Читать книгу Пролетая над гнездом продаж - Михаил Владимирович Иванов-Ильин - Страница 3

Кажется, все искали

кратчайшей дороги к деньгам

и при этом обходили самую прямую – ту,

которая ведет через труд

Г. Форд

Это были противоречивые, но яркие времена. Я думаю, что многие с удовольствием вспоминают эти потрясающие посреднические операции, когда все продают друг другу один и тот же вагон с видеокассетами. Любые умопомрачающие фишки начинались просто и гениально. С группового употребления водки. На одной из подобных тусовок я познакомился со своим будущим партнером. Его звали Дрюль. Нам обоим нравился Борис Гребенщиков со своим Аквариумом, трындеж и это было главным. Посидев пару, раз как следует, до полного изнеможения, мы быстро пришли к консенсусу (тогда это было модное слово). Направление деятельности было выбрано очень незатейливо – меха и серебро. Причем и то и другое было решено добывать у одного и того же человека, который был так же участником этих посиделок. Его кодовое имя было «Северный мужик». Оставалось лишь найти денег на проведение операции. Деньги были найдены под проценты. И мы пошли на север. Точнее, поехали.

И побежал вокзальный перрон мимо нашего окошка, застучали колеса по шпалам, понесли чай проводницы, достали водку военные летчики. А сколько вкуснотищи градусной и не пробованной в вагоне-ресторане в постперестроечный период, эти разноцветные коктейли, как же это можно забыть? Никак невозможно. А бабы, мчащиеся на подработку в Воркуту, а цыгане? «Ялта, золотой виноград…», – неслось из динамиков. Покурив в тамбуре, я вернулся в купе. Летчик, оказавшийся нашим соседом, рассказывал, как попал под клофелинщиц в кабаке в Питере. Помню, говорит, только, как на шпагаты садился. А потом все померкло, и пришел он в себя лишь на пляже очень холодного (бр-р-р!!!) Финского залива. Денег – нет, одежды почти нет, документы, однако, оставили. Дрюль под этот разговор достает виноградного ликеру и предлагает смочить губы. Летчик извлекает бутылочку «Менделеевской» из своего дипломата. Это всем понравилось. Дрюль начинает проявлять активность – курсируя в вагон-ресторан, он каждый раз появляется с новым ликером. «Амаретто», называемое в простонародье бабоукладчиком, вызывает соответствущее настроение, и летчик с моим соратником отправляются охотиться на баб. Первая попытка – цыганки. Я вытаскиваю мужчин из купе, и, глядя на жизнерадостные, молодые, ослиные хари, спрашиваю:

–Вы че, в натуре, их счас здесь начнете …?

– В ответ слышу, сквозь жизнерадостное ржание:

– Да нет, они нам петь сейчас будут!

– Да вы опупели, 3 часа ночи!

– Не сокращайся, все будет чики-пики!

И два орла начинают бегать по поезду искать гитару. Я не напрягаюсь, я греюсь и вскипаю. Потому что в моей сумке десять тысяч долларов заемных денег (десять квартир!). Она находятся в купе. В этом же купе сидят цыгане, которые будут петь. Епонское йо! Я хочу спать, но два бухих дятла уже тащат гитару, проводницу-владелицу инструмента и вязанку пойла. Ой, Йо! Да что б вас всех поимели жаркие медведи в холодных парадных!!!

Вагон катился по рельсам, цыгане пели, названные братаны пили. На пение цыганских сирен приходили люди и стремились остаться. Пойло плескалось, напарник был щедр на угощенье заглянувшим на огонек. Летчик был одухотворен и деятелен. Именно он начал брать в оборот дам, этих милых крошек, мчащихся на заработки в Воркуту. Они долго упирались, но летун не сдавался. С упрямством молодого ишака он роился вокруг них, стрекотал сорокой, галантно приглашал и хохотал. После поддержки, которая приблизительно в такой же форме была оказана моим спутником, куртизанки почтили наше купе своим присутствием. Немного позже к нам прибежал их сутенер и попытался их увести. Попытка была неудачной. Он был вынужден присоединиться к пьянству.

Ощущение от этой феерии образно можно было передать так. Какая-то непонятная смесь из цыганского табора, птичьего базара и махновского обоза, где никто не понимает, что он здесь делает, но все вместе это как-то движется, расплескиваясь, как переполненный стакан в руке непохмеленного алкоголика.

