Читать книгу Вечеринка на веранде («Горечь»). Роман-маска в стихах - Михаил Огарев - Страница 3

01

«Ни играть не хочу, ни лукавить игриво.

Расскажу всё, что вижу, покуда могу.

Время в этих краях отдыхает лениво,

Облачаясь привычно в ночную фольгу.

Ну а жизнь, словно пёс, убежавший из сада

Вместе с цепью и грузом, приделанным к ней,

Все влачит и влачит за собою аркаду

Равнодушных, безликих, бессмысленных дней.

Невеликая тяжесть! И зверь не заметит,

Будет тупо бродить и зевать невпопад.

Вот когда за ограду случайно зацепит…

Но у мглы бытия не бывает оград.

Ясный вечер. А может, часы пополудни

Растянулись с обеда до самой зари.

Если канули праздники в Лету (и будни),

То уже всё равно, как о том говори.

Больше нет никого, кто бы в духе амбиций

Пятидневок планировал прибыльный ход.

И ушли торжества богословских традиций:

Ни крутых воскресений, ни важных суббот.

Это здесь, на сравнительно малых пространствах

От Зелёного моря до Белой горы.

Остальные земные империи-царства

Далеки и чужды, как иные миры.

Я теперь и не вспомню, пожалуй, названий

Горделивых плантаций страстей и забот!

Развалилась планетная сетка вещаний,

Информации точный нарушился код,

Или рухнула в прах интернет-паутина,

Словно сгинули разом её пауки —

Неизвестно. Кто понял, какая кончина

Наступила, те сами уже далеки.

В худшем смысле! Наверно, какое-то шоу

Оказалось страшнее, чем Третья война.

Мода бросила обществу супер-обнову,

Но одеждою Несса вдруг стала она…

Над верандой потоки спокойного солнца,

Из Небесной казны драгоценный металл.

О такой чистоте для родного червонца

Я когда-то смешно и наивно мечтал.

Золотые запасы, резервы валюты

И отлаженный ход хозрасчётных систем

Хороши для смиренья финансовой смуты,

Но к чему, если "амба", "для всех" и "совсем"?

Странам-сёстрам не выдали новые серьги:

Если ушки исчезли – то как же носить?

Скоро будет забыто понятие "деньги"

Как и хищное действо "продать и купить".

Из былого комфорта усталые Боги

Нам оставили в дар электрический свет.

Вряд ли стоит описывать в духе эклоги

Процедуру включений. Лишь сумрак, рассвет

На короткое время расцвечен огнями.

Оказалось, хватает! Ведь быт – не кино.

Приготовить еду, почитать вечерами,

А угар развлечений растаял давно.

Здесь тепло и зимою. Слова "замерзаю"

Или "дикая стужа" неведомы нам.

Про другие края я наверно не знаю,

Но проблемы возможны на севере. Там.

А еще оказалось, что вовсе несложно

На веранде поставить кирпичный очаг.

И забытый огонь развести осторожно,

Высекая из кремня на пачку бумаг.

И добавить дрова и березовой щепки,

Как и делалось это столетья назад.

Жизнь потрогать рукой аккуратно, без спешки,

Словно искры, мгновения тихо летят.

Влево, вверх… на меня, если ветер задует,

Их тогда мириады кружатся – не счесть!

Тот, кто прошлое помнит, ничем не рискует,

Если глупо не станет за будущим лезть…»

02

Первой главке конец. Закрываю тетрадку,

Огорчённо гляжу на оторванный лист

И вздыхаю в сердцах. Эта тяга к порядку!..

Все равно, как бы спившийся старый солист

Продолжал по утрам распеваться в охотку.

Смысл трагически ясен. Однако пора

На веранде прибраться и местную водку

Охладить. Или в погреб поставил вчера?

Память снова подводит. Не старость – усталость

От того, что пихали в неё день за днём.

А нужна-то, по мнению Луция, малость!

Лишь тогда замечаешь, как долго живём.

Нет, спиртное на льду. Десять пробок, с запасом.

Впрочем, столько не выпьют ни Курт, ни Иван

Даже вместе с девахами. Даже и с квасом.

Даже если под мясо и фрукты (банан,

Апельсинчик, инжир…) Принесут. Обещали.

Спецпайки, всё такое… Легко молодым!

Раньше нас по анкете привычно встречали,

А теперь по здоровью. Каким бы крутым

Ни казался раздвоенный твой подбородок,

Если кашляешь часто, на органы слаб,

То смирись. Не мелькай. Будь по возрасту кроток,

Как не лающий пёс. Не пристрелят хотя б.

Что имею я? «Группу». Не густо? Не пусто.

Несмотря на События, платят пока.

Как заметил однажды mein Herr Заратустра,

Сверхгерою любая поклажа легка!

Применительно к нынче, сие означает,

Что прожиточный минимум можно принять

За избыточный максимум. Тело крепчает

Вместе с духом… И нужно ещё объяснять?

Стоицизм ведь несложен, и дело в привычке,

(Показательный снимок: бесстрастней лицо!)

Но не щёлкай затвором – не вылетит птичка.

Вдруг не камера смотрит на мир – ружьецо?

Вроде, я обеспечен. Питьём и едою.

Разносолы не в счёт, не в чести кальвадос,

С одноцветным пивком и двуцветной икрою

Не общаюсь. Но сыт! А глотнуть не вопрос:

Дважды в месяц ко мне отдохнуть приезжают…

Не скажу, чтоб друзья, но приятели, пусть.

При деньгах. На машинах. И так угощают,

Что на пару недель забывается грусть.

Я в отшельниках числюсь. Но горы там, лес ли,

Или даже пустыня (сидеть ремесло!) —

Жить не так уж и горько в бездействии, если

Есть хотя бы один, с кем сдвигаешь стекло.

У меня же их пятеро. Трое сатиров

На две хитрые нимфы – античный подсчёт.

По повадкам – спецы из числа командиров,

По улыбкам – репейник в сиропе. Осот!

Всем под тридцать. Питают любовь к камуфляжу,

Плечевой кобуре и скрипучим ремням,

(Пистолет под подушкой в «четвёртую стражу»

Лишь способствует мирным предутренним снам).

Стиль военный не мода, а голос традиций —

Ведь веками соседям рубили окно!

А еще крепкий мат обожают. Девицы

Звонче всех. Я никак не привыкну. Смешно.

