Читать книгу Танец гюрзы - Михаил Серегин - Страница 4

Валерий Иванович Знаменский, по утверждению его дочери Полины, являлся одним из наиболее влиятельных бизнесменов Нижнего Новгорода и области. В самом деле, фирма с пышным претенциозным названием «Элизеум» являлась крупным холдингом, контролировавшим ряд промышленных и торговых предприятий.

Фирма «Элизеум» представляла собой мощную экономическую структуру, включающую в себя торговый дом, банк, ряд крупных риэлторских контор, весьма значительную разветвленную сеть магазинов, а также достаточно существенное число более мелких из крупных предприятий, так или иначе контролируемых возглавляемым Знаменским и Кирилловым концерном, то есть подотчетных или самим боссам лично, или номинальным главам этих фирм, являвшихся подставными лицами и в конечном итоге марионетками в руках вышеупомянутых воротил нижегородского бизнеса.

Так что их богатство, влияние и политическо-финансовый вес (оба были членами областной Думы и крупными акционерами ряда нефтяных компаний) могли стать предметом зависти и неприязни, что в конечном итоге и сослужило дурную службу Валерию Ивановичу и Ивану Андреевичу.

Кириллов был убит прямо в ночном клубе, где он и его люди любили отдыхать, расслабляясь после утомительных трудов. Клуб был либерального толка – культивировалось стрип-шоу и оказание интимных услуг, а так как клуб «Хамелеон» и принадлежал «Элизеуму», то Иван Андреевич, никогда не стеснявший себя строгой моралью, редко упускал возможность посетить его.

Где, как говорят, устраивал оргии, на которых употреблял кокаин и занимался групповым сексом.

А убили его прямо в объятиях его любимой дамы легкого поведения. Убийца проник в номер и отработал Кириллова выстрелом в затылок.

Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда усиленно ублаготворявший девушку прямо на столе совладелец «Элизеума» испытывал оргазм.

И проститутку вовсе не удивило то, что любовник внезапно задрожал, а потом, на секунду застыв в воздухе, рухнул на нее всем телом.

Иногда он вел себя так и раньше.

То, что произошло на самом деле, дошло до нее гораздо позже: после того, как несколько минут он не шевелился и не говорил.

Самый термоядерный оргазм способен лишить мужчину способности передвижения и дара речи максимум на минуту-полторы.

Но он при этом дышит.

После того как на место приехали компетентные органы, эксперты заявили, что проникнуть в номер киллер мог только по абсолютно вертикальной стене совершенно без выступов, без карнизов и уж тем более без банальной лестницы на случай пожара.

Впрочем, окно было открыто, но никаких следов или отпечатков пальцев на нем не оказалось.

Зато прямо под окном нашли убитого охранника автостоянки. Ему сломали шею. Судя по тому, что никаких других повреждений или следов борьбы на его теле не оказалось, сделали вывод, что схватка была мгновенной: охранник сразу оказался в роли жертвы.

Похороны Кириллова, как то водится, состоялись на третий день. На них было очень много народу – несколько сотен. Отпевание происходило в одном из самых величественных храмов города и было очень пышным.

Как вспоминает Полина, некоторые из сидящих на паперти нищих огребли по целому состоянию: коллеги и родственники покойного не скупились.

И тут же, в храме, произошло страшное: компаньон Ивана Кириллова, второй из отцов-основателей и владельцев «Элизеума», Валерий Знаменский упал замертво прямо на ступенях алтаря.

Все присутствующие онемели: шок был опустошающим и жутким. На фоне последних событий все восприняли это как нечто мистическое.

Ближайшие родственники и личный врач Знаменского знали его как очень здорового, спокойного и уравновешенного человека, сохранившего свое тело, нервы и мозг от разрушающего воздействия жизни, всегда выдерживавшего режим и не позволявшего себе – в отличие от компаньона – злоупотреблять алкоголем, табаком и общением с женщинами. Особенно – легкого поведения.

Сын Знаменского Роман тут же велел отвезти отца в больницу и сам поехал вместе с ним.

Врачи безапелляционно констатировали смерть от внезапной остановки сердца.

И тогда Роман велел произвести вскрытие. Тут же. Без секунды промедления.

