Читать книгу Тропа тунеядцев – 6. Эпидемия. Часть вторая. Роман-катастрофа - Михаил Михайлович Вербицкий, Михаил Вербицкий - Страница 3

Подобного наплыва покупателей не наблюдалось в кафетерии Молочаевского коммерческого центра, с прошлого года. Только в прошлом году, основу покупателей составляли представители бизнеса, а, в этом году, выручку, Раисе Петровне, стали давать работники посольств и консульств. Деревня, еще, только проснулась, а в точке общепита, уже было не протолкнуться. Хозяйка даже послала, за дополнительной мебелью, чтобы обустроить посадочные места, во дворе.

На этой неделе, это была вторая волна дипломатов. Она была гораздо многочисленнее первой. Первая накатила, после приезда в Беларусь сотрудника ЦРУ, Сесилии Хаттон. Ее неожиданный визит и незамедлительное отбытие в Молочаевку всколыхнули, застоявшуюся за зиму, агентурную среду. По ее следам, в опасную зону, кинулись человек десять. Те, кому было особенно интересно, чего ее туда понесло. В основном это были представители восточных деспотий и монархий. Запрета на посещение этой секретной территории у них не было, в отличие от представителей развитых демократий. Монархи и деспоты особо не считались с людскими потерями. Сатрапы наоборот, требовали от подчиненных служебного рвения и готовности пожертвовать собой. Первая волна плеснула с легким шорохом, и бесследно растаяла, оставив после себя только таджикского и кубинского атташе по культуре. Остальные, ранние пташки, были отозваны, после того, как их руководство, ознакомилось с донесениями в которых подробно освещалась ситуация в Молочаевской аномалии.

Одно такое донесение было перехвачено и расшифровано, врагами. Отличился Моссад. В его руки попал рапорт палестинца. В Израиле, по этому поводу, состоялся разговор между премьер-министром и руководителем разведслужбы. Их встреча произошла в Хайфе. Встречались они по более серьезному поводу, чем белорусская аномалия, но в конце беседы, глава разведки счел нужным проинформировать премьер-министра о перехваченной депеше.

– Беларусь, это – между Польшей и Россией. – Сказал руководитель Моссада.

– Я знаю, где эта страна. – Сказал премьер-министр. – Бегин и Гольда Меир, родом оттуда. Так, что – говоришь, там снова летающая тарелка? Очередная?

– Палестинский атташе настойчиво утверждает, что видел ее своими глазами.

– И, как оттуда выходили зеленые человечки?

– Он говорит, что это были трансвеститы. Зеленые. В космических костюмах.

– Прилетели, значит, вышли, поставили, отметку в паспорте и отправились в ближайшую деревню водку пить! Может они зеленые с похмелья были? Или их укачало, по дороге? А потом они напились до чертей и с песнями вернулись обратно. Неудивительно, что стольких отозвали. Ты бы, что делал, если бы твой агент, прислал подобное донесение?! Хорошо. Что собираешься предпринять?

– Пусть наш парень съездит и осмотрится.

– Это понятно. Ты меня сразу информируй, что – там и как. Хоть какая-то разрядка, в сфере напряженности, будет.

Этим утром, в кафетерии, дежурными темами, для обсуждения, стали: ветрянка кубинца и исчезновение таджикского атташе.

По поводу таджика все вроде было ясно. Он исчез не бесследно. Ранним утром, его видели идущим в лес. Шел он туда безбоязненно, в состоянии мрачной задумчивости, твердой походкой уверенного во всем человека. Подобные случаи, в истории исследования аномалии, уже были зафиксированы и особого удивления не вызывали. С кубинцем, тоже, все просматривалось отчетливо. Он был госпитализирован в Минской инфекционной больнице, на улице Кропоткина, с чесоткой по всему телу. Где кубинец подхватил непонятную белорусскую заразу, было неизвестно. Ясно было, только то, что он лазил там, где не надо.

В массовом отзыве восточных коллег по цеху, тоже, ничего необычного не было. После прошлогодней истории с российским кораблем, кого только, из международников, не отозвали, для психического обследования. Больше половины дипмиссий заменили своих атташе по культуре. Видимо ныне отозванные, подобно прошлогодним сообщили своему начальству, нечто совершенно фантастическое. А руководители разведслужб, как известно, к фантастике относятся отрицательно.

Опыт восточных партнеров вынудил, прибывших во втором эшелоне, туманно сообщить начальству о подозрительном объекте, непонятного назначения, стоящий в ямсовом поле. О том, что он похож на НЛО, не написал никто. Даже намеков, на эту тему, не было. И, сегодня, обсуждать загадочный объект, торчащий на плантации, никому не хотелось. Всем хотелось просто поговорить, на общие темы, и найти точки соприкосновения.

Пустопорожней болтовней депутаты занимались, пока в шесть часов, откуда неизвестно, не пришло известие, что инопланетяне, или как их – там, разгружаются. Покупателей, как ветром, сдуло. Все, вихрем, рванули в поле.

Через какое-то время, кафетерий, вновь стал наполняться. Первым вернулся чех Ходинский. Он, даже, не дождался конца разгрузки. Постоял немного и поехал обратно.

Взяв чашку кофе, он присел в уголке, с угрюмым выражением лица. Все происходящее в этой проклятой Молочаевке, навевало на него грусть и печаль. В прошлом году, он, уже, едва не влип в передрягу, связанную с инопланетянами и параллельными мирами. Хорошо, что организм Ходинского не воспринимал грибов. А, то не миновать ему разноса от начальства или еще, чего похуже. Возможно, даже, перевода в архив. Прошлым летом, когда в дипломатической среде, разнесся слух, что российский корабль многоразового использования сел в этой местности не сам по себе, а под воздействием установки Мышковца, начальство потребовало, от Ходинского активизироваться. Он активизировался, до такой степени, что вышел на местного астрального синоптика Мирошниченко. Геннадий Петрович поведал Ходинскому о наличии в Молочаевке космодрома, для посадок НЛО, о временных и пространственных искажениях в этой местности. И, еще о многом подобном. Беседа происходила в доме Молочаевского уфолога. За накрытым столом. Выпить, под эту тему, Ходинский выпил, но закусывать не стал. Из закуски, на столе, присутствовали только грибы, а грибов чех, как уже говорилось, не ел. Атташе из Индии, которого Ходинский пригласил разделить груз ответственности, тот ел, от пуза. Когда, после застолья, они, они втроем, отправился созерцать местное Зазеркалье, оно Ходинскому не открылось. Геннадий Петрович и Ранжит Гурдипанкара живо обсуждали достоинства и характеристики наблюдаемых космических аппаратов, а Ходинский, сколько не таращился в ночную тьму, ничего не усматривал. Немного поломав голову, почему эти двое видят космодром и летательные аппараты, а он нет, чешский атташе от возмущения, пришел к логичному выводу, что виной всему современные белорусские грибы, которыми угощали, перед приобщением к неизведанному. Мирошниченко с индусом ели грибы, а он нет. Значит, миры открываются после грибочков. Сделав логичный вывод, Николай встал на колени, перед своим пищеварительным трактом. За столом он клял его последними словами, а в поле воздал ему хвалу. В Центр, он о своем открытии ничего сообщать не стал. Решил повременить. Просто отписался. Сообщил, что продолжает собирать сведения. Руководство решило, что он активизировался недостаточно, и вкатило ему выговор, без занесения в личное дело. Это случилось, когда по российскому телевидению показали общение профессора Протасова, с зелеными инопланетянами. Ходинскому было поставлено, на вид, что работает он плохо, что в работе разведчика имеются упущения. Ходинский взялся устранять пробелы, в своей деятельности. Он несколько раз просмотрел запись передачи про инопланетян. В ходе общения с профессором, гуманоиды исполнили несколько русских народных песен, но про полеты в пространстве не рассказывали. Это было явно не грибное. Поэтому Ходинский стал разбираться.

Выяснилось, что поющие зеленые человечки, в сельской местности – явление не редкое. Для этого феномена, в новейшей белоруской медицине есть, даже, конкретное определение – сибимольная лихорадка. Отчего она случается, было неизвестно. В белорусской академии наук, с этим, еще не разобрались. Было, только известно, что лечению она не поддается, а проходит сама, собой. В начале эволюционного развития, людей страдающих неудержимой тягой к песенному творчеству еще пытались лечить. Помещали, таких пациентов в специализированное лечебное заведение, известное, на республиканском уровне, под общим кодовым названием «Новинки». При наличии больных, страдающим этим странным недугом, тихая психушка превращалась в сумасшедший дом. Одержимые сибемольной лихорадкой пациенты пели не переставая. Пели во весь голос, тревожа покой страдающих белой горячкой, склонных к суициду и пациентов с повышенной тревогой. Никакие меры воздействия, на певцов не действовали. Никакие препараты. Их даже кололи негуманными психотропами. Все без толку, после уколов, от которых обычные пациенты превращались в тесто, «сибемольщики», вообще начинали петь не умолкая. Имея печальный опыт, в прошлом, в настоящее время, зеленых певцов не госпитализировали, а оставляли на воле. Там, они, месяца через три, умолкали, сами по себе и возвращались к обычной жизни. Получив эту информацию, руководство, деятельностью своего агента, осталось довольно. А когда, в Праге, стало известно, что поток информации, захлестнувший другие разведцентры, был вызван наркотическими видениями их сотрудников, Ходинского даже похвалили и сняли выговор. Зарекомендовав, в прошлом году, себя должным образом, разрешение на посещение аномалии, в этом году, Ходинский получил быстро. Однако, ехать в это проклятое место, он не спешил, поджидая остальных. Прибыв в Молочаевку, скромным середнячком, и обнаружив там нечто, похожее на летающую тарелку, он сильно опечалился, подозревая, что добром это не кончится.

– В прошлом году пронесло, а в этом могу влипнуть в историю. – Думал он, разглядывая нечто непонятное, на восьми опорах.

