Читать книгу Историческая социодинамика: циклический взгляд на историю - Михаил Семенович Ельчанинов - Страница 2

В философии истории Н. Я. Данилевского (1822–1885), как и многих других русских мыслителей, волновал вопрос о самобытном национальном развитии России. Это был исключительно актуальный вопрос в истории русской общественной мысли, который уже присутствовал в классическом славянофильстве, но славянофилы теоретически не обосновали его, ограничившись в основном идеологическими декларациями. Эту важную теоретическую проблему попытался решить Данилевский в своем труде «Россия и Европа» [2]. В нем он формулирует оригинальную концепцию мировой истории, развивающейся как совокупность частных историй отдельных культурно-исторических типов. Он решительно отвергает универсальную линейную схему всемирной истории и предлагает альтернативный подход, фокусирующий внимание на проблеме различия между российской и европейской цивилизациями.

В своем геополитическом анализе Данилевский констатирует, что Европа крайне враждебно относится к России. Эта враждебность носит иррациональный и абсурдный характер, который очень трудно объяснить только геополитическими причинами. Хотя иррациональные чувства европейцев по отношению к России – бесспорный факт, он, однако, нуждается в разумном объяснении. Данилевский пытается тщательно разобраться в этом вопросе, и первое, что приходит ему на ум, – это геополитический фактор, связанный с войнами России против соседних европейских государств. Однако такое простое объяснение неубедительно, так как геополитические отношения изменяются, а иррациональная ненависть Европы к России носит устойчивый и долговременный характер. Геополитические соображения многое объясняют в этой иррациональной ненависти, но не всё. Не геополитика побуждает европейцев ненавидеть русских, хотя она, конечно, вносит свою лепту в это дело. Несомненно, есть другие причины, которые носят более глубокий характер, чем геополитика. По его мнению, главная причина перманентной антипатии Европы к России состоит в их цивилизационном различии, которое носит фундаментальный характер. Цивилизационный подход к всемирной истории, предложенный Данилевским, позволяет ему выявить новые грани российско-европейских отношений. Суть этого подхода заключается в том, что он отвергает линейную хронологию, в которой выделяют древнюю, средневековую и новую историю. В качестве альтернативы линейной модели он формулирует концепцию культурно-исторических типов. Мировая история из скучной линейной схемы превращается в совокупность реальных частных историй, более точно и конкретно описывающих перипетии всемирно-исторического процесса.

Это, в свою очередь, стимулирует интеллектуальные поиски ответа на центральный вопрос историософии Данилевского: чем российская культурная традиция отличается от европейской? Он полагает, что главная причина враждебного отношения европейского общественного мнения к Русскому государству заключается в том, что исторически Россия существует как независимая самобытная цивилизация, которой удалось отразить прямой колониальный натиск экспансионистской Европы. Самим фактом своего исторического существования самобытная российская цивилизация бросает вызов принципу антропоцентризма, который стал отличительной чертой не только европейского общественного сознания, но и ментальности российских западников. Антропоцентризм базируется на идее превосходства западноевропейской цивилизации над другими цивилизациями. Эта идея трансформировалась в вековой штамп ненависти европейского общественного мнения к России. Однако европоцентризм, несмотря на его торжество в европейской культуре и субкультуре русских западников, совершенно не соответствует объективным реалиям частных историй незападных стран и народов. Принцип европоцентризма абстрактен и мешает понять неевропеские культурные традиции, так как именно европейская культура выступает в качестве всеобщего эталона и служит критерием оценки других культур. В контексте европоцентризма другие самобытные культуры третируются как отсталые, которые нуждаются в вестернизации.

