Читать книгу Правовой самоконтроль оратора - Михаил Осадчий - Страница 10

Статьи 152 ГК РФ (Защита чести, достоинства и деловой репутации) и ст. 129 УК РФ (Клевета) очень близки по своим формулировкам и могут быть применены для оценки одного и того же текста. Однако в ст. 130 УК РФ (Оскорбление) акценты расставлены уже иначе. Для ст. 152 ГК РФ и ст. 129 УК РФ важна коммуникативная функция высказывания: какова цель высказывания – выразить мнение или сообщить сведения. Потенциально подсудно только последнее. В ст. 130 УК РФ внимание акцентировано не столько на функции высказывания, сколько на его форме – является ли фраза приличной либо нормы приличия нарушены.

В соответствии со ст. 130 УК РФ «оскорбление – это унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». Следовательно, чтобы фраза была признана оскорбительной, она должна удовлетворять двум условиям:

1. потенциально унижать честь и достоинство другого лица;

2. быть неприличной по форме.

Рассмотрим эти условия в отдельности.

Какая фраза унижает честь и достоинство другого лица?

В отношении такого критерия оскорбления, как «унижение чести и достоинства другого лица», допустимы два подхода – равновероятные, но не равнозначимые.

В соответствии с первым подходом критерий унизительности фразы для чести и достоинства другого лица заимствуется из судебной практики по делам о защите чести и достоинства. Потенциально унижающей честь и достоинство другого лица признается фраза, сообщающая о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота. Как видим, за основу берется Постановление Пленума Верховного суда РФ от 24 февраля 2005 года, № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».

Однако существует и иной подход к анализу фразы на предмет ее потенциальной унизительности. Его сторонники резонно отмечают, что уравнивать понятия «порочащий характер» и «унизительность для чести и достоинства другого лица» некорректно. Понятие «порочащей» информации, как оно сформулировано в Постановлении Пленума ВС, выработано в применении к судебной практике по ст. 152 ГК РФ (Защита чести, достоинства и деловой репутации). Использовать данное определение в процессе по ст. 130 УК РФ (Оскорбление) недопустимо – хотя бы потому, что собственно «порочащий» характер могут носить только сведения. А мы знаем, что для процесса об оскорблении коммуникативная функция высказывания неважна: оскорбительной может быть признана фраза, оформленная как в виде сообщения сведений, так и в виде выражения мнения (оценки).

Если при расследовании преступления, предусмотренного ст. 130 УК РФ (Оскорбление), руководствоваться определением порочащих сведений, данными в Постановлении Пленума ВС, то, в частности, такие бранные выражения, как «да пошел ты в…», не могут быть признаны оскорбительными.

Если в процессах по ст. 130 УК РФ применять определения Постановления Пленума ВС (т. е. использовать определение «порочащих сведений» для толкования высказывания, «унижающего честь и достоинство другого лица»), то нельзя признать оскорбительным, в частности, высказывание, построенное по модели «да пошел ты на…» или «иди ты в…», поскольку подобные фразы не сообщают об адресате («посылаемом») никакой порочащей информации. Однако при этом очевидно, что ругательное выражение «да пошел ты в…» оскорбительно.

Как мне кажется, сложившееся затруднение может быть разрешено с помощью простого логико-лингвистического анализа формулировок закона. Совершенно ясно, что смысл слов «пороченье» и «унижение» различен. Во-первых, пороченье – это очернение личности в чьих-либо глазах. Без стороннего наблюдателя опорочить кого-либо невозможно. Следовательно, порочащей может быть только распространяемая информация. Во-вторых, опорочить, очернить кого-либо можно только, уличив человека в предосудительных поступках, т. е. сообщить о нем какие-либо сведения, изложить факты, рассказать о событиях. Трудно признать порочащей фразу «Вы мне не нравитесь!». Следовательно, порочащими могут являться только сведения, но не оценки.

Если принять данную позицию за методологическую основу, то для квалификации фразы как оскорбительной достаточно доказать ее (1) неприличность, а также (2) адресованность лицу, посчитавшему себя оскорбленным.

По приведенным параметрам значение слова «пороченье» («порочить», «опорочить») принципиально отличается от смыслового наполнения слова «унижение» («унижать», «унизить»). Унижение – это нанесение вреда (психологической травмы) не репутации личности, а самой личности, человеку. Поэтому унизить человека можно, общаясь с ним один на один – без размещения высказывания в СМИ или публичного его озвучивания. Для того чтобы почувствовать себя униженным, достаточно услышать в свой адрес ругательную фразу. Понятно, что нанести психологическую травму можно и с помощью оценочного высказывания. Скажу больше, именно оценки чаше всего становятся инструментом оскорбления. Большинство так называемых «матерных выражений» в реальной коммуникации лишились прямого значения, оставаясь лишь показателем яркой субъективной оценочности.

Законодатель, формулируя положения ст. 130 УК РФ, под оскорблением понимал глубочайшую психологическую травму, которую наносит человеку неприличная по форме фраза, высказанная в его адрес. Но никак не очернение личности в глазах третьих лиц, иначе в ст. 130 УК РФ фигурировало бы слово «пороченье», а не «унижение».