То, что вещь реальная, сомнений у него не было, потому, что огоньки вокруг не сверкали, и стоял объект, опираясь на землю, а не на бетонную взлетную полосу. В этом году взлетные полосы космодрома еще никому не открывались. Торчит, себе, в поле на восьми опорах штука, похожая на НЛО, и – все. По убеждению Ходинского, кроме неприятностей, эта фиговина, ему ничего не сулила. Как, впрочем, и всем остальным. Мысли свои, правда, Ходинский держал при себе. Пророчить беды, коллегам, не спешил. Только, на всякий случай посетил прошлогоднего астрального синоптика. У того было многолюдно. Было видно, что дело изучения потусторонних миров идет полным ходом. По двору бродили, большей частью, небритые мужики, в серебристых переливчатых костюмах. За домом, в саду стояли две большие армейские палатки, устаревшего образца, в которых, тоже, были люди. На общение, с Ходинским у Геннадия Петровича времени не нашлось. Поэтому он просто побродил, среди его гостей, благо никто не интересовался, кто – он, и – откуда. Когда перед его взором, мелькнул профессор Протасов, он понял что дела, здесь, еще хуже, чем он думал. А, уловив, идущий, из ближней палатки аромат жареных грибов, Ходинский сказал, про себя, нецензурную фразу и отправился восвояси. Усугубляло плохое настроение, чешского атташе, то, что из разговоров представителей дипломатического корпуса, он узнал, что испанец Гонсалес, который в прошлом году, тоже прошел между Сциллой и Харибдой, приезжал в Молочаевку. Приехал и пропал. Главное – в город не уезжал, а где находится неизвестно. Ходинский подозревал, что Гонсалесу, об аномальных процессах, известно больше чем ему потому, что, тогда, во время кризиса, с российским космическим аппаратом, испанец соскочил, с подножки, гораздо раньше его. По астральному синоптику, они, скооперировавшись, работали вместе. Опередили других, в этом деле, на пару корпусов. Но в тот самый вечер, когда нужно было идти кушать грибы, к Геннадию Петровичу, Гонсалес, от участия в совместном проекте, отказался. Вывернулся гад, в самый последний момент. Видимо что-то пронюхал, а партнеру ничего не сказал. Все эти размышления и воспоминания, снизили градус настроя чешского атташе по культуре до такой степени, что он начал подумывать об употреблении алкоголя, в повышенной дозировке.

Через час, после Ходинского, стали подтягиваться остальные. Эти, наоборот, имели вид бодрый и решительный. Попивая горячий кофе, дипломаты думали о серьезных вещах и говорили мало. Но тишина в заведении, стояла недолго.

Сначала соседи стали перебрасываться малозначительными фразами. Когда кофе окончательно остыл, начали задавать, друг другу, наводящие вопросы.

– Заметили? Эту дорогу, по всей видимости, недавно ремонтировали.

– Как-то – странно. Дорога в лес ведет. Зачем ее ремонтировать?

– Но, ремонтировали не вчера. Гораздо раньше.

– Везде присутствует информация, что, здесь в лес не ходят. А, тут, шесть трейлеров заехали и – ничего.

– Но обратно не выехали!

– И, люди не вышли! Но, на массовое самоубийство это не похоже.

– Может, одежда, у них – экранирующая. Вы заметили?

– Там, и, в обычной одежде, тоже были. И, тоже, в лес отправились.

– Может, здесь, лес неопасный. – Высказал предположение Кристоф Морель, атташе, по культуре, Франции.

– Попробуй, сходи. – Сказал поляк Зелинский. – Если соберешься – скажи. Мы, постоим, понаблюдаем, в целях твоей безопасности. Если, что – пожарников вызовем.

– Нет, кто-нибудь скажет, в конце концов, инопланетяне это или не инопланетяне! – Взорвался азербайджанец Керимов.

– Вы, про кого?

– Ну, эти, в блестящих костюмах? С льюрексом!

– Если, и, инопланетяне, то довольно странные. – Сказал Хагай Леви, атташе из Израиля. – Во-первых – многие курят, как вы заметили. Во-вторых – имена, у них, не космические.

– Вы, откуда знаете?

– У одного, на руке, я заметил примитивную татуировку. Знаете, солнце встает, будто ребенок рисовал, и надпись – «Костя». «Костя», это – сокращенно от Константина, распространенное имя, на Земле.

– Многие, к тому, же – пьяные ходят. – Подал голос, из своего угла Ходинский.

– Что – правда?! – Встрепенулись все.

– А, вы сходите, посмотрите, сами. Если не верите. – Сказал чех. – В местном синоптическом центре, инопланетяне, днями тусуются. Как они пьют, не видел, но слышно было, как чокались.

– В каком – «центре»? – С подозрением, спросил итальянец, Ахилл Канетти.

На вопрос, Ходинский не ответил. Только пожал плечами. При этом он коварно подумал, что избыток информации, в целях дезинформации противника, может повредить делу. Еще он подумал:

– Интересно – этот год грибной или не очень?

ГУМАНОИДЫ, ЧЕРЕЗ БЕЛОРУССКИХ ФЕРМЕРОВ, ПЕРЕДАЛИ ПОСЛАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ!

В актовом зале «Лапендрюги 803241», проходило дружеское общение, некоторых членов, коллектива летающей тарелки. Это было не рабочее совещание, а, именно – дружеское общение. Для рабочего совещания, требовалось присутствие трех четвертей дееспособных членов экипажа. В этот час, в актовом зале, собрались лишь одиннадцать астронавтов, свободных от неотложных дел. Было просто удивительно, как много неотложных дел появилось у других членов экипажа, после приземления на Землю. На других планетах, ничего подобного не наблюдалось. На Земле, всех просто охватил приступ трудового энтузиазма. У всех находились занятия, причем неотложные, не дающие возможности присутствовать на общем собрании. С утра, строительная группа отправилась на новую площадку, для возведения транспортного модуля. К ней примкнули Хронометрист, Транспортировщик и Медик. Хронометрист и Транспортировщик, для общего контроля, Медик чтобы наладить питание строителей. Получилось так, что десять членов экипажа долго восстанавливались, после посиделок в туристическом лагере. У девятерых было алкогольное отравление. У Транспортировщика – сломаны четыре ребра. Всех интересовало, как он получил эту травму. Может, на него было совершено нападение? Транспортировщик, перед тем, как лечь на восстановление, всех успокоил, объяснив, что травма производственная, получена в ходе ознакомления с земными транспортными средствами.

– Учился ездить на велосипеде. – Заявил он и залез в капсулу.

Как, только, члены контактной группы поправились, пришла транспортная колонна землян. Пришлось срочно загружаться и ехать, на строительную площадку.

Доктор был против, чтобы строители отправлялись на работу не позавтракав, но Медик вызвался сопроводить их и проследить, за приемом пищи.

После статистически стандартного завтрака, стали разъезжаться узкие специалисты. Зоолог и Флорист отправились изучать местную флору и фауну. Архивариус отправился собирать земные артефакты. Администратор изучать особенности проведения досуга, на Земле. Он заявил, что его этнографические исследования помогут разнообразить отдых и развлечения, членов экипажа.

Техническая группа даже ничего не стала объяснять, по поводу своего отсутствия на собрании. Гидропоник, Коммуникатор и Климатолог, просто собрались и ушли в технический отсек. На корабле по-прежнему наблюдалось расстройство систем жизнеобеспечения, и многие члены экипажа натурально страдали. Виновник разрухи, Координатор, даже не пришел на прием пищи, так был занят устранением неполадок. Он заявил, что перекусит на ходу и что не может спокойно рассиживаться в столовой, когда отовсюду течет и пахнет. Никто не стал ему перечить.

– На ходу, так – на ходу. – Решили все. – Сил нет смотреть на твое неприятное лицо.

Доктор заявил, что у него срочные исследования и заперся в своей лаборатории. Механик поставил всех в известность, что у него – профилактика и заперся в двигательном отсеке. Материалист сообщил, что у него ревизия и ушел на склад. Такелажник буркнул непонятно, что и ушел неизвестно куда. Видимо тоже на профилактику. Электроник вообще ничего не сказал, пропал и все. Так, что в урочный час, в центральном помещении корабля в модернистских креслах расположились, только одиннадцать нанайских космонавтов, готовых приятно пообщаться друг с другом.

Дружескую беседу, вел в этот день, Галактик. Астронавигатор, который, раньше, выступал по поводу и без повода, в этот день, был хмур и неразговорчив. Пока Галактик распространялся об отстраненных материях, Астронавигатор напряженно думал, о складывающейся вокруг их прибытия сложной обстановке. Думал он раздраженно. Полностью соответствующая всем нормам и нормативам речь Галактика, выводила его из состояния равновесия. Говоря откровенно, она раздражала.

– Проклятый Галактик! – думал Астронавигатор. – Никак не успокоится. Летает и летает. Никакого угомону, на него, нет. Мне одна ступень, до тридцать третьего осталась, а он держится за свое место. Кажется – столько сотен лет, уже летает, а никак не налетается! Ведь баллов набрал немеренно. Бонусов получил, столько, сколько никому не снилось. Нет, все ровно, с места его не сдвинешь! Давно мог выйти в отставку, получить пост главы временной комиссии и обосноваться на какой-нибудь отсталой планете, в коттедже, со всеми удобствами. Чего ему неймется?! Земляне, эти – тоже! Мутят чего-то. Только чего – непонятно. Но все – не так.

Подсиживая, Галактика, Астронавигатор стал очень чувствительно воспринимать политическую обстановку, складывающуюся в коллективе. Опыта в большой политике, на планетарном уровне, у него не было, но инстинкты появились. Что вокруг их прилета, складывается странная ситуация, он чувствовал на подсознательном уровне, только не мог облечь разрозненные впечатления в осмысленную форму. Больше всего вопросов возникало, по поводу малого количества встречающих и контактирующих туземцев. За последние дни, правда, их количество возросло, но не настолько, чтобы можно было говорить о всепланетном ажиотаже. Сообщения в «Интернете», о посадке в Беларуси летающей тарелки, Система фиксировала ежедневно. Она отмечала, так же, что информация, о пришельцах в Молочаевке, тоже присутствует. Тогда, почему, вокруг, так мало землян? На днях, покопавшись в Системе и узнав, что Земля бедна определенными видами минералов, которые ценятся здесь очень высоко, он сделал тонкий тактический ход. Вступив в непринужденную беседу с Климатологом и Коммуникатором, которые отправлялись в баню, он посоветовал им преподнести, устроителям мероприятия, небольшой презент. В знак благодарности, за гостеприимство. Тем идея понравилась. А, Астронавигатор даже отправился с ними в корабельную кунсткамеру и предложил взять, в качестве сувенира, два образца минеральных образований, очень привлекательных на вид.

По прикидкам номера Тридцать Второго, образцы должны были произвести, среди землян, настоящий фурор. Ценность они, по здешним меркам, имели неимоверную. По его расчетам после известия о том, какие сувениры раздают представители Нанайи, сюда должны были ринуться люди, со всех концов планеты. Но прошли сутки, а ничего не происходило. Система тоже никакого ажиотажа, в «Интернете», не наблюдала. Возможно, земляне не оценили уникальных качеств сувениров. Нужно было предпринять еще один заход. Тут, размышления Астронавигатора были прерваны. Дружеская беседа, тоже умолкла. В конференц-зал, ввалилась толпа андроидов и стала интимно подмигивать присутствующим. При этом половина кивала, головами, одетыми в лапендрюги, а вторая половина призывно позванивала бубенцами, на шеломайках.

СООБЩЕНИЯ ОБ ИНОПЛАНЕТЯНАХ В МОЛОЧАЕВСКОЙ АНОМАЛИИ ОКАЗАЛИСЬ ВЫМЫСЛОМ. БЕЛОРУСКИЕ ФЕРМЕРЫ ЗАКАБАЛИЛИ ПОКЕМОНОВ, КОТОРЫЕ ТРУДЯТСЯ НА НИХ 24 ЧАСА В СУТКИ!

