Читать книгу Режиссёрская версия - Михаил Токмаков - Страница 9

– По правде говоря, сэр, я ничем не могу вам помочь, – признался адвокат, присутствующий в камере в виде виртограммы. – Взяли вас с поличным, и не по первому разу, открещиваться бессмысленно. Полные восемь лет.

– А-а… Успокойся. – Сидевший на шконке Фишер махнул рукой.

– Даже если признать факт и выказать раскаяние, никаких поблажек не получите.

– Да я уже понял. Не страшно. Сам сказал: не впервой.

– Большинству трудно это принять. – Адвокат ухмыльнулся. – Что, будем оформлять сделку?

– Будем, конечно.

– Хорошо. Секунду… Вот текст, прочтите и подпишите, если всё верно.

– Угу… Угу. Готово.

– Благодарю. Увидимся на заседании.

– Скоро?

– В течение часа.

Фишер кивнул. Когда адвокат исчез, арестант улёгся, заложив руки за голову.

– Интересно, куда упекут?..

Всё, что он говорил, записывались в ячейки вспомогательной памяти.

– …Неплохо бы домой, в Бес-Смертную. Разве я не рассказывал про Бес-Смертную?… Ну, тогда давайте обо всём по порядку. Как у отпетого преступника, шансов попасть в муниципальную тюрьму у меня нет: неисправимые там не нужны. Кроме казённых, в Лос-Анджелесе есть три частных спецучреждения, на нашем брате зэке делают деньги: Сладкоземелье, Бес-Смертная и Высокий Замок. Сладкоземелье – худший вариант из всех, настоящий филиал ада на земле. Что же там, спросите вы? Огромная сахарная плантация, настоящая, как в вестерне, и там, как в старые времена, от зари до зари пашут чёрные ребята. Насчёт белых у хозяина Сладкоземелья есть пунктик: он берёт себе только насильников, педофилов и им подобную мразь – берёт и устраивает им сладкую жизнь в стаде злых чёрных мужиков, ха-ха-ха. Арестантские легенды гласят, что когда-то одному из таких отморозков попалась то ли жена, то ли дочь хозяина, отсюда-то у него к ним такая ненависть. Впрочем, я-то ничем таким себя не запятнал, и бояться его мне нечего.

Охнув, Фишер поднялся на ноги и прошёлся по камере, разминая пальцами шею.

– Бес-Смертная… Это даже не тюрьма в привычном смысле, я имею в виду, это не столько-то блоков с камерами в одной ограде. Всякий, кто бывал в Лос-Анджелесе, или Сан-Хосе, или Сан-Франциско, видел безымянные круглосуточные автомастерские под чёрными вывесками – это и есть филиалы Бес-Смертной. Нынче не обязательно собирать всех в одной бочке, можно разливать и по маленьким банкам. У Мистера Бессмертие зэки живут там же, где и работают, «семьями» по восемь-десять человек. Так и я мотал прошлый срок на углу Сент-Нильсен и Седьмой. В нашей «семейке» было по двое белых, чёрных, жёлтых и латиносов и один еврей – так, салатом, всегда; никогда не собирают в одну кучку зэков одной расы, чтобы они не столковались между собой. Конечно, иногда и кое-где и чёрные могут сдружиться с белыми, но обычно расовые различия дают о себе знать. У нас тоже было именно так… Чем зэки занимаются в свободное от разборок время? Как и во всякой автомастерской, ремонтируют и подкручивают тачки; как правило, китайские или индийские, естественно, безо всяких лицензий и отступных. Больше того, где-то в Заброшенных Штатах у хозяина есть собственные заводики по производству запчастей, шин и прочих расходников. Вернее, говорят, что они есть, но подтвердить или опровергнуть это с доказательствами я не могу… А, самое главное: почему Бес-Смертная? Потому что при всех тёрках, которые возникают между зэками, ни один не сможет убить или покалечить другого: сиделец – слишком ценная производственная единица, чтобы им разбрасываться. На входе каждому в голову внедряют специальное приложение: оно следит за твоим состоянием и, когда ты начинаешь злиться или нервничать, воздействует на болевой центр в мозгу; злишься сильнее – тебе больнее. На раз остужает самые горячие головы.

