Читать книгу Пролетая над гнездом продаж - Михаил Владимирович Иванов-Ильин - Страница 4

Жизнь никогда

не бывает справедливой.

Для большинства из нас

так оно, пожалуй, лучше.

Оскар Уайльд

Москва для оптимистично настроенных работников начинается с электрички. И кончается тоже. Утром разухабистые коробейники, не дающие поспать. Господа контролеры, конечно же, «зайцы», милиция, пьяницы, теснотища, запах Примы и Портвейна в тамбуре – вечером. Прима и Портвейн – это два таких модных парижских Кутюрье, вошедших в анналы памяти как апологеты аромотерапии и джентельменства. Их запах…

Их запах предупреждал оптимистов, что путь к звездам ни хрена не будет простым. Вселенский Разум предупреждал, воздействовал на подсознание молодых и рьяных древним способом, генетически закрепленным и выверенным всем ходом эволюции. Но разве может, что-либо остановить исход леммингов или сезон гона марала? Нет, конечно, нет…

Работа начинается с поиска работы. Многие пособия по поиску работы рекомендуют именно так относиться к поиску работы. Поиск работы начинается с покупки газет и поиска телефона, для того, что бы звонить. Телефон ищется у знакомых. Знакомым это не нравится. Вместо того, чтобы побухать, ты превращаешь их норку в звонницу. Это не нравится. Поэтому на вашу газетку, на Ваши (ха-ха) надежды и мечты Вам поставят водки. Рюмку. Наверное, с Лепсом было что- то похожее. «Рюмка водки на столе» – это гимн. Новой экономической формации. И окончание старой. Это приз и финал. Всех поколений. Рюмка – это символ. Сейчас это не только алкоголь. Это любая дрянь – грибы, колеса, баяны. Рюмка – это артефакт. В пространстве ныне действующей магии сей Аспект Проявления Силы символизирует Самостимулирование через Акт Самораспада. Акт Самораспода низведенный до бытовой обыденности, призванный дефокусировать ваше внимание, являлся базовой инновацией Новой Реальности.. Всем уже все равно и уже никого не жалко. Но работа как способ автоматической интеграции в новый пространственно-временной континуум с целью обеспечения Самостимулирования до сих пор считается очень важной составляющей жизни.

Тогда работа вообще считалась некоей святыней. И никто тогда не знал, что именно посредством этой святыни будет производиться перманентная трансформация, которая приведет к катастрофическому обесцениваю жизни и созидательного труда. И вот вы ищете ее. Звоните. Номера берете из газеты. А ваши знакомые берут и пишут красненьким фломастером – Уйня! И на самом деле уйня. Да какая! Боже, и до какой же степени они оказываются правыми. Первое, что было мне предложено – это Герболайф. По нашему, по-бразильски – гриболайф. Добрая тетенька предложила работу, а об условиях работы нужно было договариваться на собеседовании, которое должно было пройти в конференц-зале после презентации. Ну, там я разобрался быстро. Когда я увидел эти рожи, к которым нужно было подходить и регистрироваться, я все понял. И вместо регистрации спросил – Это Герболайф? Мне предложили пройти в конференц-зал. Я повторил вопрос. Мне повторили ответ. Я настойчиво продублировал свой вопрос. Мне опять повторили ответ. Забавно, не правда ли? Я повторил еще раз. Мне повторили, то, что уже говорили. Я прошел в конференц-зал. Началось выступление. Естественно, гриболайф. Я встал и ушел.