Черный внедорожник, битком набитый сотрудниками ЦРУ, медленно и зловеще разъезжал про улицам Молочаевки. «Черный ворон» медленно проследовал по центральным и второстепенным улицам. Возле церкви, разведчики, даже, остановились и полюбовались на увитый плющом памятник зодчества. В конце концов, посовещавшись, американцы пришли к решению, что ездить, вот, так – без толку.

– Надо попробовать спросить, у кого-то. Может, скажут, где эта космическая лаборатория. – Приняла решение Сесилия Хаттон, сидевшая за рулем.

В машине присутствовали четыре сотрудницы и один сотрудник. Все сотрудницы были участниками вчерашнего рейда по кукурузному полю. Выглядели, все четверо, неважно. Неважно, до такой степени, что тонированные стекла автомобиля воспринимались ими, как дар божий. Лица, у всех были замотаны платками, так, что видны были, только глаза. Могло, создастся впечатление, что в связи со служебными неурядицами, женщины решили переменить веру, и попытать счастья на пути, указанном пророком Мухаммедом. Однако, намотанные на головы, наподобие паранджи платки не имели связи с религиозными течениями. Просто, за городом, у всех четверых, к коже начинала липнуть всякая непонятная дрянь. Их постоянно припорашивало разноцветной пыльцой. Иногда, неизвестно откуда прилетали более крупные семена растений. Они, тоже липли, оставляя, после себя небольшие ранки и кровоточины. Сотрудником мужского пола был Крис Гордон. Его и отправили на переговоры с местными жителями.

Особо не мудрствуя, Гордон подошел к первой попавшейся калитке и, постучав по дереву, костяшками пальцев, окликнул хозяев участка.

– Здравствуйте! Есть, кто, дома?! – громко спросил он.

– Дома, дома. Уже иду. – Раздался мужской голос.

Вскоре к калитке вышел мужчина лет пятидесяти. Он с интересом взглянул на Гордона и поздоровался, без всяких фамильярностей.

– Здравствуйте. – Сказал мужчина, из-за забора.

– Здравствуйте. – Ответил Гордон.

– По делу или – в гости? – Поинтересовался хозяин.

– По делу. – Ответил Гордон и без обиняков спросил:

– У вас, говорят, здесь научно-исследовательская лаборатория где-то расположена? Так – это, или – не так?

– Это – так. Есть такое заведение. – Ответил мужчина. – Российское. Страшно секретное. Вы наверно хотите знать, как туда попасть?

– Да, хотелось бы. – Замялся Гордон, растерявшись, от определения «страшно секретная».

– Очень просто. – Сказал мужчина. – Поворачивайте в обратную сторону. Проедете по улице, повернете направо. Потом опять поворот направо и почти сразу – дом, по левой стороне. Калитки там нет в заборе. И целого куска забора не хватает.

Гордон хотел поблагодарить словоохотливого местного жителя и распрощаться, но тот продолжил:

– Начальником, у них – Ломако Иван Семенович. Он вроде на «Росскосмос» работает, но сам не из этого ведомства. Из ФСБ – он.

– Большое вам спасибо!

– От лица, американского народа, надеюсь?! – Серьезно спросил мужчина.

– И, от лица народа, и от себя, лично. – Сказал Гордон, шалея от собственной речи.

Мужчины кивнули друг другу, на прощание, и, когда Крис пошел к машине, белорус крикнул ему вслед:

– Сегодня, вы там все начальство застанете. К ним комиссия приехала из Москвы. Третий день, без просыху, пьют.

Когда Гордон, загрузившись, обратно, в машину, передал состоявшийся разговор сослуживцам, те задумались. Но не надолго.

– Едем. – Решила Хаттон. – Проверим, на всякий случай.

Искомый дом нашли быстро. Это была единственная усадьба, где не было калитки. На разведку, снова отправили Гордона.

– А! Будь, что будет! – думал он, заходя во двор.

На доме, у входной двери, висел кусок фанеры, на котором, от руки, было написано: «Росскосмос». Исследовательская лаборатория».

Постояв, немного, у вывески, Гордон, наконец, решился и проследовал в дом. Путь, во внутренние помещения, лежал через веранду, от края до края, уставленную пустыми бутылками.

– Это – очень по русски. – подумал он, про себя. – Прямо, как нас учили, на курсах, по славянским особенностям.

Внутри дома были люди. Людей было двое. Они сидели за столом и вели душевную беседу. Об этом свидетельствовала объемная емкость, стоящая на столе и неповторимый натюрморт из закусок, живописно расположенный не только на тарелках, но и по всей поверхности стола. Один, из собеседников был в штатском, второй в военной форме. Военный был в чине полковника, с шевроном аэрокосмических сил России.

– Присаживайтесь! – Радушно взмахнул рукой штатский.

Полковник, что-то буркнул, подозрительно нахмурив брови, но общий тон бурчания не был угрожающим. Присаживаясь, на грубый, ручной работы, табурет, Гордон быстро оценил обстановку. Помещение, где он находился, было, скорее всего, кухней. Потому, что здесь находилась печь и газовая плита. Кроме этого, на лавке, у окна, стоял компьютер, а в углу находился сейф. Дверца сейфа была приоткрыта.

– По какому вопросу? – поинтересовался человек в гражданской одежде.

– Я, из фонда «Американ Прогресс». – Сказал Гордон и замер, ожидая реакции слушателей.

Те в свою очередь ждали продолжения разговора.

– Так! – Подбодрил американца, штатский, у которого был красный с синими прожилками нос.

– Мы проводим широкую исследовательскую компанию, с целью изучения отраслей местной экономики, требующих инвестиций.

Военный, снова пробурчал что-то неопределенное. Штатский, реагируя на этот невнятный тон, подцепил на вилку, кусок колбасы и вручил товарищу.

– Продолжайте. – Благосклонно кивнул он при этом, Гордону.

Собственно, на этом, у Гордона было все. Что говорить дальше он не знал. Его инициатива, как самого слабого звена, в команде, была скована, отсутствием полномочий.

Заметив растерянность, на лице гостя, штатский протянул к нему руку. Гордон, при этом, испуганно отпрянул, но вовремя пришел в себя, проявил выдержку и не бросился сломя голову, на выход.

– Позвольте представиться! – Крепко схватив американца, за руку, сказал гражданский. – Ломако Иван Семенович. Руководитель российской космической лаборатории. В российский космос, не желаете вложиться?

Гордон замялся, но на его лице отразилась целая гамма переживаний. Ему, все еще, хотелось бежать отсюда, но носатый держал его за руку крепко. Лицо Гордона, в этот момент, говорило, лучше всяких слов:

– Вложится мы не против. Только с космосом у России, все, так, неопределенно. Непонятно – все, очень. Особенно – с дополнительными отверстиями.

Видя, нерешительность инвестора, Ломако взял инициативу, на себя.

– Для начала, надо выпить. – Сказал он, и, обращаясь к военному, спросил: – Мамай, пить будешь?

Ответ полковника прозвучал нечленораздельно. Только на этот раз, он не бурчал, а, как-то пробулькал, в ответ.

– Понял. – Сказал Ломако и стал разливать темную жидкость по стопкам.

Стопки, здесь были, солидные, не барные – вместительные. По тому, что налиты были, три штуки, Крис понял, что полковник решил выпить, вместе со всеми.

СРОЧНО! В ЗАСЛАВЛЕ, ПОД МИНСКОМ, ГУМАНОИД ТОЛИК СДАЛСЯ БЕЛОРУССКИМ ВЛАСТЯМ. РЕШАЕТСЯ ВОПРОС, О ЕГО ДЕПОРТАЦИИ НА РОДИНУ.

Спутниковая связь была, в машинах, у всех дипломатов. Они, через определенные промежутки времени, бегали созваниваться с посольствами, чтобы быть в курсе текущих мировых событий. Поэтому, срочная новость, из «НАССА», о том, что в Белоруссии упал метеорит, быстро стала всеобщим достоянием. Не смотря на устоявшуюся привычку, не делиться, друг с другом, даже общеизвестными фактами, здесь никто не смог удержаться от обсуждения этого явления. Тесная обстановка кафетерия, не рассчитанного на такое количество гостей, располагала, к этому. Кроме того, общая неопределенность источила почти всех и подталкивала к более дружескому общению.

Дипломаты, сначала стали делать неопределенные намеки, по поводу достоверности освещаемых в «Интернете» событий. Потом, заговорили о метеорите открытым текстом. Белорусская сторона сообщения о метеорите не подтверждала, но и не опровергала. В новостях, местного телевидения, эту тему озвучили, и – все. Никаких комментариев не последовало. Оживленный обмен мнениями, об угрозах, которые несут космические тела, всему человечеству, был прерван появлением Рамона Веги, из Доминиканской республики. К дипломатическому корпусу, Рамона, можно было отнести с большой натяжкой, он был почетным консулом, этой островной республики. Основным его занятием, было ведение туристического бизнеса, небольшого, но довольно прибыльного. Неискушенный в хитрых дипломатических ходах Вега, заявил с самого порога:

– Де Люк и Макензи, в лес пошли.

В кафетерии стало тихо. Потом, серб, Живко Чосич спросил:

– В каком смысле – в лес?

– И, как понять – пошли? – Поинтересовался финн Матти Виртанен, третий секретарь посольства.

– Обыкновенно пошли. – Сияя от радости, что ему удалось удивить присутствующих, сказал доминиканец. – С ними, еще женщина пошла.

– Может, кто-то, мне скажет, кто они такие? – Огляделся, по сторонам, мальтиец Аттард.

– Это старожилы местные. – Пояснил ему и другим несведущим Виртанен. – Они – по коммерческой части. С прошлого года, здесь сидят.

– Что, просто, так и пошли? – Недоумевал азербайджанец Керимов. – Я точно знаю, что в лес, тут, только в защитной одежде, можно.

Тут, вопросы, на Рамона посыпались градом.

– Они, как выглядели? Может, зеленые были. С каким цветом лица, они передвигались?

– Женщина, что с ними была – молодая?

– Просто так, шли или по делу? Как вам показалось?

– Они обычно пошли. – Стал отвечать доминиканец. – Своими ногами. Цвет лица – обычный. Женщина – среднего возраста. Разговаривали, смеялись. Корзинки в руках несли. Будто на пикник шли.

– Может, они лечиться пошли? – Подал голос болгарин Стоянов, из укромного уголка, куда забился сразу, по приезду. – Я слыхал, что, здесь, такое бывает.

– Бывает. – Иронично глядя на Стоянова, сказал грузин Гуладзе. – Только, если лечиться идут, то идут целеустремленно. Не остановишь, никакими силами. Я, тебе, точно говорю! Я в прошлом году наблюдал такое перемещение, когда твой земляк Ананич уходил. В лес идут, в состоянии аффекта. Как контуженые. Не смеются и продукты, с собой не берут. Наверно, сразу переходят на подножный корм.

– Что—то, душновато, здесь стало. – Вздохнул атташе из Венесуэлы, Антонио Санчес.

– Да. – Покрутил носом Хагай Леви. – В магазин сходить, что ли? Не знаете, тут, продают кошерное?

Остальные, тоже стали выражать сожаление, по поводу, своего сидячего образа жизни. Всем захотелось размяться.

