Читать книгу Главная роль – женская - Михаил Викторович Батурин - Страница 3

Женская палата отделения «Неврологии» городской клинической больницы. Большие чистые окна, центр палаты свободен, а вдоль стен стоят кровати: справа – три, и слева – три. Есть еще прикроватные тумбочки, как положено, стол у окна и несколько стульев. Вот и всё убранство.

Три койки ждут – аккуратно заправлены. Две пациентки – НИКА и ХАПА – словно кумушки на лавочке, только семечек не хватает. В углу на кровати сидит старушка – ПОТЕРЯШКА – бесконечно трет рукой о руку, словно моет их, а отмыть никак не может.

ХАПА. А я верю: мысль материальна! Богатый думает о золоте, а нищий – о милостыне.

НИКА. Визуализация мысленных идей?

В палату НАСТАСЬЯ ввозит на кресле-каталке ИННУ.

НАСТАСЬЯ. Принимайте, это Инна.

НИКА. Ходила я на тренинги личностного роста. Говорили про такое там.

ХАПА. Я, Ника, на твои «тренинги-шменинги» не ходила. Мне на рынке, знаешь, не до тренингов! Я ж не владелица кафе, как некоторые.

НИКА. Хапа!

Но ХАПА уже обиделась, отходит от неё к столу, усаживается наблюдать за новенькой. НАСТАСЬЯ помогает ИННЕ встать с каталки и лечь на кровать.

НАСТАСЬЯ. Кружится башка-то? Утка, вона, по кроватью.

ИННА. Я сама!

НАСТАСЬЯ. Звезданёшься, мне потом кровяку отмывать.

ХАПА. Хоть будет поговорить с кем нормальным.

НИКА. Хапа!

НАСТАСЬЯ. Не боись, Хапа, магнитные будни сёдня. В коридорах лежать будут.

НИКА. Бури? Магнитные бури?

НАСТАСЬЯ. А я чё сказала?

НИКА. Будни.

ХАПА. Если чайки на песке, моряки сидят в тоске.

ИННА легла пластом, испуганная, шепчет молитву.

ИННА. Господи, иже еси на небеси. Да, светится имя твоё, да прибудет царствие твоё…

НАСТАСЬЯ. А чё ты говорила надо с утра-то есть?

ХАПА. Яблоко. Или блин с мёдом.

НИКА. Это для чего?

НАСТАСЬЯ. Это к деньгам!

НИКА. Чего?

ХАПА. А ещё надо, как на работу пойдешь, мимо клёна пройти или дуба.

НИКА. Зачем?

ХАПА. Ещё хорошо: если лошадь белую встретишь или карлика.

НИКА. А если карлицу?

ИННА. Господи, иже еси на небеси. Да, светится имя твоё, да прибудет царствие твоё…

НАСТАСЬЯ. Ещё хорошо, когда в собачьи какашки встанешь!

ХАПА. Дерьмо всегда к деньгам, Настасья! Вот если птичка на тебя насрёт – тоже! А приснится говно, то вообще! Мне когда дерьмо снится, я на рынок – как на праздник, верняк – прибыль! Деньги – что навоз, то нет, то целый воз.

НИКА. Вы, бабы, дуры всё-таки.

ХАПА. Крупных денег нет, а мелкие не водятся. Не все тут владелицы кафе с марципанами!

НИКА. Хапа!

ИННА. Господи, иже еси на небеси. Да, светится имя твоё, да прибудет царствие… Не помню, как дальше. Прости, Господи! Ни одной молитвы не знаю. Господи, иже еси…

ХАПА. Приметы денежные – верные! Надо вот, когда убираешь одежду на лето, в карманах мелочь оставлять обязательно, чтоб не переводились.

НАСТАСЬЯ. Ещё слыхала: надо крышку толчка закрывать!

ХАПА. Обязательно! А вдруг унитаз в денежном углу стоит?! Всё смоет!

ИННА. Господи, спаси и сохрани…

ПОТЕРЯШКА (тихонько запевает).

«Солнечный круг, небо вокруг —

Это рисунок мальчишки…».

НАСТАСЬЯ. Моя почапала. Лен Викторна сёдня в приёмном. Там вам ещё две товарки.

ХАПА. Пошла Настя по напастьям.

ПОТЕРЯШКА (поёт).

«Нарисовал он на листке

И подписал в уголке…».

ИННА. Это «Неврология»? (НАСТАСЬЯ уходит). Сказали, меня – в «Неврологию».

ХАПА (охотно подходит к ней). «Неврология», палата номер три.

ПОТЕРЯШКА (поёт).

«Пусть всегда будет солнце!

Пусть всегда будет небо!

Пусть всегда будет мама…».

На слове «мама» песня обрывается, ПОТЕРЯШКА начинает беззвучно плакать. Потом успокаивается и снова начинает «мыть» руки.

НИКА. От вашего трёпа любой решит, что это – дурдом.

ХАПА. Не ссы в трусы, кавалеры не оценят.

ИННА (кивает в сторону ПОТЕРЯШКИ). А эта?

ХАПА. Потеряшка. Нашли побитую в подъезде, в лифте каталась: туда-сюда, туда-сюда…

НИКА. Кто она, откуда, как звать…

ХАПА. Ничё не помнит!

НИКА. Только песни вспоминает.

ХАПА. Детские, патриотические там.

НИКА. Елена Викторовна говорит…

ХАПА. Это наш лечащий…

НИКА. Пусть поёт, говорит.

ХАПА. Говорит, может, так память вернётся.

НИКА. Может, говорит, музработник была в садике или учитель музыки в школе.

ХАПА. Или пионервожатая. Я – Хапа. Фамилия моя – Хапугина. А так-то Наташа. Но все зовут Хапа. А это Вероника.

НИКА. Ника.

ХАПА. Буржуйка. Я на рынке торгую, на Бебеля, а у неё кафе своё.

НИКА. Кофейня «Марципан с корицей». На Ленина. Не бывали?

ИННА (слегка мотает головой). У меня четверо детей.

ХАПА. «Марципан у пани Ники». Во как надо!

НИКА. Хапа, опять?!

ХАПА. У вас рубли плачут, у нас копейки скачут. (ИННЕ). Ну, и чё с тобой?