За мной ушло человек тридцать. Было лето. Жарко. Но разве такая фигня могла остановить бандероса – десперадоса. Тем более что сам «Видишь Патрониум?» (м-м-м! вкусняка!) объявил набор на ряд вакансий на станциях бензозаправки. Анкеты можно было получить на самих бензоколонках. Сорок градусов по Цельсию, а я мечусь по Москве в поисках сначала бензоколонок, а потом в поисках бензоколонок, на которых есть анкеты. На это ушло два дня. Я получил, в конце концов, анкету с предложением организовать самому себе медицинскую книжку и кучу справок. Я приехал на станцию «Видишь Патрониум?» в районе метро Юго-Западное, отдал все документы менеджеру, тот почему-то ехидно засмеялся. Довольно таки мерзко. Но документы принял. Мне это не понравилось. Выйдя из станции, я обратил внимание на стоящего невдалеке вальяжного мужчину, небрежно курящего. Стрельнув сигаретку, я поинтересовался:

– Сколько здесь платят?

– Восемьсот .

– Восемьсот чего?

–Ну не долларов же. В долларах платили до Кириенковского кризиса. А сейчас платят в «деревянных». Плюс постоянные недостачи, которые расписываются на весь персонал. Так что восемьсот.

–И что же они все работают?

– Да нет. Месяца два. Потом уходят. Начинается новый набор.

– Слушай, а тебе не стремно вот это все рассказывать?

–Мне по… Я охранник, я деньги получаю от своей конторы, а не от этих…

Я шел к автобусной остановке с просветленным разумом. В принципе, всё стало понятно.

Все было понятно с «Гомусом», кидающим на зарплату, с «Аламом» принципиально не платящем персоналу. Много ныне действительно громких имён прошли сей путь. И от этого становилось грустно. И для того, что бы развеять грусть, я заехал к знакомым, имеющим офис, расположенный в институте Повышения Квалификации Работников Культуры на «Полежаевской». Их звали Витя и Митя. Они обрадовались и предложили посидеть, как следует, так как не виделись давненько. За распитием «Слынчев Бряга» мы активно общались и я рассказал о своих приключениях. Они предложили мне не грузиться, так как им очень нужен был человек. Занимались они реализацией всякого барахла, что везли из Китая и Турции через Польшу. На тот момент они продавали зажигалки и пиротехнику. На дворе стояла осень. Скоро начинался сезон предновогодних продаж, и пиротехника вскоре должна была пойти. Я согласился. Подыскал себе жилье. Нашел комнату в общаге Московского Института Геодезии и Картографии. Там на тот момент училась моя сестра. Она и оказала содействие. Начал ходить на работу. Она заключалась в том, что бы давать рекламу и отвечать на звонки. Конечно же, производить отгрузку. Ну и погрузку, если приходила фура с товаром. Участвовать в процессе нужно было довольно отстраненно – просто необходимо было следить за наемной бригадой грузчиков. Работали они бухими, разухабисто и нужно было не допускать киданий друг в друга коробками или пресекать попытки подняться под потолок по уже уложенному товару.

На поляка, сопровождавшего груз, это всё произвело неизгладимое впечатление. Бригадира грузчиков он звал не по имени, а дал ему кличку: «Водка!» Каждый раз, приезжая к нам, он интересовался, как поживает «Водка». Еще больше его впечатлило, когда его пригласили за стол отобедать и поставили перед ним граненый стакан коньяка. Он взял в руку стакан, и на его лице отразилась полная растерянность.

– Так нельзя! – возопил поляк, глядя как мы начали чокаться бокалами, – это же надо по чуть-чуть. Немножко…

–Давай, – орали мы,– Прозит!– насильно вливая, коньяк в поляка. Поляк сломался. Он еще бормотал, о том, что так нельзя. Но ему явно похорошело. И он уже сам выкрикивал «Прозит!» и «Давай!». Он был уже почти в полной отключке, когда нам всем захотелось что бы стало как-то интересно. Было решено вызвать машинку. Шестидверный «Линкольн Таункар». Мы позвонили в контору, которая занималась предоставлением подобных транспортных услуг. Они прислали машину к подъезду Института Повышения Квалификации Работников Культуры. Под оторопевшие взгляды, мы сами уже стеклянные, выводим поляка, находящегося в полном нокдауне. Пакуемся в тачку, и тут водило задает вопрос, который всех нас зарубает «Куда поедем?» Все почему-то смотрят на меня. Я ничего лучшего не нахожу, как выпалить: « К Собору Василия Блаженного!». Водило – флегма. Он говорит «Хорошо!». И мы едем! Мы въезжаем на закрытую территорию, и на нас выплывает величественный собор Василия Блаженного! Мы останавливаемся. Я выхожу из машины, мне подают из салона ящик настоящего венгерского «Токайского». Ребята начинают пытаться выйти из машины. Им тяжело, они пьяны. Я открываю первую бутылку.