В результате вскрытия было установлено наличие в организме достаточно редкого препарата, используемого в хирургии, – тубарина. Кроме того, при тщательном исследовании обнаружили на бедре тончайший прокол, сделанный миниатюрной иглой. То, что удалось обнаружить тубарин и прокол, по мнению личного врача Знаменского Бориса Шевцова, – огромное везение. Потому что компоненты препарата рассасываются в организме через сорок минут после введения, и идентифицировать тубарин потом очень сложно.

При поверхностном исследовании в качестве причины смерти могут назвать инфаркт, а при более оперативном и тщательном – СВС, или так называемый «синдром внезапной смерти», встречающийся обычно у младенцев, но иногда поражающий и взрослых.

Если бы вскрытие было произведено на десять или даже пять минут позже, утверждал Шевцов, никаких посторонних веществ в организме Валерия Ивановича обнаружить бы уже не удалось.

Роман Знаменский – бывший высококлассный специалист разведывательных структур – после такого вердикта без труда назвал орудие смерти. Это миниатюрный шприц-автомат, который буквально на доли секунды прижали к ноге Валерия Ивановича, – и смерть не заставила себя долго ждать.

Валерия Знаменского убили не менее изощренно и виртуозно, чем его компаньона, на чьи похороны он пришел, чтобы умереть сам.

– А потом брат стал получать угрозы, – продолжала Полина. – Ему звонили и говорили, чтобы он немедленно отошел от дел, если не хочет разделить судьбу своего отца и его компаньона. Присылали факсы. Просто оставляли записки. Причем в самых неожиданных местах. Например, в доме Романа – прямо на прикроватной тумбочке. Афанасий хотел разобраться со всем этим... еле сам ноги унес.

– Еле сам ноги унес? – переспросил Свиридов. – То есть убийцы в принципе уже известны? По крайней мере, есть определенные предположения? Я имею в виду... помимо этого абстрактного предположения о руке спецслужбы.

– Ну да, конечно, – сказала Полина. – Кое-что имеется.

– Там, как и тут, есть много нехороших молодых людей, промышляющих если не разбоем, то чем-то с этим смежным, – вмешался Фокин. – Ну так вот... есть там один такой Толя Виноградов по прозвищу Винни. Редкий ублюдок. В свое время у него были серьезные проблемы с «Элизеумом», он едва не обанкротился, потом выплыл... Последнее же недоразумение связано с акциями одной нефтяной компании, пакет акций которой у него буквально из-под носа увели представители Знаменского. В общем, этот Винни... он крепко впаян, как ты любишь выражаться, Владимир, в структурную схему нижегородского криминала. Не вор в законе, но контактирует с таковыми, еще советского производства, и в большинстве своем – кавказцами. Точнее – есть два кавказца.

– Гизо и Анзор, – подала голос Полина.

Свиридов сидел неподвижно, изредка лишь постукивая пальцем по поверхности столика. После того как Фокин замолчал, он медленно, внушительно проговорил:

– Знаешь что, Афоня... пойдем поговорим на кухню. Вы уж меня извините, Полина, – обернулся он к молодой женщине, – но в подобном деле могут быть нюансы, о которых вам лучше не знать.

– Но это же касается непосредственно меня... – начала было та, но Владимир не стал слушать, а только вежливо улыбнулся и кивнул Фокину в сторону кухни.

Полина пожала плечами и надула губки. Афанасий, заметив это, наклонился к ее уху и негромко проговорил:

– Он всегда знает, что делает. В конце концов... ты мне доверяешь?

– Да, конечно!

– Так вот, а я ему доверяю, как себе... Нет, больше, чем себе. Ты еще не знаешь Володьку.

– А в залог я оставляю вам моего брата, – сказал молодой женщине Свиридов, который прекрасно слышал все, что сказал Фокин. – Он не даст вам скучать, пока мы будем отсутствовать.

Илюха задумчиво кивнул...

* * *

– Прежде всего скажи мне, с какой целью ты пришел сюда и притащил эту милую даму, – проговорил Владимир. – Я полагаю, ты хочешь, чтобы я поехал с тобой в Нижний...

– Этого хочу не только я... Этого хочет Знаменский и этого хочет Полина.

– Полина... – задумчиво протянул Свиридов. – Опасная дама.

– В смысле? – насупился Фокин.

– В смысле – опасная для мужиков, – уточнил Свиридов. – Уж на что ты у нас перекати-поле, а и то к ней прикипел. И не думай протестовать, я прекрасно все вижу. И вообще, Афоня... если ты ее любишь, то я рад за тебя.