С точки зрения Данилевского, мировая история не является линейным прогрессом некоей общей цивилизации, движущейся к совершенному состоянию. Тем не менее антропоцентризм был традиционной точкой зрения того времени, и оспорить её было крайне трудно. Несмотря на идеологические трудности, он решительно отвергает европоцентристские установки и предлагает оригинальную гипотезу о развитии отдельных культурно-исторических типов, каждый из которых имеет свои специфические черты. Критикуя унитарно-стадиальное понимание мировой истории, он считает, что цивилизация не является этапом истории человечества, по сути своей отождествляемой с историей Западной Европы. Вопреки европоцентристским представлениям, которые явно доминировали в обществознании XIX века, ему удается сформулировать и развить не линейное, а циклическое представление о развитии человечества. По его мнению, фактически каждая цивилизация демонстрирует свое неповторимое, уникальное состояние, которое складывается из множества разнообразных атрибутов самобытного исторического существования. Лишь в истории отдельной цивилизации можно установить исторические этапы, но в этом случае  возможна периодизация локальной, но не мировой истории. Поэтому классическая схема европейской истории, различающая древнюю, среднюю и новую историю, не имеет универсального значения. Эти периоды истории имеют смысл только в контексте истории отдельных цивилизаций [2, с. 85].

Данилевский принадлежит к ученым естественнонаучного склада мышления и исследует культурно-исторические типы в рамках натуралистического подхода. В его работе отчетливо проявляются биологизаторские установки, и потому неудивительно, что развитие культурно-исторических типов носит органический характер. Все культурно-исторические типы, воплощающие духовную сущность их народов, своеобразны и уникальны. Содержание их исторической жизни реализуется с разной интенсивностью, и в их темпоральной динамике нет единой схемы истории. Во всяком случае, в жизни цивилизаций отсутствует стандартная универсальная схема, отвечающая европейской цивилизации. Поскольку каждый культурный тип уникален, самостоятелен и независим, то для исторического бытия разных цивилизаций нет универсальной шкалы ценностей. Отсюда следует, что невозможно установить, какой культурный тип является по уровню развития более высоким. Концепция культурно-исторических типов исключает принцип универсализма, и поэтому невозможно представить движение истории человечества линейно-поступательным. По сути дела, понятие прогресса наполняется другим, плюрально-циклическим содержанием. «Прогресс… состоит не в том, чтобы идти все в одном направлении (в таком случае он скоро бы прекратился), а в том, чтобы исходить всё поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех направлениях» [2, с. 109]. История, таким образом, имеет цель, но её достижение, по Данилевскому, связано с моментом, когда поле истории будет пройдено «во всех направлениях» благодаря культурной деятельности каждой самобытной цивилизации. Тем не менее со временем гибель любого культурно-исторического типа фатально неотвратима, поскольку он исчерпывает свои внутренние возможности и исчезает с арены истории. Это объективный исторический процесс, характерный для всех культурно-исторических типов [2, с. 74].

Ключевой идеей в историософской конструкции Данилевского выступает идея отрицания принципа универсализма европейской культуры. Он резко критикует Европу именно с культурной точки зрения. Европейская цивилизация переживает процесс деградации, регресса, и потому она должна уступить место славянскому культурно-историческому типу. Несмотря на историческое отставание России от Европы, русская религиозная и общественная жизнь превосходит европейскую, пережившую Реформацию и революционные потрясения. Демонстрируя негативное отношение к Европе, Данилевский отвергает европейскую культуру как универсальное достижение. Он подчеркивает идею о том, что теперь европейская культура является лишь предпосылкой грядущего развития русской цивилизации, в которой он выделяет такие отличительные начала, как православная вера, крестьянская община и самодержавие. Рано или поздно «гнилая» Европа уступит место на исторической сцене молодой, энергичной России.

Отрицая традиционное представление о европейской культуре как общечеловеческой цивилизации [2, с. 124], Данилевский формулирует альтернативный принцип естественного многообразия уникальных цивилизаций. В его концептуальной модели история человечества выступает как совокупность отдельных, замкнутых культурно-исторических типов, которые не имеют общей судьбы и развиваются индивидуально. Он классифицирует следующие культурно-исторические типы [2, с. 88]: 1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилонский, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) аравийский, 10) германо-романский. К ним он также причисляет два американских типа: мексиканский и перуанский, уничтоженные европейскими колонизаторами и не успевшие реализовать свой потенциал. В сущности, он оценивает народы мира с особой, стратификационной точки зрения, которая позволяет ему установить разные субъекты истории. Положительными деятелями в истории человечества были народы, создавшие эти культурно-исторические типы. В свою очередь, отрицательными деятелями человечества, разрушителями цивилизаций были, например, гунны, монголы, турки. Наконец, существуют племена, неспособные играть ни положительную, ни отрицательную историческую роль, и они удовольствуются тем, что составляют этнографический материал для культурно-исторических типов [2, с. 88–89].