Входит ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА, говорит по телефону. ХАПА садится за стол, из пакета достает чипсы, ест и смотрит, как врач осматривает ИННУ: устроилась как в кинотеатре.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Всё, мама! Опять некогда. Да, не вовремя. Пациенты. (Убирает телефон). Так. (Смотрит в карту больного, которую принесла с собой). Елена Викторовна – лечащий врач. Так, Инна Аркадьевна, встать можете?

ИННА пытается встать, но её качает, и, чтобы не упасть, она хватается за врача.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Так. Садимся. (ИННА садится). Глазки закрываем, руки перед собой. Разводим пальцы в стороны. (ИННА выполняет указания). Рассказывайте. Сводим пальцы, руки в стороны.

ИННА. Я в посудомойку кастрюлю засовывала, голова закружилась.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Так. Указательным пальцем левой руки троньте кончик носа.

ИННА (выполняет указания). Потом стошнило.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Так. Теперь другой рукой.

ИННА. Потом ещё стошнило. (ХАПА убирает чипсы). В голове – вертолёт.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Так. Руки опустите, шею расслабьте.

Берет её за голову, поворачивает в разные стороны, наклоняет право-влево, вперед-назад.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Так. Выпивали вчера, Инна Аркадьевна?

ИННА. У меня четверо детей!

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Ложимся.

ХАПА достает печенье и питьевой йогурт. Ест, наблюдая за врачом. НАСТАСЬЯ ввозит в палату на каталке СВЕТУ, которая завернута в простыню, а сверху укрыта одеялом. Следом за ними заходит ДАША, у девушки голова неестественно склонена на бок.

НАСТАСЬЯ. Принимай – Даша и Света.

ИННА. «Скорая» шесть часов ехала. Голова кружилась, тошнило. Тошнило и тошнило.

ХАПА (смотрит в бутылочку с йогуртом). Прокис что ли…

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Правую ногу согните в колене. Так. А теперь пяткой этой ноги проведите сверху вниз по левой ноге.

ИННА выполняет. Внимание ХАПЫ переключилось на новеньких. Санитарка довезла СВЕТУ до кровати, та бодро вскочила, скинув одеяло и простынь, и оказалось, что она босиком и в нижнем белье. Шустро СВЕТА залезла под одеяло ближайшей кровати.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Так. Теперь другой ногой также.

ХАПА продолжает пить тот же йогурт. ДАША с искривлённой шеей пытается оглядеться по сторонам.

ДАША. А мне куда?

НАСТАСЬЯ. К оконцу.

ДАША. Никто не против?

СВЕТА. Пофигу мороз, я тут торчать не собираюсь.

ИННА. «Скорая» приехала. Давление сто девяносто. Ещё чуть-чуть и инсульт, говорят. Пока ехали, еще тошнило. Нечем уже, а позывы.

ХАПА (допивая йогурт). Точно прокис.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА (ИННЕ). Так. Давление в приёмном сбили. Контролируем. Садитесь. Так. Я вас уроню, не бойтесь. (ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА рукой легонько толкает в бок ИННУ, та заваливается, всплеснув руками). Так. Теперь в другую сторону. (Делает те же манипуляции). Так. Ладно.

ИННА. В смысле?

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА (пишет в карту). Катэ, эмэртэ, рентген. Глицин под язык, эналаприл десять миллиграмм, пирацетам внутривенно…

ИННА. Доктор, у меня четверо.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Ладно.

ИННА. Как-то ваше «ладно» звучит совсем не ладно.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Постельный режим. (ХАПЕ). Наталья Петровна, я вам диету назначила! У вас давление, а вы едите всякую дрянь.

ХАПА. Пей и ешь тут, на том свете хрен дадут.

НАСТАСЬЯ. Я летом на даче три свежих огурца съедала кажный день. Давление было – чики-пуки.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Стась Вильгельна! Медицинский работник!

У ЕЛЕНЫ ВИКТОРОВНЫ звонит телефон, она смотрит на экран и сбрасывает звонок. Выходит из палаты.

НИКА. А если по четыре огурца?

НАСТАСЬЯ. Хорошо.

НИКА. А пять?

ХАПА. Не у всех же в огороде – марципаны.

ДАША (НАСТАСЬЕ). А как ваше имя-отчество? Я не поняла.

НАСТАСЬЯ. Это зачем это?

ДАША. Надо ж как-то?

НАСТАСЬЯ. Настасья я. Ты зови – тёть Настасья.

ДАША. Лайк.

НАСТАСЬЯ. Чё?

ДАША. Ок, говорю.

ДАША ложится на кровать, достает смартфон, пишет сообщение кому-то.

ПОТЕРЯШКА (начинает тихонько петь).

«Ты да я, да мы с тобой.

Ты да я, да мы с тобой.

Хорошо, когда на свете есть друзья…».

СВЕТА. Это чё за «Детское радио»?

ХАПА. Потеряшка.

НИКА. Не помнит ничего кроме песенок.

ХАПА. Даже имя.

СВЕТА. Да, ну на?!

СВЕТА оборачивается одеялом, подходит к ПОТЕРЯШКЕ. Наклоняется, смотрит в лицо. ПОТЕРЯШКА, не обращая внимания, продолжает петь. ДАША подходит тоже. С её склоненной головой получается, что и она заглядывает в глаза.

СВЕТА. Аллё, мать! Есть кто дома? Не в себе бабка-то.

НИКА. Амнезия.

ДАША. Ам-не-зи-я! Лайк! (В смартфон). Алиса, амнезия. А она, вообще, говорит что-то?

ХАПА. Поёт.

СВЕТА. Репертуар?

НИКА. Детские и патриотические: «Взвейтесь кострами», «Орлята» и прочее.

ДАША водит перед лицом старушки рукой, проверяя видит та или нет. ПОТЕРЯШКА не реагирует. ДАША читает в смартфоне информацию об амнезии.

НАСТАСЬЯ. Побитую в подъезде нашли.

ДАША. Крипово!

ХАПА. Врач сказала…

НАСТАСЬЯ. Пущай поёт.

НИКА. Может, память вернётся.

ИННА. Господи, иже еси на небеси. Да, светится имя твоё, да прибудет… Как там дети?

ПОТЕРЯШКА (поёт).

«Землю обогнём, потом махнём на Марс.

Может, у оранжевой речки

Там уже грустят человечки…»

СВЕТА. Вот такой Тугулым.

