Читать книгу Память моя… - Михаил Пярн - Страница 5

…Молочный туман спеленал старика, спеленал, как ребенка, тихо, без резких движений, словно чья-то большая, мягкая рука закрыла глаза, убрала прядь седых волос со лба и медленно баюкала. Дед не чувствовал боли, сознание бродило г д е-то далеко-далеко. Это было даже не сознание, а скорее ощущение полной невесомости. Вокруг были одни облака. Они принимали любую форму. Вот и сейчас целая стая облаков превратилась в его деревню, облака чуть поменьше превращались в деревья, а совсем маленькие – в кустарник, в траву. Дед был в нереальности. Ему очень не хотелось, чтобы ветер разнес облака, поэтому он стал обращаться не то к ветру, не то к вьюге, которая стала жалобно завывать, словно ее не пускали в дом, и в наказание за ее пение, оставили ночевать на улице. Вместе с вьюгой начал петь и дворовый песик Козлик. Он очень редко выл, но сейчас, не понимая, что происходит с его любимым хозяином, песик стал выводить печальные звуки. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы в сенях не упало ведро.

– Ах ты, Господи, да кто ж ведро на пороге ставит? Аль места нет? Никак старый за водой хотел идтить.

Старуха долго снимала с себя одежду. На ней было пальто мышиного цвета, с воротником из непонятного зверя: на овцу не похож воротник – слишком желтый, на лисицу тоже не похож – мех слишком маленький и жесткий. Это пальтишко старуха выменяла много-много лет назад в базарны й день, отдав за него половину своего добра: курицу-несушку с десятком яиц, старое цинковое ведро, две алюминиевые кружки, столовый нож и полтора рубля денег. А в тот базарный день были у нее как раз именины. Вот и решила она себе обнову справить. Больше всего ей нравились карманы: большие, глубокие, и даже в подкладке имелся небольшой кармашек. Старуху, а тогда еще совсем молодую женщину, подвозил на телеге мужик, ехавший в их деревню за мукой. По дороге все приставал, все словечки непристойные произносил, а уж про пальто и говорить нечего. Женщина уже была не рада, что купила его, что, связалась с этим мужиком. Она вся раскраснелась, щеки зарделись, уши, и те стали какого-то бордового цвета.

А ехать надо было еще километров девять-десять… «Тьфу, Господи, да чтобы у тебя телега сломалась, репей блудливый»– думала про себя, но в то же время чувствовала, что нравится она мужику, и пальтишко ему нравится, да и вообще она баба ничего. «А что, кругом лес, ни души, взять бы, да и охмурить блудливого…» А мужик рядом сидит, да все пальтишко щупает.

– Материалец – то хороший, только вот подкладка неважнецкая, надо бы другую сделать.

Мужик отложил вожжи в сторону. Лошадь сама шла медленным шагом, по пути обрывая листья с деревьев. Неожиданно мужик вдруг обнял свою попутчицу за талию и резко прижал к себе. Он, конечно, ожидал какого-то сопротивления, но, не почувствовав его, как-то сразу обмяк, шею вогнал в плечи, руки тупо опять взялись за вожжи.

– Что, милый, аль медведя испугался? Он тебе ребра за меня пересчитает. Али отбить меня хочешь у медведя?! Так опосля медведя, у лешего отбивать придется, а у тебя силенок-то, что у комара.

Мужик сконфузился, немного отодвинулся от попутчицы.

А той блажь в голову ударила – захотела она вдруг этого неуклюжего ухажера, страстно захотела. Она уже и забыла, как выглядят-то мужики эти. Сама сняла с себя пальто, расстелила на телеге, положила под голову охапку сена и откинулась на спину, обнажив слегка из-под платья голые колени. Она смотрела на небо, где в вышине плыли облака. Она ждала. Что-то теплое разлилось у нее внутри…

– Да останови, ты, лошадь, репей, отведи в сторонку, к лесу. Ну что ты? Как под пальто лезть, подкладку проверять, так смелый, а на деле…

Она не успела договорить. Верхушки елей закачались, облака понеслись в разные стороны, птицы кричали не своими голосами.

Все перевернулось. Она видела перед собой то небритое лицо, то синее-синее небо, то слипшиеся от пота собственные волосы.

Лошадь, повернув голову, насколько позволял хомут, обрывала ветки деревьев и смотрела на людей своими бездонными, большими глазами…