Устав стоять, подследственный снова плюхнулся на койку.

– И, наконец, Высокий Замок. Узилище для интеллиго, я хочу сказать, лиц умственного труда. Ну как – умственного… Одно время ходили, да и сейчас ходят слухи, что Замок-де – тюрьма для учёных, которые там днём и ночью корпят над всякими высокотехнологичными штучками-дрючками. Что чуть ли не весь послеразвальный прогресс, вся имплантроника, термоядерная энергия и прочее – их рук дело. И я сам, когда был молодой и глупый, верил в эту муру, но потом задумался: много ли в Америке учёных, залетевших по тяжким и особо тяжким статьям?.. Вот именно. А в Высоком Замке, на самом деле, чалятся всякие отбросы богемы: киношники, писаки и тому подобный бесполезный сброд. И работают они там, соответственно, по своему профилю, но какой именно продукт сделан в тюрьме, найти трудно: хозяин Замка предпочитает не палить свою контору… Как будто это кого-то волнует, в наше-то время. Я и сам мог бы там работать, кстати… Только что-то не тянет. Я уже высказывал вам своё мнение на этот счёт, не хочу повторяться. Хочу спать. – Фишер вернулся в то же положение, в котором начинал наговаривать текст. – Это, кстати, важно: выспаться перед покупкой, потому как хозяин такой возможности не даст… Покупка? Покупка – это передача свеженького зэка из предварительного заключения оконечному частному пенитенциарному учреждению, акт купли-продажи в чистом виде: хозяин покупает его у государства за немаленькую сумму. Я же не просто так сказал, что труд зэка стоит дорого, хотя и дешевле, чем труд вольного человека. Ну, да ладно, об этом в следующий раз, а на сегодня всё. До новых встреч.

Фишер сохранил запись. Хотя из камеры нельзя было выйти в Сеть, чтобы добавить её к дневнику, но возможно получится сделать это на пересылке: файл мизерного объёма, плёвое дело.

Спать долго ему не дали, минут через сорок из ниоткуда возникли давешний адвокат и судья.

– Мистер Фишер! Время.

– Да-да-да-да…

– Судья Калифорнийской республики Шифман, – представился новый виртографический посетитель камеры. – Уильям Френсис Фишер, вы признали себя виновным в совершении угона транспортного средства с целью продажи.

– Да, ваша честь…

– Суд учитывает это обстоятельство. Ввиду того, что вы уже привлекались к ответственности за аналогичные преступления, вы приговариваетесь к восьми годам тюремного заключения. Решение окончательное и не подлежит обжалованию. Отбывать наказание вы будете в частном исправительном учреждении по запросу, без права отвода… Осуждённый, вам понятен приговор?

– Да, ваша честь.

– Судебное заседание объявляется закрытым, – без особой патетики объявил судья и исчез.

– Счастливо оставаться, дружище.

– Ага, и тебе не хворать… Шутник ёбаный.

Фишер встал в центре камеры, подняв правую руку, будто держа судейский молоток.

«Вам понятен приговор?.. Судебное заседание объявляется закрытым!»

Он солидно, с оттягом, долбанул воображаемым молотком воздух, записав динамику движения так же, как и голос, посредством имплантатов-сенсоров. Этим же способом он записал четыре короткие сценки: «зэк в ожидании покупателя», «зэк в Сладкоземелье» – тут Фишер, в меру разумения, попытался изобразить уборку тростника; «зэк в Бес-Смертной» орудовал гаечным ключом, «зэк в Высоком Замке» – жонглировал. Поразмыслив, Фишер изобразил ещё и адвоката с его «ничем не могу помочь», чтобы вставить его в начало. В простенькой программке, которой для работы хватало мощности мозга и проращённых на нём сопроцессоров, Фишер привязал захваченные движения к карикатурным человечкам из своей коллекции, собрал примитивные декорации и поместил в них «актёров», добавил свет и планы7. Вышел ролик на шесть сцен и полторы минуты экранного времени.

На всё про всё ушло без остатка остававшееся до отбоя время, несколько часов – убить его и было целью. Впрочем, ролик Фишер сохранил.