Проведут выходные. С утра отоспятся,

Пополудни дела порешат меж собой,

(По легенде, кузины и сводные братцы

Навещают учителя – старый, больной…),

И разъедутся к вечеру. Схема надёжна:

Вот уж год ни проверок, ни прочих страстей

В лабиринтах их ведомств. Сужу осторожно

По намёкам, обмолвкам нетрезвых гостей.

Правда, пьяными в жесть их не видел ни разу,

(Языков заплетение… жестов и ног…)

«Мне сегодня достаточно». Редкая фраза

На российских просторах! Не пойман – не лох.

03

Выхожу на веранду. Шальная погода

Ближе к мартовской мгле, чем к октябрьской тоске.

Объяснить не берусь – ощущается с хода.

Может, свежесть иная? А может, в виске

Кровь шурует приливами, будто из стали,

Побуждая на подвиг? Но весь ритуал:

От желанья обнять и прижаться (в начале)

До движения бёдрами (близок финал).

А в безбашенной юности также тянуло

Бесконечно стоять на прохладных ветрах,

Ожидая чего-то хорошего… Сдуло

Это чувство и напрочь. Остался лишь страх.

Справа тёмная роща, как после пожара.

Рядовое событие ранней весны

(Или звучных haru, le printemps, primăvară…)

Сколько было словечек! Уже не нужны.

Просто станет однажды заметно теплее;

На полях, будто гномов, увидишь грачей,

И взлетит клокотанием возле аллеи

Меж камней и корней отдохнувший ручей.

А деревья набухнут большими комками

Чёрных прутьев в законченном виде гнезда.

Без листвы так открыты! Прыжок – и руками!..

Шутишь, снизу не выйдет. А сверху… Ну, да.

А левее посёлок. В остаточном виде.

Сколько там проживают – сказать мудрено.

Про занятия тоже. Щенки на корриде?

Слишком резко. Орда могикан? Не кино.

Временами работают (как-то и где-то),

Промышляют охотой (на всех, кто бежит),

И безудержно квасят. Такая примета:

Если русский не пьёт – значит, мёртвый лежит.

Жмуры тоже встречаются. Чаще чужие

(Больше в чаще), но может попасться и свой.

Бестолковые. Нервные. С дурью. Лихие.

Снег сойдёт – то один у кустов, то другой…

Их хоронят спокойно, без слов, деловито,

Понимая, какой кавардак на дворе.

Сверху тоже хотят, чтобы всё шито-крыто.

А чего выяснять? «Властью Божьей помре…»

Не скатился б народ к беспределу, а больше

Ничего и не надо! Разумный подход.

Абдулла и Хасан, и Мыкола, и Мойше —

Все согласны. До сильных не сразу дойдёт,

Но когда разберутся, то быстро карают

(Беспощадно, замечу) за массовый глюк.

Ну, а если соседи друг дружке мешают…

Позабытая заповедь: «Только без рук!»

В остальном жизнь застыла, как в гриммовской сказке

С необычным сюжетом. Не вспомню сейчас:

То ли принцам красавица строила глазки,

То ли ей прокололи… нет, вовсе не глаз.

Что кололись – бесспорно, но как-то особо.

Внутривенно? Нет, в мышцу (морфин, калипсол),

А торчок, как известно, такая особа,

Что ему всё равно, кто вассал, кто посол.

В результате обидели мир чародеев,

Те наслали мышей – началась кутерьма,

И великий народ обратился в пигмеев!

Ну, почти, как у нас: не от крыс – от ума.

А потом всё забылось, замедлилось, сжалось,

Словно спущенный мяч… Смысла не было тут

От начала времен, но теперь потерялось

И желание жить как творцы. Важен труд?

Нет, не важен – уже не ведёт к переменам

Ни к плохим, ни к хорошим. И ноль перспектив

Улучшать антураж, настроение… Где нам!

(И «где им», несомненно). Привычный мотив:

Сверху солнечный круг, а вокруг – голубое;

Ночью звёздные страны, и лунный полёт…

Я страницею раньше писал про другое?

Так ведь это ж в поэме! Пардон. Рифмоплёт.

04

Потеплело однако. Безветрие. Тихо.

Сверху синь в облаках, как цветы средь снегов.

В рифму лезет с гнусавым акцентом «Барвиха»,

Посылая в сознание запах врагов.

Отголосок из прошлого? Генная память?

Первый слишком невнятен, вторая крива,

Будто наши дороги. Не стоит лукавить:

Я забыл и другие такие слова!

«Пень», «старик и старуха», «дрянное корыто» —

Это знаю отлично, как дворники грязь.

А вот что означает «валюта», «элита»?

Несомненно, с Барвихой противная связь.

Пропади они пропадом (так и пропали!)

Смысл последних трёх слов и туда, и сюда:

Ударение в первом – с подтекстом «едва ли»,

В третьем – тень облегчения с привкусом льда.

Жизнь дурная была, но под неким дозором

И Хозяев, и Бога. Смешно, а порой

И крутой атеист лез застенчивым вором

За Создателем в душу! (У каждого свой).

Шли за ними без выбора: с горки и в ямку,

Пряжу веры мотая в спасенья клубок.

А теперь, потеряв и такую приманку,

Сами к бездне идём. И внутри холодок.

Сколько мыслей унылых! Но взяться откуда

Позитивным прогнозам? Планета не та.

Вот резвишься сардиной… и вдруг барракуда

Под названием «рок»! Хоть заветы Христа

Выполняй, подставляя и хвостик, и спинку,

Хоть, ценя Моисея, показывай зуб, —

При обоих раскладах бедняжку сардинку

Деловито прикончат. Умён или глуп,

(Ну, о прочих способностях даже не будем

Рассуждать), срок придёт не по нашим часам.

В этом мире прикольном и рыбам, и людям

Одинаково плохо: съедят. Или сам…

Потемнело. И сыро. Польёт? Не похоже.

Небо серым глядит, как с утра простыня.

Но без чёрных отметинок (мухи на ложе).

Ближе к югу заметны полоски огня

Там, где ткань облаков и заштопана плохо

Дымной нитью, и просто заметно тонка.

В худшем случае, стук дождевого гороха

По веранде под утро услышу. Рука

Двери плавно закроет, взмахнёт плотной шторой,

Словно фокусник пледом, и скроет от глаз

Захмелевшей компании мглу, из которой

Зашумит грозовой, отупляющий джаз.

