Читать книгу Москаль - Михаил Попов - Страница 3

В комнате было темно. Бледная полоса между задернутыми шторами не спасала положения. В углу располагалась широкая кровать, на ней, судя по издаваемым звукам, спал пьяный человек. Посреди комнаты стояли три фигуры в мокрых плащах. Плечо той, что была ближе к окну, смутно поблескивало. Они только что вошли. Их глаза медленно привыкали к темноте. Спящий был невидим под громоздившимся как гора одеялом.

– Дир Сергеевич! – неуверенно сказал стоявший в середине строя. – Дир Сергеевич, вы спите?

Одеяло зашевелилось, из складок показался невидимый нос. Гора родила мышь. Лежащему мокрые гости показались тремя угрожающими непонятными тенями. Запах сырости, принесенный ими, перебил запах алкоголя, правивший до этого в помещении. Дир Сергеевич громко сглотнул слюну, которой не было.

– Рыбак, зажги свет.

Один из черных плащей подошел к столу рядом с кроватью, побегал по нему пальцами кожаных перчаток, и вспыхнул абажур низенькой настольной лампы, освещая то, что и так угадывалось: гостиничный номер со следами пьяного загула.

– Пить, – сказал Дир Сергеевич. Все тот же Рыбак, крупный человек с круглой головой замедленными движениями начал поднимать бутылки, лежавшие и стоявшие на столе. Повсюду было пусто. Тогда он прошел в туалет и вернулся со стаканом водопроводной воды.

– Пива, – потребовал человек в одеяле.

– Нет, Дир Сергеевич, – возразил старший из трех плащей, – пиво будет позже, сначала вы нас выслушаете.

Похмельная рука схватила стакан и вылила с удивительной скоростью и точностью в рот всю воду, чтобы не стучать зубами по стеклу.

– Говори, Елагин, говори.

Начальник службы безопасности фирмы «Стройинжиниринг» Александр Иванович Елагин обвел взглядом номер, явно медля.

– Что? – спросил недовольно Дир Сергеевич Мозгалев, младший брат владельца упомянутой фирмы. Он сидел, подобрав под себя ноги, накрыв одеялом голову, клинышек интеллигентской бородки жалко торчал вперед, глаза мучительно блестели под стеганым сводом.

– Найкраще тут дюже не размовлять, – сказал третий плащ, Валентин Валентинович Кечин, финансовый директор «Стройинжиниринга». – Я правильно говорю, Рома?

Рыбак, первый заместитель Елагина, тихо осклабился и кивнул, мол, вы говорите достаточно правильно на украинской державной мове, уважаемый Валентин Валентинович. На другие смыслы, заключенные в вопросе финдиректора он не счел нужным реагировать. Не принимать же всерьез намек на то, что если он, Рыбак, украинец, то обязательно и предатель.

Дело в том, что бригада из четырех московских предпринимателей прилетела вчера в Киев, где за несколько дней до этого бесследно исчез в коридорах местной власти подлинный глава «Стройинжиниринга» Аскольд Сергеевич Мозгалев. Отправился подписать согласованный договор с некоторыми киевскими чинами и денежными мешками, – и канул. Траекторию его движения по днепровской столице удалось проследить от аэропорта до входной двери одного из административных зданий. Что произошло внутри, оставалось пока загадкой. Удалось лишь установить, что криминальные структуры к этому делу вроде бы не причастны. Значит, сработали структуры властные. Деятельность первых оказалась куда прозрачнее, чем работа вторых. Кто? Ментовка? Прокуратура? Госбезопасность? Вот чтобы выяснить это и десантировалась в Киеве московская группа. Дир Сергеевич не имел прямого отношения к работе фирмы брата, но настоял на участии в операции на правах ближайшего и единственного близкого родственника, а стало быть, и главного наследника в случае чего, не дай бог. Участие его свелось, впрочем, к распиванию коньяков, и зычному антиукраинскому манифестированию в пределах номера.

Остальные трое тут же разлетелись по правительственным кварталам в надежде обнаружить следы исчезнувшего шефа и выяснить условия, на которых он может быть возвращен к нормальной жизни. И Кечин, и Елагин, и Рыбак, да и весь совет директоров не сомневались, что акция украинских властей носит чисто коммерческий характер. Все помнили, как легко, словно по маслу проходили согласования и подписания предварительных бумаг. Опыт подсказывал, что без шероховатостей, заусенцев в таких делах не бывает. Строительство завода по сжижению газового конденсата не могут отдать какой-то зарубежной, особенно российской, фирме просто на основании выигрыша ею официального тендера. Кечин, собираясь укладываться в частную клинику по поводу своей грыжи, наставлял своего помощника Бурду, отправлявшегося с шефом в эту поездку: ты должен нащупать подводный камень, до того как вы на него натолкнетесь. Словом, все понимали, некая перипетия в последний момент возникнет, придется распаковывать кубышку для неофициальных подношений, но чтобы такое… Что-то уж слишком нагло. Большие деньги всегда повязаны с большой властью, но не до такой же степени. Это уже даже не рэкет. Или рэкетиром выступает само государство?

– Вот список, – сказал Елагин, протягивая Диру Сергеевичу лист бумаги. – Тут все, с кем удалось поговорить, и краткое резюме беседы.

– Нет-нет, – капризно сказал он, – я не могу читать. Глаза…

Елагин непреклонно покачал головой.

– Говорить вслух не желательно. Мы так и не поняли, кто тут причем, не хотелось бы втягивать в наши дела тех, кто не втянут.