Афанасий улыбнулся.

– Ну... возможно, мне действительно хорошо с ней... впрочем, что я говорю... мне очень хорошо с ней, ни с одной бабой так не было. Но только этот дамоклов меч над ее семьей... Я иногда начинаю думать, что это все из-за меня. Нет... не в прямом смысле, а просто по какому-то божественному наитию.

– Ты заговорил о боге?

Фокин налил водки себе и Свиридову, они выпили, закусили, и Афанасий продолжил:

– Ведь это обрушилось на ее семью... после того, как я с ней познакомился. А познакомился я с ней всего лишь две недели назад. Четырнадцать дней... И вот – десять дней тому назад убит компаньон ее отца. Семь дней тому назад, на похоронах Кириллова, – уже сам Валерий Иванович. И вот теперь угрозы по адресу Романа, ее брата. Нашего с тобой бывшего собрата по оружию. И по крови.

– Ну да... по крови жертв, пролитой нами вместе с Романом, – задумчиво проговорил Свиридов. – Ладно. Не бери в голову, Афоня. Ты хочешь, чтобы я помог тебе?

– Роман предлагает тебе огромные деньги. Первоначально он хотел предложить их мне, но Полина запротестовала. Она сказала, что не хочет, чтобы еще один дорогой ей человек был подвержен таким опасностям.

– Значит... эта Полина знает, кто я такой? – спросил Свиридов.

– Да... то есть нет. То есть она, конечно, знает, что ты, как и я, как и ее брат, работал в «Капелле» у Платонова, что ты специалист экстра-класса и лучший из всех четырнадцати, что были в нашем отделе. Но то, чем ты занимаешься сейчас... нет, она не знает.

– Ну хорошо. А что Знаменский... он же ведь тоже проходил ту же школу, что я и ты... Он что, не может обезопасить себя с достаточной...

– Если ты говоришь о личных его качествах, – перебил Фокин, – то сейчас он совсем не тот, что был в «Капелле». У него были прострелены оба легких, и теперь он не выносит больших нагрузок – задыхается. Кроме того, там еще какие-то проблемы со здоровьем. Да ты увидишь его сам – поймешь. У него на лице все написано.

– Та-ак, – протянул Свиридов. – Но ведь главная сила – не в мускулах, а в мозгах. Так ведь нас учил полковник Платонов? Значит, ты говоришь, что началось с твоего знакомства с Полиной Знаменской? А как оно произошло, это знакомство?

– Ну... ты же знаешь, у меня все из ряда вон... – скромно ухмыльнулся Фокин и с хрустом откусил грушу. – Это было в церкви... во время вечернего богослужения. Ты же знаешь, я теперь диакон, разжаловали, как говорится... Так вот, идет служба, отец Аристарх басит что-то там, я тоже поддакиваю... ну, да чего там тебя вводить в тонкости всех этих литургических штучек...

– Сколько ты перед этим выпил? – насмешливо спросил Владимир.

– Нисколько, – серьезно ответил нижегородский пастырь. – В том-то все и дело, что нисколько. Так вот, служба уже подходит к концу, и вдруг я натыкаюсь взглядом на нее... на Полину. Даже не могу сказать, как это было... Ты же знаешь, Володька, я всегда насмехался над всякими там любовями с первого взгляда, но тут даже не любовь, а так... удар грома. Меня словно притянуло к ней... – И Афанасий, вероятно, не сумев подобрать слов для описания того, что происходило с ним во время того памятного богослужения, неожиданно выругался и выпил полстакана водки.

– Ну?

– А что – ну? Черт его разберет, но только мне кажется, что это какая-то пантомима, разыгранная кем-то свыше... чтобы я с ней встретился и познакомился. Понимаешь, как в дешевых голливудских боевиках... к ней докопались несколько забавных таких хлопцев ублюдочного вида. Вероятно, завалили в храм по загону. Ну, стали че-то там ей зачехлять... лапать. Я сам лично знал таких болванов, которые в церковь ходили телок снимать. Естественно, под наркотой. Как будто других, более рыбных мест мало. Ну вот... тут литургия кончилась, и я прямо к ней через весь храм. Ее к тому времени уже едва ли не в мешок упаковывали. Ну, я подошел и спросил: что это вы тут, нечестивцы, вытворяете в святом храме? Она рванулась ко мне, говорит: скажите им, святой отец! Типа с богом поговорить не дают!