А, глядишь, обойдётся! Не только на юге,

Но и с запада солнце светящим копьём

Пробивает в унылой небесной кольчуге

Голубые отверстия. Что ж, подождём,

Предвкушая приятное (признаки вёдра)

И полезное (час подготовки стола).

Как обычно, с припевочкой, двигаясь бодро,

Тут поможет Ирина. Красотка дела

И домашние (помню), и скверные (знаю)

Разрешает без нервных и прочих затрат:

«Не мешай, я сама». «Шевельнёшься – стреляю!»

Помешаешь иль дёрнешься – кто виноват?

Ей пора уж приехать на импортном джипе.

Впрочем, импорт откуда? Вновь слово-сорняк!

На востоке масоны, на западе хиппи,

Лесбиянки и янки вокруг… вроде, так.

Внедорожники? Делают? Кто-то и где-то?

Под индейскою кличкой «Чероки»? Чi нi,

На украинской мове название это

Типа «годы какие!» Не так? Не они?

Вопросительных знаков обилие значит,

Что уже я глотнул – и покрепче вина…

Как машина по трассе летит! Не иначе,

То Иришка рулит. Несомненно! Она.

05

«Добрый день!» – «Да пошел ты!..» – «Чего так?» – «Дорога

Загребла до предела! Лягушкою скок

С валуна на ухаб!» – «Ты, никак, недотрога?» —

«Нет! Но прыгать привыкла на члене! Усёк?» —

«Намекаешь, поди?!» – «Спрячь клыки – размечтался!

Неужели червяк шевельнулся?» – «Как знать…» —

«Пасть закрой! Не дыши! С утречка нализался?» —

«Я тебе "стремянную" готовил». – «Молчать!

Лишних слов не цеди, если в грабках предметы,

В данном случае, рюмка! Давай, говорю!

Так, холодная водка… на закусь конфеты…

Ну, мужик есть мужик! Нет, потом повторю».

И к веранде – неспешно. Однако качает

Влево-вправо, как маятник! Чем? Как и все

Молодые кокетки. Корма впечатляет:

Тонкий чёрный атлас на (пардон) колесе

Небольшого размера, и пара подушек,

Несомненно, мягчайших! И спереди то ж,

В смысле нежности… Номер? Четвёртый. Игрушек

У харит деревенских таких не найдёшь.

Или вымя (опять извините), иль фиги

Под невзрачною робой. Порода не та!

Но претензий не кажут мужья-забулдыги:

Им ведь главное то, что внизу живота…

Что-то стал выражаться на редкость цинично!

Алкоголь. Возрастное. Понятно ежу.

Правда, вслух я корректен. Прищучить с поличным

Нереально. Немыслимо! Крепко держу

За забором зубов королевскую кобру,

То бишь длинный язык. Плюнуть ядом – ни-ни!

Некрасиво. И риск. «Погибоша, как обры»!

Был когда-то народ, не любивший брехни,

Правду-матку рубивший, как плотник дровишки,

И своим, и чужим. Но однажды пришли —

Ни кола, ни двора. Ни отца, ни сынишки

Да и матки тем паче. Лишь громкое «пли!»

Сотрясало пространство воздушное… Так-то!

Кто пришёл? Извините, не все имена

Сохраняет история! С Чуйского тракта

Чингиз-хан или местная Ольга (жена

Князя Игоря, вроде. А может Олега-

Поедателя-Змей). Разве вспомнишь теперь?

Из приставшего к Жмеринке Ноя-ковчега

Столько всякого сброда припёрлось! Проверь,

Если связи имеются в тайном архиве…

Так, о чём это я? О себе. О своём.

Что-то тело наклонно, как слово в курсиве…

Вывод ясен: до вечера больше не пьём.

«Эй! Любитель и в старости девок полапать!» —

«И не только…» – «Да ну?!» – «Как ни странно, ну да!» —

«Поздравляю! А с виду – растоптанный лапоть!

Если б с морды свисала ещё борода

Седоватая с пегим – такая, клочками —

Был бы вылитый нищий!» – «Иринка…» – «Бока

У означенной самки не щупай руками!

А иначе подсечка… захват! Я слегка,

Не ори, как павлин, – весь посёлок сбежится!

Повредила конечность? Случайно. Не ной!

Кстати, есть ли на ужин ткемали? Горчица?

Лезть за ними в подвал? Ты, конечно, за мной

Потихонечку спустишься следом – и сзади

Вмиг набросишь удавку! Придушишь. Затем

Юбку медленно вверх, как у уличной бляди…» —

«Ты же в брюках!» – «Неважно. Какую из схем

Предпочтёшь? Я без чувств на коленях и маюсь…» —

«Это как?!» – «Не сбивай!.. вот бюстгальтер слетел…» —

«А на практике можно?» – «А хочешь: валяюсь

В белоснежном белье? Парень сверху насел…» —

«Хоть сейчас!!» – «Слюни вытри! Развязка уж скоро:

Налегает… вставляет… вперёд и рывком!» —

«А трусы?» – «А не сдвинешь тесёмку? Умора:

Твой червяк стал похож на внушительный ком!»

06

Ну, не стерва ли? Ах, это девочка шутит!

И достаточно скромно. Без мата. Почти.

Поначалу желание резкое скрутит,

Как хозяйка бельё после стирки. Пути

Тут расходятся: дать подзатыльник опасно —

Увернётся и вмажет приёмом в ответ,

Наповал. Не по злобе, завету согласно:

Человека не станет – и сложностей нет!

Остается хихикнуть (мол, розыгрыш смелый!),

Повернуться бочком, сделать выдох и вдох,

И минуток за десять удав оголтелый

Потихоньку увянет. Сдержался – не лох!

«А когда же…» – «Потерпишь!» – «Я в смысле…» – «Припрутся

Остальные? На старте. Задержится Смит.

Нет, ты вправду маньяк! Не успела нагнуться —

Уже рядом, и в блузку очками блестит!» —

«А зачем же тогда длинный вырез?» – «Для юных!

Юнг, пажей, лейтенантов, ковбоев!» – «Ну, вот…» —

«Им на шхунах, в гостиных, казармах, салунах

Отдаваться готова!» – «И кто вас поймёт,

Вертихвосток негодных? Ведь корень услады

У любого мужчины…» – «Ага! А звезда

У старухи и девочки разная? Гады!