Кто-нибудь мне сказал бы в 1986 году, что я буду пить вино на Красной Площади у этого собора. Вот он звездный миг! Я подношу ко рту пластиковый стаканчик… Но вдруг слышу сзади тактичное покашливание и бодрый мужской голос произносит: «Попрошу Ваши документы!» Я обернулся. Передо мной стоял мент.

– Капитан Скворцов, государственная автоинспекция,– представился он.

– Очень приятно, – проговорил я, и собрался было закатить приветственный спич. Но был прерван своими друзьями. Один из них опустил стекло и проговорил:

– Здравствуйте! Как вас зовут?

– Меня зовут «ноль-два» – неожиданно глупо пошутил капитан «Скворцов»

– М-м-м! Какое прекрасное имя! Я обязательно так назову своего ребенка!– деревянно откинув голову несколько назад, закуривая, пробасили из машины.

– Выйти из машины! – строго проговорил гаишник.

Вместо ответа тонированной стекло «Таункара» поползло вверх.

Капитан Скворцов вызвал подмогу. Стекло ездило вверх-вниз и каждый из этой амбразуры вылетала какая-нибудь фраза. Подошла подмога. Еще один капитан.

Он вцепился в шофера и потребовал права. Просмотрев права, вернул. Но стал орать:

– Ты что не видел надпись, что въезд только для правительственных машин?

Я ввинтился в разговор:

–Минуточку, у нас иностранная делегация.

–Какая у вас делегация? – грозно прошипел Скворцов.

– Польский бизнесмен и наш друг из Бангладеш.

– Какой Ваш друг из Бангладеш?

– Вот тот, что рядом с водителем. Товарищ капитан, войдите в положение. Человек пять лет родину не видел. Все пять лет мечтал подъехать к Собору на белом коне. Ну, конечно, коней уже нет…

– Так, что вы за организация?

– Что мы за организация? Мы – организация «Миг».

– А, «Миг»! Мы прекрасно вас знаем. Оружие, наркотики и прочие запрещенные вещи есть? – оживились оба мента. Я потом уже узнал, что ООО «Миг» было очень крупное охранное предприятие. Но почуял нехорошее. Я помнил, что у нас в салоне находится дипломат с очень приличной по тем временам суммой. И прыть гаишников не сулила особо ничего хорошего. Но тут открылась задняя дверь, оттуда появился еще один так сказать «Миговец»

– Мужики, давайте просто выпьем! – он был взъерошен, несколько восторжен, в руках его были две бутылки вина, а в глазах – нечто светлощемящее. Гаишники растерялись, потом переглянулись. В их глазах появилось нечто похожее. Скворцов, вздохнул и проговорил:

– Немедленно уезжайте, здесь закрытая территория, стоянка транспорта и проезд без спецпропусков воспрещен.

Я быстро всех засунул в машину. Снял ящик с вином с капота и поставил в салон. Мы тронулись. Я схватил бутылку, и, оглянувшись на Собор, одним махом заглотил половину.

Мы выехали из Красной площади и водитель спросил: «Теперь куда?» «Метро Красногвардейская» – проговорил я и сделал еще один большой глоток. Водитель без возражений направил наш дредноут к цели. Маршрут я особенно не помню. Помню лишь что нас тормознули милиционеры, когда мы выруливали со МКАДа. Это были уже другие менты. Ни хрена не вежливые. Они сразу полезли в салон.