Вскоре помещение опустело. На месте остались, только чех Ходинский и болгарин Стоянов.

Ходинский размышлял, куда мог деться его неверный товарищ Гонсалес.

У Стоянова, в голове крутились более проблемные мысли. Дело в том, что он, как отправился позавчера, преследовать белорусскую транспортную автоколонну, с загадочным грузом, так, только этой ночью вернулся обратно. Причем, возвращаться пришлось издалека. Аж, из-под Полоцка. Как он, там оказался, Стоянов не мог понять. Самое главное – спидометр накрутил почти тысячу километров. Это говорило, что он объездил полстраны. Однако где он побывал, с какими культурными достопримечательностями ознакомился, было неизвестно. Он вообще не понимал, чего его носило по Белоруссии. Последнее, что он помнил, было – окраина Погорельцев, босоногая девушка, сидящая под кустом. Потом, сразу, бац – Витебская область!

Сегодня приехав, в коммерческий центр, он стал осторожно интересоваться своими попутчиками. Теми, с кем он начал преследование. Хорошо народу в кафетерии было много, и шла постоянная ротация. Одни уходили, другие приходили. Поэтому Стоянов, мог, не привлекая внимания интересоваться, не видал ли, кто случайно Пихлера, Ковача, Санчеса, Аламейду, Келли, Кенига и Барнабаса Ксенакиса. В каждом отдельном случае он интересовался одной фамилией, поэтому, проведенный опрос, никого не насторожил. В ходе опроса, выяснилось, что сегодня их никто не видел. Кое-кого, точно не было и вчера. Некоторые фамилии были под вопросом, но было ясно, что весь списочный состав, непонятным образом прогуливает, важнейшее мероприятие. Полученные данные, будили в голове у Стоянова различные мысли. Все они носили хаотический характер, и ни одна из них не была настолько разумна, чтобы от нее можно было оттолкнуться и выстроить логическую цепочку происшествия.

В самый напряженный момент, когда Стоянов подошел в своих рассуждениях, к последней черте, за которой маячила перспектива нервного срыва, дверь кафетерия открылась, и вошел британец Келли.

Осмотрев пустое помещение, подданный королевства, пошел брать кофе. Наполнив чашку, он еще раз осмотрелся. Было видно, что ему хочется пообщаться, для получения необходимой информации. Выбирать Келли приходилось из двух вариантов: Стоянов или Ходинский. Однако Ходинский сидел с таким выражением, на лице, словно замышлял убийство; причем – не простое, а с отягощающими обстоятельствами. Поэтому, Келли, направился к Стоянову.

– Привет. – Сказал он присаживаясь. – Я ничего не пропустил?

– В каком смысле? – Прищурился Стоянов.

– Занят был вчера. – Беспечно сказал британец. – Но по слухам ничего примечательного не случилось.

– Так! – Мысленно насторожился Стоянов. – Этого, точно, вчера не было. Он один у меня был, под вопросом. Интересно, где он пропадал? Может, колонну сопровождал, а теперь решил поиздеваться?! Или не сопровождал? Глаза подозрительно стоят, в одну точку. Интересно – если его спросить напрямую, что скажет?

БЕЛОРУССКАЯ ЦЕНЗУРА ЗАПРЕТИЛА ВИДЕРОЛИК, С НЛО, НАД МОЛОЧАЕВКОЙ.

В это утро, Молочаевка напоминала первозданный хаос, из которого, потом, появились всевозможные боги. Население даже прибалдело от метаний атташе, торговых представителей и почетных консулов, по деревне. Даже Галина Константиновна отправилась на ревизию своего хозяйства, не с рассветом. Заинтересованная происходящим, она, сразу, сходила к сельсовету и обсудила, в кругу односельчан, переизбыток, в населенном пункте, транспортных средств и интенсивность движения по деревенским улицам.

Прадед, который, заявился на конспиративную квартиру, с целью, проводить полковника Фирсова, на новую строительную площадку, высказался по этому поводу, так:

– Неразбериха, как на первомайской демонстрации времен развитого социализма. Тогда, что творилось, перед тем, колоны перед партийными трибунами пройдут – не передать! Один трудовой коллектив идет в одну сторону, другой – в другую. Бегают люди с мегафонами, разворачивают колоны, направляют их обходными путями, потому, диспозиция была составлена неверно. Ответственные товарищи бегают, отставших ищут. Возле каждого магазина плакаты стоят, потому, что с плакатом не зайдешь. Так половина, этого добра, и оставалась, возле торговых точек. Люди бутылку возьмут и на обратном пути, транспарант не забирают. На кой, он им, теперь, сдался! Так и оставалась половина лозунгов, возле магазинов. Правда, недолго они, там, стояли. На лозунги товар первосортный шел, качественный. Потом этой фанерой люди гаражи оббивали, на дачах использовали. Только надписями – к стенке, чтобы не одуреть, от этой галиматьи.

Вернувшись, Галина Константиновна сообщила Прадеду и полковнику Фирсову, которого, на людях называла Александром Анатольевичем, что дипломаты носятся, как шаленые и, что дела у Раисы Петровны пошли.

– Не успевает продукты подвозить. Касса не закрывается, к концу дня, от выручки. А, я дела оставила, разявилась, на этот переполох, словно шпионов, сроду, не видела. А дела стоят. Хозяйство без глаза.

– Большое, у вас, хозяйство, Галина Константиновна? – Поинтересовался Фирсов, таким тоном, словно готов был, незамедлительно взять в руки вилы и придти, на помощь.

– Ну, как сказать? Большое – не большое, а полсотни человек, под собой, имею.

– Понятно. – Покивал головой Фирсов, хотя было ясно, что ему, стало еще непонятнее, чем в начале разговора.

Отправившись в путь с Прадедом, он долго обдумывал ответ, Галины Константиновны, в котором была явная неопределенность, а потом спросил, у Прадеда:

– Михаил Степанович, я не понял, это на одном предприятии, у Галины Константиновны, столько людей работает, или на нескольких? Если не секрет?

– Не секрет. Вот вечером, сам, у нее, спросишь. – Хитро подмигнул полковнику Прадед.

– Ладно, не хандри! – Сказал Михаил Степанович, ощутив смущение, в душе Фирсова. – Просто, у нас, теперь, хозяйство, по людским головам считают, а не по количеству свиноматок. Теперь у каждого на селе ферма есть, а то, и – две. Теперь, у кого больше паробков, тот и хозяйственнее будет.

– Работников, вы имеете в виду? Рабочих, технический персонал?

– Персонала, у нас, не наблюдается. Я, же сказал – паробки. Те, кто у Гали, под рукой ходит. Не все, же у нее работают. Многие свое хозяйство имеют, но все ровно, под ее началом числятся.

– Немного, непонятно.

– У, нас, по деревням, теперь, народу приблудного нет. Раньше, на заре эволюции, хватало. Кого, тут, только, не было. И – луганские, и – донбасские, и – крымские, и – всякие, всякие. Теперь, не так. Теперь – порядок навели. Теперь, у нас – все зарегистрированы.

– Официально?

– Кто, же, их, официально зарегистрирует. Они, же – иностранные граждане! Половина – без документации. Жить, то, как-то надо, вот и идут, под крыло, к хозяевам. Работу получают, жилье, социальную помощь, в виде лечения.

– Так, они, получается – как крепостные?

– Крепостных, в Белоруссии, сроду, не было. В Северо-Западном крае, во времена российской империи, наблюдались. Но не долго. Не успели народ поломать. А, этих, современных, у нас, по-разному называют. Где-то – трибутариями, где-то – приживалами. А, у нас – вилланами и паробками. Их, ведь, никто не держит. Не хочешь, жить, по местным правилам – скатертью дорога. Только куда идти? Дуракам, у нас – одна дорога. Только в город. В городе, таких на самолет сажают и отправляют в родные края, если иностранцы. Если наши – на сельхозработы, под конвоем. Несамостоятельные, конечно, долго не задерживаются на селе. Но, те, у кого в голове, хоть что-то есть, те обживаются.

– А, отношения, у таких, с Галиной Константиновной, каким образом складываются?

– По договору. По устному соглашению. Она берется, им, покровительство оказывать, а они – по-разному. Кто – отрабатывает, кто – частью прибыли делится.

– Галина Константиновна, их крышует, получается?

– Когда крышуют – сами приходят и говорят: «Мы – ваша крыша. Плати, а то здоровье отнимем». А, к хозяевам люди сами идут. Приходят и под руку просятся.

– Да, интересно…

Открывшиеся обстоятельства породили в душе государственника Фирсова, противоречивые чувства. С одной стороны, он негодовал, что на селе творится, не пойми, что. С другой стороны, процесс адаптации к местным условиям, у него, уже пошел. Полковник, очень смутно, но понимал, что одними трудовыми отрядами, прущее, как тесто, на дрожжах, сельское хозяйство не поднимешь, что все держится на таких людях, как Галина Константиновна и подобных ей. На людях, которые остались на селе и несли тяжелую ношу эволюционной перестройки в агросекторе. От подобных торжественных размышлений, Фирсов окреп духом и к лесу подошел в хорошем настроении.

ПРИШЕЛЬЦЫ НЕ ДАЮТ ПОКОЯ МКС, ПОСТОЯННО СПРАШИВАЮТ ДОРОГУ, НА МОЛОЧАЕВКУ.

После первой стопки, местного самогона, который оказался очень недурен, Гордон немного расслабился и решил, что поскольку является жертвенным тельцом, пить ему не возбороняется. Даже наоборот. Это его прямая обязанность – ложиться на амбразуру, ради общей цели, ради положительного исхода, их миссии.

– То есть, вы в принципе готовы к сотрудничеству, с нашим гуманитарным фондом? – спросил агент.

– На сотрудничестве мир держится. Без кооперации, сейчас – никак. – Сказал Иван Семенович. – Вы, на какой основе, желаете скооперироваться?

– А, что вы можете предложить?

– Мы можем предложить свою интеллектуальную собственность. Знания, короче. С вашей стороны, потребуется эту информацию оплатить.

– Сколько? – Спросил Гордон.

– Для демонстрации намерений, сгодится и двадцать тысяч. А, дальше будем смотреть.

– Договор нужно будет заключить. Для корпоративной отчетности.

– Это, мы не против. Правда, Мамай?

Полковник буркнул, что-то нечленораздельное.

– Вот, и полковник Мамай говорит, что тоже распишется.

Деньги, у Сесилии были. Это Гордон знал точно. Однако, его попытку, сразу отправиться, за деньгами, Ломако пресек в зародыше.

– Пока не выпьешь, никуда не пущу. Пей! А, то – договор подписывать не буду.

Когда Гордон, наполняя кабину машины винными парами, изложил руководству, ход переговоров, Сесилия Хаттон, согласно кивнула и выдала ему бланк договора и двадцать тысяч, стодолларовыми купюрами.

Вернувшись обратно в хату, резидент подписал договор и вручил Ломако деньги.

Перебирая их, «феэсбешник» вдруг насторожился и сказал:

– Франклин, тут – какой-то странный. Никак не пойму.