ХАПА с НАСТАСЬЕЙ в этом время отошли в сторонку, шепчутся. Санитарка косится глазами в сторону СВЕТЫ. ДАША ложится, что-то пишет в телефоне.

ХАПА. Не было печали, черти накачали.

СВЕТА (возвращается на кровать). Я вообще-то тут и всё слышу.

ХАПА (подсаживается к ней). Ты эта что ли?

Все, кроме ПОТЕРЯШКИ, прислушиваются. Санитарка уходит.

СВЕТА. Которая?

ХАПА. Ну, эта… ну, которая…

СВЕТА. Которая «которая»?

ХАПА. Ну… туда-сюда которая…

СВЕТА. Куда?

ХАПА. Ну, того-этого…

СВЕТА. Тебе чё надо?

ХАПА. Ну, по вызову что ли?

СВЕТА. И чё?!

ИННА. О, Боже, за что…

ХАПА. Да, ладно чё ты. Твоё тело – твоё дело.

СВЕТА. Вот такой Тугулым.

ХАПА. А тут чего?

СВЕТА. Кобеляка рьяный попался. До бессознанки загнал.

ИННА. Мерзость.

ХАПА. Едрён! Я такое только в книжках читала. Серия «Женский роман». Там граф один Жан: каждую ночь Луизу так «жан-жан»! Что аж… вот!

СВЕТА. Ты чё докопалась-то, а?!

ХАПА. Да, так… (Встает и уходит из палаты). Ссать и родить, нельзя погодить.

НИКА. А на самом деле: как здесь?

СВЕТА. В сауне сознание потеряла.

ДАША. Жиза!

СВЕТА. Не первый раз уже. Девки не смогли сами. «Скорую» вызвали.

ДАША. А я могла бы вам подойти?

ДАША встает, демонстрирует фигуру.

СВЕТА. Куда?

ДАША. В путаны? В эскорт?

СВЕТА. Какая хрен разница? У нас восемь из десяти – уральские низкосракие. Такой Тугулым! А ты думала Джулии Робертсы?

ДАША. Кринж…

СВЕТА. Можешь даже башку на место не ставить. Будешь – экзотИк. Клиенты найдутся.

ДАША ложится на кровать, отворачивается. Входит ХАПА. Следом в палату НАСТАСЬЯ по очереди закатывает четыре стойки с капельницами.

НАСТАСЬЯ. Руки готовим, девки.

СВЕТА. Одежду привезли?

НАСТАСЬЯ. С тебя и начнем.

Подкатывает к ней капельницу, вкалывает, настраивает.

НАСТАСЬЯ. Слышь, Хап. Щас в седьмой палате говорит: деньги из рук в руки нельзя брать. Типа, надо куда-то положить – на стол тама или ещё куда – и оттуда уже брать.

ХАПА. Это вечером нельзя. Надо, вот как ты говоришь, но вечером. А так можно брать, но только левой рукой! Или правой? Чё-то я забыла уже.

ДАША. Вы – санитарка! Медсестра должна ставить.

НАСТАСЬЯ. Ага, тока ей процедуры в мужской палате на пользу пошли.

ДАША. Это как?

НАСТАСЬЯ. Забрюхатила, а новой – тю-тю. Руки мыла, не ссыте, девки.

ДАША. Это что?

НАСТАСЬЯ. Назначения – у Лен Викторны.

НИКА. Хлорид натрия.

ХАПА. Физраствор, чё ещё-то.

ДАША. У меня – защемление.

ХАПА. Жили были Ох и Ах, всё им было пох и нах.

НАСТАСЬЯ. Всем кровяку разжижают.

НАСТАСЬЯ ставит капельницу ИННЕ.

ИННА. А ничего что мы в одной палате с проституткой?

НАСТАСЬЯ. Кулачком поработай.

ИННА. За что, Господи, наказываешь?

СВЕТА. А ты – монашка, ага?

ИННА. У меня четверо детей!

ДАША. А кто-нибудь знает, где в Екатеринбурге купить ранункулюс?

ИННА. Это что-то из Гарри Поттера?

ДАША. Цветок такой. Желательно, в горшке. Но можно и луковицами. Мне в подарок.

ХАПА. Деньги – лучший подарок.

ИННА. Хороший подарок – сделанный своими руками. У меня младший…

СВЕТА. Лишь бы это были не деньги, сделанные своими руками.

НАСТАСЬЯ ставит капельницу НИКЕ.

НАСТАСЬЯ. А это чё?

НИКА. От пулевых ранений.

НАСТАСЬЯ. Воевала?

НИКА. От мужа.

СВЕТА. Пулевые ранения половым путём не передаются.

НИКА. Мы из подъезда выходили, из автоматов нас.

ХАПА. В девяностые что ли?

НИКА. Он у меня «афганец» был. Из основных.

ХАПА. Крут бережок, да рыбка хороша.

НИКА. Я в клубе в баре работала. Красный диплом УПИ, дочка профессорская. Дура-дурой. Ну, он и подсел там. Грустный, за жизнь говорил.

НАСТАСЬЯ ставит капельницу ДАШЕ.

ДАША. Блин, а как я телефон-то смотреть буду?

НИКА. Несчастный такой.

ХАПА. Жаль парня, да не потерять бы девки.

НИКА. Во-во! Я и не заметила, как замуж выскочила. А там-то уж он раскрылся. Мы, говорит, Ника… Это он придумал меня не Вероникой, а Никой звать. На иностранный манер. Мы, говорит, Ника, будем новой аристократией! Такие, говорит, времена!

ХАПА. Из грязи – в князи!

НИКА. Казино, клубы, заграничные курорты, рестораны самые дорогие, шмотки брендовые. Квартира упакована. Джип. Деньги в коробки из-под обуви складывали: баксы, дойч-марки, фунты. В депутаты избирался. А в один день вышли из подъезда… Помню только, он меня закрыл собой, повалил.

ХАПА. Крутому кораблю – крутая торпеда.

НИКА. Но мне тоже досталось. А пока в больничке лежала, дружки его всё разобрали – предприятия, недвижку.

НИКА. Нельзя поймать Бога за яйца.

СВЕТА. Да, заткнись ты со своими поговорками! Дай человека послушать.