Данилевский не только выделяет культурно-исторические типы, но и формулирует пять общих законов их исторического развития [2, с. 91–92].

Согласно первому закону, самобытный культурно-исторический тип образует народ или семейство народов с отдельным самостоятельным языком. Без самостоятельного языка образовать культурно-исторический тип просто невозможно.

В соответствии со вторым законом главным условием зарождения и развития цивилизации является политическая независимость народов, принадлежащих самобытному культурно-историческому типу. В противном случае цивилизация не может зародиться и развиваться по своему историческому сценарию.

Третий закон гласит, что культурно-исторические типы самобытны и уникальны, и это серьёзно ограничивает культурные контакты между ними. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа настолько оригинальны, что они не передаются народам другого типа.

Согласно четвертому закону, цивилизация достигает полноты, разнообразия и богатства только тогда, когда разнообразны её этнографические элементы, которые пользуются независимостью и составляют федерацию или политическую систему государства. Данилевский подчеркивает принцип разнообразия, существенный для генезиса и развития цивилизации. Культурно-исторический тип не способен зародиться и развиваться, если что-то слишком сильно унифицирует этнографические элементы. редукционизм в крайней форме не просто упрощает историческую жизнь народов, но и уничтожает сами возможности возникновения и роста цивилизации.

В соответствии с пятым законом культурно-исторические типы имеют жизненный цикл. Анализируя циклическую динамику развития цивилизаций, Данилевский выделяет длительный период роста, краткий период расцвета и период гибели. Каждый культурно-исторический тип осуществляет свой жизненный цикл деятельности и погибает в состоянии окончательного истощения своих внутренних сил и способностей. Другими словами, всякая цивилизация проходит точку невозврата, после которой её ожидает фатально неотвратимый финал.

По мнению Данилевского, славянские народы образуют культурно-исторический тип, но сохраняется риск их превращения в этнографический материал, служащий чужим целям. Главным антиподом славянской цивилизации выступает германо-романская. В различии между ними «и состоит весь вопрос» [2, с. 163]. Сравнительный анализ славянской и германо-романской цивилизаций нужен в первую очередь для того, чтобы Данилевский мог раскрыть содержательные характеристики славянского культурно-исторического типа. На первый взгляд говорить о славянской культурной самобытности неуместно, так как европейская цивилизация находится в зените своего могущества и блеска. Тем не менее он считает, что генезис славянского культурно-исторического типа возможен, но только при условии, что европейская цивилизация пребывает в состоянии непреодолимого угасания. Поэтому он задаёт риторический вопрос: гниет ли Запад? Иначе говоря, европейские общества находятся на стадии развития, достигли кульминационной точки своего общественного движения или уже склоняются к закату? Данилевский разделяет славянофильскую точку зрения «о гниении Запада», хотя и признает некоторую преувеличенность такой оценки [2, с. 165]. По его мнению, европейская цивилизация уже около 150 или 200 лет тому назад вступила на нисходящую стадию своего исторического развития [2, с. 172]. Разложение Европы означает, что формирование славянского культурно-исторического типа уже началось.

Особое внимание Данилевский обращает на вопрос о слепом подражании образованных кругов российского общества всему иностранному, оценивая этот феномен как острейшую проблему России, как серьезный риск для формирования славянского культурно-исторического типа. Как он пишет, «европейничанье – болезнь русской жизни» [2, с. 263]. Причем эта проблема до сих пор сохраняет свое актуальное значение, поскольку идейные споры славянофилов и западников продолжаются и в наше время. По Данилевскому, главная причина возникновения этого специфического феномена – европейские реформы, осуществленные Петром I в первой четверти XVIII века.