По-моему, из всех ехавших только я помнил, когда выходить. Мы вывалились на перрон, и, блеснув рондолем в улыбках наших попутчиц, поезд скрылся в дали. Дрюль устал, тем более что утреннее солнышко начинало припекать. Лето. На мое везение из поезда вышло двое питерцев, приехавших делать коммерцию на льне. Точнее, на изделиях изо льна. Общительность питерцев известна. Именно эта черта их и подвела. Они решили помочь мне и помогли. Мы до вечера болтались по городу, при этом Дрюль активно похмелялся, и нам отказывали в уюте. Мы давали взятку, но ее не брали. К ночи все же повезло. Под действием ночной прохлады, Дрюль воспрял, и в пятой гостинице мы смогли получить номер на четверых. Благодаря совершенно неожиданно открывшемуся дару красноречия Дрюля. Я так говорю, потому что свободные номера были на десять мест. Этот на четыре места был под бронью, и дали его нам только на двое суток. Дали, для того, что бы Дрю заткнулся. Дела делались по тем временам экстремально просто. Запишите рецепт. Алкоголь в неограниченных количествах, девки в такой же пропорции, все остальное – в промежутках. Мы так надоели гостиничному персоналу за каких то два дня, что нас прекратили пускать после 23-00 в номера, а так же не пускали в пьяном виде, с гостями, а так же отказались принимать постельное белье в стирку.

Однако проблемы решались просто. На заднем дворе гостиницы мы совместно с питерцами припрятали лестницу. Лестницу-чудесницу. Теперь вход и выход в гостиницу был доступен в любое время суток. Девки по этой лестнице лазили, словно солдаты Суворова на стены Измаила, дружно и сильно. До тех пор пока нас не попросили на фиг. Спасаясь от Дрю и вкусной водки, мы переехали в еще более ужасную гостиницу, потеряв при этом Дрю. Он нашел нас через сутки, приехав на такси с двумя девками. Радостно улыбаясь, он ввалился к нам в комнату с этими дамами. Одна была высокая с восхитительной улыбкой из рондолевых зубов, вторая – низенькая полная, со слуховым аппаратом. Вытащив мне в коридор, счастливый Дрю, улыбаясь, сообщил, задыхаясь от полноты жизнеощущения: «Братаны! Я нам баб привел!» Совершенно справедлив был господин Степанцов, написавший нижеследующие строки: «Были радостные звери мы, стали скользкие рептилии, я люблю тебя империя, царство грязи и насилия…» Несмотря ни на что, тогда в жизни была радость. Зачастую грубая и звериная, но все таки…

Вот так мы и радовались жизни, совмещали завтрак с обедом и питались исключительно под живую музыку. Местные музыканты с удовольствием играли заказываемые нами песни Шевчука, Гребенщикова и группы «Наутилус Помпилиус». Вечером мы посещали ресторанчик в местной гостинице «Интурист». Там была прелестная медовуха. Особенно запомнилось первое посещение. На входе нас остановил швейцар Филиппыч. Мы были без галстуков. Без галстуков было не положено. Нас так и не пустили, не поддавшись на наши увещевания и различные мздоимные предложения. Пришлось идти к питерцам. У них были галстуки. Потом конечно мы с Филипычем подружились. Пригласили за стол, угостили медовухой. Но в заведение мы ходили только в галстуках.

Своеобразным итогом этой деятельности, было посещение местной реки. Я, наняв катер, переехал на другой берег, где присев на поваленное дерево, любовался красотой северной природы. Дрюль же, совершенно разошедшись, чудил, «словно загнанный зверь». Подпоив персонал пристани, он гонял на катере с воплем: «….., Я – морской конь!», делая миллиметражи у опор моста, а когда его забрали менты, при составлении протокола он представился начальником партии. Менты поинтересовались, сколько же он выпил водки.

– Шесть бутылок!– гордо ответил Дрюш. У начальника ментовки, присутствовавшего на допросе, брови на затылок полезли:

–Этого человека надо отпустить! Это ж надо! Шесть бутылок!

В гостиницу он пришел утром и, не раздеваясь, лег спать.

Днем принесли меха. На реализацию. Была даже росомаха. Крайне редкая зверюга. Мантией из росомахи очень гордились польские короли из рода Ягайло. В Европе такого больше ни у кого не было. Охотники рассказывали, что две такие зверюшки медведя дерут. Меха было много. Два мешка.

На следующий день, выслушав мою занудную длинную лекцию «за жизнь», он клятвенно пообещал, что «больше не будет». Я настаивал на его немедленном отбытии. Он исчез и явился через пять часов трезвым и одухотворенным. Притащил иконку от пьянства. По-моему, неупиваемая чаша называется. Он действительно прекратил пить. Почти так же резко как начал.

Дорога обратно была довольно скучной. Однако нас ждал большой сюрприз. Мне позвонил мой друг медик и сообщил, что в Москве находится турок, желающий поиметь на России маленький гешефт. И вроде как очень хорошо относится к мехам. Мы встретились с турком и обговорили условия поставки. Он хотел, что бы мы взяли на себя поставку прямо в Стамбул. Мы согласились на условиях частичной предоплаты. Дрю выехал в Геленджик, договариваться о найме яхты. Я же развил дикую деятельность и нашел на реализацию пчелиный и змеиный яд. Через неделю к повторной встрече с турком Дрю вернулся из Геленджика. Очень довольный и загорелый. Он договорился насчет флота. В приподнятом настроении мы отправились на встречу, но турка не обнаружили. Он исчез, хотя проживал по тому же адресу.