НИКА. Так, а что слушать? Всё. Звездец аристократии. Спасибо: оставили квартиру, кафе на пропитание. Тем и живу. Козлы, конечно: в такой верности и дружбе клялись! Но их тоже почти всех положили потом. А кого не положили, того посадили.

ДАША. А! Так афганец – это бандит такой! А я думала по национальности.

ИННА. А дети?

НИКА. Не успели…

ДАША. Ой, да че вы всё: дети-дети. Как будто всё вокруг них вертится.

Входит ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА с телефоном возле уха и папкой с записями в руках.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Я дежурю, мама! (Убирает телефон). Так. (Смотрит записи). (ИННЕ). Катэ и рентген. Так. (СВЕТЕ). Эмэрте. (ДАШЕ). Эмэрте, рентген и на обратном пути – к физиотерапевту.

СВЕТА. Я голая пойду?

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Стась Вильгельна, там Светлане Сергеевне её… эти… коллеги вещи привезли.

НАСТАСЬЯ. Моя почапала.

Врач и санитарка выходят.

ИННА. А что ты против детей имеешь?

ХАПА. Детей нет – в семье пустоцвет!

ДАША. Да, задолбали! Как меня все задолбали! Когда родишь, да когда родишь! Мама, бабушки! Родня! Подруги мамы, подруги бабушки! Соседи! На работе! Реально! За! Дол! Ба! Ли!

СВЕТА. Че разоралась-то?

ДАША. Да, ничё! Все разговоры только, когда Дашенька родит. Да, никогда!

ИННА. В смысле?

СВЕТА. Эк её от физраствора торкнуло.

ДАША: А мы с Вовкой сразу договорились – детей не будет! Вовка – мой краш. Чё за культ такой замужества и материнства? Я всегда на угол стола сажусь! Пофиг мне! Не хочу! Не хочу ни замуж, ни рожать. Кринж! Мне ещё в садике не нравилось с куклами играть, коляски катать. Парикмахерская, магазин, пляж – полно игр для девочек и без куколок.

Я – чайлдфри! Чайлд! Фри! Свободная от детей! Вовка меня поддерживает. Ну, а чё: насмотрелась я на одноклассниц. Одну муж бросил с двумя спиногрызами, а алиментов – хрен! Вот и хреначит на двух работах, а потом еще полы драит в конторе одной. А что себе? Себе – ничего! Всё – им! На хрена такая жизнь?! Молодая красивая тёлка была! На выпускном махались из-за неё пацаны. А сейчас? Задрюканная, будто сорокет на горизонте. Никто не взглянет. Зашквар!

Приходит НАСТАСЬЯ, дает пакет с одеждой СВЕТЕ. Ходит по палате, отсоединяет капельницы.

ДАША. У другой сиськи отвисли и жопу разнесло. Третья копчик сломала, когда рожала! Кесарить не стала – шрам на пузе не хотела. Дура: будто предохраняться нельзя. А ещё у неё волосы стали жидкие и от стоматолога не вылазит. А на хрена? Ради чего? Ребёнка?

Жиза. Я вообще не понимаю этот культ детей. В кино всяких, вон, сколько людей гибнет: собой ребёнка закрыл от пуль или ещё там как. И ладно бы своего! А то чужого ребенка спасает ценой своей жизни! Зачем?! Я не врубаю. Вот он – полноценный такой чувак, талантливый, умный, много пользы принести может – это уже ежу понятно. А из ребёнка этого чё вырастет? А? Маньяк может какой. Чикатило, вообще!

Чё скажете, его плохо мама воспитала? Ага, щас! А Гитлера тоже мама плохо воспитала? А может вырастет просто «никто»: бездарность, ноль, алкаш или наркот. Да, и вырастет он, а и пошлёт тебя подальше. А ты корячься! В лучшие годы – здоровье трать, бабки, время. На хрена? Чтоб воды тебе принесли, когда подыхать будешь?

СВЕТА, освобожденная от капельницы, разбирает вещи, выбирает, что надеть. Находит среди вещей бутылочку-фляжку коньяка, прячет, пока никто не видит.

ДАША. А я сейчас пить хочу! Сейчас жить: дышать, танцевать, встречать рассветы с Вовкой! А не ночи не спать у орущей кроватки! Ещё и памперсы менять! Фу!

Я, вообще, брезгуша! Читала тут, как пчёлы мёд делают. Зашквар! Не знаете? Оказывается, блин, пчелы собирают нектар в желудок. В улье его отрыгивают – ну, нектар – другим пчелам, и те его долго-долго пережевывают. Так получается мёд. И я теперь его есть не могу! От слова «совсем»!

И творог теперь – не могу! Знаете, почему? Мне троюродная сестра сказала (у неё тоже, вон, как у Инны, четверо), что детские каки в памперсе творожком пахнут! Бу-е! Я чуть не блеванула. Не ем теперь творог, да. Как представлю!

Нет, не хочу детей. Не хочу!

Я, кстати, не одна такая. У нас свой чат есть, типа, клуб по интересам. Форум свой, свои тусовки. В рестораны ходим, в клубы. Отдыхать ездим. Лайк! А вы че видели со своим четырьмя детьми? А я в Париже была, в Праге, в Берлине, в Вене, в Таиланд летали, Бали, Сейшелы. Мне двадцать… ну, с хвостиком. А вам? Сорок? Сорок пять? По вам и не поймёшь! А ничё, наверное, красивая были когда-то, а?

НАСТАСЬЯ выкатывает стойки с капельницами из палаты, одну забывает.

ДАША. Вот вы лежите здесь, богу молитесь. Ушатали вас ваши деточки! А у меня только защемление нерва, потому что я в аквапарке с экстремальной горки неудачно скатилась. Я выйду отсюда, и мы с Вовкой на Гоа будем чилить. А вы – полы мыть, стирать-гладить, жрачку готовить!

Так что не хрен мне говорить, что я – дура! Я – свободная! Свободная от детей! Чайлдфри!

Пауза, все молчат после такого насыщенного монолога ДАША.

ХАПА. Правда что ли: пчёлы мёдом рыгают?

ДАША. Чё?

ХАПА. Жрут нектар и им блюют?

СВЕТА. А до этого ты думала, куда они его собирают? В маленькие туески?

ДАША. Вы чё, вообще?

