Читать книгу Режиссёрская версия - Михаил Токмаков - Страница 10

* * *

Обычно – по крайней мере, так получилось в прошлый раз – с передачей вновь осуждённых не тянули, но сегодня покупатель не торопился. Можно было даже подумать, что за персону Фишера идёт торг, но он с усмешкой отогнал эту мысль.

С вымученной усмешкой.

Перевалило за полдень. Раздатчик принёс арестантам обед; Фишер без особого интереса заглянул в свою коробку.

– Ну-с…

– Фишер, Уильям!

– Здесь!.. – крикнул кто-то.

– Здесь! – крикнул настоящий Фишер.

– За тобой пришли, – сообщил охранник.

– Эм… Пайку можно взять?

– Нет. Оставь. – Решётчатая дверь распахнулась. – На выход.

– Оставить так оставить… – Прежде чем выйти, Фишер включил подогрев на упаковках всех блюд, чтобы одноразовые батареи разрядились.

– Лицом к стене. Стоять. Ноксмен, Кевин!

– Здесь!..

…Всего из камер предварительного заключения взяли троих, но покупателей было двое, у каждого за спиной – внушительный бот-конвоир.

– Уивер, Хьюго – ко мне.

Чернокожий Уивер тяжко вздохнул и не спеша поплёлся к тюремщику, тот расплылся в радушной улыбке, но ненадолго:

– Шустрее, мальчик! Пока солнце светит, ниггеры прытки!

– За потолком его не видно, начальник.

Покупатель сличил с эталонами отпечатки пальцев, сетчатки глаз и генотип зэка. Убедившись, что перед ним действительно Уивер, тюремщик велел ему идти за собой, бот погромыхал в замыкании.

– Ноксмен, Кевин Томас, ко мне, – потребовал второй тюремщик. Процедура аутентификации повторилась в точности. – Фишер, Уильям Френсис, ко мне. – Покупатель пользовался отдельным прибором только для анализа крови, для двух других тестов хватало собственных модифицированных глаз и специальных приложений. – Хорошо. Теперь возьмитесь за ручки.

– Что?!.. – выдохнул Ноксмен.

– Ты слышал, что. Возьми его за руку и не отпускай, и оба за мной.

– Чёрт…

Фишер и Ноксмен, переглянувшись, с одинаково брезгливыми лицами взялись за руки и в ногу пошли за покупателем, бот тоже поймал шаг.

– Мы похожи на педрильную семейку, – заметил Ноксмен вполголоса.

– Молчать.

Путь из пропускника был недолгим. На стоянке перед полицейским участком покупателя ждал взятый напрокат фургон, естественно, расцвеченный виртографической рекламой своей фирмы.

– Забирайтесь.

– Мы поедем в кузове, сидя на полу?

– Да, как животные, – кивнул тюремщик.

– Вообще-то, это нарушение наших прав.

– Ваши права, мистер Ноксмен, остаются здесь; когда откинетесь, тогда и заберёте. Быстро в машину!

– Ладно-ладно! Ладно…

Ноксмен забрался в кузов, Фишер заскочил следом и сразу же уселся в углу, скрестив ноги по-турецки; последним залез бот. Покупатель закрыл дверь, оставив троицу в темноте.

– Разговаривать-то можно? – Ни бот, ни тюремщик, который, несомненно, видел и слышал всё через сенсоры своего механического подчинённого, ничего не ответили. – Браток, так ты понял, куда мы едем?

– Не называй меня «браток». Приедем – увидим.

– А ты недружелюбный.

– Ни одно трепло хорошо не кончило.

– Ясно… – процедил Ноксмен.

Покупатель вёл быстро и ровно. Фишер сверился с навигацией: их везли на северо-запад. Не в Сан-Франциско ли? Пока на этот счёт можно было только пожать плечами. Выход в Сеть оставался заблокированным, видимо, тюремщик во время проверки закинул заглушку.

– Билл?

– Что?

– Ты по первому разу к частнику?

– Нет. Прошлый срок мотал в Бес-Смертной.

– И как там?

– Повеселее, чем в казённом доме, но и потяжелее.

– В каком смысле?

– Вкалывать всегда тяжелее, чем отдыхать.

– А-а. Ну да… А за что тебя?

– Так, попался.

– Понятно… Эх, вот и я тоже попался…

– В тюрьме виноватых нет, любой сиделец подтвердит.

Тем временем, тюремщик свернул на запад: или вариант Сан-Франциско отпадал, или просто на пути встретилась пробка.

– Да, кстати… Ты, случайно, в художественной сфере не работал когда-нибудь? Ну, там, кино, театр?

– Режиссёрские курсы оканчивал.

– А я – актёрские, и даже снялся в паре сериалов.

– То-то мне показалось, что имя знакомое…

– Правда? – Ноксмен оживился.

– Нет. Шучу. Да. «Толки таксистов».

– Точно! И «Зоопарк».

– Этот не видел. Да и «Толков» только пару эпизодов. Не понравилось.

– Да?.. Ну-у, всё равно приятно, что хоть кто-то обо мне слышал. Только вот, ты киношник, я киношник – к чему бы это?

Через стенки фургона послышался нарастающий гул. Фишер разочарованно вздохнул.

– К перемене мест.

Они проехали ещё немного. Когда покупатель распахнул двери, гул превратился в оглушительный грохот: гремели толстыми лопастями винтокрылы8, одни взлетали, другие по-самолётному заходили на посадку. Тюремщик высадил зэков у ещё одного такого; судя по зарешёченным иллюминаторам, аппарат специально предназначался для перевозки заключённых, возможно, он и принадлежал тюрьме. Освободившийся фургон самостоятельно покатил к себе на базу. В пассажирском отсеке винтокрыла оказались четыре кресла с зажимами для рук и ног; Фишеру и Ноксмену пришлось расположиться в них, бот занял специальный насест у передней стенки отсека, а тюремщик отправился в пилотскую кабину.

