Читать книгу Операция «Призрак» - Михаил Смирнов - Страница 3

Утром мама накормила сына, заставила взять с собой свитер. Проводила Ермолая до горотдела милиции.

– Береги себя, сынок, следи за здоровьем и непременно пиши мне письма, – со слезами на глазах напутствовала мама…

В Свердловск Сергеев прибыл в половине девятого утра.

Майор, дежурный по областному УВД, просмотрев документы Ермолая, бросил:

– Проходи, младший лейтенант, на второй этаж в комнату 27, там тебя ждут.

Немного волнуясь и раздумывая, что его ждет впереди, Ермолай направился на второй этаж. Подойдя к нужной двери, постучал и открыл ее. В накуренном помещении увидел сидящих возле стола с картой мужчин. Троих военных короткостриженных мужчин и одного седовласого, уже в возрасте, гражданского.

– А вот и Сергеев, – раздался знакомый мужской голос.

Один из военных встал.

«Да это майор Истомин!» – воскликнул Ермолай, улыбнулся и весело изрек:

– Здравия желаю.

Истомин шагнул к Сергееву, крепко пожал руку.

– Здравствуй-здравствуй. Как здоровье, герой?

– Спасибо, товарищ майор, я практически здоров.

– Вот и хорошо…

– Товарищи-товарищи, – громко изрек строгий мужчина в штатском костюме, – время не ждет. Нам нужно выезжать на объект. Я по дороге введу в курс дела товарища Сергеева.

* * *

Вскоре все оказались во дворе управления. Истомин и двое других военных, как определил Ермолай по знакам различия – полковники, расположились в одной легковой машине. Сергеев и строгий мужчина в штатском костюме, со стареньким портфелем, прошли к другой машине и оказались вместе на заднем сидении. Водителем оказалась женщина в милицейской форме.

Едва машина тронулась, мужчина тихо вымолвил:

– Давай знакомиться, Ермолай. Я Сапега Василий Васильевич, заместитель председателя Госбанка страны, твой начальник. Мы будем участвовать в одной исключительно важной и секретной операции. Хорошо запомни, секретной, о ней можешь говорить только со мной и знакомым тебе майором Истоминым. Ясно?

– Так точно. Как мне к вам обращаться?

– По имени и отчеству, Василий Васильевич.

– Понятно, Василий Васильевич. Что я должен делать?

– Сейчас мы едем в город Верхний Тагил, это где-то 90 километров на север от Свердловска. Там, в горном массиве, у реки Тагил еще в XVIII веке во времена промышленника Никиты Демидова, при добыче камней и различных строительных материалов образовались шахты горизонтального заложения. НКВД с помощью заключенных их облагородили и превратили в некие складские помещения. Мы с тобой должны дать заключение на предмет, можно ли там хранить драгоценные металлы. Если можно, то прикинуть, сколько там можно разместить металлов.

«Так… Положение на фронте неважное, – рассуждал Ермолай. – Значит, золотой запас из московских хранилищ будут перевозить подальше, за Волгу…».

– В операции по вывозу золота из Ленинграда ты себя проявил очень хорошо. И Коваль Илья Исаевич о тебе хорошо отзывался. Товарищи из военной контрразведки просили тебя включить в состав группы. Поэтому тебя привлекли и к новой операции. Я надеюсь на тебя.

– Спасибо, Василий Васильевич, за доверие. Я сделаю все, что в моих силах…

* * *

Москва

С началом военных действий московский ипподром прекратил свою коневодческую, да и чисто спортивную деятельность. А его ресторан, с вполне приличной кухней, продолжал функционировать.

Пол Гор назначил здесь встречу своему знакомому шведскому коллеге Карлу Бергу. Пол знал, что Карл имеет выход на немецких дипломатов, а также нацистские спецслужбы. А поскольку Пол твердо решил подзаработать на информации по перевозке русскими своего золотого запаса, то выбор выпал именно на знакомого шведа…

Когда официант, накрыв стол, удалился, Пол, поднимая бокал, улыбаясь, изрек:

– За нашу очередную, и, надеюсь, взаимовыгодную встречу.

Мужчины выпили, стали закусывать.

– Должен сказать, что вы, Пол, вовремя вышли на меня, – вымолвил швед. – Ибо завтра я вылетаю на сутки домой. Наш король Густав V проводит ежегодный прием дипломатической службы королевства.

