Читать книгу Мне жаль тебя, герцог! - Михаил Волконский, Сергей Волконский - Страница 18

– Ну наконец-то ты явился! – встретил Василий Гремин Митьку Жемчугова, когда тот приехал к нему поздно вечером прямо от Ушакова.

Свои вещи Митька прислал еще рано утром и велел сказать, что сегодня будет и сам.

– Я все приготовил тебе! – радостно продолжал Гремин. – Комната тебе отведена угловая, с большой печкой и лежанкой, туда и твои вещи отнесены. Ты ведь ко мне совсем, а?

– Ну да! Ведь мы же сговорились!

– Ну да, да, да! Я очень рад. Только вещи твои я разбирать не велел, чтобы не трогали. Может, у тебя там секреты какие.

– Никаких таких у меня секретов нет, – усмехнулся Митька.

– Ну очень тебе рад, – повторил Гремин.

– Чему? что у меня секретов нет?

– Ах нет! Тому, что ты приехал. Ужинать хочешь? Все готово для тебя.

– Нет, я сыт.

– А перины я велел тебе положить деревенские, настоящие, каких в Петербурге и не видывали! Нам их от своих гусей присылают. Ну если ты не хочешь есть, так пойдем выпьем, там, в столовой, наливка вишневая поставлена.

– От наливки, конечно, нельзя отказываться, – сказал Митька.

Они прошли в столовую, где был накрытый скатертью стол, уставленный такими вкусными вещами, что Жемчугов не удержался и стал не только пить наливку, но и есть и грибки, и ветчину копченую, и маринованную рыбку, и все, что было на столе.

– Ну что? Начал ты действовать? – стал спрашивать Гремин.

– В каком смысле? Груньку на место поставил; там ей хорошо будет. Иностранка-француженка взяла ее не в горничные даже, а скорее, так сказать, в наперсницы. Теперь вот я сам к тебе переехал… Как видишь, действую.

– Нет, я говорю о немцах.

– Что о немцах?

– Да когда мы…

– Слушай, Василий, – остановил его Жемчугов и, понизив голос до едва слышного шепота, тем не менее весьма внушительно, произнес: – Никогда не смей больше говорить со мной об этом, тут нужно «делать», а не говорить, понимаешь? Ведь мы знаем, что знаем, а на словах нужно громко заявлять, что ты-де желаешь блюсти интересы его высочества герцога Бирона.

– Понимаю, – проговорил Гремин, – но только вот что, я молчать буду, а уж – извини! – об интересах герцога говорить не буду: противно! – и Василий сплюнул и выпил глоток сладкой наливки, словно чтобы уничтожить дурной вкус во рту.

– Славный ты парень! – одобрил его Митька. – Твое здоровье, брат! Так и поступай, а меня извини и не обессудь. Мне политику соблюдать нужно.

– Да что там политика! – вздохнул Василий. – Прямо бы по мордам, и к чертям!

– Погоди!.. И по мордам дадим.

– А дадим?

Митька подмигнул и кивнул головой.

– Вот это так! – воскликнул Василий. – Ну твое здоровье, Митька!

Митька выпил «свое здоровье». Гремин стал наливать ему еще.

– Не будет ли? – сказал Жемчугов. – Пора спать, пожалуй!

– Как, будет? – воскликнул Гремин. – А здоровье Груньки? Разве ты ей здоровья не желаешь?

– Ну за здоровье Груньки, – согласился Жемчугов и, чокнувшись, залпом выпил большую стеклянную на длинной ножке рюмку наливки.

Они распростились и пошли спать к себе, по своим комнатам.

Жемчугов лег уже совсем в постель и утонул в мягкой перине, как вдруг дверь его комнаты приоткрылась и в нее просунул голову Гремин, который проговорил:

– Знаешь, Митька, у меня все время из головы не выходит: ведь было время, когда на Руси…

– Было! Было! – совсем сонным голосом повторил Митька, явно только для того, чтобы от него отстали.

– Да нет, ты послушай! Ведь вот если удастся свергнуть немца, то это станет известным тогда лишь, когда все совершится и окончится; конец действа всем будет ясен, и так и история его и отметит; ну а кто знает, когда, собственно, и где оно началось? И, может быть, мы вот теперь говорим, а оно начинается, и никто никогда этого не узнает… А оно начинается!

Митька ничего не ответил, и только его сочный храп с присвистом показал, что он уже спит.