ХАПА. Главное, не читай откуда куриные яйца появляются.

СВЕТА. И купаться не ходи. Рыбы в воде писают и какают. А ещё и трахаются.

НИКА. Алкоголь и кисломолочные – это бактерии писают, а потом там мертвые плавают…

СВЕТА. А ещё кофе самый дорогой в мире – его из какашек каких-то зверьков достают.

ИННА. В смысле?

НИКА. «Лювак». Из Индонезии. Ягоды едят такие, типа, куниц. Зерна у них не перевариваются, но подвергаются воздействию ферментов. Потом их из помета достают. Самый дорогой сорт в мире. Но, по мне, кофе как кофе. И с чего говно таких денег стоит?

СВЕТА. Печалька.

ДАША. Дуры!

ДАША вскакивает с кровати, выбегает из палаты. Все смеются.

СВЕТА. Утибозимой – какие мы нежные.

ПОТЕРЯШКА (запевает).

«Из чего же, из чего же, из чего же

Сделаны наши мальчишки?

Из веснушек и хлопушек,

Из линеек и батареек

Сделаны наши мальчишки…».

ПОТЕРЯШКА обрывает песню, начинает беззвучно плакать.

СВЕТА. А жалко бабку-то.

ХАПА. Жалко у пчёлки в попке.

ДАША входит, ни на кого не глядя, проходит на своё место.

СВЕТА. Дашка? Слышь, Дашка?

ДАША. Я им душу – реально, а они!

СВЕТА. Надо бабке помочь, слышь. Давно она тут?

ХАПА. Меня положили, она уже пела тут. Менты ищут родову.

НИКА. Менты! Чё они могут?

СВЕТА. Могут, когда хотят.

ХАПА. Если очень захотеть, можно в космос полететь.

ИННА. Ой! Ой! (Хватается за затылок). Господи!

ХАПА. Что? Плохо?!

Входит НАСТАСЬЯ.

ИННА. Господи! Хорошо! Как воду в шланг пустили. Чё-то там так зажурчало в затылке.

НАСТАСЬЯ. Кровяка в мозги пошла. Щас слегчает. (СВЕТЕ). Оделася? Почапали на катэ.

ДАША. А я?

НАСТАСЬЯ. Лежи, кривошейка.

СВЕТА. Да, хрен проссышь тут, чё надеть-то!

НАСТАСЬЯ (ИННЕ). Тады ты поехали, щас каталку привезу.

НАСТАСЬЯ уходит. СВЕТА выбирает одежду.

СВЕТА. Вроде ничё блузка.

ИННА. Белое полнит.

СВЕТА. Полнит тебя жир подкожный. Жрать на два ведра меньше не пробовала? А белое – цвет чистоты.

ИННА. Сказала проститутка.

СВЕТА. Чистота в сердце должна быть.

ИННА. В человеке всё должно быть прекрасно.

ДАША. Ой, это кто-то из великих сказал, да?

СВЕТА. Ты Чехова читала?

ДАША. Это «Муму» который? (Пауза). Или «Каштанка»?

СВЕТА. Может и хорошо, что ты детей иметь не хочешь.

СВЕТА быстро одевается. НАСТАСЬЯ вкатывает каталку, ИННА пошатываясь, пересаживается в неё.

НАСТАСЬЯ. Вы обе тоже почапали. Туда-сюда ходить ещё.

Выходят. В палате остаются ХАПА, НИКА и ПОТЕРЯШКА.

ХАПА. Ты прости меня за марципаны-то. Я ж не знала.

НИКА. Ты про что?

ХАПА. Ну… про пулевые-то… Я тоже в девяностые горя хапнула. Я че тут? Грыжи межпозвоночные. Лезут. А как не лезть? Тридцать лет спина болит. Остеохондроз. Два позвонка в шейном отделе смещены. Рынок! Как первый раз в Китай за шмотьём рванули, так и всё. Сумки потаскай-ка. Знаешь, такие баулы клеёнчатые?

НИКА. Челночила?

ХАПА. Китай, Турция, Польша… Тому на лапу дай, этому отстегни, этому занеси. Перчатки из Румынии пёрли. Погранцам чтоб не платить, баулы скинули с поезда. Ну, и я с баулами прыгнула. Надо же охранять, пока девки от станции добегут. Тогда первый раз сознание потеряла. Девки прибежали, я лежу на баулах в отрубе.

НИКА. Стоило того?

ХАПА: Вдовий плач – не медовый калач. Я с тех перчаток мужу похороны оплатила.

НИКА. Моего без меня схоронили. Говорят, гроб был итальянский, лак с позолотой. Кортеж. Военный оркестр. Венки выше креста. Салют – три залпа. Лучшее место на кладбище. Икра на поминках.

ХАПА. Понты дороже денег.

НИКА. А ему-то какая разница?

ХАПА. В гробу карманов нету. А как я себя корила, что мой в грузчики пошёл. Ну, сидел бы в своём УрГУ, читал лекции балбесам. Чё бы я – не прокормила? Щемило его, что семью обеспечить не может. Доча уже школьница была. Принесёт со смены минтая мороженного – скоммуниженого, конечно, – и радуется как ребенок. Добытчик! А загнулся, и чё мне?

В палату быстро заходит ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА.

ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА. Так.

У врача звонит телефон, она смотрит на экран и выходит также стремительно. Возвращается ДАША, ложится на кровать, достает телефон.

ХАПА. Грустной жопой радостно не пукнешь.

ДАША. Лайк.

ХАПА. Что ты постоянно там тыкаешь?

ДАША. Про нашу Потеряху на городском портале пишут. (Читает). «В одном из подъездов на Сиреневом бульваре нашли бабушку. Пожилая женщина была босиком и без верхней одежды, ездила в лифте. Позже на этажах нашли её одежду и тапочки. Как рассказала E1.RU читательница Евгения, которая нашла пожилую женщину, та не могла сказать, как оказалась в этом подъезде».

Входит СВЕТА, следом НАСТАСЬЯ закатывает каталку с ИННОЙ. Пациентки ложатся на кровати, слушают.

ДАША. «Она говорила, что вроде бы живет на улице Новгородцевой. Говорила, что вроде рядом есть „Пятерочка“ и „Красное и Белое“. При этом от неё не пахло алкоголем, было видно, что у неё проблемы с памятью. Она вспоминала только имя „Вова“, но тут же начинала плакать».