– Так, в салоне трупы! – проговорил первый наполовину просунувший свое туловище, мент.

– Да живые они все, только пьяные сильно. Спят, – заявил я.

Тут открылась другая дверь, и появился другой мент.

–Живые, говоришь? Сейчас проверим, – проговорил он и сильно ткнул резиновой дубинкой в пятак одному из спящих. Раздалось жалобное квохтанье, и субъект заворочался.

– Понятно. Живые, – с жалостью в голосе проговорил первый мент, – Проезжайте, – он, громко хлопнув дверью. Вслед за ним испарился и второй.

В то время мы снимали квартиры недалеко от МКАД. Поэтому, минут через пять, мы остановились рядом с домом одного из моих знакомых. Я позвонил в домофон и передал его в руки жены. Поляка, себя и еще одно тело я выгрузил в соседнем дворе. Выйдя из машины, мой коллега рухнул на колени и возопил:

– Родина !!! Я видел нивы твои!

Я с трудом поднял его на ноги.

– Родина! – он пытался продолжать пение.

Я схватил его за шиворот, точно так же ухватил поляка. И с большим трудом затащил всю эту шарагу сначала в подъезд, а затем в лифт. Мы поднялись на восьмой этаж, а затем после получасового пыхтения и сопения, сопровождающих, произвели сначала процедуру поиска ключа, а затем неуклюжее ковыряние ключом скважины. Дверь со скрипом открылась, и мы шумно ввалились в квартиру. Поляка я бросил в одной комнате, хозяина, пытавшегося раздеться, и запутавшегося в штанах, я утащил в соседнюю и бросил на кровать. Сам пошел на кухню и устроился на диване. С утра я был разбужен возней на кухне. Наш гостеприимный хозяин возился в холодильнике. Я открыл глаза, и передо мной явилась следующая картина. Изрядно помятый хозяин, в черных носках, трусах и шлепанцах складывал на поднос из холодильника лимон, водку, сок и газировку.

– Здорово, – проговорил я.

– О! – счастливо, улыбнувшись, проговорил мой сослуживец, – ты вовремя!

Он залез в навесной буфет и достал оттуда три рюмки.

– Айда в зал, – позванивая содержимым подноса, проговорил он, исчезая в коридоре.

Я встал и сконцентрировался на внутреннем мироощущении. Ощущение было не очень. Накинув на себя одежду, я сходил в ванну, умылся, почистил зубы, после чего проследовал в зал. Войдя в него, я обнаружил довольно бодрого хозяина, уже расставившего рюмки и положившего на каждую по здоровому куску лимона. А так же поляка, который был похож на прокисший майонез. Он был распластан в кресле, с мокрым полотенцем на голове.

– Давай, Ежи, шандарахни водчонки. Оттянешься. И тут же, слышишь, придави ее лимоном, – обучал хозяин поляка и сопровождал свои рассуждения наглядными демонстрациями.

–Ух! Бр-рр, с ледничка, хорошо! – проревел он, опрокинув рюмку. Поляк мучительно скривился.

– Давай-давай, – проговорил мой сослуживец и, подставив табуретку, снял со шкафа шахматы. Жизнерадостно улыбаясь, он проговорил:

–Вот! Сейчас все будет!– Он потряс шахматной доской, она издала грохот, поляк опять мучительно скривился.

–Ежи, давай, прими родимой!

Поляк, приговаривая: «Так нельзя» с трудом выпил рюмку.

– Вот сейчас еще по одной, – хозяин квартиры стал наливать по рюмкам.

– Нельзя так. Прямо с утра. Нельзя, – поляк аккуратно отрицательно качал головой. Судя по всему, каждое движение причиняло ему боль.

