Читать книгу Империя должна умереть - Михаил Зыгарь, Михаил Викторович Зыгарь - Страница 17

8 октября 1901 года к Победоносцеву приходит группа молодых людей. Молодыми они, конечно, кажутся Победоносцеву – им всем за 30, они ровесники царя. Сами визитеры считают себя известными журналистами, но в присутствии серого кардинала Российской империи теряются. Самому старшему из них уже 45 лет, это Василий Розанов, философ и публицист. Самому младшему – Философову – 29. Но говорит в основном 35-летний Дмитрий Мережковский.

Цель их визита состоит в том, чтобы добиться разрешения на публичные дебаты между столичной интеллектуальной элитой и духовенством. Цель на первый взгляд наивная: в стране действует церковная цензура, обсуждение религиозных вопросов под запретом, ни одна книга Толстого о религии не опубликована легально. И вдруг молодые люди приходят к главному душителю свобод, чтобы просить о снятии установленного им же запрета. Главного идеолога цензуры они просят ввести точечную свободу слова и свободу собраний. И Победоносцев их не прогоняет.

Эти молодые люди видят Победоносцева совсем не так, как старшее поколение российской интеллигенции. Для них это вовсе не средневековый инквизитор, который полгода назад отлучил от церкви Толстого. Да и к старику Толстому эта модная молодежь особенного пиетета не испытывает. Мережковский как раз публикует в «Мире искусства» у Дягилева статью «Л. Толстой и Достоевский», в которой противопоставляет земное начало, «человеческую правду» Толстого духовному началу, «Божеской правде» Достоевского. Самому автору, конечно, намного ближе Достоевский.

Победоносцев ничего не знает про эту компанию. Он вряд ли читал статьи Мережковского, точно не слышал про их с женой сексуально-мистические эксперименты. Скорее всего, Победоносцев не знает и о романах из цикла «Христос и Антихрист» Мережковского, в которых автор подходит к тому, что Христос – это и есть Антихрист.

Старый «министр церкви» неожиданно добр. Он отправляет молодежь к митрополиту Антонию – пусть тот и решает. Вся компания едет в Александро-Невскую лавру: после согласия Победоносцева уговорить либерального митрополита оказывается совсем не сложно. Публичные дискуссии о религии разрешены.

Идея принадлежит Зинаиде Гиппиус. В сентябре 1901 года, через несколько месяцев после создания «церкви на троих», Зинаида и Дмитрий гуляют в лесу около своей летней дачи под Лугой, обсуждают скорое возвращение в столицу. «Что ты думаешь делать эту зиму? Продолжать эти наши беседы?» – спрашивает она. Мережковский кивает.

Под «беседами» Гиппиус имеет в виду еженедельные собрания столичной богемы в их квартире на Литейном, 24, в доме Мурузи. К Мережковским приходят известные молодые журналисты и литераторы. А каждую среду вся компания, включая Мережковских, сидит у Дягилева, в редакции журнала «Мир искусства», которая располагается прямо в его огромной квартире. Квартиры Дягилева и Мережковских – это два главных адреса актуального Петербурга, там собираются самые интересные люди, ведутся самые интересные разговоры об искусстве, литературе, религии – обо всём, кроме политики.

Сергей Дягилев и его друзья интересуются искусством, Дмитрий Мережковский – религией и философией, но они бунтуют вместе – не против властей, а против старшего поколения, против скучного социального пафоса, против старомодной публицистики. В центре их внимания – они сами.

Но Гиппиус сложившийся формат домашних посиделок разонравился. «Разве ты не видишь, – говорит она мужу, – что все эти беседы ни к чему нас не ведут? Говорим о том же, с теми же людьми, у которых у каждого своя жизнь, и никакого общения у нас не происходит. То есть внутреннего, настоящего общения. Не думаешь ли ты, что нам лучше начать какое-нибудь реальное дело в сторону, но пошире, чтоб были… ну, чиновники, деньги, дамы, чтобы разные люди сошлись, которые никогда не сходились и не сходятся».