Лицемерить привыкли!» – «Не злись. Не всегда.

Значит, если под тридцать?..» – «Глазей на здоровье

Хоть под юбку, хоть в лифчик! А так – не замай!» —

«Настроение скверное, вижу. С любовью

Не сложилось?» – «И к чёрту! Теперь подавай

Мне обычную случку. Естественность, въехал?» —

«Отчего же не въехать! Привычный расклад.

Помню, пела певичка известная Пьеха:

Все проблемы от горечи…» – «Врёшь невпопад,

Сластолюбец седой! То мужские причуды.

Рюмантизьм, психология… Девки честней:

Весь прицел на семью или… (матом не буду),

Если нет таковой!» – «Да… Весомых камней

Набрала ты изрядно – побьёшь, не жалея,

Как блудницы почтенного мытаря. Но…

Голодаешь, признайся?» – «Почти, как Цирцея.

И ни острова нет, ни Улисса». – «Давно?» —

«Больше месяца». – «Ужас!» – «Ты думал, малина?» —

«А… какие проблемы?» – «Всё те же: с другой

Тот, кто мне симпатичен». – «Всего лишь? Ирина!

Это больше на чувство похоже!» – «Ногой

Между ног эту тварь бы! И с чувствами вместе!

Окрутила, лахудра!» – «Из наших?» – «Прикинь:

Днём о принце прекрасном вздыхать и о чести,

А ночами валяться с плебеями?!» – «Вынь

И раскрой идеал? Или близкое что-то?

А последний пассаж… О себе говоришь?» —

«А о ком же? И знаешь, что странно? Охота

В восемнадцать была наглый выставить "шиш",

(Паренька обслужить, говоря по-японски), —

Никакого стыда! Ни эстетских препон!

Групповуха? Нетрудно. Желаете скотски?

Да по пьянке и это могла! Что притон,

Что кусты у вокзала, подвалы в "хрущобе" —

Раздвигала исправно, вставала, брала…

А сейчас просто лечь под любого по злобе

Ну никак! Что же будет за тридцать?! Дела…»

Нет, какой лексикон! Но словесные взбрыки

Лучше на три делить. Как поллитру. Вот-вот:

Кто уж слишком охочий на грозные крики,

Тот в реале намного спокойней живёт.

Сколько мощи у Ирки! Лихой темперамент,

Язычок из резины без твёрдых частей…

Только это снаружи – лукавый орнамент,

А внутри распорядок! Вне лишних страстей.

Видно, в школе хватало отвязных подружек,

Да и уличный мир был до жути хорош.

Чтоб с достоинством жить, надо выглядеть хуже.

Повзрослела – привычка осталась. Ну что ж…

07

«Фартук дай!» – «Voila…» – «По-каковски лопочешь?» —

«По-гренландски». – «Чего?! Поподробней, чувак!» —

«Слово "хрен" сочетается с "ладно"…» – «Морочишь

Бестолковку красотке? За это коньяк,

Что с собой привезла, остряку не положен!» —

«В погребке чистой водки таится отряд!

К бою-пьянке готов, на ледке заморожен…

Виноват, охлаждён». – «Для ребят, для ребят!

Мне сегодня давай благородную гадость!

Повод есть обмывать. В коробок загляни!» —

«Капитанские звёзды? Великая радость!» —

«Разговорчики в морге отставить! Пойми:

Женский пол ордена да и звания тоже

Оформляет обычно без нервных затрат.

Не в жестоком бою, а с начальством на ложе…

Исключения редки. Из бабы солдат

Всё равно, что из вас – аккуратная нянька!

Только "белых колготок" не будем считать —

Это просто убийцы с дистанции… Глянь-ка:

Вроде, Ленка на "Хонде"! Етит её мать!» —

«Значит, вот кто соперница…» – «Вякаешь много!

Я случайно сболтнула. По дури. А ты

Уже должен забыть! Дверь запрём… У порога

Пусть томится… А если приспичит – в кусты!» —

«Ты на редкость жестока!» – «Морально, без боли!

С сукой жить… и так далее. В смысле, у нас,

В кабинете, напротив столы. Поневоле

Созерцаешь блондинку часами анфас,

Когда вызовов нет на объекты… Ну, хватит

Нам о грустном! Нехай вдохновенно стучит

Кулачком по обивке, покуда не спятит!

Я шучу: с четверть часа, не больше!» – «А Смит

Как на это посмотрит?» В момент подобралась,

Типа «стойка змеи» – но всего лишь на миг,

А затем безмятежно: «Пардон, заболталась!

Вся агрессия вышла наружу. Блицкриг!»

И на кухню вприприжку. Мотаем на усик

Нить проблемы… и встречу готовить пора!

Лена – кошечка с виду, изнеженный пусик,

Но метает ножи и стреляет с бедра.

Впрочем, это умеют и все остальные,

Но мужчинам такое привычно. А тут

Светлый локон до попы, глаза роковые,

Губки розы алее… вот-вот зацветут!

Правда, эти уста могут выдать такое,

Что и Ирка краснеет по самую грудь.

Осторожней с ней надо… не строить героя,

Если глянет Багирою – тайная суть.

Дверь откроем пошире (мол, мы к вам с поклоном!)

Жаль, ковровой дорожки теперь не сыскать,

Впрочем, коврик найдётся. Зато над балконом

Флаг державный повесим – четыре на пять!

Алый шёлк, как у Грэя, и звёздочки сбоку

Полукругом, а в центре большая… charmant!

Чьей страны – не припомню, но ближе к востоку:

Византийцев учёных, торговых армян

Или даже арийцев – чернявых, картавых,

Горбоносых, надменным фламинго под стать.

Сколько было делений! На левых и правых,

Бело-красно-зелёных… уже не понять.

Ишь, как реет, красавец! Блондинка оценит,

Не заметить стараний она не могла.

Благодарность не жду, но, возможно, и сменит

Безразличия маску. Два острых угла

Тонкогубого рта разойдутся в усмешке

На одну-две секунды; под трепет ресниц

Перекатятся карие глазки-орешки

Вправо-влево и в центр по бойницам глазниц,

И опять равнодушная рожа… Ах, что я

Сказанул невпопад! Да. Не нравится мне.

Манекен во плоти. Как представлю женою…

Впрочем, жизнь не халва и при лучшей жене.