– По апостольской, – грозно рявкнул хозяин и подсунул поляку рюмку. Я выкушал рюмку и придавил лимоном, как советовал хозяин. Посмотрев в глаза поляку, я понял, что он болеть будет весь день.

– Подлечить его надо, -сказал я Вите.

–Ну, а я чего делаю, – недоуменно ответил Витя.

–Нет, твои рецепты не для него. Тут нужна более тонкая микстура.

– Ну, другой не имеется.

–Я сейчас схожу в магазин. Мы тебя подлечим, – повернувшись к поляку, ободряюще улыбнувшись, проговорил я.

– Это хорошо. Давай сходи. Возьми чего-нибудь покусать и водки бутылку, – сказал Витя, закрывая за мной дверь..

– Хорошо, – махнув рукой, ответил я.

Я вернулся довольно быстро, закупив нужные ингредиенты. Рецепт своей микстуры я вам не расскажу. Не потому что жадный. Потому то, обладая этим рецептом, вы можете избежать мучительных похмелий, а по моим представлениям это прямой путь в алкоголики. Единственно , могу сказать что великолепное средство изготавливается из «Кагора». Приготовив микстуру, яичницу и великолепные «Сырные карманы», Я подал все это в зал, где в это время поляк с хозяином играли уже вторую партию. Поляк безнадежно проигрывал.

Я объявил тайм-аут и влил в каждого из нас этот оздоравливающий нектар. Поляку сразу похорошело, нам тоже. Наш восточно-европейский гость воспрял и защебетал восхищенно:

– О! Это просто прекрасно! Это просто возвращение к жизни с того света!

– Вот Ежи, видишь! А ты нам не верил,– вальяжно, со значением проговорил мой коллега.

– О!!! – поляк был в восторге, и всем своим видом давал понять, что преисполнен раскаяния за свое неверие. В этот момент зазвонил телефон. Витя снял трубку:

– Здорово!!! – проговорил он.

– Нет, не помню, – повернувшись ко мне, он проговорил, – Где мы вчера были?

– У собора Василия Блаженного, – уплетая еще горячий «Сырный карман», ответил я. Трубка сползла вниз, глаза расширились.

– Где-где? – Витя переспросил меня надтреснутым голосом.

– На Красной Площади, у Собора Василия Блаженного, – вновь ответил я.

– На Красной Площади, у Собора Василия Блаженного, – повторил Витя в трубку.

Я подлил микстуры поляку и себе водки.

– Давай, Ежи, прозит.

Поляк выпил штофчик, ему явно становилось все лучше и лучше.

– Ты представляешь, мы были там и ничего с тобой не помним. Блин, обидно,– Витя продолжал трепаться по телефону

– Слушай, – он, прижав трубку к груди, опять обернулся ко мне.– а чего у него с носом? Подрались что ли вчера?

– Да нет, – закуривая, проговорил я, – это мент его «Демократизатором» проверил, ткнул в хрюшу, думал что в машине труп.

Витя стал ржать и, задыхаясь от смеха, проговорил в трубку:

– Это тебя мент проверил, думал что ты труп. Да, дубинкой в дыню сунул – и, повернувшись ко мне, испуганно, – а бабки где?

– В прихожей, – я затягиваюсь настоящим «Мальборо» и наливаю себе рюмку.

Витя идет в прихожую, находит чемодан. Вернувшись, поднимает трубку и говорит:

– Все в порядке. Идешь ко мне? Давай, по пути захвати бутылку водки и чего-нибудь покусать.

– Ежи, – положив трубку, обращается он к поляку, – давай по рюмашечке и партейку сгоняем по быстрому. Скоро Митя придет.