– Это не Франклин. – Сказал Гордон. – Это – Андреа Дворкин. Мы теперь, на стодолларовых купюрах, ее портрет печатаем.

– Ее? Это же – мужик какой-то.

– Это Андреа Дворкин, женщина, видный деятель Великой Феминистической Революции. – Бодро сказал Гордон, хотя, в душе, согласился, с Ломако, что Дворкин сильно смахивает на Франклина, и, вообще, на мужика.

– Не, так, дело не пойдет. – Сказал Ломако, придвигая к себе договор и отодвигая деньги. – Или привозите мне Франклина, или сумму в евро. Тогда и будем разговаривать. А этого, непонятно, кого, мне не надо.

НОВЫЙ ПЕРЕГОВОРНЫЙ ПРОЦЕСС В МИНСКЕ. ПРЕДСТАВИТЕЛИ ОРИОНА И АЛФА-ЦЕНТАВРА ПЫТАЮТСЯ УСТАНОВИТЬ ЛИНИЮ РАЗГРАНИЧЕНИЯ НА МЛЕЧНОМ ПУТИ.

Атташе по культуре, болгарского посольства решил пойти на провокацию и задал Томасу Келли, такому, же, атташе, только, из Великобритании, вопрос:

– Ты почему, за колонной не поехал?

Томас британскую невозмутимость не утратил, но прежде, чем ответить, закурил.

– Возникли непредвиденные обстоятельства. – Сказал он. – Срочно вызвали, по делу.

– Куда?

– Наверно, туда, же, куда и тебя. Ты, вчера, откуда приехал?

Вместо ответа, болгарин спросил:

– Остальных, я, тоже, не видел. Здесь, по крайней мере. Ты, про них, что-нибудь слышал?

Келли подумал, прежде чем ответить.

– Давай – так. – Сказал он, выдувая дым от сигареты, в сторону Ходинского. – Ты рассказываешь, где был. Я рассказываю, куда ездил. Потом попробуем обсудить интересующие, нас вопросы.

Стоянов немного подумал, хотя решение, как поступить, принял сразу.

Времена, когда болгарская разведка, наравне, со «Штази» и русскими проворачивала дела, давно прошли. В былые времена, болгары замахивались, даже, на папу римского. Теперь, оказавшись под крылом Брюсселя, болгарская служба безопасности уверенно деградировала и, в данный момент, находилась на нижней точке, этого процесса. Британцы, наоборот твердо хранили свои традиции, в сфере шпионажа. Жители островного государства уважительно относились к своим «ми». Поэтому их спецслужбы не испытывали нужды в финансировании и, по-прежнему функционировали, как хорошо отлаженный механизм. Нужно было соглашаться, с предложением. Тем более что Келли не загонял его в угол, а предлагал сотрудничество, которое могло перейти в тесные отношения.

– Я, под Витебском, очнулся. – Сказал Стоянов. – Больше ничего не помню.

– Все?

– Все!

– Я, в Гродненской области, очутился. Тоже не знаю как. У меня, тоже – все.

– А, остальные – как? Не знаешь?

Келли прищурился.

– Ван де Верт, сегодня рано утром, откуда-то явился небритый и немытый. Кажется, до конца у меня уверенности нет, Кениг и Пихлер, нашлись ночью, сейчас наверно отсыпаются. От Аламейды и Ксенакиса – ни слуху, ни духу, выражаясь русским языком.

– В Болгарии, тоже так говорят. Ты девушку помнишь? Которая, у дороги, сидела.

– Помню. Она, мне, тогда, показалась немного странной. А, тебе?

– Тоже. Только, не в этом дело. Дело в том, что она у меня, из головы, не выходит. Я, до нее, все помню. А после нее – провал.

– У меня – то, же, самое. – Признался Келли. – Только, надеюсь, ты не думаешь…

– Думать не думаю, а в голову лезет. Ты проверялся? Я, тоже, проверился. Все – в норме. Отравления нет.

– Нужно больше информации. – Сказал Келли. – Думаю, надо опросить остальных. Ты, как считаешь? Подождем, что они скажут. Только, давай информацию, про девушку придержим. На всякий случай.

Между, тем, кафетерий вновь, стал наполняться. Дипломаты, успели съездить, в поле, за Погорельцами и полюбоваться на опушку леса. Картина была странная. Около двух десятков автомобилистов, стояли возле своих машин и бездумно пялились в одну сторону. В той стороне ничего не происходило. Тихо шумел лес, хотя с того места, где остановились приехавшие, этого слышно не было. По небу проплывали белые облака, временами заслоняя стоящих истуканами специалистов, по культурным связям, от солнца.

Наконец, всем это надоело, и они стали рассаживаться по машинам. Только сели, только завелись – приехали еще две машины. Их владельцы, были опознаны, как представители коммерческих структур, арендующие площади, в местном бизнес-центре. Это были: Джон Коллинз, из «ЦБК Компани Лимитед», и Поль Ребур, из «Холидей Компани».

Те, кто успел завестись, выключили зажигание. Коммерсанты приехали не одни, а с пассажиром. Из машины Коллинза, вылез бодрый светловолосый дядька, который стал что-то говорить, для убедительности, размахивая руками. Не задерживаясь, все трое пошли в сторону леса. Дипломаты снова вылезли из машин и провожали их, настороженными взглядами. Когда троица скрылась в лесу, последовало очередное, длительное созерцание опушки леса.

Первым не выдержал горячий Гуладзе.

– Черт, те, знает, что! – Чертыхнулся он, сел в машину и уехал.

Вслед за ним, с небольшими промежутками, отъехали и остальные.

Прибыв в точку сбора, участники рейда, отбросив дипломатические увертки, стали, открыто обсуждать происходящее.

– Меня сто раз предупредили: «Не суйся в лес, ни под каким видом»! Только, в виде экскурсии, в сопровождении сотрудников лесного департамента. А, тут – кто попало, оказывается в лес ходит. – Возмущался Гуладзе.

– А, ты, чего, тогда, не пошел! Взял бы и сходил! – Предложил Леви.

– Сам бы, и, сходил!

– Я не могу. У меня – мама, дома, осталась.

– И, у меня – мама. И – папа.

Тут, на Гуладзе, что-то нашло, и он схватился за голову.

– И, как я посмотрю в глаза отца?! Что он скажет? Скажет: «Нодарик, ты, почему в лес не пошел? Испугался»? Что, я, ему, отвечу?

Все это было произнесено, таким тоном, после которого, начинают рвать, на себе, волосы, вместе с луковицами. Однако Гуладзе портить прическу не стал, только сокрушенно помассировал черепную коробку.

– Может, они, тут, адаптировались? Они, в этой аномалии – с прошлого лета. – Высказал догадку Абдалай Абдуллаев, атташе, из Казахстана.

– Непонятно, чем они, тут, вообще, занимаются. – Раздраженно сказал швед Карлсон. – Предприятий, здесь – никаких. Товарооборот несущественный. Чего, здесь, торчать?!

– Вполне возможно, что мы чего-то не знаем. – Заметил финн Виртанен. – Может они вступили, в контакт и тщательно скрывают это.

– В контакт – с кем? – Фыркнул Карлсон. – С инопланетянином Константином? У которого татуировка – на руке?

В этот миг, в кафетерий, стрелой влетел доминиканец.

– Телевидение приехало. – Задыхаясь, сообщил он. – Какой-то репортаж, про убийство снимают!

Толпа бросилась, на выход.

НА ПЕРЕСАДОЧНОЙ СТАНЦИИ ГУМАНОИДОВ, В МОЛОЧАЕВСКОЙ АНОМАЛИИ, НАЧАЛОСЬ ВОЗВЕДЕНИЕ НОВОГО ТЕРМИНАЛА.

Съемочная группа белорусского телевидения расположилась неподалеку, от загадочного объекта, на краю ямсового поля. Даже присутствие, в прошлом году, двух бригад центрального телевидения, из России, не вызывало, у местного населения, такого ажиотажа. Народу поглазеть, на это мероприятие сбежалось столько, что дипломаты вынуждены были побросать машины, на дальних подступах, и пробираться к месту съемки, в густой толпе.

Каждому, пробившемуся, в передние ряды, открывалась привычная картина, которую все уже видели и в кино, и наяву. Один мужик стоял с прожектором, другой с микрофоном. Камера была установлена на треноге, и оператор внимательно разглядывал, через нее бескрайнюю ширь плантации. У открытой двери микроавтобуса стояла девушка в милицейской форме. Ее прихорашивала большой кисточкой еще одна девушка, в рваных джинсах. Странно было только, то, что рядом, еще одна девушка, в целых джинсах, прихорашивала четвертую девушку. В четвертой дипломаты без труда узнали ведущую программы «Добрый ветер» Наталью Барановскую, ту от которой зажигались сердца у мужской части населения страны, и она, эта часть, когда рассказывали про погоду, прилипала к экранам, хотя подробную сводку, об осадках и похолоданиях, на месяц вперед, можно было получить в «Сети».

Вторая девушка, в форме, приятная, но не столь сексуальная, часто появлялась на экране, зачитывая сводку состоявшихся за день преступлений. Иногда она делала это, выезжая на место события. Всем, сразу стало понятно, что в заданном районе, было совершено громкое злодеяние, которое вызвало большой общественный резонанс, и это происшествие осветят в очередном выпуске криминальных новостей. Какое отношение к свершившемуся злодеянию имели погодные условия, оставалось загадкой.

Подготовка к съемкам затягивалась. Было видно, что телевизионщики чего-то ждут. Вскоре этот вопрос разрешился. Сквозь толпу, под одобрительный гул, протиснулся Прадед с клюкой в руке. Сегодня у него в руке была именно клюка, загнутая, на манер жезла друидов, а не обычная палка. Когда Михаил Степанович вышел на свободное пространство, бородатый руководитель съемочной группы, окончил свою увлекательную беседу, с местным участковым, и вышел ему навстречу.

– Ну, как, вы, Михаил Степанович, готовы?

– Готов, к труду и обороне! – Бодро провозгласил Прадед. – Готов, так, же, раскаяться и ответить, по всей строгости закона.

Первой выступала девушка в форменной одежде. Было видно, что в подобной обстановке она работает впервые. Мало того, что деревенские мужики, сбежавшиеся с полей, выглядели не очень авантажно, так вдобавок, ко всему, в толпе шныряли откровенные хмыри, потрепанные и месяц небритые. Наличие одинокого участкового, не придавало представителю пресс-службы МВД уверенности, в собственной безопасности, и она сильно волновалась. От этого ее большие глаза раскрылись еще шире, и в камеру она говорила, с заметным напряжением.

– Из поступивших сегодня сводок, о происшествиях, в сельской местности, следует выделить одну. На имя участкового Молочаевского сельсовета, Виктора Марченко поступило заявление, о сексуальных домогательствах. Заявление подала гражданка США, Сесилия Хаттон. По ее словам, ей было нанесено оскорбление, в грубой форме, со стороны жителя деревни Молочаевка, назвать имя которого, до окончания разбирательства, мы не можем.

