Читать книгу Мертвые львы - Мик Геррон - Страница 5

Ширли Дандер и Маркус Лонгридж вернулись к своим занятиям; их беседа лишь чуть-чуть изменила атмосферу. В Слау-башне звуки с легкостью просачивались повсюду. Родерик Хо, если бы его это интересовало, мог прислонить голову к стене, отделявшей его кабинет от соседнего, и услышать весь разговор, но он просто отметил привычный шум, с которым люди завязывают отношения, потому что был занят апдатированием своего онлайн-статуса: добавить пару предложений на «Фейсбук» с описанием уик-энда, проведенного на горнолыжном курорте Шамони; твитнуть ссылку на свой недавний танц-микс… Для этих целей Хо пользовался псевдонимом Родди Хант; музыку он брал с малоизвестных сайтов, которые потом крушил; все его фотографии были отфотошопленными снимками Монтгомери Клифта[5] в молодости. Хо до сих пор удивлялся, как просто сконструировать личность из ссылок и кинокадров, запустить ее в мир, словно бумажный кораблик в реку, и она будет плыть и плыть. Все до единой черты этой личности могут быть настоящими, хотя сама личность – чистая выдумка. В этом году самым большим достижением Хо стало создание алгоритма вымышленной работы онлайн под его служебным идентификатором пользователя. Тот, кто захотел бы отследить, как сотрудники используют компьютерное время в рабочие часы, убедился бы, что Родерик Хо постоянно присутствует в Конторской сети, трудясь над составлением архива операций.

Так что Хо не интересовала болтовня Ширли и Маркуса, а кабинет над ними был пуст, потому что Харпер и Гай еще не вернулись. А если бы вернулись, то один из них опустился бы на колени, приложил ухо к полу и пересказал другому каждое слово. А если бы Ривер Картрайт находился в этом кабинете, а не в комнате над Хо, он, наверное, сделал бы то же самое, чтобы развеять скуку. К скуке ему пора было привыкнуть, но она зудела, будто комариный укус недельной давности, который никак не проходит. Правда, чтобы аналогия соответствовала действительности, следовало добавить еще и боксерские перчатки; унять зуд невозможно, а от поглаживаний никакого толку.

Несколько месяцев тому назад Ривер делил кабинет с коллегой. Теперь он сидел здесь один, хотя второй письменный стол не убрали, и на нем стоял компьютер – новее, быстрее и не такой обшарпанный, как компьютер Ривера. Можно было поменяться, но Конторские компьютеры были приписаны к конкретным пользователям, а значит, пришлось бы отправлять запрос айтишникам, и дело, требующее получаса, заняло бы месяцев восемь. Конечно, можно было в обход айтишников Конторы попросить об этом Хо, но тогда пришлось бы просить Хо, а к этому Ривер был не готов.

Он выбил пальцами какой-то нескладный ритм и уставился в потолок. Обычно на такой бессмысленный звук Джексон Лэм реагировал гулким ударом в пол, что означало одновременно и «прекрати», и «поднимись ко мне». Тот факт, что никаких особых дел не существовало, Лэма не смущал; он придумывал бесполезные задания. На прошлой неделе он отправил Ривера собирать коробки из-под еды навынос – в мусорных ящиках, в урнах, в канавах, на крышах автомобилей. В одной из клумб «Барбикана» обнаружилась целая залежь коробок, изрядно погрызенная крысами или лисами. Потом Лэм заставил его сравнить добычу со своей собственной коллекцией, коробками из-под полдников, скопившимися за полгода, поскольку решил, что Сэм Ю, хозяин соседнего ресторанчика «Новая империя», упаковывает заказанную еду в коробки поменьше, чем раньше, и необходимо было «собрать доказательную базу». Типичный Лэм: не поймешь, то ли он серьезно, то ли издевается. Как бы то ни было, а Риверу пришлось копаться в мусорках.

Пару месяцев тому назад казалось, что грядут перемены. После долгих лет сидения наверху и обсирания несчастных подчиненных Лэм вдруг стал проявлять какой-то интерес; вдобавок ему нравилось подкалывать Леди Ди в Риджентс-Парке. Но потом опять заплесневел: Лэму прискучила активность, он предпочитал безделье и отсутствие перемен, так что Ривер по-прежнему прозябал здесь, а Слау-башня оставалась Слау-башней. А работа была все той же неблагодарной имитацией деятельности, как и прежде.