Митя пришел, принес водку, скумбрию, лимон, лук, лаврушку. Витя и Ежи играли в шахматы, я с Митей готовили скумбрию. Делается это так: Скумбрия кладется под струю холодной воды и размораживается, затем отделяется голова и выкидываются внутренности, а сама тушка, разделенная на три части (мы их называли «порциями») натирались смесью из черного перца и соли, внутрь помещались ломтик лимона, несколько колечек лука и лист лавра. После чего все это дело выкладывалось на противень, который, соответственно помещался в духовку. Блюдо готовится крайне быстро, я ставил рекорд- 38 минут. Кстати, очень неплохое развлечение получается. В ходе процесса, ведя разговоры, вы занимаетесь пьянством. Приятно, практично, к тому же вы получаете великолепную горячую закуску. Скумбрию.

Скумбрия поспела к тому моменту, когда Ежи проигрывал уже третью партию. Мы с Митей прервали этот шахматный марафон, прогнали Витю с его доской, подали горячее и водку. Под горячее она пошла на ура. Употребляя водку с рыбой, мы разговаривали про Ельцина, Россию и историю вообще. В ходе беседы мы дружно пришли к выводу, что России не везло с царями, и богатствами российскими неумело пользовались, и в основном воровали все и всё, что можно. Грустно вздохнув, Витя проговорил:

– Да, господа, надо осознать: хватит сосать Россию, – он повернулся к Ежи, – Слышишь меня, Ежи?

– Да, – довольно благодушно проговорил Ежи.

– Что да? Ежи, хватит сосать Россию! – Витя явно быковал.

– Слушай, Витя, – вступился за Ежи Митя, – что ты до него докопался? Все сосут Россию. Ничего страшного, если ее и Ежи пососет. Немножко, а?

– Нет, – с трудом подымая голову, проревел Витя, – нет! Ежи… Ежи не будет сосать Россию.– он обнял рукой затылок Ежи и прижался лбом к его лбу, – Ежи не будет сосать Россию, – скрипнув зубами, прорычал Витя. Непонятно чем бы это все это закончилось, если бы не зазвонил телефон.

– Возьми трубку, – икнув, меня попросил Витя. Я снял трубку. На другом конце провода раздался встревоженный мужской голос. Это искали нашего поляка. Я дал ему трубку. Он что-то пробормотал, затем, повесив трубку, сообщил, что ему пора. Витя прорычал:

– Ежи, апостольскую.

– Так уже пили уже апостольскую, – я пришел на помощь поляку.

– Ни хрена! Апостолов двенадцать было….

Тут загудел даже Митя:

– Ты чего разошелся-то? Ему что, за всех двенадцать апостолов отдуваться прикажешь? Да это еще сутки бухать!

– Ну, тогда… Стремянную!!!

– Да иди ты!

Мы быстро спустились вниз, внизу уже стояла машина. Мы помогли поляку сесть в машину и помахали ему рукой. Машина тронулась.

– Ежи! Странное какое для поляка имя, – проговорил я.

– А это не его имя, – вдруг сказал Витя. Мы дружно посмотрели на него:

– А чего ты его тогда Ежи звал?

– Да, – махнув рукой, ответил Ежи, – все они Ежи.

Мы молчали и смотрели на Витю. Он, молча повернувшись, пошел обратно. Мы пошли следом. Допивать водку и слушать группу «Ноль». Пытались при этом играть в шахматы. Не получилось. Витя отлучился из комнаты, то ли покурить, то ли поискать чего в холодильнике. Мы с Митей двигали фигуры. Неожиданно раздался звон разбитого стекла. Мы окликнули Витю. Он ответил, что все нормально. Через некоторое время из соседней комнаты донеслось какое-то бубнение. Мы отложили партию и пошли посмотреть. То, что мы увидели, нас очень впечатлило. Витя, стоял у кровати, на которой раньше спал его отец, приезжавший к нему в гости. Положив на эту кровать разбитый ночник, он держал в руке другой конец провода. Что-то, пробубнив себе под нос, он поднял голову, посмотрел на фото отца, висевшее над кроватью, и проговорил со страстью и бычьей яростью: « Прости меня, пап, я – чудак!!!» Мы хором грохнули. Витя застеснялся. Мы вместе прошли на кухню, выпили еще по рюмке, после чего Витя стал быковать. Он через каждые пять минут начал интересоваться, не портит ли он нам вечеринку. Мы устали ему отвечать , что нет. Решили идти спать. Проснулись в воскресенье. Вызвали машину, поехали на дачу, в баню, оттягиваться. Парились весь день. Там же заночевали. В понедельник единой и спаянной группой заявились на работу.