«Очень кстати, что он улетает, – подумал довольный Пол. – Буквально завтра он уже сможет спокойно пообщаться со своими немецкими друзьями. И что не менее важно, быстро возвращается обратно и, наверняка, с результатами. Надеюсь, положительными для меня», – и бросил:

– Я рад, что вы, Карл, будете на родине. У меня к вам есть деловое и, уверен, взаимовыгодное предложение.

– Я весь во внимании, уважаемый Пол…

* * *

Машина резко затормозила. Немного задремавший Ермолай встрепенулся и прильнул к окну. Виднелись невысокие покатые горы.

– Приехали, – изрек Сапега и вышел из машины.

За ним последовал и Ермолай. У рядом стоящей машины стояли Истомин и двое приехавших с ним полковников. Один из них сразу закурил папиросу. Машины стояли у возвышающейся прямо перед ними покрытой зелеными хвойными деревьями, частично желтыми кустарниками и травой горы, примерно метров 300–350 высотой. За ними тянулись более высокие, лысые серо-коричневатые горные пики.

В траве Ермолай заметил большие ворота. Вокруг картина была безрадостная: лежал какой-то мусор, железные балки и бетонные плиты, в стороне стоял разваленный грузовик, хаотично валялись пиломатериалы, щебень. Невдалеке стоял выкрашенный в темно-зеленый цвет броневик.

– Не вижу железнодорожных путей, – потягиваясь, громко и явно недовольно изрек Сапега. – Да и не обустроено здесь ничего, не видно границы режимной территории, пропускных пунктов. Вообще непонятно, как люди будут работать?

– Через три дня, Василий Васильевич, пути к горе подведут, – ответил один из полковников. – Вся территория будет обустроена и облагорожена, то есть будет наведен идеальный порядок. Также будут соответствующие рубежи охраны и обороны, пропускные пункты. На 3 километра к хранилищу никто не подойдет и не пролезет.

– Поверим, – хмуро бросил Сапега, кивнул Сергееву. – Ну что же, пойдемте в гору, смотреть помещения.

В это время ворота медленно отворились, из них вышли двое военных с винтовками. Сапега, за ним два полковника, Истомин и Сергеев, направились к черному проему, видневшемуся из чрева ворот.

– Кто эти полковники? – тихо спросил Ермолай майора.

– Низкорослый и полный – комендант этого хранилища Буряк, – также тихо ответил Истомин. – Второй, тот, который курит, член госкомиссии по перевозке ценностей от НКВД Норейко. Такой же член комиссии, как и я, и твой Сапега…

* * *

Вблизи черный проем оказался вовсе не черным, а скорее, из-за тусклого освещения, сероватым. Поверху примерно двухметрового по высоте проема тянулся кабель, и где-то через каждые полтора метра висели осветительные лампочки.

– Кодовое название данного хранилища – «Каменная гора», – громко пояснял идущий впереди Буряк. – Высота его два метра десять сантиметров, ширина шесть метров двадцать сантиметров. Товарищ полковник, – обратился к Норейке, – по соображениям безопасности в хранилище курить запрещено.

Норейко затушил папиросу.

В хранилище было достаточно свежо, в воздухе отдавало пылью. И вообще, как-то сквозило, то есть было ощущение сквозняка.

– Сергеев, – изрек Сапега, – подсчитывайте возможности размещения здесь золота, платины и серебра, – понизив голос, добавил. – Разговоры о работе вести только со мной. И вообще, советую поменьше говорить и побольше слушать.

Ермолай усмехнулся про себя. То, что у врага много ушей, он уже убедился во время предыдущей операции.

Слегка улыбнулся и Истомин, очевидно услышавший слова Сапеги. Майор передал Сергееву свою офицерскую полевую сумку.

– Спасибо, Николай Максимович, – бросил Ермолай. Достал из сумки бумагу, ручку и стал делать записи и расчеты…

Группа из пяти мужчин, все внимательно осматривая, неспешно проследовала метров 200. Далее проем раздваивался на два рукава.

– Левый рукав тянется на 200 метров, правый на 300, – показывая рукой, пояснил Буряк. – Куда пойдем?

– Обследуем оба рукава, – строго бросил Сапега, направляясь в правую сторону.

– Как вам, Василий Васильевич, первые впечатления от «Каменной горы»? – улыбаясь, спросил полный полковник. – Мы очень старались, работали сутками.

– Само расположение скрытое и надежное, – выдавил Сапега, недовольно скривился в лице. – Но в хранилище надо пол выровнять, усилить освещение, наладить вентиляцию, ликвидировать сквозняки.