Бородатый Калюнов сказал: «Стоп»! Девушка вышла из кадра. На ее место заступил капитан Марченко, которого перед съемкой, тоже, припудрили.

Из толпы послышались голоса.

– Давай, Анатолич – жги!

– Теперь, когда прихорошили, можешь космонавтам стрелку забивать!

Участковый подтвердил слова представителя пресс-службы, только другими словами. Было сказано, что – да, заявление поступило, разбирательство ведется, вопрос о возбуждении уголовного дела, пока не стоит.

После Марченко, перед камерой, встала Наталья Барановская. Гул одобрения пронесся, по толпе. Призывно глядя, в камеру, Барановская заговорила.

– Специально, для программы «Тревожная точка». – Напряженно глядя в камеру, сказала она. – Совершенно случайно, наша съемочная группа, оказалась в районе деревни Молочаевка. Здесь нам стало известно о преступлении совершенном в ее окрестностях, и, что это дело вызвало широкий общественный резонанс. Имеются в виду, обвинения выдвинутые, против местного жителя, гражданкой США, Сесилией Хаттон. Мы решили подробнее разобраться с этой ситуацией и побеседовали с подозреваемым. Камера повернулась, и в кадре появился Прадед.

– Михаил Степанович, что вы можете сказать, по поводу выдвинутых, против вас, обвинений.

Прадед смотрелся, в кадре, великолепно. Он стоял, тяжело опираясь, на клюку, седой и сгорбленный. Сгорбленный не тяжестью обвинений выдвинутых, против него, а грузом, прожитых лет. Перед съемкой, он одел, на себя какую-то непонятную, штопанную во многих местах, домотканую свитку. Позже, еще говорил, что хотел обуться в лапти, но посчитал, что лапсердака будет достаточно, что, с обувкой, будет перебор.

– Что говоришь, милая? – Приложив руку, к уху, переспросил Прадед.

– Я, говорю, по поводу обвинений, что скажете? – Негромко, но в самое ухо, сказала, ему, Регина.

– Ага! Понял! По поводу, каких обвинений?

– Обвинений в сексуальных домогательствах.

– Да, доченька, в сексуальных – я силен! Могу тряхнуть. Так, о чем речь-то?

– Обвинения против вас выдвинуты.

– Да, что, ты, говоришь!

Беседа таким порядком, продолжалось бы долго, если бы на помощь Регине, не пришел участковый. Марченко стал рядом с ним и, постучав по папке, пальцем, сказал:

– Я, вам, говорил. Женщина на вас жалуется.

– Да, неужто?! – Удивился Прадед.

Тут, он вспомнил, о временных рамках передачи и, опомнившись, вышел, из несознанки.

– Ага, припоминаю. Баба в лес пошла и притомность потеряла.

– Говорят, вы ее домогались. – Сказал Марченко.

– Детишки прибежали, говорят – беда. – Не сходил, со своей волны Прадед. – Тетка, под проволоку, залезла. Я и пошел. Благо рядом был. Пока пришел, она вся поросла. Травой ее опутало.

– Присутствовал ли факт сексуальных домогательств, пока она находилась в беспомощном состоянии? – Настаивала, со своей стороны, Регина.

– Паренек, со мной был. Не помню – кто. – Продолжал, о своем, Михаил Степанович. – Он говорит, может это и не человек вовсе. Почему – спрашиваю. Он говорит, что то, что лежит странно выглядит. Мужик, говорит, а – с сиськами.

– С грудью, вы имеете в виду. – Поправила его Регина.

– Паренек этот, в прошлом году, телевизора российского насмотрелся, когда про инопланетян рассказывали и в голове, у него – гладко. – Продолжил Прадед. – Я сомневаться начал. Может, в самом деле, думаю – инопланетянин. Решил посмотреть, что за диво, такое. Посмотрел, все досконально обследовал. Оказалось – лицом мужик, а тело бабское, с натяжкой.

– Почему – с натяжкой?

– Несовершенное какое-то. Будто недоделанное. Как у современных звезд Голливуда. Но все ровно, убедился, что это – человек. Хоть и странный. Пришлось спасать.

– Значит, это были не сексуальные домогательства, а гендерные исследования?! – Лукаво глядя в камеру, спросила Регина.

– Вот-вот, внученька! Все правильно. Все – с научными целями. Чем, бог не шутит. Вдруг бы свершилось! На инопланетянина напоролся бы.

– А, инопланетянина, вы бы стали спасать?

– Конечно, красавица! Только сам – ни-ни. Специалистов бы вызвал. У тех ведь надо предварительно анализы взять и все такое. Космическая чума, сама знаешь!

– Скажите, Михаил Степанович! Вы так хорошо в этом разбираетесь. Откуда?

– Опыт, милая.

– А сколько вам лет дедушка?

– Сто год, только недавно минуло.

В этом месте, интервью закончилось, на Прадеда, из кадра, не убрали. Пока Регина говорила об идущем разбирательстве, о компетентности местных правоохранительных органов, он стоял в рамке и, то прикладывал руку к уху, чтобы лучше слышать, то тяжело вздыхал и тер рукой поясницу. В телерепортаже несколько раз, было особо отмечено, что обвинения американкой выдвинуты против столетнего дедушки. Чего, только в жизни не бывает, конечно, но выглядит это странно.

Выступление Прадеда вызвало у односельчан глубокое удовлетворение. А на иностранцев произвело впечатление, просто неизгладимое. Они были просто, в восторге, поскольку десантная группа феминисток из Америки, достала, уже, всех, без исключения, своим половым высокомерием и необоснованными претензиями. Разведгруппа ЦРУ постоянно давила на психику, дипломатов, вызывая своим появлением в бизнес-центре, падение деловой активности и возрастание тяги к пространственным размышлениям. Поэтому сообщения об обвинениях американки, против столетнего старца, разлетелись во все концы света, с мелочными подробностями.

АВАРИЙНОЕ НЛО УЖЕ ДВА ДНЯ ОПАСНО МАНЕВРИРУЕТ В УЗДЕНСКОМ РАЙОНЕ БЕЛАРУСИ.

Медик вернулась на корабль, после обеда. После того, как экипаж, насытился стандартным корабельным обедом. До прибытия на корабль, не желая давиться блюдами из водорослей и лишайников, девушка, с удовольствием откушала, с Заслоновым, в уютной агроусадьбе, на окраине Узды. Мало того на обратном пути, они заехали в заведение местного общепита, где продавали еду на вынос. Там Заслонов, приобрел еды про запас. В качестве дара, космопроходцам, от гостеприимных землян. Поднявшись на борт, Медик сразу получила сигнал вызова от Доктора.

– Зайдите в лабораторию. – Сказал он. – Надо, кое-что обсудить. По нашей тематике.

Она так и пришла в лабораторию, нагруженная сумками и коробками.

– Это – что? – Вытаращил глаза Доктор.

– Образцы. Зачем вызывали?

– Посоветоваться надо.

– Внимательно слушаю. – Сказал или сказала Медик, элегантно присаживаясь на стул.

– Хочу, предварительно посоветоваться в узком кругу. – Сказал Доктор, смущенно откашливаясь. – Дело в том, что возникла чрезвычайная ситуация.

– В каком смысле? – Грациозно склонила голову Медик.

– В эпидемическом. – Сурово сказал Доктор.

Медик вопросительно подняла брови.

– Никаких признаков проникновения на корабль чуждых жизненных форм не наблюдается. – Сказала она. – Все – в норме.

– Все в норме потому, что чуждые формы, присутствуют скрыто. Внутри членов экипажа. Вот система и не реагирует.

– Поподробнее, если можно. – Сказала Медик.

– У всех выходивших в земное пространство в голове поселись микроорганизмы. Конкретнее – внутри головного мозга. Образовались колонии бактерий. Обширные. В медицинском понимании.

Сказав это, Доктор пощипал себя за ухо.

– Только – у выходивших? – Задумчиво спросила Медик.

– В том-то и дело! Не только у выходивших. Небольшие колонии присутствуют у всех.

– Все проходили дезинфекцию. Потом восстанавливались! – Не теряя хладнокровие, пожала плечами Медик. – Внутри модулей, члены экипажа подвергались вторичной более углубленной обработке. Как, такое, возможно?!

Доктор, снова, развел руками. На этот раз – бессильно.

– Это как-то сказывается на здоровье потерпевших? Вы наблюдали?

– В том-то и дело, что – никак. – Сказал Доктор. – Все физиологические и психические реакции в норме. Общее сканирование, так, показывает.

– Вывести эти колонии, из мозгов, можно?

– Можно. – Сказал Доктор. – Но, только, вместе с основными сегментами мозга. Я прикинул, что если эти сообщества ликвидировать, мозг превратится в кашу.

– Не беда. – Сказала Медик, коварно улыбаясь. – Запишем сознание на матрицу. Заразу ликвидируем. Потом, перепишем все заново. Все возродятся в обновленном варианте. С новым мозгом. С чистой тягой к познанию совершенства.

После этих слов Медика, Доктор отчетливо приуныл

Давным давно, сразу после наступления Полной Гармонии, с мозгами граждан обращались весьма вольно. Тогда считалось, что восстанавливать изувеченное тело не имеет смысла. Это было сложнее, чем клонировать новое тело с чистого листа. Поэтому всех, сильно пострадавших, клонировали поголовно, а сознание восстанавливали по хранящейся в Библиотеке Эстетики, матрице. Обоим, было хорошо известно, что после восстановления, в обновленном варианте, с клонированным мозгом, гражданин превращался в ясное и светлое создание, которое раздражает даже самых стойких, от природы, приверженцев политкорректности. Программа полной перезагрузки была составлена, так, что дефективные элементы сознания блокировались полностью, а высокие нормы Гармонии заполняли освободившиеся пустоты. Возрожденный член общества, после этой процедуры, следовал всем без исключения положениям Декларации, приводя окружающих в полное смятение, своими постоянными нравоучениями и одергиваниями. Те, у кого мозг оставался своим, нетронутым, кого восстанавливали, те постепенно приходили в себя. Из глубины подсознания приходили тормозные реакции. Полностью же, переписанный, на чистые мозговые извилины, гражданин, навсегда оставался мелочным назойливым прилипалой. В свое время, чтобы избавиться от этого тихого ужаса, полностью переписанных стали направлять в качестве Корректоров на корабли глубокой разведки. Корабли, чьи экипажи были укомплектованы подобным образом, ушли в глубины космоса и больше не вернулись. Что с ними стало, никто не знал. Об этом, как принято в толерантном обществе, вслух не говорили. Но мысли у всех были разные. Одни думали, что экипажи, погрузившись в анабиоз, отказывались из него выходить. Другие предполагали, что было совершено массовое самоубийство. Самые пессимистически настроенные некорректно думали, что на корабле было совершено убийство и их экипажи боятся возвращаться обратно.