Это был особый понедельник. Именно в этот понедельник я впервые столкнулся с сетевым маркетингом. Это произошло так. Витя и Митя лениво играли в компьютер в какую-то игру типа «Золотой Секиры», я принимал входящие звонки. Где-то ближе к обеду в день постучали, я крикнул: «Войдите!» Дверь открылась, и показался молодой человек. Хотя нет, это был не человек, это были два ведра искусственного оптимизма.

– Здравствуйте! – волна бодрости наполнила наш офис, и нам стало тесно.

– Здравствуйте, – настороженно, нестройным хором, ответили мы.

– С праздником Вас, – горном протрубил наш гость.

– С каким еще праздником? – буркнул Витя.

– Нашей компании, – говоря это, наш гость начал выкладывать всякую ерунду из своих сумок – батонов: ножи, свечки, рулоны утеплителя ну и так далее, на ближайший стол, – сегодня исполнилось три года.

– В сад, – прогудел раздраженно Витя, – сразу в сад!

Гость, приостановившись на мгновение, поглядел на Витю и проговорил, – И, несмотря на это, я продолжу, – и опять начал раскладки своего товара.

– Я сказал в сад!!! – взревел Витя, и, вскочив со стула, навалился на коробейника и начал его выталкивать. Естественно, мы ему помогли. Коробейник оказался в мгновение ока, за дверью. Потом в него полетели его товары. Сетевой маркетинг был побежден. Мы торжествовали. Сетевые дельцы иногда наведывались к нам после этого. Результат был где-то такой же.

Год шел к концу. Пошел снег и появился интерес к пиротехнике. Торги шли так себе. И тогда я предложил организовать «точку» на Лужниках. На Лужники со мной поехал Митя. Торги шли не очень. Но мы взяли да и раздали прайс-листы с нашими оптовыми ценами. Они вызвали интерес. И уже со следующего месяца мы вышли на 7000 долларов в месяц супротив 600 долларов в месяц по прошлогодней статистике. Я предлагал организовать несколько столиков на нескольких розничных рынках. Может быть, это и получилось бы. Если бы не вмешательство хозяина товара. Этот господин в открытую признавался , что он жутко заинтересован в том, что бы у нашей компании денег не было. По его мнению, это должно было обеспечивать высокую степень управляемости нашего предприятия. Почему то эта идея вызвала отклик в голове и сердце Вити. Я думаю, что Витя решил быть лояльным. Ездил он с хозяином по самым дорогим кабакам, пристрастился к платной любви. Не знаю для чего, этот хозяин спровоцировал скандал, по нашему очередному приезду с рынка. С невинным видом сей господин поинтересовался нашей дневной выручкой. Мы назвали сумму. Он сравнил ее с приходом в офисе. Цифры, конечно, были несопоставимы. Естественно, это стало поводом для колкостей и ехидных острот. Венцом этого шоу стало заявление хозяина товара: « Ну что ж, кто-то на рынке стоит за копейки, а кто-то в офисе может в 12 раз больше продавать!» Витя улыбался улыбкой кончающего пенсионера. Я встал и покинул эту контору.

Сейчас, оглядываясь назад, я часто смеюсь над всем произошедшим. А тогда было не до смеха. Я тогда еще не осознал, что все это игра. И все проблемы начинаются тогда, когда вы начинаете играть в эту игру серьезно.