– Все сделаем в кратчайшие сроки…

Мужская группа вышла на поверхность часа через два с половиной. Сапега был очень активен, заглядывал, можно сказать, во все дыры и места, задавал вопросы, в том числе и в не очень корректной форме, начальнику хранилища, высказал еще несколько, в том числе и резких, замечаний. За время нахождения в хранилище все прилично продрогли, хотя и старались не показывать этого.

Сапега несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Кивнул Сергееву и направился в правую от группы сторону. Пройдя метров десять, остановился. Рядом встал и Сергеев.

Обозревая округу взглядом, Сапега восхищенно вымолвил:

– Красота какая! Зеленые хвойные деревья! Покатые и вечные мудрые горы, чистейший воздух и полный покой! Просто умиротворяющая гармония природы!

«Да, вид не слабый, – согласился Ермолай. – А этот строгий и злой сухарь оказывается еще и лирик!?».

– Как нам, городским людям, не хватает простого общения с природой! – продолжал Сапега. – Эти каменно-бетонные, городские джунгли…

– Василий Васильевич, – раздался голос Буряка. – Нам пора.

– Все спешим, спешим, – недовольно закончил прерванную фразу Сапега и зашагал в сторону группы.

Все расселись по машинам и проехали где-то с полкилометра.

Выйдя из машин, все дружно направились в небольшой деревянный дом.

– Товарищи, предлагаю пообедать, а потом обсудить ситуацию по «Каменной горе», – весело предложил комендант.

– Принимается, – бросил Сапега. – Но с одним дополнением. После обеда нам с Сергеевым потребуется полчаса для того, чтобы выработать наше мнение по «Каменной горе»…

* * *

Восточная Пруссия, вилла в Штейнорте, резиденция рейхсминистра Риббентропа…

В комнате, все стены которой были уставлены шкафами с книгами, у шахматного столика стоял представительный мужчина в белой рубашке и зеленых военных галифе. Очевидно, он в данный момент обдумывал очередной ход. В нескольких шагах стоял стол с закусками и напитками, рядом два кресла. В одном из них располагался пожилой мужчина в темной одежде священника с белым воротничком. Он рассматривал лежащую на столе книгу.

В помещение бесшумно вошел мужчина в очках, уже в возрасте, одетый в черный костюм и с черной папкой в руке. Шахматист, Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел фашисткой Германии, бросил в его сторону косой взгляд и спросил по-немецки:

– С чем пожаловал, Шульц?

Полковник Штефан Шульц возглавлял официально в министерстве отдел по перемещению в рейх ценностей с восточного направления, а неофициально – разведслужбу министерства, работающую под дипломатическим прикрытием.

Шульц бросил вопросительный взгляд на священника.

– Пастор Краузе – мой духовный наставник и от него у меня нет секретов.

Полковник кивнул и вымолвил:

– Наш шведский агент сообщил, что русские в ближайшее время хотят перебросить находящийся в Москве стратегический запас драгоценных металлов вглубь страны, за Волгу.

– Велики ли эти запасы?

– Очень и очень велики. За вознаграждение он готов предоставить информацию по данному делу. Какие будут указания?

Риббентроп сделал ход пешкой, неспешно изрек:

– Идет историческая битва с коммунизмом, а эти нейтралы все хотят подзаработать, – и прошел к столу.

Медленно, в раздумье, вымолвил:

– Указаний пока никаких не будет, Шульц. Вы свободны.

Полковник склонил на секунду голову, развернулся и быстро покинул помещение.

– Что скажете, уважаемый пастор, по поводу русского золотого запаса? Сталин за золото многое покупает в этом мире. Стоит нам заниматься этим вопросом? И, скажем, например, с помощью авиации разбомбить поезда с золотом?

Пастор поднялся и прошел к шахматному столу. Риббентроп плеснул в стакан виски.

– Не вижу смысла в уничтожении русского золота, – медленно вымолвил пастор. – Ведь скоро мы победим Россию. Значит, нам, немцам, достанется все, что находится у русских, включая их золотой запас.

– Действительно, – весело бросил Риббентроп и сделал добрый глоток из стакана…

* * *

На самом деле, в отличие от пастора, Риббентроп не хотел ждать победы над Россией и передачи всех русских богатств германскому государству. Министр хотел заполучить русское золото как можно быстрее и получить лично для себя. Дабы вложить его в свой личный бизнес. Хотя и понимал, что сделать это будет крайне, крайне затруднительно. В данном случае, вопросы личной выгоды он поставил выше всех наград Рейха.