СВЕТА. «КаБэ» и «Пятёрка» – каждый дом, через дом.

ХАПА. Вова, значит.

ДАША подходит к ПОТЕРЯШКЕ, смотрит в лицо.

ДАША. Вова. Во-ва. Во-ва.

ПОТЕРЯШКА. Вова…

ПОТЕРЯШКА начинает плакать. НАСТАСЬЯ уходит.

СВЕТА. Ты дура, Даша?

ДАША. Че дура-то? Значит, кем-то ей он приходится. Может и вспомнит.

НИКА. Пусть поёт лучше.

ИННА. Хорошие песни. Детство сразу. Я в школьном хоре пела. Я вообще отличницей была: на городских олимпиадах по алгебре побеждала.

ПОТЕРЯШКА (запевает).

«Осенью в дождливый серый день

Пробежал по городу олень.

Он летел над гулкой мостовой

Рыжим лесом, пущенной стрелой».

СВЕТА. Дашка, видео!

ДАША вскакивает, записывает на видео, как поёт ПОТЕРЯШКА.

ПОТЕРЯШКА (поёт).

«Говорят, чудес на свете нет,

И дождями смыт оленя след.

Только знаю, он ко мне придёт,

Если веришь – сказка оживёт».

ПОТЕРЯШКА умолкает, «моет» руки.

СВЕТА. Сняла?

ДАША. На изи! И видео, и фото!

СВЕТА. Усекла? Выкладываем, делаем перепосты и – опа! Закон шести рукопожатий!

ДАША. Лайк!

НИКА. У тебя страница в «Инстаграм»1 есть?

СВЕТА. Ха, у нас почти у всех. Товар – лицом!

ИННА. И не только лицом.

СВЕТА из пакета с вещами достает бутылку-фляжку с коньяком.

СВЕТА. Будет кто?

НИКА. Режим.

ХАПА. Если нельзя, но очень хочется – то можно.

СВЕТА. Ну? (ХАПА отказывается). Дашка? А я люблю!

Все отказываются, СВЕТА открывает фляжку, делает большой глоток.

СВЕТА (напевает).

«Беги, лесной олень, по моему хотенью.

Умчи меня, олень, в свою страну оленью…».

НИКА. А у тебе ведь голос!

СВЕТА. А то! Я в детстве тоже пела: вокалисткой в школьной группе «Ухо Ван Гога и нос Пикассо».

НИКА. А что у Пикассо с носом?

СВЕТА. Норм. Мы же не про то ухо, мы – про которое осталось.

ДАША. Лайк! Короче, все репостим. Кто-то её опознает!

Все достают телефоны, обмениваются информацией, проводят необходимые действия.

ИННА. Я – в родительских чатах!

ХАПА. В «Одноклассниках»! Девкам кину, на рынке повесят.

НИКА. В кафе! «Фейсбук»2, «Инстаграм»3, «ВК».

ХАПА. С миру по нитке – лысому панамка.

ДАША. Откуда из вас эти поговорки лезут?

СВЕТА (пьёт). Из народного творчества я только самогон воспринимаю.

ХАПА. От бабушки. Она в машбюро работала на «Пневмостроймашине». Ксероксов не было. Через копирку печатали. Вот ей и приносили: стихи, забавы всякие, гороскопы, приметы, пословицы и поговорки. Бабушка приметы любила, а я пословицы коллекционировала. «Русские пословицы и поговорки» – тема моей диссертации.

ДАША. Какой ещё диссертации?

ХАПА. Я кандидат филологии.

ДАША. А рынок?

ХАПА. Святые девяностые: не до жиру, быть бы живу. Я-то с поговорками – ладно. А вот муж – доктор наук, специалист по древнерусской литературе. В грузчики пошёл на продуктовую базу, а ему ж пить совсем нельзя было… Теперь филология в прошлом, а коллекцию пополняю.

ДАША. Мне девяностые нравятся! Я «Бригаду» не раз посмотрела! Вот жизнь была!

СВЕТА. Ты дура, Даша? «Бригада»!

НИКА. А что такого? Культовый сериал. ТэВэ – часть культуры. Сегодня не видеть культовый сериал, всё равно, что в прошлом веке «Евгения Онегина» не читать.

ИННА. С «Чиполиной» я сравнение ещё пойму, но не с «Онегиным» же.

ХАПА садится к столу, достаёт пакет с едой. СВЕТА отпивает из фляжки.

ХАПА: Пока москали спят, хохлы едят.

НИКА. Обед скоро.

ХАПА. Больше рыбка – шире улыбка!

Входит НАСТАСЬЯ.

НАСТАСЬЯ. Хапа, в первой палате. Где лежачие-то. Мужик один. Ну, как мужик – дед. Вот он денежную мантру слушает каждый день.

ХАПА (ест чипсы). Чё за мантра?

НАСТАСЬЯ (поёт, ужасно фальшивя).

«Деньги текут к нам легко и свободно.

Деньги текут к нам со всех сторон.

Оммм!».

НАСТАСЬЯ зажимает пальцы на руках в щепоть и поднимает к верху.

СВЕТА. Слышь, харе! Хватит нам одной певицы.

ДАША. У той хоть слух есть.

НАСТАСЬЯ. Оммм! О! Вот она где!

Санитарка забирает забытую капельницу, уходит. ХАПА убирает пакет с едой, ложится.

СВЕТА (пьет коньяк). В детстве в больнице пацаны воровали капельницы.

ДАША. На фига?

СВЕТА. Игрушки делали: рыбок, роботов, оплетки для ручки.

ДАША. Реально? Жиза.

ХАПА. Это ж сколько тебе лет?

СВЕТА. Я – милфа. Это модно.

ИННА. Что такое «милфа»?

СВЕТА. Твоя противоположность.

ИННА. Ты нормально можешь?

СВЕТА. Детям расскажешь?

ДАША (в смартфон). Алиса, милфа! Вот. (Читает с экрана смартфона). «Милфа – женщина в годах, рассматриваемая, как объект для флирта. Применяется для обозначения дамы в летах от тридцати лет…». Вот… «Не обязательно рожавшую, но… от английского Mother I did lake to fuck. Перевод: «Мамочка, которую я бы трахнул».