В это время со мной произошло два очень интересных случая. Я встретил своего однокурсника по кличке «Цирус». «Цирус» был татарин. Он устроился на работу к еще одному нашему однокурснику. Тот проводил какую-то махинацию, попал в нехорошую ситуацию с бандитами и стрелками. «Цирус» съездил на эти стрелки, даже как-то это все разрулил. А его взяли да и пронесли по баблу. И вот, значит, мы с ним встретились. Оба злые. «Цирус» конкретно подсел мне на уши, и вел бесконечные беседы о несправедливости. Один раз мы с ним посидели, другой раз, а он все про свою боль, обиды и Вселенскую несправедливость. Я заглотил водяры и предложил ему:

– Ты знаешь, где живет твой директор?

– Да!

– Покажи мне.

–Зачем?

– А я его как нибудь по темноте подловлю. Садану по хребту колом. Вот увидишь, как быстро деньги найдутся.

И тут «Цирус» вдруг говорит: «Не надо!» А между тем, сколько раз он даже в критических ситуациях вел себя достойно. Вот, к примеру. как-то зимой поздно вечером «Цирус» возвращался к себе домой. Путь его лежал через лес по очень узкой тропинке. На встречу ему попалась парочка, судя по всему, бывшая подшофе. «Цирус», желая быть интеллигентным, уступил парочке дорогу, сойдя с нее в снег. Дама прошла без проблем, а вот кавалер, проходя мимо дал ему в морду. А «Цирус», был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. От неожиданности «Цирус» стал падать, но при этом ухватил обидчика за грудки. Они вместе свалились в снег, и схватка перешла в партер. Дама между тем, правильно закурила дамскую сигарету, и, типа, сексуально, прогундела в нос:

– Вадик, ну что ты там?

Вадик на тот момент смекнул, что попал. Каким- то чудом он вывернулся из борцовского зажима и на «четырех мостах» начал стремительно покидать и даму, и поле боя. «Цирус» скакал за ним так же на четвереньках, выкрикивая:

– Вадик! Ну куда же ты?

Луна светила, дама курила, снег серебрился, и по снегу бегали на четырех конечностях два мужика. Был бы режиссером, снял бы. Не для кино. Для себя. То есть с парнем был полный порядок. Но внятно мне он не смог объяснить причину своего отказа. Ну а я не стал навязывать свои услуги.

Где-то через месяц после этого, я возвращался с одним моим новым знакомым из гостей. Он перебрался в наш городок, дабы клепать науку и этим зарабатывать на жизнь из Республики Чувашия. Мы шли по парку, он мне дудел, что начальник-сука свирепо прессует, зажимает, затирает ну и т.д. Я слушал-слушал и поинтересовался:

– Ты знаешь, где живет этот начальник?

– Да вот здесь, – он мне стал показывать и рассказывать про ареал обитания своего руководителя.

– Отлично, – проговорил я.

– Что отлично?

– Я его как –нибудь подстерегу вечерком и огрею дубиной.

Мой собеседник изменился в лице. Побледнев, он с трудом произнес:

– Пожалуйста, не надо…

Я поинтересовался, почему не надо, в ответ было только молчание. Мы прошли минут пять, и он проговорил:

– Знаешь, все проблемы в нас. Мы просто рабы.

Когда я задумывал описать этот эпизод, я думал что разведу здесь кучу философии, о внутренней свободе и внешнем рабстве. Но думаю что собственно какое-то дополнительное сопровождение здесь просто излишне. Как говорится, без комментариев. Я тогда много и часто встречался с самими разными людьми. В ходе этого каскада встреч, вечеринок волна отрицательных эмоций пошла на убыль. И когда я выбросил из себя весь накопленный негатив и успокоился, я начал снова искать работу. И, разглядывая, очередную газету с работой, я решил: «А пойду я по специальности!» И пошел, если б только знал, что из этого получится.. Менеджер по продажам насосного оборудования – вот как я стал называться….