Читать книгу Хранитель. Игры не для нас - Михаил Павлович Рожков - Страница 4

Проснулся Пётр Алексеевич рано. Вчера весело провели вечер, но Ручкин, памятуя о сегодняшней поездке, много не употреблял, чего нельзя сказать о Монахове. Тот разбушевался вчера на славу, еле остановили. В конце концов ему даже удалось уговорить Зельта выпить кружку пива. Тот сначала кривился, а потом вошёл во вкус и даже пытался петь песни на своём языке. Расплата наступила ближе к ночи. Инопланетянина мутило и рвало.

Монахов с пришельцем ещё спали. Ручкин тихо собрался, умылся, позавтракал и накинул на себя пальто. Неожиданно в коридоре появился проснувшийся инопланетянин. Он облокотился на дверной косяк и попытался сконцентрировать взгляд на журналисте. Зрелище было смешное. Маленький инопланетянин на худеньких фиолетовых ножках в семейных трусах в горошек и белой майке.

– Классный прикид! Где взял? – подколол пришельца Пётр Алексеевич.

Зельт внимательно оглядел себя, поправил майку, облизнул пересохшие губы и произнёс:

– Жена подарила.

– Так ты женат?

– Да, – ответил фиолетовый. Затем собрался с силами и спросил: – Петя, а почему мне так плохо?

– Ты что, раньше никогда не пробовал алкоголь?

– Нет.

– Эх, всё-таки испортим мы тебя на нашей планете… Ладно, я пойду, нужно спасать мир, – шутливо произнёс журналист. – Гена будет предлагать похмеляться – не соглашайся. И приведи себя в порядок, а то он подумает, что к нему белочка пришла.

– Какая белочка? – недоумевающе спросил Зельт.

– Фиолетовая.

***

Пётр Алексеевич подъехал на таможню и встал в очередь. Машин было немного, в это время не сезон. В основном автомобили были с абхазскими номерами. Из окон их транспортных средств доносилась жизнерадостная кавказская музыка. Спустя тридцать минут ожидания журналист подъехал на контрольный пост, взял паспорт, документы на машину и пошёл к будке таможенника. Лицо в окошке встретило его недовольным взглядом и взяло документы. Таможенник посмотрел данные по базе, внимательно сверил фотографию Ручкина в паспорте с оригиналом, вложил зелёную полоску в паспорт и вернул документы журналисту.

Возле машины Петра Алексеевича уже ждал скучающий сотрудник. Он лениво заглянул в салон автомобиля, мельком сунул нос в багажник, открыл шлагбаум, и Ручкин поехал дальше на пропускной пункт абхазской таможни. Там его встретили два абхаза в форме, которые оживлённо болтали о чём-то между собой. Журналист подъехал к ним, протянул паспорт, но те лишь махнули на него рукой, открыли шлагбаум и велели проезжать.

Пётр Алексеевич въехал в Республику Апсны, как зовут её сами абхазы, – Страну души. Ручкина всегда поражал контраст при въезде в эту республику. Суетливый шумный Краснодарский край оставался позади, а тут начиналась тихая уютная часть черноморского побережья. Каждый раз, преодолевая эти несколько сотен метров таможенных постов, он словно попадал из одного мира в другой. Он словно попадал в прошлое, в Советский Союз, лет на тридцать назад. Старый, местами потрескавшийся асфальт ещё тех времён, на удивление, был без ям. Лениво раскинулись деревья по обочинам дороги. Несмотря на то что цивилизация уже давно шагнула сюда, всё же, когда он находился здесь, всегда в душе возникали какие-то ностальгические чувства, ощущение покоя и безмятежности. Ручкину нравился здешний образ жизни, медленный, степенный, неторопливый. Здесь не было той суеты, которая осталась позади, не было спешки, не было мировых проблем и выдуманных врагов. Здесь ощущалась свобода, и Пётр Алексеевич полной грудью вдыхал её, приоткрыв окно автомобиля. Здесь его душа всегда отдыхала. Когда Ручкин проезжал мимо поста ДПС, его остановил сотрудник милиции, махнув ему полосатым жезлом. Да-да, именно милиции. Журналист, будучи законопослушным гражданином, остановился на требование сотрудника. Тот не спешил подходить к автомобилю, начав с кем-то громко разговаривать по телефону, помогая себе активной жестикуляцией. Ручкин подождал пять минут, затем не выдержал, вышел из машины и подошёл к сотруднику.

– Товарищ милиционер, – обратился он к стражу порядка, – я что-то нарушил?

Тот на мгновенье оторвался от телефонного разговора, взглянул на журналиста, пытаясь вспомнить, откуда он взялся и что ему нужно.

– А, нет, – произнёс сержант, махнув жезлом, – езжай давай, я поздороваться хотел.

И в этом была вся Абхазия. Всё с душой. Здесь даже если и останавливали за правонарушения, то делали это как-то мило, по-детски, душевно. Небольшой штраф, и езжай дальше. И никто не строил надменные лица, осуждающие тебя как самого великого грешника, никто не читал мораль и нотации.