Поэтому после ухода пастора Краузе, Риббентроп пригласил к себе полковника Шульца.

Риббентроп приказал проработать мероприятия на противодействие планам русских по перевозке из Москвы золотого запаса вглубь страны.

– А еще лучше, на завладение русскими запасами! – добавил с горящими глазами, но через секунду уже спокойно произнес. – Или хотя бы его частью. Что станет, возможно, решающим фактором в победе…

* * *

После обеда Сапега и Сергеев вышли в другую комнату и стали обсуждать возможные варианты размещения в «Каменной горе» драгоценных металлов.

– …Если оставить двухметровый проход, то под хранение остается четыре метра, – излагал свои мысли Ермолай.

– Да, но проход надо обязательно отделить от места хранения, – вставлял Сапега.

– Совершенно верно, – соглашался Ермолай. – Лучше, если это будет металлическая решетка. Тогда не нужно будет делать дополнительное освещение, да и металл будет постоянно виден с прохода.

– Тогда реально для хранения остается три метра по ширине…

– Если оставить место для предкладовой, то в центральном рукаве остается примерно 190 метров, в левом – 190, в правом – 290. Итого 670 метров по длине и 3 по ширине…

– Размер нашего стандартного стеллажа под платину 1,0 × 1,0 метра, под золото 0,8 × 0,4 метра, под серебро 1,0 × 0,6 метра…

– Надо определиться с проходом между стеллажами…

Обсуждение продолжалось около часа.

Сапега и Сергеев вошли в комнату, где находились ожидавшие их два полковника и майор Истомин. На лице Норейки читалось неудовольствие, лица остальных мужчин были, пожалуй, нейтральны.

– Каково будет ваше мнение, Василий Васильевич? – спросил комендант «Каменной горы».

– Мнение наше следующее, – строго вымолвил Сапега, – с учетом устранения высказанных мною замечаний, «Каменная гора» будет пригодна для хранения стратегического государственного запаса драгоценных металлов.

– Каких конкретно металлов?

– Это мы решим позже.

– Но…

– Товарищ полковник, – строго обрезал Сапега, – всему свое время. Сейчас ваше дело – в самые кратчайшие сроки устранить замечания, озвученные комиссией.

– Полковник Буряк, – тихо изрек Норейко, – ты нарываешься на неприятности. Что за вопросы?

Лицо коменданта приняло виновато-прискорбное выражение.

– Виноват, виноват. Все исполним.

В это время Норейко подошел вплотную к Сергееву.

– Ты не забыл, кто тебе присвоил офицерское звание? – прошипел полковник. – Смотри, обо всем необычном должен немедленно докладывать мне.

Первым желанием Ермолая было сообщить о «просьбе» Истомину. Но, подумав, он передумал это делать. При этом твердо решил:

«Стукачом я не буду! Ничего ты от меня не дождешься, полковник»…

* * *

Минск, один из особняков в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвера…

После захвата 28 июня 1941 года немецко-фашистскими войсками Минска, он становится центром Генерального комиссариата «Белоруссия» в составе рейхскомиссариата Остланд. Немецкие военные основательно обосновывались в городе, быстро разворачиваются командные штабы ряда структур: оперативно-стратегического объединения войск Вермахта «Центр», центрального крыла Люфтваффе, регионального центра военной армейской разведки и контрразведки Абвера…

Адмирал Вильгельм Канарис с группой своих штабных офицеров по просьбе руководителя группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока третий день находился в городе. Все эти дни в штабе группы армий шли непрерывные совещания по вопросу взятия Смоленска, ключевого города на пути к Москве.

Адмирал изрядно устал за последние дни. В кабинете, полуразвалясь на диване, он слушал одно из ранних музыкальных произведений Рихарда Вагнера. На данный момент его положение и положение его службы в Рейхе не вызывало опасений. Несмотря на инсинуации Службы безопасности, Верховный главнокомандующий вооруженными силами Германии, генерал-фельдмаршал Кейтель снял обвинения с Абвера за провал операции «Золотой трезубец»…

В дверь постучали, вскоре вошел секретарь Рейни.

– Прошу прощения, господин адмирал, на связи агент 577 из Стокгольма. Уверяет, по срочному делу.

Верный своим традициям, с рядом особо важных агентов Канарис имел личную связь. Вышедший на связь завербованный, платный шведский агент-дипломат был одним из них.

Адмирал поднялся и прошел к рабочему столу.