ИННА. Мерзость!

СВЕТА. Фу ты, ну ты. Тугулым. Сколько мальчиков с моей помощью стали мужчинами. Да, я – проститутка. Но такие как вы нам благодарны должны быть!

ИННА. Че-го?!

СВЕТА. То-го! Благодаря нам, сколько изнасилований не происходит? А? Сколько семей не разваливается?

ИННА. В смысле?

СВЕТА. Девственник хочет трахаться. Он не хочет дрочить в туалете. Он хочет бабу! (Пьёт). Живую, тёплую! И что делать, если у него прыщи на роже? Если он задрот закомплексованный? Кто ему даст? А у нас? Плати и получай! Такой Тугулым! И он не тащит в кусты какую-нибудь дуру, не зажимает с ножом в подъезде. Он трахнул и пошёл.

ХАПА. Если чешется – чеши, тоже радость для души.

СВЕТА. А чего хочет сорокалетний мужик? Он хочет меня рассмотреть. Ему не просто сброс надо. Он по-быстрому и с тобой под одеялом. Рассмотреть ему надо все складочки, трещинки, мать их, выпуклости, пупырышки! Ему надо потрогать, пощупать, понюхать, лизнуть!

НИКА. Фу!

СВЕТА. Почему мужики к молодухам уходят? Разводятся, не смотря на детей. Взрослый мужик – он очень хочет, как первый раз. Он хочет не обыденности, его рутина на работе задрала. А в сексе он рутины не хочет. Поэтому и тебя муж не трахает.

ИННА. В смысле?!

СВЕТА. А и трахает, так без энтузиазму. Естественные потребности, как поссать. И вот он приходит: и трогает, и рассматривает, и гладит. А потом спокойно идёт домой. К крепкой ячейке общества. И дальше будет вас холить и лелеять, и зарплату носить.

ХАПА. Поманю пальчиком – сбегутся мальчики.

ДАША. Лайк.

СВЕТА. Чё ты лайкаешь?!

НИКА. Это что-то и объясняет, но… но ничего не оправдывает.

ИННА. Может, ещё молиться на тебя, шлюха!

СВЕТА. Молись, кошёлка, молись!

ИННА. Пресвятая мать! На букву «бэ»!

СВЕТА. Ой, завали хлебало, а?!

НИКА. Не лайтесь, в больнице же.

СВЕТА. Я таких, как облупленных знаю. Много чести!

ИННА. Кто тут еще о чести вякает?!

СВЕТА. Слушай, а фотка мужа есть? Может, я его знаю?

ИННА. Мой муж любит нас!

СВЕТА. Одно другому не мешает. Такой Тугулым!

ИННА. Стерва.

Пауза. СВЕТА отпивает.

НИКА. А я бы не смогла проституткой работать.

СВЕТА. У тебя там пельмень кривой? Или ты эта? Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу?

ИННА. Хамло. Чего вы её терпите?!

ДАША. А я смогла бы! Прикольно, чё.

НИКА. Ты дура, Даша?!

ДАША. А чё такого?

СВЕТА. Да, ничё такого, ясен пень. Но только… они же все ласки хотят.

ДАША. И чё?

СВЕТА. Да, ничё! Ласки хотят. Губками, язычком. Там поцеловать, тут полизать. И там поласкать, и там поласкать. Понимаешь, какой Тугулым?

ДАША. И?

СВЕТА (пьёт). А он ведь, прежде чем, созреть в сауну приехать, бухал где-то часов несколько. И он просит ласки там. А от него воняет. Перегаром, потом, мочой! Ласки ему не хватает, сцука! Ты думала – романтИк? Такое в кино не покажут. Ползала выбежит!

ХАПА. Не виновата курочка, что грязновата улочка.

ДАША. И что делать, когда он такое просит?

СВЕТА. Снимать трусы и бегать! Сможешь? Вот представь. Ты! Такая Даша: красивая, такая чистенькая, духами пахнешь. Белье кружевное. Маникюр. Педикюр. Шугаринг. Хреналинг. Укладка. И приводят тебя с такими же как ты в сауну. А там сидит старый, пузатый, вонючий хрен. И он выбирает из вас, как скотину. Жопой просит повернуться, сиськи показать. И он выбирает тебя. А потом он хочет без резины. Он хочет ласки язычком. Ты встаешь на колени. Склоняешься к нему. Он берет тебя рукой за затылок. Ты снимаешь с него трусы. И сначала на тебя вываливается запах…

ДАША зажимает рот, чтоб не стошнило, выбегает. Все молча смотрят на СВЕТУ.

СВЕТА (отпивает). А я чё? Я ни чё!

ИННА. Господи, угораздило же в одной палате со шлюхой оказаться! Как там дети?

НИКА. И как ты терпишь?

СВЕТА. Не обязательно быть говном, даже если ты в жопе. Хапа, запиши себе в коллекцию! Мозги есть. (Пауза). Игру придумала. Говорю клиенту: а хочешь секс в душе? Вау! Как в порнухе! Конечно, хочет. И веду его сначала в душ, мою там с мылом-пеной-шампунем! Моем-моем трубочиста: чисто-чисто, чисто-чисто! А потом уже и… Тугулым.

ПОТЕРЯШКА (запевает).

«Детство-детство, ты куда бежишь?

Детство-детство, ты куда спешишь?

Не наигрался я еще с тобой.

Детство-детство, ты куда, постой».

СВЕТА (подхватывает).

«А я хочу, а я хочу опять

По крышам бегать, голубей гонять».

ПОТЕРЯШКА удивленно смотрит на СВЕТУ, замолкает.

СВЕТА (отпивает). Сцука. Хрен поверят. Банальщина. Я из Тугулыма.

НИКА. Это здесь уже все поняли.

СВЕТА. Я хотела быть искусствоведом. Пришла документы сдавать в комиссию в УрГУ. Там старшекурсники сидят. С философского. Поддатые. Говорят: искусствовед из Тугулыма?! Ха! Три раза «Ха»! Один говорит: а что такое Тугулым? Это кличка собаки что ли? Тугулым, ко мне! Апорт, Тугулым! Фас! Второй говорит: нет. Тугулым – это конь проскакал: тугулым-тугулым-тугулым! От цокота копыт пыль по полю летит. Ты, говорят, поживи хоть годик в Екатеринбурге. Театры, выставки, концерты. Пообвыкнись, то да сё, работу найди. Вот нашла…

ХАПА. Стремилась к идеалу, а получилось – одеялу.