Начиналась самая красивая часть дороги, которая вела в город Гагры. Уперевшись одной стороной в часть горы и виляя вдоль неё, она открывала прекрасный вид на море, которое располагалось справа. С высоты этого пути, проложенного среди вековых камней, несясь навстречу морю, душа начинала петь. Через несколько километров покажется вывеска «Гагры», всю красоту которой можно оценить только ночью, когда она начинает светиться. Ночь, теплый морской воздух, слева каменный бок горы, справа пенное море, а впереди целый мир южного отдыха.

Спустя полчаса Ручкин въехал в город. На улицах было немноголюдно. Конец января. Летом здесь будет не протолкнуться. Жаркое солнце, теплое море, запах шашлыка из каждого угла, кругом раздающаяся громкая музыка. И толпы, толпы веселящегося обгоревшего народа. Но это будет летом. Пётр Алексеевич ехал и с упоением рассматривал знакомые места. Периодически, оглушая ревом моторов, его обгоняли местные автолюбители. Журналист относился к этому с пониманием. Они просто спать спокойно не будут, если не обгонят приезжего. Таков темперамент. «Надо будет Генке пива прикупить», – подумал Ручкин. Здесь варили отменное местное пиво, называвшееся по аналогии со столицей Абхазии «Сухумское» Возвращаясь в Россию, Пётр Алексеевич всегда брал с собой несколько ящиков, чтобы побаловать потом себя в Москве.

Выехав из города, журналист взял путь на Новый Афон. Впрочем, основная дорога здесь была одна, вдоль моря, с расположенными по пути следования городами. Немного увлёкшись размышлениями, Пётр Алексеевич едва не попал в ДТП. Путь ему перегородила тощая корова, лежащая на асфальте и глядящая куда-то вдаль. Журналист совсем забыл, что главная опасность здесь на дорогах – это коровы, которые могут находиться в самых неожиданных местах. Летом они могли сбиваться в группы по несколько штук и перегораживать всё движение. Нет, они не считались здесь священными животными, просто хозяевам было на них наплевать. Утром их выгоняли из дома, а вечером они возвращались сами. Ручкина всегда интересовало, что манит их на дорогу. Ведь рядом, немного отойдя от проезжей части, растёт вкусная сочная трава. Но нет, их, как мотыльков, летящих на свет, манит пыльный грязный асфальт. Местные с ними особо не церемонились, выходили из машин и пинками разгоняли рогатых, расчищая себе путь. Ручкин был более гуманистически настроен. Он деликатно посигналил – ноль реакции. Животное даже не повернулось в его сторону. Решив не связываться с будущей тушёнкой, он аккуратно объехал её и продолжил свой путь.

Впереди показался Новый Афон. Анакопия, прежнее название Нового Афона, имеет достаточно древнюю историю. Первые упоминания о нём относятся к третьему веку. Уже вдали виднелся и знаменитый Новоафонский монастырь. Оставалось совсем чуть – чуть, подняться по дороге наверх к пещерам. Двигатель иномарки бодро тянул автомобиль в гору. Пётр Алексеевич подъехал к зданию вокзала, оставил машину на парковке, и поднялся наверх, на смотровую площадку. Отсюда открывался великолепный вид на красоты Абхазии. Полюбовавшись пару минут пейзажем, Пётр Алексеевич пошёл к кассам. Купил билет на электропоезд, который должен будет его доставить в пещеру, внутрь горы. До отправления поезда оставалось ещё двадцать минут. Журналист купил кофе и, чтобы скоротать время ожидания, решил позвонить Монахову, узнать, как у них с инопланетянином дела.

– Алло, Гена, ну что, проснулся?

– Да, – ответил историк, голос его был взволнован.

– Ну как вы там, чем заняты? Я уже добрался до места, скоро буду спускаться.

– Да ничего, нормально, – ответил сбивчиво Монахов.

– Ген, что-то случилось?– почуяв неладное, спросил Пётр Алексеевич.

– Да. Зельт пропал.

– Как пропал? Куда?

– Не знаю. Я проснулся, а его в квартире нет, и дверь входная открыта.

– Плохо дело. Какие есть версии?

– Да никаких. Если он и пошёл куда-то, то куда и зачем?

– Ладно, – принял решение журналист, – сейчас походи поищи его по округе. Дверь на всякий случай оставь открытой, вдруг он вернётся. Пока рано паниковать. Я скоро спускаюсь в пещеры, как буду на поверхности, позвоню.

– Хорошо, – ответил Геннадий Викторович и отключился.

«Не нравится мне что-то это всё», – подумал Ручкин, убирая телефон в карман. Но возвращаться сейчас смысла нет. Два часа езды плюс время на прохождения таможни. Да и рано пока что поднимать тревогу. Хотя в душе Пётр Алексеевич понимал, что вряд ли пришелец ушёл из квартиры по собственной воле. Кто-то похитил? Но кто и как? Может, всё-таки сам ушёл? Кто его знает, что творится в голове у представителя другой планеты.