Например, как сегодня. Сегодня Ривер был машинисткой. А вчера он орудовал сканером; сегодня сканер отказывался работать, поэтому Ривер сидел за клавиатурой и вбивал неоцифрованные свидетельства о смерти в базу данных вручную. Все свидетельства были выданы на младенцев от шести месяцев и младше, скончавшихся еще в эпоху продуктовых карточек; превосходные кандидаты для хищения персональных данных. В те годы их имена брали с надгробий, снимали могильные оттиски в преступных целях. Потом подавалась заявка на выдачу свидетельства о рождении взамен утраченного, а после этого усопшему младенцу придумывалась правдоподобная жизнь, со всеми полагающимися документами: номер социального страхования, банковский счет, водительские права… Все то, из чего складывалась личность, можно было подделать. А вот человек был настоящим. Но тот, кто в то время обзавелся фальшивой личиной, давным-давно стал пенсионером. Любой агент глубокого внедрения, скрывшийся под одним из имен, найденных Ривером, с тем же успехом мог назваться Рипом ван Винклем[6]. Так что это затыкание прорех в полотне истории было сплошной видимостью, занятием, придуманным специально для слабаков, и ничем больше. Но куда же запропастился Джексон Лэм?

Сидя в кабинете, ответа на этот вопрос не получить. Сам того не сознавая, Ривер встал, машинально вышел в коридор и поднялся по лестнице. На верхнем этаже всегда царил полумрак, даже когда дверь в кабинет Лэма была распахнута, потому что шторка на окне была опущена. А кабинет Кэтрин, в тылу Слау-башни, вечно находился в тени соседнего офисного здания. Кэтрин не любила верхний свет и предпочитала настольные лампы – единственная черта, роднившая ее с Лэмом, – которые не столько рассеивали темноту, сколько подчеркивали ее, расплескивая два озерца желтого света, между которыми роился сумрак. Экран компьютера омывал Кэтрин серым сиянием, превращая ее в героиню волшебной сказки: бледная дева, хранительница мудрости.

Ривер вошел и уселся на стул, рядом со стопкой разноцветных папок. Весь мир перешел на цифру, но Лэм настаивал на бумаге. Однажды ему взбрело в голову учредить звание сотрудника месяца, которое бы присуждалось на основании веса составленных документов. Ривер не сомневался, что Лэм воплотил бы свою идею в жизнь, будь у него весы и устойчивое внимание.

– Ну-ну, – сказала Кэтрин. – Как я понимаю, ты справился со своим поручением и теперь пришел за следующим.

– Ха-ха. Кэтрин, чем он занимается?

– Он мне не докладывает. – Судя по всему, ее позабавило, что Ривер так не считает. – Чем занимается, тем и занимается. Моего позволения он не спрашивает.

– Но ты же к нему ближе всех.

Выражение ее лица не изменилось.

– Я имел в виду географическое расположение. Ты отвечаешь на его звонки. Ведешь его деловой календарь.

– В календаре у него пусто, Ривер. Основное занятие Лэма – разглядывать потолок и пускать ветры.

– Пленительная картина.

– А еще он здесь курит. В госучреждении.

– Давай возьмем его под гражданский арест.

– Отличная мысль, Ривер. Но сперва лучше попрактиковаться на ком-нибудь помельче.

– Не знаю, как ты все это выносишь.

– Ну, Бог терпел и нам велел. – (В глазах Ривера мелькнул страх.) – Шутка. Он и святого доведет до самоубийства. Честно говоря, чем бы он там ни занимался, я рада, что его здесь нет.

– Он не в Парке, – сказал Ривер; когда Лэм уходил в Риджентс-Парк, то всех об этом извещал, надеясь, что кто-то не выдержит и попросится с ним за компанию. – Но что-то случилось. Он ведет себя очень странно, даже для Лэма.

Странности в поведении Лэма заключались в действиях, вполне нормальных для всех остальных. Во-первых, когда телефон на его столе зазвонил, Лэм снял трубку. Потом вызвал к себе Хо, чтобы тот разобрался с подвисшим браузером в компьютере, а значит, Джексон Лэм все-таки вышел в интернет. В целом все это создавало впечатление, что он занят каким-то важным делом.

– И ни слова не сказал, – добавил Ривер.

– Ни единого.

– И ты не знаешь, что выманило его на улицу.

– Этого я не говорила, – сказала Кэтрин.

Ривер внимательно посмотрел на нее: старомодная особа, чья бледность свидетельствовала о жизни в четырех стенах. Одежда покрывала ее от запястий до щиколоток. Она носила шляпки, с ума сойти. Ей было за пятьдесят, и до прошлого года Ривер не обращал на нее особого внимания: скромницы ее возраста не представляют интереса для стеснительных мужчин в возрасте Ривера. Но когда события приняли опасный оборот, она не запаниковала. И даже навела пистолет на Паука Уэбба – как и Ривер. Этот поступок сделал ее с Ривером членами клуба единомышленников.

Она ждала реакции на свои слова.

– Расскажешь? – попросил он.

– Кого вызывает Лэм, если ему что-то нужно?

– Хо, – сказал Ривер.

– Совершенно верно. А про здешнюю звукопроницаемость тебе известно.

– Ты слышала их разговор?

– Нет, – сказала Кэтрин. – Что само по себе очень любопытно.