Западная промышленность, базирующаяся на инновациях научно-технического прогресса, обеспечила военно-технологическое превосходство Европы над Россией, и перед русским народом встала громадная историческая задача модернизации своей страны, чтобы не превратиться в этнографический материал для европейской цивилизации, развернувшей колониальную экспансию в масштабе всей планеты. На рубеже XVII – XVIII веков Россия столкнулась с чрезвычайной геополитической угрозой со стороны воинственного Запада, и модернизация России стала жесточайшей исторической необходимостью. По понятным причинам Российское государство не могло выбрать эволюционный вариант модернизации, так как очень сильно рисковало трансформироваться в объект колониальной политики Запада, при этом самый трагический вариант исторической альтернативы, связанный с утратой национальной независимости и даже гибелью русского народа, был более чем возможен. Благодаря петровским преобразованиям Россия защитила свой национальный суверенитет, и именно в этом заключается великое историческое значение грандиозной деятельности Петра Великого. Однако в сфере русской культуры петровские реформы вызвали неоднозначные и противоречивые следствия. По словам Данилевского, «русская жизнь была насильственно перевернута на иностранный лад» [2, с. 266]. Реформирование России в соответствии с европейскими формами и образцами вызвало в русской общественной жизни тяжелую болезнь – «европейничанье». Критикуя петровские реформы, Данилевский, по сути, повторяет доводы и оценки славянофилов. Преобразования Петра I исказили исконно народные формы исторической жизни и быта русского народа. Наиболее разрушительным и пагубным последствием петровской модернизации стало европейничанье, совершенно чуждое самобытным русским основам, но широко распространенное в образованных кругах. Данилевский указывает три основные «формы европейничанья… [2, с. 267–268]:

1. Искажение народного быта и замен форм его формами чуждыми, иностранными…

2. Заимствование разных иностранных учреждений и пересадка их на русскую почву…

3. Взгляд как на внутренние, так и на внешние отношения и вопросы русской жизни с иностранной, европейской точки зрения…».

Европеизация нарушила органическое развитие России и привела к расколу русского народа на два чуждых друг другу слоя: низший и высший. Низший слой остался верен национальным ценностям и обычаям, тогда как высший слой стал европейским и с презрением смотрел на русские традиции и патриархальный быт подлого сословия. Этот раскол вызвал унижение народного духа, чувства народного достоинства, а также критически нарастающее недоверие простолюдинов к высшему слою. Русская народная культура стала объектом презрения и насмешки со стороны дворянства и интеллигенции.

Особо резкой критике Данилевский подвергает аристократическое и демократическое европейничанье, которая носит крайне карикатурный характер, так как в этом трагикомическом фарсе отсутствует внутреннее содержание, обусловленное русской национальной жизнью. Абстрактное подражательство европейской идеологической моде не способно породить интересные, творческие идеи. Аристократия с окраин Российской империи невольно стремится к восстановлению своих прежних государственных образований, и довольно часто это приводит к тому, что аристократические группы используют европейничанье как инструмент борьбы против центральной власти.

В русском обществе широко распространён нигилизм, тем не менее это не продукт нашей национальной культуры, а лишь одна из уродливых форм европейничанья. По определению Данилевского, «нигилизм есть последовательный материализм, и больше ничего» [2, с. 292]. Однако критика материализма, который является методологическим принципом в естественных науках, выглядит крайне неубедительно. Это весьма консервативная позиция, не подкрепленная никакими научными аргументами. По сути дела, вместо серьезной критики нам предлагают абстрактное идеологическое заявление. Попытка связать нигилизм с материалистическими учениями кажется слишком сомнительной в век яркого триумфа естествознания. Во всяком случае, в его критике есть идеология, но нет научных аргументов. Данилевский настаивает, что нигилизм имеет иноземное происхождение, потому что русские склонны повторять чужие европейские слова и мысли. По его мнению, нигилизм находится в одном идеологическом ряду с такими явлениями, как русский аристократизм, русский демократизм, русский конституционализм, и всем им характерна карикатурность. Карикатурные черты, свойственные этим учениям, порождены тем, что их проблематика не обусловлена внутренней жизнью русского общества. Скорее всего, мы имеем дело с феноменом экзальтированного подражания модным европейским движениям. В результате русское общество сталкивается с карикатурными идеологиями и имитациями, свободными от размышлений и знаний, адекватных социальной и политической реальности России. Как с грустью отмечает Данилевский, «все… виды европейничанья суть, конечно, только симптомы болезни, которую можно назвать слабостью и немощью народного духа в высших образованных слоях русского общества. <…> Болезнь эта в целом препятствует осуществлению великих судеб русского народа и может, наконец (несмотря на все видимое государственное могущество), иссушив самобытный родник народного духа, лишить историческую жизнь русского народа внутренней зиждительной силы, а следовательно, сделать бесполезным, излишним самое его существование…» [2, с. 299].

