глядясь в зеркало, Вадим Львович знал, что раскраснелся, как перезревший томат.

Более всего страшило бесчестье. Годы многотрудной, упорной, без преувеличения рискованной службы пойдут псу под хвост. Ублюдки, которых он сажал, возликуют. Он – мужик, переживёт. Но как оградить от позора близких?

Жена работает в налоговой, коллектив там бабий, в глаза подружонки начнут фальшиво сочувствовать, за спиной же – самозабвенно перемывать кости. С удовлетворённым злорадством, игнорируя отсутствие причинно-следственной связи, объяснят природу высокого благосостояния семьи Птицыных.

Для обывателей любое дело в отношении милиционера, тем более, начальника, зачисляет его в оборотни!

Сын – девятиклассник, в таком возрасте пацаны – поголовно максималисты. Мальчишка искренне гордится батей, планирует по его стопам идти, и вдруг – бац, отца объявят преступником… Удар под ложечку! Надо будет доходчиво Вадьке объяснять, что произошёл системный сбой, глюк. Загодя подыскивая убедительные доводы, Вадим Львович автоматом перешёл на сленг молодёжи, подвинутой на своих компьютерах.

Но, если вокруг Елены и Вадика можно выстроить логическую защиту, то матушка всё воспримет сердцем. Семьдесят три года! И ведь никак от неё не скроешь дурную весть. С карандашом в руках штудирует она каждый номер «Уездных вестей». Журналюги устроят пляски половецкие на костях! Птицын всегда избегал публичности, уклонялся от общения с прессой, держался в тени, мирился с прозвищем «Серый кардинал». Долгожданный повод испачкать его доброе имя щелкопёры не упустят…

Заплутав в дебрях страхов, полковник машинально достал сигареты, зажигалку. И тут очнулся, удивлённо взглянул на стильную пачку «Парламента», разозлился: «Ну, давай, гробь здоровье дальше! Мало давление поднялось?!»

От плохих мыслей отвлекло новое действующее лицо. К дому подкатила опрятная синяя старушка «Skoda Felicia» с тонированными стёклами. Из неё вылез старший опер РУБОПа Комаров. Захлопнул дверцу, стукнул ногой по колесу, надавил обеими руками на угол капота. Резко отпустив, наблюдал, как кузов возвращается в исходное положение.

– Амортизатор? – понимающе спросил Птицын.

– На Ворошилова в яму влетел, хруст такой, как заклинило, – Паша на ходу отряхивал ладони. – Здравия желаю, товарищ полковник!

Пожимая хваткую пятерню рубоповца, Вадим Львович внимательно оглядел его из-под приспущенных век. Комаров был в рабочем состоянии, но далеко не в лучшей форме. Глаза мутные, опухшие, похмельный душок чавкающе маскировался ментоловой жвачкой, рубашка мятая. Ладно, хоть с бродяжьей щетиной разобрался. Побрив щёки, изобразил из неё экстравагантную бородку, соединённую с усами. Вороная эспаньолка придавала смуглому бровастому Павлу сходство с латиносом из гангстерского фильма.

Такой Комаров не нравился Птицыну. Причину метаморфозы полковник выяснил не так давно. Паша капитально подсел на игру в автоматы. Вредное пристрастие он долго скрывал, используя навыки опер-работы. Простому смертному его дурь в глаза не бросалась. Давыдов расколол Комарова посредством тех же приёмов. Как начальник он увещевал, как друг – стыдил Пашу за слабину. Всё делал, чтоб не вышло огласки. Времена на милицейском подворье стояли лояльные, означенный грех был извинительным, но Давыдов не хотел ронять марку острожского РУБОПа. Избранная им тактика загнала болячку внутрь. Комаровская страсть приобрела хроническую форму.

Беда одна не ходит. Нельзя втихую кидать жетоны в автоматы и оставаться собой. Частые сливы[133] и редкие съёмы[134] уважающий себя игрок обмывает. Не увлекавшийся прежде спиртным, Комаров начал крепко зашибать. Дома стал редким гостем. Закономерно начались семейные скандалы. Оттолкнула своя женщина, гордец Паша пошёл по другим, благо внешние данные и образ жизни способствовали. Работе он также стал уделять мало времени, а был-то всегда основным пахарем. Его служебные показатели ухудшились настолько, что отрицательную динамику заметили в области.

В начале года Вадим Львович серьёзно поговорил с Давыдовым. Тот клятвенно заверил, что решит вопрос. На какое-то время показалось, что дело идёт на поправку. Комаров посвежел, повеселел. Завёл бородку, юморил над своим новым имиджем, провёл удачную реализацию. Но вот Давыдов уходит на пенсию, а Павел от недуга так и не избавился. Днями один из проверенных МОИ[135] напрямую отсемафорил Птицыну, что почти каждую ночь Комаров тусит в вип-зальчике игрового салона на улице Абельмана.

Вадим Львович корил себя, что передоверился Давыдову. Пашка был ему не чужой. В девяносто шестом он перетащил парня из розыска в РУБОП. Много в него вложил. Из заурядного бойца воспитал оперативника, способного мыслить. Уйдя на повышение, Птицын беспокоился, что под началом Давыдова Комаров не растёт профессионально. В своё время настоял, чтобы тот поступил в ведомственный ВУЗ. Учёбу оперативник забросил на пятом курсе, когда до диплома оставался один шаг. Причина та же – долбанные однорукие бандиты.

«Мальца надо спасать», – полковник незаметно отвлёкся от своих неурядиц.

– Из отдела? – городское управление он именовал по старинке.

– С Текстильщика. В четвёртую школу сгонял, – Паша, оставаясь идейным ментом, услышав сообщение о заложенной бомбе, в кабинете не усидел.

– Сообщение ложное?

– Угу. Но эвакуировали всех.

– А как иначе? Сегодня у выпускников последний звонок. Лучше перебдеть. Что ж, ход примитивный, но эффективный. Бандиты угнали все наши силы на северную часть, а сами зажгли в центре. Номер, с которого звонили, определился?

– Никак нет. С мобильника звонили.

– И чего?! Мне начальник дежурки докладывал, что их АОН[136] теперь и мобильные определяет.

– За что купил, Вадим Львович…

– Ну, ладно. Один хрен, звонили с левого номера, направление заведомо тупиковое. Шеф твой новый где?

– Так он сегодня семью в город перевозит. Отпросился у руководства.

– А куда Асмолов запропал? – речь шла о способном, но обленившемся рубоповском оперативнике с задатками коммерса.

– Помогает переезжать.

– Быстро они спелись. Или раньше где пересекались?

– Вроде нет, – пертурбации в штате подразделения сулили Комарову численное меньшинство и, соответственно, прессинг по всему полю.

Но Паша не парился. Мысли его были заняты другим. Утром он удачно списал по «девятке»[137] три тысячи рублей и предвкушал, как вечером закатится в новый салон на Эстакаде. Будучи годным игроком, он знал, что заведения в период раскрутки всегда стоят на выдаче[138], и потому держал руку на пульсе событий.