08

«Добрый вечер…» – «И вам наше с кисточкой!» – «Хватит

Уголовника строить. Машинку прими,

Под навесом устрой понадежнее… Кстати,

Заодно пыль с металла немножко смахни!

Раз-два-три, раз-два-три…» – «Восхитительный танец

Для ручонок и тряпки!» – «Легонько, прошу.

Без зеркального блеска – лишь скромненький глянец,

Ну а я, извини, приодеться спешу.

Скоро парни подъедут – сегодня все вместе». —

«А Ирина про Смита сказала…» – «Вопрос:

Вот петух в окружении кур на насесте

О невесте одной будет думать? Смешно-с!»

Безупречная логика… Их отношений

Не постичь из деревни. Догадок – вагон

Плюс тележка. С прицепом. Нюансы мышлений

Изучать бесполезно. К примеру, поклон

Перед важным лицом, целованье ручек

У хорошеньких дам и в романах смешны!

А вот дверь под холстом да из золота ключик,

Да страна Идиотов, да вещие сны,

Да на горле у спящего мёртвая хватка —

Это им не в диковинку, сказка ли явь.

А невинный поступок по имени «взятка»

Непонятен как принцип! Попробуй, представь…

Мотоцикл будь здоров! Расписной, как игрушка

Для богатых девчонок. Компактен, упруг,

Синий в белых разводах. На баке зверушка —

С алой пастью пантера. Берёт на испуг.

Стоп, а сумка на раме? Открыта немного…

Значит, платье взяла, косметичку, духи.

Черный «кольт» на виду! Доверяет. Но строго

Говоря, и проверкою пахнет… апчхи!

В женских тайнах всегда ароматов чрез меры!

Переложим на стол специфический груз.

Бережёного Бог… что касательно веры…

«Я забыла praeservo! Пакетик. Конфуз!»

И у этой игривый настрой. По заказу?

Что полегче спросите. Наверное, нет.

Нужно вставить немедля ответную фразу:

«Колпачки – ерунда! Боевой пистолет

Позабыт, как застенчивость после стакана!» —

«Что за слог!» – «Расстарался для вас! Но с таким

Отношением к службе погон капитана

Не видать!» – «Ах! Иринушка носится с ним,

С этим званьем, как курица с писаной торбой!

Лаборанткина дочка… Небось, наплела,

Как трудилась пробиркою, клизмою, колбой,

Но в постельке себя разложить не дала?» —

«У тебя тоже мать – медсестра. Не из главных». —

«Стоп! Откуда узнал?» – (Ох, дурной язычок!) —

«Кто-то как-то сказал…» – «Совпадений забавных

Слишком много висит на тебе, старичок!» —

«Да о чем ты?!» – «О бренном. О вечном. О тёмном,

Что становится явным». – «Я вызнал секрет?» —

«Как подумаю, сколько с усердием скромным

Мне заполнить пришлось канцелярских анкет,

То становится жутко. Для секса резинки,

Может, сыщешь? Разочек была бы твоя…

Вот прикинь: капитанские звёзды у Ирки,

А начальник отдела по-прежнему я!»

Подхватила суму проповедница стресса

И отчалила плавно. Мне грустно, хоть плачь.

Почему же в шестнадцать казалось: принцесса

Вот такой и бывает? И, вроде, был зряч

Да и слух не из слабых? Читали помногу!

О любви, о надеждах в блаженной тиши;

Со двора призывали и к счастью, и к Богу,

Пряча в чёрных карманах стальные шиши.

Разобрались с обманами справа и слева,

Подлечили и шишки, и прочую боль,

А вот вера, что где-то прекрасная дева

И твоя половинка… Всегда карамболь.

09

Но довольно о дамах – пора и о хамах,

А верней, об одном по прозванью Иван.

Уж под сорок, лицо в багровеющих шрамах,

Когда пьёт или злится. Типичный мужлан,

Если злится и пьёт. Руки – в синих разводах,

Словно вены канатами вздулись сквозь ткань

Парусины из кожи… Весь в лагерных модах

Шкипер данного судна! Но «вира», «табань»

От него не услышать. Хотя и по фене

Не особенно скажет (ведь мы фрайера!)

А кто в юбках – простячки. Но Ирке и Лене

Симпатичен порой! Воспитанье двора.

Пёс сугубо цепной. В сторожах. Из охраны.

Раньше с помощью оных качали права

Под пальцовку и брань. Господа обезьяны

С госпожами умнеют. Неспешно. Едва.

Откровенные монстры не только вне стиля,

Если это понятие как-то в цене,

Но и просто невыгодны! Взять из утиля

Их нетрудно, и к делу пристроить – вполне;

Неподкупные, дерзкие – бес им не пара!

Остановят коня… и в горящий барак…

Только мыслят, увы, лишь в режиме удара,

А вот «до» или «после» не включишь. Никак.

Два других кавалера намного приятней!

Атлетичны. Шесть футов. Брюнет и блондин,

Смит и Курт. Но от прозвищ не станет понятней,

Ведь за ними наёмник, слуга, господин —

Кто угодно способен скрываться! Учтивы,

Аккуратно одеты, следят за собой

(И за мыслями тоже). Пожалуй, красивы;

Иногда представлялось, что Курт «голубой» —

Слишком мягок в движеньях, улыбчив, манерен,

Как породистый кот. Но считаются с ним,

В том числе, и Иван. Значит, парень проверен:

Натурал. В остальном декорация, грим.

Смит немножко иной (остановка, заминка…)

Оказалось, непросто подкинуть слова!

С ним охотно ругаются Лена, Иринка,

Но подчас и ревнуют друг к дружке. Права

Он не станет качать даже будучи правым…

Нет, не то. Незаметен, когда на виду…

Ах, не так! Чёрт не кажется вовсе лукавым,

Коль ведёт пропаганду соблазнов в аду…

И опять не о том. Выражаясь короче,

Смит с усмешкой отдаст, когда просят: «Продай!»

А куда устремляются «карие очи»

В одиночестве тихом… Поди, угадай.

В чём беда: объясненья, подобные этим,

Толкований потребуют тоже. А взять

Их откуда в глуши? Уподобившись детям,

С вдохновенным лицом знатока опознать?