В связи с многочисленными потерями летательных аппаратов и напряжением в общественном сознании, от такой практики корректорства отказались. И переписывать полностью граждан стали, только в исключительных случаях. Перезагруженных на нанайском жилом кольце стало меньше, но все ровно хватало. Тем более что один энтузиаст последовательного исполнения норм Декларации, мог испортить жизнь, десятку тысяч обычных граждан. Тогда было принято решение отправлять блюстителей прямолинейности миссионерами на дружественные планеты, где сохранилось население. Это начинание оправдало себя. Блюстители морали, прониклись идеей и, в массовом добровольном порядке, отправились просвещать туземцев. Туземцы, конечно, отнеслись к этому со свойственной дикарям непримиримостью. Миссионеров стали мочить повсеместно. Политработников протыкали копьями, дробили им головы дубинками, сбрасывали со скал, расстреливали из разных видов дистанционного оружия. Короче лишали жизни всеми возможными способами. Христианские мученики, обзавидовались бы многообразию методов, при помощи которых современных проповедников лишали жизни. Но нанайские представители подбирали бренные останки и восстанавливали своих граждан по новой. Туземцы, всех форм жизни, были в шоке. Только вчера подлеца кокнули, а сегодня он, снова, зудит под ухом. Видя, что доставалы, каждый раз возрождаются, как феникс из пепла, аборигены приуныли. Кроме того, с просветительскими беседами, к ним стали приставать, уже в массовом порядке. На головы исконных обитателей стали валиться многочисленные комиссии и трибуналы. Плюс ко всему стала ограничиваться гуманитарная помощь. Но обитатели хоть и приуныли, но не отчаялись. По развивающимся планетам прошла информация, что если нудного придурка уничтожить без остатка, он возрождается не сразу. Есть время перевести дух. Миссионеров стали лишать жизни, разделывать и уничтожать останки. Правда, это тоже не сильно помогло. Гад материализовывался словно ниоткуда. Дело было в том, что на этом этапе, туземцы, не знакомые с генетикой, действовали примитивно. Убиенного нудиста сразу разбирали на части и после этого уничтожали. На каждой планете существовали свои традиции, для подобных случаев. Где-то миссионеров сжигали, где-то съедали, а где-то закапывали в землю. В некоторых местах, кусочки тела разбрасывали по максимально большой территории. Потом оказалось, что этих сволочей восстанавливают по капельке крови подобранной с земли. Аборигены приуныли сильнее. Очередная печальная пауза, в примитивных сообществах царила, до той поры, пока, не просочилась информация с планеты Кукуля. На планете Кукуля, ораторов не только мочили, но и замачивали. Замачивали их в бочке с рассолом. Перед церемониальным скармливанием гургулакам. Для лучшего усвоения, тяжелой пищи, домашними питомцами. Еще живого пропагандиста сажали в ритуальную бадью с рассолом. Там он, и умолкал навсегда. Но, даже корчась в судорогах, поборник неограниченной толерантности продолжал свое вещание. Гургулаки не только съедали гада, но и выпивали рассол, без остатка. Оказалось, что после этой процедуры, старые типы возвращаются редко. На их место заступают новые. С Нанайи присылают другого, но через значительный временной отрезок. Есть возможность полностью привести в порядок нервную систему, потому, что, у пришельцев, много времени уходит, на поиск новой кандидатуры и бюрократическую волокиту. Можно основательно передохнуть. Информация быстро стала общим достоянием. Теперь миссионеров встречали торжественно, окружая заботой и вниманием. За ними внимательно следили, чтобы не один волос не упал с головы. Препроводив декларирующего основные постулаты Декларации пропагандиста в специальное помещение, его усаживали в специально отведенную емкость, плотно закупоривали и заливали всевозможными растворами, преимущественно кислотными и щелочными. Чтобы не пролилось, ни капли крови. После внедрения этой процедуры, отсталые миры вздохнули свободнее. Только, на отдаленной Чупикаке, об этих генетических экспериментах не знали, Но там, в силу традиции, назойливого пришельца, ублажив гуриями, бросали в жерло вулкана и были совершенно счастливы, в своем неведении.

Специальная комиссия в Верховенствующем Совете, специально разбиралась с этой тенденцией. Пришли к выводу, что помимо кукулианского опыта, на развивающиеся планеты, попала дополнительная информация, о достижениях нанайской генетики. Информация исходила от кого-то, из своих. Или от члена гуманитарной миссии, или от члена экипажа транспортного корабля, доставлявшего, наряду с гуманитаркой, и нанайского эмиссара. Выяснить, кто проговорился, так и не удалось. В ходе разбирательств в комиссии не говорилось вслух, но общее, молчаливое мнение следователей было таково, что двадцать раз перезагруженный индивидуум, который – как кость в горле, даже у своих, достоин жалости, но не сочувствия. Ко всему прочему, нанайское общество, в ходе принятой практики, изрядно оздоровилось, навсегда избавившись от самых целеустремленных своих членов. Поэтому, против варваров вводили кратковременные санкции и, на этом, дело заминали.

Самый серьезный кризис разразился на Мутузле. Здесь проповедников не замачивали. Наоборот, оставляли кусочек и отправляли на Нанайю. Один переписанный бедолага бесконечно мотался туда-обратно. Только отправится просвещать обитателей Мутузлы, хоп – оттуда приходит посылка с генетическими образцами. При тщательном расследовании выяснилось, что мутузлиане ели миссионеров не в виде религиозного обряда, а в силу устоявшихся кулинарных привычек. Человеческое мясо считалось на планете деликатесом, и ее обитатели нашли в бесконечном потоке просветителей неиссякаемый источник белка. Только, съедался говорливый пришелец, как на его место заступал его дубликат. Уговоры и бесконечные заседания совместных комиссий не помогали, в решении проблемы. Только, после того, как на Мутузле, демонтировали энергетические установки, те пошли на попятный и создали полноценную контактную группу. На межпланетной конференции, члены делегации Мутузлы заявили, что произошло недоразумение.

– Виноваты! Не поняли. – Извинялись мутузлиане. – Думали, что этих субчиков нам шлют, как продовольственную поставку. Больше мы их есть не станем.

Есть носителей высокой морали, на Мутузле, в самом деле, перестали. Стали просто замачивать, прямо у трапа. Такой поворот событий устроил Верховенствующий Совет, и Нанайя перешла, по отношению к ним, на ограниченные и краткосрочные ограничения в поставках.

Все эти перипетии международной и внутренней политики были хорошо известны медицинскому персоналу «Лапендрюги». Они прекрасно понимали, что в качестве акта нераспространения заразы, может быть перезаписан весь экипаж. С пересадкой мозга. Поэтому уныние, отчетливо проявилось на лице доктора. Медик старательно скрывала свои чувства, но было видно, что перспектива превратиться в морального урода, ее, тоже, не радовала. На некоторое время, участники беседы застыли, как изваяния. Скульптура Доктора, при этом, напоминала бодрого психопата. Улыбка, у него, стала неестественно пугающая, а глаза вылезли из орбит.

ПОХИЩЕНИЯ ЛЮДЙ КООРДИНИРУЮТСЯ С МОЛОЧАЕВСКОЙ БАЗЫ НЛО, В БЕЛАРУСИ.

Фирсов был в лесу, впервые, с начала эволюции. До этого, он посещал, только доэволюционный лес, находиться, в котором, было безопасно. По поводу ситуации с безопасностью, в современном лесу, в комитете ходили разные слухи. Именно – слухи. Достоверно, никто ничего не знал. Кабинетные ученые писали по этому поводу, что-то совсем непонятное. И, каждый – по-разному. В научных трудах белорусских академиков, наблюдалась такая разноголосица, что найти в этих сочинениях две схожие позиции было просто невозможно. К слову, некоторые труды, вообще нельзя было понять. Написаны они были таким стилем, в них употреблялось столько непонятных научных терминов, что читателю оставалось, только надеяться, что сам автор знает, о чем пишет. Оставалось надеяться и верить, что ходя бы сам сочинитель, как-то разбирается, в той галиматье.

Перед заходом, в лес, Фирсов был проинструктирован, о правилах техники безопасности. Инструкции Прадеда были понятны и изложены человеческим языком.

– Ты, Александр Анатолиевич, руки, при себе, держи. Ни чего не трогай и не обрывай, упаси, тебя, бог.

– Это опасно?

– Это чревато последствиями. Можно пострадать. А, так – ничего не боись. Все будет пучком.

По дороге Прадед знакомил Фирсова с современной лесной растительностью. Рассказывал, какие плоды можно употреблять, а какие нет.

– К винограду, вообще лезть не стоит. Даже Ржавый не все посадки контролирует. Есть такие места, куда и ему ход заказан.

– Ржавый, он – кто? – Спросил Фирсов, опасливо озираясь, по сторонам.

– Ржавый! Вы его видели, на совещании. Он – леший, тутошний. Этим лесом заправляет.

– У нас, все леса в государственном подчинении. – Заметил Фирсов.

– Только они не подчиняются. Вот беда! Правда?!

Фирсов, сам, уже, понял, что сморозил глупость. Поэтому он вслух ничего говорить не стал и, только, пожал плечами.

До стройплощадки они добрались быстро. Там, Прадед сдал Фирсова, с рук на руки, Леоновичу и, убедившись, что все, у гуманоидов, идет как надо, отправился обратно.

На стройплощадке, все шло по плану. Только инопланетян сегодня было немного и выглядело все не так торжественно, как при строительстве энергоблока. Инопланетян было всего четверо. Двое были в шлемах и наблюдали за роботами. Один спал под кустом. Четвертый носился взад-вперед, на велосипеде, по дороге, которая проходила позади возводимого объекта. За его перемещениями наблюдала женщина в черном. В ней, Фирсов, без труда узнал Дашу Апелляцию.

– Не много инопланетян сегодня вышло. – Заметил Фирсов, обращаясь к Леоновичу.

– Их половина сегодня вышла. – Сказал Леонович. – Только разъехались все.

– Куда? – Растерялся полковник.

– В основном, по магазинам. Бабы приодеться решили по человечески. Надоело им в одном и том же ходить. Они же люди, все-таки, хоть и нанайцы.

– А этот, чего – на велосипеде?

– Транспортировщик. Специалист по транспорту. Знакомится с земными образцами. Начинает с азов.

Фирсов, только вздохнул, в ответ.

Леонович, между тем, стал ему рассказывать, что раньше здесь был военный городок, и военная часть стояла. Все это забросили. Сразу после эволюции. Но на балансе у государства, объект числился. Недавно молочаевский кооператив все это выкупил и начал монтировать цеха. По переработке лесной продукции.

– Как, в лесу?! – Воскликнул полковник, а потом, опомнившись, вздохнул и добавил:

– Хотя, чего это я? Чего, в жизни, только не бывает.

– Вот-вот. – Серьезно кивнул Леонович. – Правда, застопорилось все, на последней стадии. Но, ничего. Все это компенсируется из резервных фондов.

На это, Фирсов ничего уже не сказал, только задумался. Подумав, он спросил:

– Павел Степанович, скажите, если можно. Вот мне сказали, что у вас народа много всякого, по деревням, раскидано. Пришлого. Они живут, трудятся, но официально нигде не числятся. Как такое может быть, чтобы в Минске, об этом не знали?