Неспешно поднял трубку и изрек:

– Я на проводе.

Примерно с минуту адмирал слушал.

Затем бросил:

– Спасибо. Ваш личный гонорар поступит как обычно. В отношении вашего предложения, – задумался на две-три секунды, за эти мгновения своим острым натренированным умом разведчика и политического интригана попытался проанализировать возможные риски и выгоды предложенной агентом игры, – оно принимается. Но у меня два условия. Во-первых, всю новую информацию по этому делу прошу незамедлительно сообщать. Во-вторых, мой агент должен встретиться в Москве с вашим источником.

Теперь задумался абонент.

Услышав положительный ответ, адмирал вымолвил:

– Договорились, деньги в фунтах поступят на ваш счет, – и положил трубку.

«Похоже, предстоит интересное дело, – довольно подумал Канарис. – Но надо все досконально изучить и предусмотреть», – взглянул на секретаря и вымолвил:

– Приготовьте мне все документы по операции «Золотой трезубец» и пригласите ко мне начальника отдела II, полковника Георга Берга.

Рейни быстро бросил:

– Слушаюсь, – и моментально исчез.

Отдел II специализировался на диверсиях и различных особых задачах в тылу СССР. Одновременно на Берга было возложено руководство создаваемым Минским региональным центром Абвера.

Вскоре вошел высокий и очень худой мужчина в штатском костюме. Канарис знал, что полковник болен наследственной и неизлечимой болезнью – раком легких. Адмирал давно знал Берга, помнил его здоровым и сильным. Но болезнь неукротимо из года в год изнутри пожирала полковника. Он имел большие познания в разных сферах, был очень ценным работником, да и не думал уходить со службы. Стопроцентно доверяя полковнику, адмирал и держал больного на высокой должности…

– Присядьте, Георг, – бросил адмирал, – мне нужно с вами посоветоваться. Наш шведский агент получил информацию от надежного источника о том, что русские в ближайшее время хотят перебросить находящийся в Москве значительный стратегический запас драгоценных металлов вглубь страны. Это вполне естественно, положение на фронтах для русских плачевное, – на две-три секунды замолчал. – Я вот раздумываю, стоит ли нам заняться этим вопросом? Вермахт требует от нас других операций.

– Насколько я знаю, в стратегический запас драгоценных металлов входят золото, платина и серебро, – в раздумье отвечал полковник. – Все эти металлы остро необходимы Рейху, ровно, как и России. Поэтому полагаю, что было бы неплохо изъять эти металлы у русских, и чем раньше, тем лучше, – на мгновение задумался. – Или хотя бы его уничтожить, перевозить металлы определенно будут по железной дороге. Ну, а от неудач, господин адмирал, в нашем деле никто не застрахован. По лицу адмирала проскользнула едва заметная улыбка. Он мысленно уже набрасывал эскиз доклада своему шефу Кейтелю, и Берг вполне дополнил его…

– Хорошо, Георг, – довольно вымолвил Канарис. – Приступайте к разработке операции. Для сбора нужной информации немедленно подключайте к операции нашего резидента в Москве. Операцию закодируем как «Золотой эшелон», – вспомнил недавнюю провальную аналогичную операцию под претензионным названием «Золотой трезубец», добавил. – Впрочем, давайте просто «Эшелон»…

* * *

Члены комиссии вместе с комендантом хранилища на двух машинах отправились в город Верхний Тагил. Сидевший рядом с Ермолаем Сапега устало выдавил:

– Что-то я себя неважно чувствую, суставы ломит, голова разрывается. Черт возьми, старость не радость.

«Ему, наверное, лет шестьдесят, – прикинул Ермолай. – Внешне он вроде выглядит неплохо, такой ухоженный…», – бодро изрек:

– По-моему, вы в прекрасной форме.

– Запомни, Сергеев, ты мне нужен не как лизоблюд, а как специалист, как коллега. И если я разочаруюсь в тебе, ты моментально окажешься на фронте. И это в лучшем случае.

«И все-таки, он исключительно злобный дядя», – выругался Ермолай и спросил:

– Какие у нас дальнейшие планы, Василий Васильевич?

– Сейчас едем в местную гостиницу, – нехотя выдавил Сапега. – Будем ждать указаний из Москвы.

Ермолаю очень хотелось спросить – каких указаний? Но… вспомнив, как Сапега обрезал за расспросы коменданта-полковника, решил за благо промолчать.