Данилевский исходит из базовой посылки о том, что методы изучения природы и общества одинаковы. Поэтому в ходе своего исследования он использует принцип классификации, широко известный в естественных науках, и выделяет четыре типа исторической деятельности: религиозный, культурный, политический и социально-экономический [2, с. 471–472]. Ход развития каждого культурно-исторического типа специфичен и неповторим. Один культурно-исторический тип может добиться наивысших результатов в религиозной жизни, второй – в культурной, третий – в политической и, наконец, четвертый – в социально-экономической. Человечество может развиваться только в рамках культурно-исторических типов, актуализируя различные стороны своего самобытного культурного существования. Каждый культурно-исторический тип реализует свои внутренние силы и способности, и это в конечном счете определяет его своеобразие и вклад в мировую культуру. Если народу удается воплотить свою духовную сущность во всех четырех видах деятельности, то достигается высшая цель истории – прохождение исторического поля во всех направлениях.

С точки зрения Данилевского, российский культурно-исторический тип, безусловно, способен достигнуть высшей цели истории. Россия служит образцом самобытной культурной ценности, и это в полной мере оправдывает существование самодержавия. Охранительная политика самодержавия нужна прежде всего для того, чтобы обеспечить сохранение самобытной русской культуры. Это является духовной целью исторического существования России. Таким образом, биологизаторская версия социальной эволюции позволяет Данилевскому сделать вывод о великом будущем российского культурно-исторического типа. В этом контексте неограниченная власть монарха служит прочной гарантией самобытности русской культуры. Несмотря на отсталость России, он верит в её великое будущее. Главным соперником России на арене истории выступает Европа, уже завершившая цикл своего исторического развития. Европейский культурно-исторический тип добился колоссальных успехов в области культуры и политики, но оказался недостаточно успешен в религиозной и социально-экономической жизни. Данилевский глубоко убежден в том, что именно Россия достигнет исторического успеха во всех четырех видах культурной деятельности.

Как учёный естественнонаучного направления, Данилевский пытается разработать научную концепцию исторического развития человечества. Однако широкое использование биологических аналогий вызывает лишь внешний эффект, и на научном уровне его историософской схемы это никак не сказывается. Биологизаторские установки вызывают ассоциации с научным подходом, но этого явно недостаточно для доказательства положений концепции культурно-исторических типов. Действительно, биологических аналогий много, а достоверных знаний мало. Данилевскому так и не удалось ответить на простой методологический вопрос: какое отношение все эти биологические аналогии имеют к социальной науке? Органический подход к познанию общества очень любопытен, но не более того. Внешние физические и ботанические аналогии не способны обосновать точные социологические знания. Доктрина панславизма уже в момент её написания была недостоверной и несостоятельной. Скорее всего, это была попытка сохранить иллюзию славянского единства, которого давно уже не было. Конечно, Данилевский искренне верит в то, что проект панславизма осуществим, но реальная действительность опровергает все его мыслительные конструкции: славянские народы, за исключением русских, были уже завоеваны и включены в состав разных империй, которые активно готовились к войне. Данилевский ставит вопросы, актуальные в контексте славянофильской идеологии, но совершенно ошибочные с научной точки зрения. Доктрина панславизма уже в конце XIX века носила утопический характер, а в годы Первой мировой войны превратилась в славянофильскую мифологию.

Таким образом, в концепции Данилевского, несмотря на идеологический характер и слабость многих его идей, центральное место занимает идея самобытности и самодостаточности каждого культурно-исторического типа. В контексте спора западников и славянофилов эта идея существенно проблематизировала теоретические основы и значение либеральной сверхзадачи – европеизации России.