Мы ждали две недели. При этом две недели пили. К нам приходили студенты, студентки, врачи и даже один сирийский летчик. Его подобрали в Тропарево наши друзья – будущие медики. Они ездили за водкой и по доброте еще девственных душ и пьяных мозгов, они его там подобрали и привезли, типа – не бросать же живого человека. Он был изрядно одубевшим, но после ста пятидесяти грамм очень оживился, забился в угол и стал требовать, что бы его начали резать. Человек, попытавшийся его успокоить и приглашавший его вернуться за стол, был очень ловко схвачен, перевернут и стукнут головой об пол. Это все было в день рождения Будды. К концу второй недели стало известно, что турок достукался, какие-то перцы из местной ремонтной бригады подогнали ему бабу и забухали его по серьезному. Его кинули на три морских контейнера кожаных курток.

Было принято решение покатиться самим за границу. Мы с Дрю поехали в Геленджик еще раз. Лето. Кавказ. Жара. Чохахбили. Первая остановка – Краснодар. Дрюль затусовал с нами своего приятеля – Секу. Они подсняли где-то девок. Матерых. Доминирующих самок. Шикарных белокурых бестий. Из тех, кто смотрит и сразу ставит тебе оценку. Оценку нам поставили невеселую. Опустошая нашу мошну, нам мирно и скучно хамили. Ребята, малость, окривев, по инерции все еще пытались изображать процесс кобелирования. Меня же это нагрело. Я не люблю, когда бухают за чужой счет, надевая при этом на голову угощающего ведро с гамном. Я, мило улыбаясь, рассказал пару анекдотов (довольно смешных), потряхивая пепел во все столовые приборы дам. Закончив, я откланялся за себя и за друзей, сообщив, что нам давно пора. В глазах Секи я прочел гигантское уважение и благодарность.

На выходных мы выехали в Геленджик. В яхт-клубе на переговорах мы нажрались, я пообещал капитану дать в морду и этим дико ему понравился. Еще больше ему понравилась наша поездка на такси. По пути в гостиницу мы заехали во все специализированные магазины. Я пил очень хорошее красное вино, получал огромное удовольствие, при этом останавливал машину у каждого третьего столба и блевал. Народ это очень веселило. До гостиницы мы не доехали, так как решили поехать обратно в клуб покупаться. Мы купались всю ночь голые, с визгами, при этом охрана подсвечивала прожекторами в задницы. Утром я застал Дрюля спящим в катамаране фейсом в низ. Перевернувши его на спину, я ужаснулся его виду. Его лицо было похоже на лицо демона из модного в то время фильма ужасов «Восставшие из ада». Мало того, что оно было в клетку, так его еще сильно искусали комары. Добавьте к этому осипший голос и красные белки глаз. В маршрутке, на которой мы вернулись в Краснодар, дамы активно интересовались, что у Дрюля с лицом. Его ответ вызвал уважение. Он заявил, что нырнул и попал в медузу.

Из Краснодара я уехал домой. Он остался в Краснодаре, что бы через неделю отправиться в Турцию с грузом. Дрюля не было 3 недели. На второй неделе его отсутствия я съездил в Краснодар и пересекся там с Секой. Под рюмочкой Сека рассказал, что Дрю бухает и трахается на мехах, и мало того, он еще их и дарит.

Вернувшись домой, я попался в лапы кредиторам, которые напористо стали интересоваться: «Как дела!!!» Я отвечал: « Зачипись!!!» «А когда же!!!» – спрашивали они. «Вот Дрю приедет и тогда!!!» И мне становилось плохо. Мое воображение рисовало фиговые перспективы. От охотников и ружей, до долгого нахождения в долгах с процентами и наездами. Наступила осень. Штурмовали телецентр «Останкино». Народ уже довольно неоднозначно относился к происходящему. В отличие от ГКЧП.

Приехал Дрюль и начал мне врать. Потом приехали кредиторы. Им отдали, то, что осталось после пира Валтасара. Я попадал на половину суммы. Очень неплохой суммы. Дрюль начал ходить по общим знакомым и рассказывать какое я Г. Я приехал к нему и мы дали друг другу в морду. Дрю заплатил бабло, которое ему дали родители и забрал товар. После этого я вызвал брата Северного Мужика, тот отнял у Дрю меха. На этом бизнес был закончен. Единственным капиталом, который я вынес из этого приключения, были простые выводы: Не вести дела с активно пьющими, а так же не брать денег в долг.

Так как денег своих не было, а чужих я решил не брать, пришлось заняться поиском работы. И искать ее непременно в Москве. Непременно. Москва!