Читать книгу Простись с невинностью, бумага! - Михаил Стародуб - Страница 11

Среди сплошного «как ни странно»
(книга первая, издание второе, переработанное)
Любимая, здравствуй!
(продолжение)

Оглавление

И снова больно. И опять

до самой сердцевины.

Как ты умеешь заживлять

две рваных половины…

Как мучась мучаешь, пока

два кровоточащих куска

срастутся так, что не разъять.

Чтоб всё сначала…чтоб опять…


* * *

из неотправленного письма

…с полудня до полуночи

такая, хоть кричи, –

пристроится под локоток,

запустит в вену коготок,

чтоб не ослабить, не сместить, –

тоска.

          Рвёт мясо до кости.


* * *

черновик

Пиши:

«Иссохшей без тебя души…»

Пиши, пиши!

«…Каким ещё дождём насытишь?»

Здесь красная строка.

И далее:

               «Рука…»

Нет, зачеркни пока.

Известно, что «торопится рука».

Страницу, комкая, оставь.

Начни другую. И представь

ночь. Километры расстоянья.

Бесстрастно скорый поезд скорый

бесцеремонный в расставаньях.

Он странствует в соседний город…

Как?


         Связкой ёлочных игрушек.

В ней свет, тепло, твоё дыханье…

Однако скоро свет потушат.

Ночь, километры расстоянья,

на рельсы, скорость, пластик, сталь

(как будто отстраняют душу!)

падёт кромешная печаль.

И крошево дождя падёт…

Здесь с прошлого листа впиши:

«Каких ещё дождей найдёт

иссохший этот пласт души?»

Кури. Читай.

                      Увы, нескладно.

Отбрось. Злословя, запиши:

«Сегодня чересчур прохладно

гадать о сущностях души.

Бумага вышла (повод это

спастись в порядочных поэтах)».


* * *

Дождь легкомысленно шутил

случайной каплей.

                                Ночь промокла,

накрывши дом, гасила окна,

стучалась в форточку: «Пусти!»

Но я был светел, и светил

единственным окном Тебе.


* * *

Мой подбородок голубем в руке

твоей. С сознанием греха,

с последней строчкой этого стиха

уходишь ты…


* * *

Есть женщина, судьбою невесома,

что задержалась на моём плече

листом осенним, стрекозой крылатой.

Ладонью я хотел накрыть

своё плечо. Но испугался

крыла сломать,

плоть осени разрушить.

Есть женщина, которая ушла

от моего плеча к плечу другому.

Всё будто бы.

                         Да разве под рубахой

там, на плече, саднит и кровоточит,

и почему-то заживать не хочет.


* * *

Каких ещё искать решений

в судьбе налаженной твоей –

когда тебе так много дней,

и так немного ощущений?


* * *

Как наше жгучее, вот это,

что именуется «мечта»

и от рождения свободно, –

как это прочим неудобно!

Как возмутительно «не так»

среди прохладных силуэтов –

живое, жгучее, вот это…


* * *

Я сочиняю встречных девушек

из молока со сдобным хлебушком.

Но исполняются старушки

с водицей и ребром горбушки.


* * *

Случайно встретишь на перроне –

чужая ты. Я посторонний.

Я отвернусь. Вагон укатит.

Чужая ты. И там, под платьем,

мне незнакомые ложбины

и выпуклостей величины.

Чужая. Кожицы плеча

губами я не изучал.


* * *

из женской логики

– Красотка, «ку…»? Красотка, «…да»?

Красотка, встретимся когда?


– Прохожий! Приставайте-не.

К такой заметной-не. Ко мне.


– Простите, если потревожил…

         (уходит)

– Ах, нервный нынче стал прохожий!


* * *

метаморфоза

Я так же ненавидел расставанья –

как преданно любил на расстоянии –

как чуть не умер в радости от встречи –

как умираю в скуке каждый вечер

от права быть с тобою постоянно.


* * *

– Прощай, история, – и точка.

Абзац. И далее, – Привет!

Тебе, молоденький сюжет.

Здесь, под цветастой оболочкой,

такой желанной и пригожей, –

давно знакомое всё то же…


* * *

Вперёд, с надушенной щекой,

в одёжке праздничной какой,

под этим небом голубым,

вон! – из обыденной судьбы.


Простись с невинностью, бумага!

Подняться наверх