ИННА. Другой работы нет будто!

СВЕТА. Такой Тугулым. В тот же вечер, в общаге эти парни встречают. Ну, туда-сюда, абитура, выпьем за знакомство. А парни-то красивые, сцука! Модные такие, не тугулымские. И напоили говном каким-то. В хламину – хламину-манаду! И я понимаю, что они со мной делают, а сопротивляться уже не могу… На следующий день об этом знала вся общага. И наши – из Тугулыма, что там жили. А вечером в комнату пришли они же и ещё трое. Снова с пойлом. Давалка тугулымская… Искусствовед… Не пошла я на экзамены вообще.

ХАПА. Стань овцою, волки найдутся.

СВЕТА (допивает коньяк). Ладно, девки, пора мне.

НИКА. Куда это?

СВЕТА. Нечего тут делать. Такси вызову и – отсыпаться.

ИННА. А больничный?

СВЕТА. Ну, ты-то вроде не Даша. Кому мне его предъявлять? Оревуар!

СВЕТА уходит.

ХАПА. Смерти не ищи, смерти не дрищи.

ИННА. Не приятно с такой в одной палате. Вдруг она заразная? У меня – дети.

ХАПА. До революции их каждую неделю врач осматривал, следили.

НИКА. А сейчас?

ИННА. Сейчас сами, наверно, должны. Это ж… Это ж… практически рабочий инструмент! (Смеются). А что? Вадик – муж мой – всегда за своим инструментом сам следит: чистит там, смазывает. (Все хохочут). Он у меня слесарь! Экстра класса!

НИКА. Да, жалко её.

ИННА. Она – проститутка!

НИКА. Судьба.

ИННА. Сама выбрала.

ХАПА. Попал в стаю – лай не лай, а хвостом виляй.

НИКА. Одинокая баба, без перспектив.

ИННА. Одиночество вещь условная. Бывает… муж, четверо детей, а поговорить не с кем. Всегда вокруг кто-то, а одиноко…

Входит ДАША, ложится на своё место, отворачивается ото всех.

НИКА. Искусствоведом хотела быть.

ИННА. Все мы кем-то хотели быть. Но я вот и не поступала. На выпускном все праздновали, рассвет на Плотинке встречали, а я на сохранении лежала.

ХАПА. Так рано понесла?

ИННА. Не жалею. Мой первенец в этом году школу закончит.

ДАША. Вам всего тридцать шесть?!

ИННА. Тридцать пять.

ДАША. Жиза.

ИННА. Да, я и сама понимаю. Девчонки с косичками давно нет. Мы в школе в походы ходили. Географ у нас был хороший, Виктор Николаич. В походы водил по памятным уральским местам: Тальков камень, Семь братьев, Три сестры, Чертово городище. Нравилось. Вечером костёр. Звёзды на небе большие, такие яркие! И так много их, как пшено просыпали, только крупнее! Вадик сказал, что я тоже звезда! Имя моё переводится с древне немецкого – звезда. Романтично! Гитара, палатки.

ХАПА. Молодо-зелено – погулять велено.

ИННА. Да, палатки. Лежали, планы на будущее строили. А получилось, как получилось. Была девочка в белой шапочке – голубые бантики, а стала тётка. Я не работаю. Так считается. Домохозяйка. А в шесть утра встань. Всех разбуди, умой, одень, накорми, в школу отправь. Пока ушли – прибраться, в магазин сбегать. Я четко знаю, где какая акция. В «Пятерочке» – на крупы, в «Мегамарте» – на масло и колбасу, в «Перекрестке» – на яйца… (Пауза). Потом приходят, накормить надо. Петю и Лену – к репетиторам, Ваня – на карате, Женю – в бассейн отвести. А там уже и вечер. Уроки делать, стирать, готовить, гладить. Младшим сказку на ночь почитать. Такая жизнь…

ХАПА. А дети-то почему не помогают?

ИННА. Пусть учатся. Так много задают. Квадратные уравнения уже в пятом классе.

ДАША. Зашквар.

ИННА. Они – мои краши.

ДАША. Вы такие слова знаете?!

ИННА. У меня же четверо детей.

ДАША. Не-е. Не в кайф.

ИННА. Что ты знаешь о кайфе? Кайф – это проснуться раньше всех. Все спят. Тишина. Никто под ногами не вертится. Никто на руках не виснет. Никто ничего не просит. Вот – кайф. Или, когда уйдут все: в школу-садик – дети, на работу – муж. И понимаешь, что это самое такое время. Можно столько сделать всего спокойно. А ты сидишь иной раз и тупишь. Одна. Одна! И это —кайф настоящий! Благодать такая…

ДАША. Не-не-не. Чайлдфри! А это пусть будет в параллельной вселенной!

ПОТЕРЯШКА (поёт).

«По синему морю, к зеленой земле

Плыву я на белом своём корабле.

На белом своём корабле,

На белом своём корабле.

Меня не пугают ни волны, ни ветер:

Плыву я к единственной маме на свете».

ИННА. А летом мы все на даче! Лес, речка, огород свой – хорошо.

ДАША. Туалет на улице.

ИННА. Зато всё своё, натуральное. А на зиму – соленья, варенья.

ХАПА. Кто пенок не ел, тот лета не видел!

ДАША: Чё за пенки ещё?

ИННА. От варенья. Когда варишь, пена подымается, её ложечкой снимаешь, мм вкусно!

ДАША (в смартфон). Алиса, пенки! (Читает). Фу! Фу! Какая гадость!

ИННА. В смысле?

ДАША. «При начале закипания появляется пышная белёсая пенка… это свернувшийся белок. В нём могут находиться мелкий мусор (грязь, песчинки, не удалённые плодоножки и стебельки), насекомые, микроскопический сор».

НИКА. Дура твоя Алиса. Ни хрена в русской жизни не понимает.

НАСТАСЬЯ вкатывает в палату каталку, на которой сидит СВЕТА: её лицо перекошено, смотрит она в одну точку, рука неестественно вывернута, рот открыт, язык чуть-чуть вывалился.

ХАПА. Вот тебе бабушка и Рабиндранат Тагор.