– А, там, знают. Только смотрят, сквозь пальцы. – Сказал Леонович. – В Минске не знают масштабов этого явления. Поэтому не обращают внимания.

– Большие – масштабы? – Спросил Фирсов.

– Порядочные. – Заверил его Леонович. – Ведь, до эволюции, как было? Один колхозник на село! Остальные – дачники. Как эволюция грянула, ее тянуть пришлось, тем, кто остался в деревнях. Они и тянули. Потом, когда, леса людские организмы различать стали, полегчало. Потом государство немного оклемалось. Помогать начало. А, там – пошло, поехало. Сельский народ, на ноги становиться начал. Только потихоньку, не напоказ. С виду, все – в запустении, а население собственностью обзаводиться начало. Там спиртзавод поставят, там – свиноферму. Деревни пустые стоят, а дело движется. Сразу, как было? Где никого совсем, а где одна бабка живет. Городские, поначалу, обрадовались – дачи бесплатные. Кинулись. И, сразу, нарвались. Кого, как прихлопнуло. Кто в больницу лег. Кто в лес ушел. Но постепенно стало ясно, что ничейного на селе, теперь нет. Все теперь – чейное. Сидит себе старушка в деревеньке, а все вокруг, теперь – ее. И даже соседние хутора, где никого не осталось. Значит, если хочешь, в доме, поселится – к ней. Огородик вскопать, туда, же – за разрешением. Вот, так, теперь живем. Когда активатор запустили, Галя, Галина Константиновна, только замуж вышла. Муж, от нее сбежал. Сразу – в город, потом – в Россию. Она при тетке, с дитем на руках, осталась. В город не поехала. Тут жилы рвала. Года четыре назад, тетка представилась. Гале, в наследство, деревенька осталась и человек двадцать арендаторов. Она и это тянула, как могла. Потом, майор Злыдник, к нам приехал. Космический поезд помог раскулачить. После поезда, инвесторы, к нам, пришли. Галя, в деньгах, поднялась. Арендаторов на ноги поставила. Еще землицы прибрала. Паробков, у нее, добавилось. Теперь у нее, народа – человек пятьдесят. Теперь она, крепко, на ногах, стоит. Соответствует своему статусу.

– Какому статусу?

– Чтобы, Вам, понятнее было, скажем так. На графиню, она не тянет. Но на баронессу, это – точно. Хотя, если дело, так, дальше пойдет, то и графский титул ей обеспечен. В широком понимании.

ПРИШЕЛЬЦЦЫ ИЗ ОТКАЗАЛИСЬ ОТ СОТРУДНИЧЕСТВА С БЕЛОРУСКОЙ ДИКТАТУРОЙ

Настроение у Доктора было настолько безысходное, что Медик стала действовать решительно. Включив синтезатор, она настроила его на нужную волну и наполнила объемную колбу прозрачной жидкостью. Затем, взяв пробирку, она перелила немного прозрачного вещества, в нее, заполнила еще одну лабораторную емкость чистой водой и решительно сказала:

– Вам надо это выпить.

– Что, это? – Обессиленного спросил Доктор.

– Спирт, медицинский. Употребляется, на Земле. В лечебных и профилактических целях. Только пить надо по правилам. Сразу выдохните. Потом выпейте спирт, из пробирки и, не вдыхая, запивайте водой.

– Это обязательно, пить спирт?

– Обязательно. Пейте.

Доктор четко выполнил все инструкции Медика. Сразу после лечебной процедуры, ему хотелось бежать, на восстановление. Но это желание быстро прошло.

– Ну, как? – Спросила Медик.

– Странное состояние. – Сказал Доктор, внимательно прислушиваясь к ощущениям в организме. – Думаете, это поможет? Уничтожит бактерии?

– Бактерии не уничтожит. Но голову на место поставит. – Сказала Медик. – Еще чуть-чуть и, вы побежали бы сдаваться Корректору.

– Я, в самом деле, был того…. Был готов.

– Прошло?

– Знаете. Прошло.

– Тогда надо закусить.

Медик открыла большую плоскую коробку. Там лежало что-то круглое, с разноцветными вкраплениями.

– Это, что?

– Это пицца.

– Вам, в местном лечебном заведении дали? Это, как – прикладывать?

– Это кушать. В данном случае – закусывать. Давайте смелее. А то вас, после кулинарных изысков Биолога, развезет.

ТРЕХГОЛОВЫЙ ПРИШЕЛЕЦ ГОЛОСОВАЛ НА ТРАССЕ М1 В БЕЛАРУСИ. ПО СООБЩЕНИЯМ БЕЛОРУССКИХ ВЛАСТЙ, ОН КАТАПУЛЬТИРОВАЛСЯ, ВО ВРЕМЯ АВАРИЙНОЙ ПОСАДКИ.

Итальянского атташе по культуре, Ахилла Канетти, зацепили слова Ходинского об инопланетянах в местном синоптическом центре. Что это – такое, он себе не представлял, но решил разведать. Он справедливо решил, что если Ходинскому, об этом белорусском учреждении известно, то оно не является режимным предприятием. Значит, можно о нем поспрашивать. Первый же собеседник, из числа местных жителей, выложил Канетти все, как на духу. Ахилл, с радостью узнал, что синоптический центр, в Молочаевке, имеется. Что главный, там – астральный синоптик Мирошниченко. И, вообще, синоптиков, там, сейчас – хоть чем ешь.

– Слет, у них, синоптический. Опытом обмениваются, по изучению иной реальности. – Сказал сельчанин и, на прощание, объяснил итальянцу, как найти это заведение.

Отправляясь, по указанному адресу, Ахилл никакого внимания не обращал, на приклеившегося, к нему, атташе из Молдавии. Не до него было. Что молдаван плетется за ним, он знал, просто не придавал этому значения.

Синоптический центр Канетти нашел быстро. Что это – искомый объект, было ясно, с первого взгляда. Над хатой болтался полосатый сачок, указатель силы и направления ветра, и людей в серебристых одеждах, во дворе, было не сосчитать. Тут, итальянец подумал, что израильтянин был прав – на инопланетян, эти гуманоиды не тянули. Большинство было небрито. Все поголовно – не стрижены. По двору гуляли ветра алкоголя и перегара. Канетти, с ходу напоролся на Геннадия Петровича, который страшно обрадовался появлению в поле зрения нового человека.

– Здравствуйте! – Наскочил, на Ахилла, Геннадий Петрович. – Что-то я, вас, раньше не видел?!

– Да, так получилось….

– Вы откуда будете? От какой организации?

– Я – от культуры….

– Нашей? Зарубежной?

– Итальянской.

– Замечательно! – Обрадовался молочаевский синоптик. – Идемте! Я вам все расскажу!

****

– Все ровно. – Сказал Доктор, – Надо решать, что делать.

– Давайте – еще одну дозировку. А потом будем думать. – Сказала Медик. – И я тоже выпью, чтобы в голове прояснилось.

Пока Медик разливала спирт по пробиркам, доктор беззастенчиво пялился, на ее обтянутый джинсами зад. Когда Медик подсела к столу, он сказал:

– Интересная экипировка, у землян. Вроде все прикрыто, а смотрится, очень вызывающе.

– Но-но! – погрозила ему. Медик, пальцем. – У меня парень есть. Давайте. Лучше выпьем. Я скажу тост.

– Тост, это – что?

– Вступительная речь. Перед принятием внутрь, спиртосодержащих жидкостей. Короче! Давайте выпьем, за счастливое разрешение, стоящих перед нами проблем.

Тост доктору понравился, и он выпил пробирку до дна. Продышавшись и закусив пиццей, он спросил:

– Ну, как – появились мысли?

– Думаю, ничего, пока, делать не надо. Серьезных отклонений, у экипажа не наблюдается. Все идет в штатном режиме. Возможно, оно само собой рассосется. Когда полетим в космическое пространство.

– В этом, я с вами согласен. Насчет космического пространства. Не будем пороть горячку. Не согласен, только, насчет штатного режима. Какой, тут – режим, если воняет. Чувствую, придется перебираться на ночлег, в тренажерный зал. А, там – Диетолог. С ним, пока несколько подходов к снарядам, не сделаешь, спать не ляжешь.

– Ерунда. – Сказала Медик. – Я, тут, на Земле, поговорила кое с кем, по поводу возникшей ситуации. Она решается очень просто. Сейчас, организуем стеклянную емкость, вместимостью в поллитра, наполним ее спиртом и я отнесу ее Гидропонику. Увидите, что через полчаса, в вашей каюте восстановится система жизнеобеспечения.

– Вы уверены?

– Уверена. Мы же – на Земле. А, на Земле поллитра чудеса творят.

В БЕЛАРУСИ, ДЛЯ НЛО, СТРОЯТ НОВУЮ ЗАПРАВОЧНУЮ СТАНЦИЮ.

Вечером, Прадед, сопровождая Фирсова из леса, поставил его в известность, что заглянет, к Галине Константиновне, на чай. Впрочем, за столом, он засиживаться не стал, сказав, что скоро новости и надо посмотреть, как он получился.

– Галя, у тебя, телевизор справный?

– Справный, справный. Включай на кухне и любуйся, на себя, маньячина!

Через полчаса, прервав дружескую беседу, за столом, Михаил Степанович высунулся из окна и крикнул:

– Галя! У тебя, пароль на компьютере – какой? Хочу, в «Интернете», глянуть, чего про меня говорят и пишут.

– Сейчас приду и включу!

Галина Константиновна, собрала со стола тарелки и ушла в дом. Фирсов, в ее отсутствие, серьезно задумался. Когда женщина вернулась, он беззаботно спросил:

– Что, у вас, «Сеть», до этого времени, «Интернетом», называют?

– Так, у нас, люди «Сетью» не пользуются. «Интернет» – у всех.

– Это – как?!

– Ну, вот, так!

– Откуда?

– Не от верблюда, это точно. Если честно, то я сама, толком, не знаю. Если интересно – спроси у Бени. Он, у нас, этими делами заведует.

Когда на небе, ярко зажглись первозданные знаки Зодиака, Фирсов, лежа в постели Галины Константиновны, повернул голову к открытому окну, за которым призывно трещали кузнечики, и тихо-тихо прошептал:

– Это просто невероятно.

Галина Константиновна, что-то промурлыкала, во сне, придвинулась к нему и, открыв глаза, сказала:

– Ты, Саша, когда вернешься в город, переживай, только, в душе. Как говорил товарищ Бендер, если вы, Александр Анатольевич, не можете не переживать – переживайте молча.

– Не понимаю, я, как теперь работать буду. Мне ведь теперь, такое известно, что людям в городах, и, не снилось. И руководству…

– А, ничего страшного. Зато теперь, сможешь принимать правильные решения. Работать легче станет. Вот увидишь.

– Правильные решения, правильные решения.… В самом деле! Как, до меня, не дошло. Точно! Спасибо, Галя!

– Спасибо, спасибо. Если спать не хочешь, то одним «спасибо», не отделаешься!