Подошло время отправки. Двери открылись, и Ручкин оказался в большом, слабо освещённом ангаре. Контролёр оторвал корешок билета, и журналист двинулся дальше через турникет к поезду. Напоминало это всё уменьшенную копию метро. Возле платформы стоял маленький электропоезд, состоящий из двух вагонов. Он тихо гудел. Журналист забрался в маленький вагончик и уютно устроился на сиденье. Народу было немного. Вместе с ним ехали бабушка с внучкой, молодая пара, мужчина с женщиной и двое китайцев, которые безостановочно фотографировались. Остальные места в вагончике пустовали. Постояв пять минут и запустив во второй вагон еще несколько пассажиров, поезд, гудя электромотором, тронулся. Пётр Алексеевич смотрел в окно, за которым была темнота. Судя по ощущениям, они спускались вниз, вглубь горы. Спустя три минуты маленький состав остановился, люди не спеша вышли.

Экскурсовод пригласил всех следовать за ним. Пройдя по длинному тоннелю, они оказались в первой пещере.

– Мы находимся в Новоафонской пещере, – раздался голос экскурсовода. – Пещера представляет собой огромную карстовую полость. Состоит из девяти залов, в шести из которых проходят экскурсии, один зал зарезервирован под научные работы.

Пётр Алексеевич огляделся вокруг, масштабы поражали. Он вместе с кучкой туристов стоял на каменной площадке, немногочисленные лампы подсветки показывали очертания огромного пространства. Подойдя к краю каменной площадки, Ручкин посмотрел вниз и увидел красивое подземное озеро. В полумраке это выглядело фантастически. Было очень тихо, так, что резало уши, холодно и пахло сыростью и древностью.

– Мы находимся в зале Анакопия, – продолжал повествование экскурсовод. Но Пётр Алексеевич его уже не слушал. Он был занят вопросом, где искать исходник. Он может оказаться где угодно. А что если он в одном из закрытых залов или вообще на дне подземного озера? Ситуацию осложняло и то, что он не знал, как должна выглядеть эта сфера с пробирками. Но если рассуждать здраво, то Адам и Ева должны были его спрятать так, чтобы последующие поколения в случае необходимости могли его найти. А что если его уже давно нашли?

Пётр Алексеевич достал кубик-датчик, он светился тусклым зелёным светом. Журналист впал в небольшой ступор. Исходник здесь! Но где конкретно?

– Глубина озера Анатолия составляет двадцать шесть метров, температура воды – десять градусов по Цельсию, – продолжал рассказ экскурсовод.

«Ох, чую, ящик там, на глубине», – подумал Ручкин, вглядываясь в мутно-тёмно-зелёную гладь. Экскурсия двинулась дальше, и журналист был вынужден проследовать за остальными. В следующем зале датчик уже не светился. «Ну что ж, – подумал Пётр Алексеевич, – во всяком случае, теперь ясно, что исходник существует, и даже приблизительно понятно, где его искать. Теперь нужно всё хорошенько обдумать и потом со свежей головой вернуться сюда ещё раз. А сейчас нужно дождаться конца экскурсии, подняться на поверхность и позвонить Монахову, чтобы прояснить судьбу Зельта».

Экскурсия, как назло, тянулось очень медленно. Так всегда бывает со временем, когда чего-то ждёшь. Но любому ожиданию рано или поздно приходит конец. Пётр Алексеевич вместе с остальными людьми вышел на платформу в ожидании электропоезда. Дождавшись прибытия и погрузившись в вагон, Ручкин с нетерпением ждал возвращения на поверхность. Несколько минут езды, выход на поверхность. Белый свет несильно резанул глаза. Первым делом журналист достал телефон и набрал номер Монахова. Мобильный историка был недоступен. Нехорошее предчувствие росло и сгущалось, как тёмная туча перед грозой. Ручкин быстрым шагом направился к машине. Сел за руль, вставил ключ в зажигание и тронулся в сторону границы. Несмотря на огромное желание журналиста добраться как можно быстрее, он не стал спешить. Во-первых, прямых участков дороги, чтобы разогнаться, особо не было, а во-вторых пять минут, которые он мог выиграть в безумной гонке, роли не сыграют, а неприятностей могут добавить. Вечерело. Спустя два часа Пётр Алексеевич доехал до границы. Стандартная процедура регистрации и досмотра заняла около получаса. «Хорошо, что сейчас не лето, – подумал журналист, – иначе можно было застрять часа на два, а то и больше». Въехав на территорию России, Ручкин направил машину в сторону съёмной квартиры, быстро припарковался и, открыв дверь подъезда, быстро взбежал по лестнице. Возле двери он остановился. Она была приоткрыта. Сердце бешено застучало. Немного успокоив пульс и дыхание, журналист шагнул в квартиру. За столом на кухне сидел Монахов и курил, выражение лица его было скорбным, а в руках он держал листок бумаги.

– Гена, почему у тебя телефон недоступен? – спросил историка Пётр Алексеевич.

– Разрядился. А зарядку я с собой не взял. Забыл.

– Где Зельт, ты его нашёл?

– Нет. Его похитили.