Не получится. Можно запутаться с хода

Или позже споткнуться на тропке прямой

И уже не подняться! Ведь нынче свобода

Хороша и проста как дорога домой,

А вот если из дома… Конечно, и годы

Осторожность внушают – фильтруешь базар,

(По-ивановски «бòтая»), впрок, без методы

И в речах, и в делах. Как иначе-то? Стар.

Значит, девки работают вместе. Ребята

Автономно – при этом весьма далеки

Друг от друга в пространстве служебном. Волчата

В заповедном лесу? Нет. Скорее, стрелки

В волчьих шкурах и шапках из свежей овчины,

(Как-то так). Я им нужен для встреч в тишине

И без глаз посторонних. Какие причины?

В сельской неге пикник… Моцион при луне…

Расслабление после нелёгкой работы

Где-то там, среди камня, пластмассы, бумаг.

Вся неделя для подвигов, кроме субботы.

Для другого она. А с кем выпил – не враг.

10

Поразительный час, когда сумрак и тени

Понемногу сжимают в объятиях дом

Всё теснее, теснее… У стульев колени

Стали длинными, ломкими, словно кругом

Не реальность – то самое царство из сказки,

Где игра и обманы на каждом шагу.

Строят свечки цветные игривые глазки,

Отражаясь в стекле. «Убегу, убегу!», —

Будто шепчет их пламя, дрожа от напора

Одинокого ветра, зовущего в даль…

Романтизм. На тугом поводке разговора,

Как и в мире людей! Где сирокко? Мистраль?

Только в старых легендах, а в здешней глубинке,

В сердце Азии дикой, одни сквозняки!

Впрочем, свечи элитны всегда. По старинке,

По традиции. В принципе, ломит виски

От давления крови, когда налетают

Эти Норды, Бореи, Зефиры… Беда

И от вымыслов разных (всегда отвлекают),

И от яви дурной – без неё никуда!

Золотой серединки бы! Редкость. Найдётся

Может, в башне из толстых слоновьих костей?

(Виноват, из слоновой резной…) Как в колодце,

В полной бочке луна! А вода для гостей.

Умывальник. Удобства на грани уродства?

Здесь не Древний не Рим! Ни рабов и ни труб

Для естественных нужд. Ни малейшего сходства

С урбанической практикой. Тёмен и груб

Запредельный Восток. И практичен. Без лака

Европейского качества – да и к чему

В мире бывших кочевников лишнее? «Baka!»1 —

Хмуро бросит японский крестьянин. Ему

Вторят все, кто работают, возятся, бьются,

Если им вдруг предложат под маской «прогресс»

При серебряной ложке хрустальное блюдце

К повседневной еде. Дальше Рим – меньше бес!

Всё, что проще – надёжней (ну, да. Объяснили…)

Идеальная заповедь в наших местах,

Средь отбросов Галактики. Хочешь, на мили

Измеряй расстояния; хочешь в годах

Световых или круче, в глобальных парсеках, —

Пустота в простоте! Лишь потоки из дхарм,

Комбинируясь, сходятся в нас, человеках.

Получаются умник, святоша и хам,

Сонмы бедных и толпы политиков бодрых,

И так далее. Мир… переделы… война

Или нечто похуже – и в погнутых вёдрах

Носим воду, как встарь. Вот и бочка полна.

Если взять господина нагого, из праха,

То получится жалкое зрелище! Но

Вот он впрыгнул в портки, и навыпуск рубаха,

Да еще сюртука дорогое сукно —

То уже ничего (в первом смысле: неплохо)!

И, глядишь, – борода, важный титул… и вот

Бойко вертится пресса, как ведьма Солоха,

Языком-помелом возвещая приход

Уникальнейшей личности! (Бедные дхармы!

Постарались на славу, да только опять

Исправлять искривления нажитой кармы

В свете львиной гордыни – не драхмы считать).

Это я для примера как пошлой модели

«Простоты напоказ». Ведь мгновенно она

Обрастает проблемами! Семь дней недели

Все глядят на неё из дверей, из окна,

Сквозь замочную скважину, линзы бинокля…

Выжидая момент, предположим, такой:

«Тычет вилкою в шницель?!» – «Застукали, оп-ля!

Это сложно уже! Жрать извольте рукой!»

Ковыряем в носу – а вокруг пересуды:

Эстетично аль нет? Или тут естество-с?

Там, где общества нет, не найти и Иуды.

Одного не подставят. И кончен вопрос.

11

Что-то я заболтался – пускай и беззвучно,

В шаловливых мыслишках слегка под хмельком.

Говоря по-профессорски, строго научно:

«Mea culpa»! К тряпице намокшей виском,

А потом и щеками – ах, свежесть! Ах, мило!

Ну и лбом, соответственно, то есть челом,

А затем уж и вовсе наляпать на рыло…

Где культурная речь-то? Печально. Облом.

Что поделать – как только я вижу Ванюшу

В грязно-синих наколках, взгляд волчий, косой,

То как будто меняю бессмертную душу

На унылое «нечто». Дурное. С гнильцой.

Вот он – прёт, точно шкаф, озабоченный делом;

Словно дверца, распахнута куртки пола,

А под нею тельняшка – смесь синего с белым,

Правда, моря не видела сроду. Урла

Как урла – без притворства и тонкой загадки.

Но порой я ловил его пристальный взгляд

С некой дозой ехидства: играете в прятки?

Я ведь тоже способен. Хотите – камрад,

А хотите – капрал. Да и верным комбатом

Вмиг могу обернуться без чар колдуна!

(Или киллером, что ж… а при случае – катом,

В общем, тем, кем прикажет родная страна.)

Да, страна, государство… (зевок, озираясь, —

Нет, никто не глядит). Сколько лет, сколько зим!

Враждовали когда-то, ни с чем не считаясь,

Третий Рейх, а с моей стороны Третий Рим,

То бишь Курты с Иванами. Влезли и Смиты,

Когда стало понятно, чья сила возьмёт.

Общей сваре конец – все по-своему биты,

Побеждённый с врагом и посредником пьёт

И не морщится как-то. Сие означает:

Лучше особью быть, не сбиваясь в стада.

Человек на погибель свою укрупняет

Территорию жизни. Всё зло – города.

«Наше вам!» – «Ваше… мне?» – «Закатай, старче, губки!

Локш потянешь в натуре. Короче – привет!» —

«Шутку понял, взаимно». – «Воркуют голубки?