– Значит, Высокий Замок.

– Очевидно.

– Будем любоваться Западным побережьем сверху. Красиво, наверное. – Ноксмен почти натурально изобразил присутствие духа, его выдавали только глаза, полные чёрной тоски.

Загудела и начала раскручиваться турбина, а за ней и несущий винт, поднялся несусветный грохот. Ноксмен пытался его перекричать и активно жестикулировал прикованными руками; Фишер отрицательно помотал головой, тогда его спутник в последний раз шевельнул ладонью и угомонился.

Аппарат оторвался от стеклосфальта площадки и, увлекаемый тянущими винтами, начал одновременно набирать высоту и скорость. Земля вскоре скрылась за нижней кромкой иллюминаторов, но из показаний навигатора можно было узнать, что они летят почти строго на запад и постепенно набрали скорость двести пятьдесят миль в час; правда, так быстро винтокрыл нёсся лишь несколько минут. Имплантроника вдруг заработала с перегрузкой, у Фишера загудела голова, вид Ноксмена говорил, что и у него тоже. Впереди замаячила тень чего-то крупного; когда винтокрыл сделал левый разворот, мимо иллюминаторов промелькнула серебристая фасеточная поверхность какого-то купола.

Они были в десяти тысячах футов над уровнем моря, но их рейс явно заходил на посадку. Серебристый купол навис сзади; винтокрыл с еле слышным жужжанием выпустил шасси и коснулся колёсами какой-то площадки. Задняя аппарель опустилась, зажимы разомкнулись, над выходом вспыхнула зелёная надпись «покинуть машину».

Им предлагали выйти на узенький, обнесённый ажурными перильцами пирс, висящий прямо в воздухе. Ноксмен, дико вытаращив глаза, отрицательно мотал головой. Фишер тоже медлил, пока его плечо не сжала больно механическая четверня – вытянувшийся со своего места бот свободной рукой указал на выход и подтолкнул пассажира. Выскочив, Фишер поспешно схватился за перила: казалось, тугие потоки воздуха от винтов вот-вот сдуют сначала робу, а потом и её обладателя вниз. Ноксмен упирался до последнего, а когда бот всё-таки вышвырнул его, как таракан подполз к перилам и обнял первую попавшуюся стойку, а вторую обхватил ногами. Винтокрыл, захлопывая аппарель, полетел прочь; механический грохот сменился посвистом ледяного ветра.

– Я боюсь высоты! – истерично выкрикнул Ноксмен.

Фишер ошалело осматривался по сторонам. Побережья не было видно, даже на горизонте, хотя они улетели не так уж далеко; небо было везде: бесконечная голубизна простиралась в стороны, вверх – и вниз; только за спиной горел на солнце серебряный купол, как оказалось, дирижабля. Пейзаж, конечно же, был более чем наполовину иллюзорным, графический сопроцессор надрывался, отрисовывая грандиозного масштаба виртограмму; воспроизведение шло принудительно, и отключить его было невозможно. Сам дирижабль, похожий на летающую тарелку размером со стадион, по-видимому, был настоящим, а пирс с посадочной площадкой, на котором оказались зэки, был его единственной выступающей частью.

– Пошли отсюда, пока не замёрзли!

– Куда?!

– Вон вход! – Фишер указал на зияющий в гладкой стенке круглый проём.

– Далеко!

– Да тут шагов тридцать, от силы!

– Я боюсь! Я не сдвинусь с места! – заявил Ноксмен, хватаясь ещё крепче.

– Ну и хер с тобой!

Фишер переступил через попутчика и направился к люку. За ним оказался коридор с закруглёнными стенками без каких-либо деталей – ни других люков, ни светильников, ни чего-либо ещё; сплошная матовая серебристая, чуть шероховатая на вид поверхность, скрученная в трубу. Проём за спиной Фишера затянулся точно таким же материалом; он попытался дотронуться до этого серебра, но буквально в полудюйме от стенки пальцы ожгло нестерпимым жаром, как будто от раскалённой плиты.

– Ещё одна иллюзия… Помните, что я говорил вам о Бес-Смертной? Здесь что-то вроде того, только более художественно. Видно, хозяин Высокого Замка когда-то мечтал стать дизайнером, но понта хватило только завести тюрьму.

Иллюзорная мембрана начала наползать, словно поршень, требуя пройти по прямому, как ствол пистолета, коридору до самого конца. Пока Фишер шёл, перед его глазами с бешеной скоростью титров в конце фильма прокрутился немаленький текст – правила внутреннего распорядка. В конце тоннеля оказалась не очень большая камера-пузырь из всё того же серебристого «материала», в которой присутствовали двухъярусные нары, столик, параша и диковатого вида парень. Последний при появлении Фишера просиял, но через секунду вернулся к своему занятию, а он расхаживал туда-сюда, глядя в себя и беззвучно шевеля губами, и обмахивал себя растопыренными ладонями, как веерами. Новичок покачал головой.

– Приветствую. Фишер, Билл.

– Да-да-да… – Старожил одновременно покивал и отмахнулся. – Извини, дружище, сейчас не до тебя. Кстати, на твоём месте я бы прилёг.

– Вот как?

– Да. Нет времени объяснять. Тридцать секунд до эфира.

Фишер, хмыкнув, запрыгнул на верхнюю полку.

– Ложись внизу. Пятнадцать секунд.

– Так там же твоё место.

– Поверь мне! Десять, девять…

Фишер соскользнул вниз и уселся на смятой шконке.

– Четыре, три, две, одна, эфир.

Неожиданно вселенная Фишера перестала существовать.