Лучше платить одной структуре, чем трем или четырем, подумал Кечин, что подумал Рыбак, понять было труднее. Он старался держаться как бы в тени. Это в его прямые обязанности входило обеспечение безопасности этой поездки шефа. А он переложил все на подчиненных, а они все провалили, и теперь ситуация выглядела подозрительно.

– Откройте окно, – проныл «наследник».

Рыбак, как младший по чину, тут же направился к окну и распахнул шторы. Намного лучше не стало. За окном стоял такой туман, что его можно было черпать ложкой.

Дир Сергеевич щурился, морщился, рылся в пегой бородке, но все же продвигался по тексту.

– И что это значит? – спросил он недовольно, добравшись до конца, и тут же начал сам себе отвечать.

– Никто ничего не знает! Никто не виноват? Значит, что виноваты все! Все умывают руки, значит, что у всех руки… – не договорив, «наследник» отбросил назад одеяло, спрыгнул с кровати и на бледных худых ногах подбежал к окну. Подсмыкнул по ходу трусы и начал тыкать острыми нервными пальцами в сторону тумана.

– Вы тут пока ездили, челом били, спасибо вам, я окончательно все понял. Украина, это страна бандит! Бандит и предатель! Вернее, ее вообще еще нет. Я… – он резко вернулся к кровати, сунул руку за спинку и вытащил продолговатый баллончик, – знаете, что это?

Все три гостя одновременно, с разной, правда, степенью выраженности, пожали плечами.

– Граффити, краска для пацанов. Я спускался вниз часа два назад. Я уже тогда все понял. Все! Я хотел на постаменте этой дуры… – он опять ткнул в сторону окна, где вдруг как по заказу, в туманном ущелье показалась статуя местной свободы с позолоченным чем-то в руках.

– … у этой дуры внизу на камне я хотел написать краской правду. А знаете, какая правда здесь и сейчас самая важная? Украина – сука! И я двадцать пять минут, или где-то так, бегал в тумане и не нашел, соображаете, не нашел дуры на колонне и колонны не нашел. Не спрашивать же у самих хохлов. Вот из окна ее видно, а на самом деле ее нет. Независимости Украины – нет! Только видимость независимости. Все в тумане. Аскольдик в тумане украинском тоже тонет сейчас.

Елагин, Кечин и Рыбак терпеливо ждали, каким образом похмельный ум свяжет продекларированные им мысли в единую идею. Дир Сергеевич понял, что от него этого ждут, набрал в грудь воздуха, как интеллектуального питания, и, набычившись, поглядел на них.

– Не поняли?

Никто не ответил.

– Просто же. Мы теперь воюем за моего брата не против местного коррумпированного МВД, или как оно там, не против ихней кривой прокуратуры, не против ихнего комитета, ни против гадов в администрации или в думе-раде. Нет! Против нас вся Украина, вся виновата, потому что такая. И с нас им нужен не кусок акций, не взятки-гладки, они нас хотят сожрать полностью. Не они, ОНА! Потому что мы сами по себе, понятно? Если мы вытащим Аскольда, это будет чудо. Они хотят растворить его в этом тумане. Мы, конечно, пожалуемся в свою прокуратуру, думу-раду…

Зазвонил телефон в кармане у Кечина. Валентин Валентинович с облегчением полез за ним. Разглагольствования «наследника» его уже утомили. Елагин и Рыбак тоже с готовностью повернулись в сторону прорывающейся к ним информации. Всех неприятно задели слова Дира Сергеевича о том, что освобождение старшего брата надо будет считать чудом.

– Это Бурда, – сказал Кечин. – Я выйду к нему в коридор.

Когда финансист вышел, «наследник» сел на кровать в какой-то внезапной обессиленности.

– Сон мне приснился перед самым вашим приходом, – объясняющимся тоном произнес он. – Странный очень сон. Как будто я с отцом, мне лет пять, вхожу в трактир хохляцкий где-то там… Мы же служили там, в Западении, городок Дубно. Мы входим, и нам хамят страшно, вся толпа против нас. И тут батя, как начнет их метелить!

– Что же тут странного? – спросил Елагин, краем глаза поглядев на невозмутимого Рыбака.

– А то, что не мог я ходить с отцом по хохляцким забегаловкам. Я родился через восемь месяцев после его смерти. Мне Колька, Аскольд в смысле, рассказывал, как они путешествовали по заведениям в местечке. И никогда по пояс голым, всегда портупея, все блестит…

Елагин не успел переспросить, что значит «по пояс голым», в номер быстро вошел Кечин.

– Так и знал, – тут же начал он, – изолятор шестьдесят, дробь одиннадцать.

– Где это?

– Говорят, где-то под Полтавой, товарищ майор.

– Это что, для шведов, что ли? – глупо пошутил Дир Сергеевич, напоминая присутствующим, что он по образованию историк. На него даже не поглядели.

– Молодец, Бурда, – сказал майор Елагин.

Кечин процедил сквозь зубы:

– Заглаживает вину, сученыш. Говорил я ему! Он нашел человека согласившегося взять деньги. А ведь до этого… – финансист повернулся к наследнику.

– … ведь до этого никому ничего не удалось всучить. Не берут и все. Прямо Люксембург какой-то.

Младший Мозгалев кивнул понурой головой.

– Это только подтверждает мою правду – все в сговоре. Чтобы хохлы отказались взять деньги! Значит, рассчитывают огрести поболее ваших тощих пачек.

Елагин запахнул разъехавшиеся полы плаща.

– Выезжаем прямо сейчас.

– На чем?

– На наших танках, Дир Сергеевич. Вася Софрончук и тот его парень уже перегнал сюда два джипа. Без собственных колес тут нельзя.