Или злобно клюются?» – «Готовят паштет

Из гусиной печёнки!» – «Откуда здесь гуси?

Куры тощие бродят. Поймали одну.

Щас ощиплем, порубим, зажарим, закусим…» —

«И не вздумай! Устроить хотите войну

Мне с соседями?!» – «Ладно, шучу. Мы купили». —

«У кого?» – «Мужичок-с-ноготок и хромой,

За три хаты отсюда». – «Так-так… Простофили!

Дядя Вова – ворюга!» – «И что? Боже мой

Мне теперь закричать? Было всё шито-крыто:

Он – мешок, мы – литровку… Минутка делов,

А затем разбежались. Спроси вон у Смита,

Он на стрёме стоял». – «Как же ты фрайеров

Привлекаешь к работе?» – «Использую, друже!

Всё согласно закону, крутили не раз.

Деловой на объекте, а сявка снаружи,

Чтобы в случае краха устроить атас

И погоню отвлечь…» – «…и частенько бывает,

Что ценою свободы своей?» – «Не смеши!

Про свободу лишь опытный истину знает,

Как и цену ей – жизнь. А для прочих гроши».

Это ж надо, философ! Крутой до предела,

Как дорога на кладбище местное. Там

Спит немало таких вот. Уйдут от расстрела —

Так иные напасти найдут по следам

И при случае вцепятся. Случай недолго

Им приходится ждать – как-то любит их рок,

Обитающий в стенах трагичного морга:

«Худощавый мужчина. Пиковину в бок

Схлопотал в кабаке (в лесопарке… в подвале

И так далее). Нет, не приходит никто.

Документы отсутствуют…» Видели. Знали.

Жизнь насмарку? Но тут возникает «зато».

12

Размышлял я об этом не раз. Ещё в школе.

Дерзкий Сокол когтит, в скалах прячется Уж;

Лучше крови напиться разок, но на воле,

Чем кружиться годами над падалью… Дюж

Или нет наш герой, бесшабашен иль с башен

Каждый вечер глядит исподлобья вокруг,

Выручает «зато»! Выбор туп или страшен,

Но летит в перспективу спасательный круг

Оправданий поступков в особом формате

«С возмещением»! Чисто моральным, и всё ж

Лезут бодро в пучину… А дальше в палате

Для усопших готовятся в ад на правёж.

Но, с другой стороны, жить растением худо.

Сгусток воли, эмоций и мускульных сил

Жадно требует действия! И, как причуда,

Созерцания чудо. Нарцисс? Нет, Ахилл!

Не Алкеста у женщин, увы, – Мессалина

С Клитемнестрой в обнимку. Где похоть, там зло…

«Эй, хозяин! Очнись!» – «Размышляю, Ирина». —

«И о чём же?» – «О вас». – «Обо мне?! Ну, свезло!

Да еще обращение прям как к принцессе

С оборотом на "вы"…» – «Вижу, выпила всласть!» —

«Нет, хороший настрой: Ленка мается в стрессе:

Позабыла резинки. Теперь только в пасть!

Ля-ля-ля, жу-жу-жу!..» Нет, и много ль им надо?

Муженька да соперницы слёзки. Ну, дом

Полной чашей… Прислугу для дома и сада…

Тройку верных подруг, у которых содом

Да с гоморрою вместе в семье и на службе,

Чтоб звонили, рыдали, просили совет

(Да хоть целую кучу – не жалко по дружбе

Утешений. Ага… а вот этого – нет,

В смысле, денег! Самой бы дожить до получки!)

Как выводит прынцесса свои «ай-лю-ли!»

Переполнена чуйствами… Вредные сучки.

Впрочем, мы им по стае под стать – кобели.

Несмотря на отдельные взбрыки (бывает)

Друг без дружки не можем! Природа? Ну, да:

Задираем мы ножки, они раздвигают

И становятся в позы – так было всегда,

Но помимо влечения плотского, нечто

В тонком смысле духовности… что я несу?

Как учёный кастрат! – «Затопили бы печь-то!

А потом приходите крошить колбасу

Для салата, солянки… Приветствую, кстати».

Вот и Смит объявился – медлительный шаг,

Безупречно причёсан, в домашнем халате

(Взял без спроса в шкафу). Улыбнулся – не враг!

Печь – нетрудно, сейчас… С колбасой ещё проще.

Что помимо? Мясные рулеты, рагу…

А цыплёнок ужасен – куриные мощи,

И в синюшных пупырышках кожа! – «Угу,

Уж таким уродился!» Я вздрогнул. В окошко

Приоткрытое смотрит тот самый мужик,

Что и сбыл эту гадость. Поддатый немножко

Или делает вид. К лицедейству привык

Ещё с прошлых властей – там подобных прощали

(Не юродивый, вроде, но близко стоит).

Тоже русский обычай: здоровых – в пищали,

В топоры и нагайки… «Послушайте, Смит…» —

(Это он, значит, мне). – «Дядя, вышла ошибка». —

«Даже дважды – племянничков нет у меня!

Извиняй, не сердись…» Плутовская улыбка

Вдруг сменяется грубым оскалом коня —

В профиль длинные челюсти, жёлтые зубы

И готовность заржать на любые слова.

«Ты по делу?» – «Примерно… На кухне, где трубы

От баллона с пропаном (вторая крива),

Есть забытая полочка из невеличек,

Не заметная сверху и сбоку ничуть.

Кинь туда через часик коробочку спичек,

Вот такую. И сразу об этом забудь».

13

Я гляжу на него – не смущён, даже весел,

Как ни в чём не бывало, суёт коробок.

На запястье тату: атакующий «мессер»

И зловещего взрыва чернильный клубок.

Невысокий, на вид неприметный… но плечи

Для пьянчужки, пожалуй, слегка велики,

И, тем более, строго разумные речи,

Даже как бы со смыслом… Коснулся руки

Он моей на прощание – прост и уверен,

От оконца отпрянул и сгинул, как тать.

«Друг, я просьбу твою выполнять не намерен!» —

Я сказал ему? Нет. Собирался сказать.

Так. Большой коробочек… Заклеен липучкой.

Этикетка цветная, и спички гремят

Абсолютно естественно… С Леночкой-злючкой

Перемолвиться б надо! А если следят

И с веранды, и с улицы? Кто-нибудь. Тайно.