Вскоре водитель затормозил и остановился на обочине дороги. Ермолай через переднее окно увидел идущую им навстречу по дороге колонну заключенных. Впереди, по бокам и сзади следовали вооруженные солдаты. Рядом с одним конвойным следовала черная овчарка. Заключенные были одеты в серо-темные одежды, лица многих были изможденными, несколько человек передвигались с трудом.

– Куда их ведут? – спросил Сапега.

– На хранилище, – быстро бросила женщина-водитель. – На время вашего посещения работы были приостановлены. Сейчас снова возобновят.

– А откуда их ведут? – снова спросил Сапега.

– В трех километрах от хранилища находится лагерь для заключенных, – ответила водитель. – Вот их, изменников родины и прочих преступников, каждый день и водят на работы.

Через 5–7 минут колонна прошла, машина двинулась дальше…

* * *

Гостиница размещалась в светло-коричневом двухэтажном деревянном бараке.

– Первый этаж занимает ресторан, номера находятся на втором этаже, – пояснил полковник Буряк. – Мы сначала поужинаем, потом в заказанные номера…

– Сначала давайте осмотрим наши номера, – как обычно строго изрек Сапега. – Я сегодня сильно устал, мне нужен полноценный отдых. Да и в Москву надо подготовить доклад и соответственно доложить.

Номер представлял из себя небольшую комнату с двумя кроватями, между ними стоял стол и два полуразвалившихся стула. Туалет и душ находились в других помещениях в конце коридора.

Увидев свой номер, Сапега отказался от него и устроил грандиозный скандал. В итоге, его отправили в некий «министерский» дом за два километра. Истомин и Сергеев расположились в одном номере, рядом в соседнем расположился полковник Норейко.

Ужинали в ресторане в каком-то пахнущем рыбой небольшом закутке. За столом разместились Буряк, Норейко, Истомин и Сергеев. Сапега отказался от ужина. Молодая улыбающаяся официантка выставила на стол капусту, грибы, огурцы, а также в большом количестве спиртное.

Комендант, довольно потирая руки, весело бросил:

– Эх! Чувствую, хорошо мы посидим без капризного и вечно недовольного начальника, – явно намекая на Сапегу.

Быстро и ловко наполнил стопки водкой и предложил:

– Предлагаю выпить за начало нашего успешного сотрудничества.

Оба полковника быстро выпили, Истомин пригубил. Глядя на него, сделал маленький глоток и Сергеев.

Мужчины дружно начали закусывать. Официантка принесла большое рыбное блюдо.

– Это наши местные дары, – разливая водку одной рукой, ущипнув женщину за бок другой, весело бросил Буряк.

– За здоровье, – предложил тост Норейко.

Полковники быстро выпили и приступили к усиленной трапезе. Истомин и Сергеев снова пригубили. Официантка принесла блюдо с вареной картошкой. Буряк ее опять ущипнул. Улыбающаяся женщина никак не отреагировала и неспешно удалилась.

– Хороша бабец! – прищелкнул языком Буряк, обвел всех взглядом и добавил. – На ночь для всех будет по женщине. Здесь такого добра завались, хотите постарше, хотите помладше. Мужики-то на войне, женский пол мучается. Ха-ха!!

– Мне поопытнее и подобрее в формах, – разливая водку, весело бросил Норейко и громко рассмеялся.

– Я пас, – изрек Истомин.

– Я тоже пас, – поддержал Сергеев.

– Да вы что, мужики? – искренне удивился Буряк. – Здоровые они, бабцы наши, проверенные! Мы из самых лучших побуждений…

– Спасибо, – отрезал Истомин. – Мы просто хотим отдохнуть.

В номере Истомин и Сергеев оказались в двенадцатом часу. Они сразу расположились на своих кроватях. Ермолаю хотелось о многом расспросить майора. Но он помнил наказ Сапеги, да и усталость давала знать. Очень быстро Ермолай уснул…

Он внезапно проснулся. Из соседнего номера явственно доносились крики и стоны оргазмирующих женщин. Ермолай сразу вспомнил сексуально раскрепощенную капитана Ципок…

– Они нам не дадут отдохнуть! – воскликнул тоже не спящий Истомин и застучал кулаком в стену.

Вспомнил Ермолай и свою первую симпатию, Ирину. Но, взглянув на сердитого майора, приказал себе забыть ее.

Внезапно ощутил головную боль. Взглянул на свои часы, они показывали три часа ночи. Хмуро подумал:

«Похоже, толком выспаться не получится».

Впрочем, крики и стоны вскоре прекратились…