По мнению многих судебных экспертов, эта психологическая травма наносится уже самой неприличной формой фразы, адресованной конкретному лицу. Следовательно, в ситуации, когда один человек произносит в адрес другого фразу, построенную по модели «да пошел ты в…», оскорбление имеет место. Смысловое содержание фразы в данном случае малозначимо.

Каковы критерии «приличности» в речи?

Дискуссия о том, что считать неприличной формой, не новее спора о разграничении понятий «мнение» и «сведения». Наиболее простое толкование понятия «неприличный» – не соответствующий нормам приличия. Но каковы они – нормы приличия? Являются ли они раз и навсегда данными или варьируются в зависимости от ситуации? По сути, в этом вопросе и сформулированы два возможных подхода к понятию «неприличная форма» – ортологический (нормативный) и релятивный (относительный).

Если употребленное оратором слово содержится в словарях современного русского литературного языка, то есть возможность отстоять в суде допустимость произнесенного высказывания в публичном выступлении.

Ортологический подход к проблеме приличия языковой формы предполагает ориентацию на корпус правил и норм современного русского литературного языка. Литературный язык является наиболее нормированной, классической и кодифицированной формой национального языка, на литературном языке написаны произведения классической литературы. К элементам литературного языка не относятся просторечные, нецензурные, грубые жаргонные слова и выражения (например: приперся, рожа, морда (о лице), жиртрест (о полном человеке), паршивый). С этой точки зрения фразы типа «Закрой свою хлеборезку, паршивец!» или «Да у тебя, жиртрест, ряха до пола свисает!» будут неприличными и, соответственно, оскорбительными.

Однако дела по оскорблению редко возбуждаются по факту уличной или бытовой брани, где и используются фразы подобного типа. В большинстве случаев предметом разбирательства является газетная публикация, официальный документ (например, жалоба), разговор в учреждении. В этих случаях маловероятны проявления крайней грубости, однозначно квалифицируемой как неприличная форма. Чаще мы имеем дело с пограничной ситуацией, когда фраза является отрицательно-оценочной, но не грубопросторечной. Рассмотрим пример:

«Я такого, как вы, идиота еще не встречал. Вы – дурак, каких мало!!!».

С точки зрения ортологического подхода данная фраза является приличной, поскольку все слова в ней зафиксированы в словарях современного русского литературного языка и используются в классической литературе. Впрочем, давно замечено, что словари русского литературного языка отличаются либеральностью: в них включены откровенно просторечные слова («вонять», дрянь и т. п.). Это позволяет сделать вывод о том, что ортологический подход несовершенен.

Однако почему все-таки фраза «Я такого идиота еще не встречал. Вы – дурак, каких мало!!!», скорее всего, была бы признана оскорбительной? Во-первых, потому, что каждый здравомыслящий человек расценит ее как непозволительно резкую отрицательную оценку собеседника, т. е. данная фраза наделена первым признаком оскорбительного высказывания – она унижает честь и достоинство другого лица. Однако проблема возникает на уровне второго обязательного признака оскорбительного высказывания – неприличности формы. Думаю, почти каждый эксперт квалифицирует подобную фразу как неприличную. Аргументация здесь проста. Судя по обращению «вы», слова были произнесены в официальной обстановке или в разговоре между людьми, состоящими в официальных отношениях, формат которых не допускает оценок типа «идиот», «дурак», «негодяй». Следовательно, их использование в анализируемом случае противоречит нормам приличия. Впрочем, поиск во фразе зацепок, позволяющих установить формат общения (официальный или неформальный, бытовой), в реальном деле для эксперта-лингвиста излишен: условия произнесения фразы обязательно обозначаются в судебном постановлении о назначении экспертизы.

Как видим, эксперт не стал анализировать фразу с точки зрения соответствия литературным нормам, а оценил условия ее произнесения. Это и есть релятивный подход к определению приличности или неприличности высказывания – ориентация на коммуникативную ситуацию.

Для релятивного подхода очень важно различать коммуникативную и денотативную ситуации. Денотативная ситуация – это конкретно-физические условия беседы: место, время, обстановка. Коммуникативная ситуация – понятие иного порядка: это внутренние условия разговора, связь той или иной фразы со смежными репликами собеседника, место фразы в общем контексте беседы. При определении приличности или неприличности той или иной фразы с помощью релятивного подхода основной акцент делается именно на коммуникативной ситуации. «В ответ на что прозвучала та или иная фраза?»; «Что заставило говорящего так выразиться?»; «Была ли эта речевая реакция адекватной ближайшему контексту и характеру беседы в целом?» – вот основные вопросы, на которые должен ответить эксперт, идущий по релятивному пути.

Есть возможность говорить о приличии и уместности бранного и нецензурного слова, произнесенного в ответ на другое бранное высказывание, обращенное непосредственно к оратору.

Пример из практики. Прокурор был назван козлом в здании прокуратуры. По данному факту было возбуждено уголовное дело по ст. 319 УК РФ (Оскорбление представителя власти). В постановлении о назначении экспертизы суд просит ответить на вопрос: «Является ли фраза “Сам ты козел!” неприличной по своей форме?». Эксперту предоставляется информация о том, кто и где произнес данную фразу, кому она была адресована, т. е. описана денотативная ситуация – конкретно-физические условия разговора. Имея лишь эти данные, эксперт должен квалифицировать фразу как неприличную, поскольку слово козел