Что, за мною? Смешно! Да кому я… Вот-вот,

Значит, нужен, выходит. Пришли не случайно,

А с десяток ходов рассчитав наперёд.

Вечеринка сегодня с подтекстом. И девы

Истеричны не в меру, а трое парней

Столь чрезмерно спокойны… «Старинушка, где вы?

Лена в клети застряла. Сходите за ней».

На ловца все бегут – и зверьё, и лесничий…

Если мысли с азартом, то лучше не хнычь,

На Руси постоянен пикантный обычай:

На охоте лихой кто загонщик, кто дичь

Выясняется вовсе не сразу! Попозже,

Где-то ближе к концу, при усталом шажке…

Иногда лишь подумать успеешь: «О, Боже!» —

А клыкастые пасти уж рядом в прыжке.

Не берусь утверждать, что встречается часто

Сей печальный исход, но и помнить не грех:

Население здешнее слишком зубасто,

Две, четыре ноги – суть едина на всех.

Вон сидит на бочонке, как кукла Мальвина.

В смысле, хлопает мерно ресницами в такт

Колебаниям ходиков. Маятник чинно

Вправо-влево с размахом… Тик-тукт и тик-такт

(«т» в конце появилось от странного стука

Между стенкой и корпусом. Старость – не ра…)

«Как ты думаешь, я – откровенная сука?

От природы?» – «Ты ею бывала вчера,

Как и прочие женщины». – «Да-а?» – «А сегодня

Ты лишь бедная жертва случайных страстей!» —

«И достанется грешнице милость Господня…» —

«Не уверен. От Господа добрых вестей

Вот уж не было двадцать столетий с лихвою». —

«Для Вселенной не срок». – «А для нас ещё как!» —

«Но вернёмся ко мне. Это, значит, плохою

С точки зрения "завтра" я буду? Пустяк,

А приятно: всегда хороша в настоящем!

Как любая из баб… Но, минутку, постой!

Ирка тоже?!» – «Сегодня напитком пьянящим,

Завтра – горькой отравой…» – «А Fish?» – «Кто такой?» —

«Кто такая. Неважно… Одна из обслуги.

Пучеглазая, тощая… А между тем,

Уж два года как замужем!» – «Были подруги?» —

«Ну, сказал! С камбалой не дружу. И не ем».

«О тебе беспокоятся…» – «Правда?!» – «Не очень.

Но, однако ж, послали». – «Ах! "в…" или "на…"?» —

«Прямиком под чудесные карие очи

Свет-Еленки…» – «Да ладно! Таких до хрена

В городишках и весях. Вот если бы синий,

Как волшебный цикорий!» – «Легенда?» – «Угу,

Вот послушай: наслали внезапно Эриний

Злые Боги на юношу…» – «Я не могу!

И откуда такие познания?» – «Я же

Говорила: в архиве работает Fish!

Вечерком под рюмашку такое расскажет…» —

«Обе киски пропали. Алёна! Ириш!..»

14

Голос Курта – тягучий, как наши ириски

(Если свежи). А Лена с бочонка – прыжком

И к подносу! Мгновенно расставила миски

С огурцами, томатами, редькою… Ком

По-еврейски заквашенной в свёкле капустки

Подхватила из бочки на вилки, как вор,

Аккуратно и ловко. Толкнула закуски

В мою сторону; быстро сама в коридор

И обратно – подмышкой две банки с грибами,

Под другой связка лука… Взглянула – женой

На беспутного мужа – и тихо, губами:

«Осторожнее с Куртом. Он малость больной».

Ну и как понимать? Что ж такое творится

Нынче с ними, со всеми? Забавно. Смешно.

Вынес больше полвека – пора бы смириться:

В мире жить – что глядеть с середины кино

Ни о чём, но при этом полно персонажей!

Суетятся, хлопочут… дерутся вовсю

Скажем, в бронзовый век иль в эпоху плюмажей,

Со страниц Джованьолли, Евгения Сю

(А точнее, Эжена), Дюма, Буссенара

И так далее – что изменилось теперь?

Но на практике здесь никому я не пара:

Каждый с тайной ухмылкой укажет на дверь.

Но покуда я важен. Как некий смотрящий,

Чтобы сдуру не влезли в какой беспредел.

Все, видать, против всех? Смит немного гулящий,

Для мужчины не грех, а самцовый удел;

Ваня внешне брутален, что девам по вкусу,

(Как положено самкам), про Курта молчу,

Тут одни непонятки… По минусу-плюсу,

А в итоге – пора показаться врачу

Или им, или мне! Самый раз откровенно

Обозначить вопрос – не простой, кпючевой.

Подходящее время для резкого крена

В роковой поворот: я им нужен живой.

Я – им – нужен. Пока. А они мне? Не знаю.

Ощущение жизни какое-то, нет?

Иногда очень тянет в надёжную стаю,

Зов природы – особенно с выслугой лет.

Как обычно, два кончика палочки оной:

Вожаки – рядовые. Их нрав угадай!

Всё с рожденья пронизано лагерной зоной,

Как поставишь себя – будет ад или рай

В минимальных пределах, понятно. На равных

Не позволит резвиться ни демон, ни бог.

Оказаться в подобных условиях славных…

Вот уже призадумался. Мыслишь – не лох!

Одиночество… Воля… Знакомые сказки,

А на деле в горах и ущельях не мёд!

Масса лишних проблем: за водою – салазки

Зимним утром, а летним – бадья и вперёд,

(Рассуждал я о пользе подобных занятий…)

Но когда каждый день! При погоде любой!

А еще пропитание скудное. Кстати,

И такое не свалится с неба. Не ной,

А иди добывать; позабудь о недугах

(И о женщинах тоже…) К чему естество —

Самому невдомёк. Не нуждаешься в слугах?

Никому не слуга? И не помнишь родство

Ни с какой человеческой расой? А на фиг

Ты родился, дружок? Ах, не знаешь? Тогда

И не порти неведомый божеский график

Мельтешеньем своим! Позабудь города,

Но не лезь и в пустыни. Освоить предместье,

Деревеньку, поселок – и дальше ни-ни!

Как бы некий рубеж: справа вольные вести,

Слева минимум зависти, дел, болтовни

Все о той же «свободе»… Однако я слишком

Разошёлся – во весь злопыхательский дух!

Как всегда, о себе, дорогом. Хвастунишка?

Обделённый вниманием? Что-то из двух.