Любопытно потому, что у Лэма не было привычки понижать голос.

– Значит, что бы это ни было, нам об этом знать не полагается.

– Но Родди знает.

Также было любопытно, что Кэтрин называла Хо Родди. Все остальные Хо вообще никак не называли. С ним не вступали в непринужденный разговор, потому что Хо не удостаивал вниманием тех, у кого не было широкополосной связи.

С другой стороны, сейчас он владел информацией, представляющей большой интерес для Ривера.

– Ну что ж, – сказал он. – Пойдем побеседуем с Родди?

– Неплохо, – признал Мин.

– А больше тебе нечего сказать?

– Ну хорошо, великолепно. Так лучше?

– Гораздо.

Они стояли на семьдесят седьмом этаже одного из самых новых зданий Сити; восьмидесятиэтажная стеклянная игла вонзалась в лондонское небо. Помещение, в котором они находились, тоже было громадным: ух ты сколько метров длиной и о-го-го сколько метров шириной; из окон от пола до потолка открывалась панорама северо-запада столицы и широкого простора, где город сдавался, побежденный небом. Луизе подумалось, что она готова торчать здесь целыми днями, не есть, не пить, а просто вбирать в себя виды, в любую погоду, при любом свете. «Великолепно» даже близко этого не описывало.

Здешний лифт тоже приводил в восхищение – бесшумный, плавный и быстрый, в таких Луиза еще не бывала.

– Классно, правда? – сказал Мин.

– Что, лифт?

– Нет, у входа. Пластмассовые копы.

Мин решил, что охранники, проверяя их с Луизой Конторские удостоверения, затаили дух от восторга и изумления. Луизе охранники напомнили ребят из районной школы на встрече с учениками частного лицея: древнее как мир противостояние голодранцев и мажоров. Поскольку сама Луиза была из голодранцев, ирония от нее не ускользнула.

Она приложила ладонь к стеклу. Потом коснулась его лбом. Возникло восхитительное чувство головокружения в полной безопасности; под ложечкой екало, а ум наслаждался видами. Мин встал рядом, сунул руки в карманы.

– Ты выше нигде не бывал? – спросила она.

Он медленно перевел взгляд на нее:

– Ха, а как же самолет?

– Да нет, в высотках.

– Эмпайр-стейт-билдинг.

– Ну, там я тоже была.

– А в ВТЦ?

Она помотала головой:

– Нет, когда я ездила в Штаты, его уже не было.

– Ага, я тоже, – сказал он.

Они помолчали, глядя на раскинувшийся внизу Лондон и думая об одном и том же: о том утре, когда люди в другом городе стояли на огромной высоте и смотрели на похожую панораму из других окон, не зная, что больше никогда не спустятся на землю и что нити их будущего уже перерезаны упаковочным резаком.

Мин упер в стекло указательный палец; Луиза взглянула и увидела вдали крошечную точку. Самолет. Не пассажирский лайнер из Хитроу, а маленький пропеллерный самолетик, прокладывавший собственную борозду.

– Интересно, как близко они подлетают? – сказал Мин.

– По-твоему, это важно? – сказала Луиза. – В смысле, этот мини-саммит в верхах? Чтобы устроить… повторение?

Она не стала уточнять, повторение чего.

Немного погодя Мин ответил:

– Нет, вряд ли.

В противном случае им бы не доверили этого задания, какой бы там аудит ни проводили в Риджентс-Парке.

– Все равно надо сделать все как положено.

– И досконально все изучить.

– Иначе нас обвинят в некомпетентности, даже если все пройдет нормально.

– По-твоему, это какая-то проверка?

– Проверка чего?

– Нас с тобой, – сказала Луиза. – Нашей профпригодности.

– И если мы ее пройдем, то сможем вернуться в Риджентс-Парк?

Она пожала плечами:

– Ну, наверное.

Из Слау-башни в Риджентс-Парк вернулись ровным счетом… никто. Оба это знали. Но как и каждый из слабаков до них, Мин и Луиза питали тайную надежду, что с ними все будет иначе.

Наконец Луиза отвернулась от окна и окинула взглядом помещение. По-прежнему ух ты сколько метров длиной и о-го-го сколько метров шириной, оно занимало половину этажа; вторую половину занимал такой же зал, окнами на юго-восток, в настоящее время тоже свободный. Оба зала выходили в общий коридор, куда прибывали суперлифты; третий, служебный лифт скрывался за лестничным пролетом; лестница вела вниз, в необозримую бездну – этаж за этажом сверхсовременных офисных помещений, пока по большей части пустующих. В папке Уэбба был список компаний, уже занявших офисы: банк, инвестиционные фонды, фирма по продаже яхт, торговцы алмазами и поставщик Министерства обороны. В нижней части здания располагался отель, который собирались торжественно открыть через месяц. Луиза где-то читала, что все номера в нем забронированы на пять лет вперед.

Судя по всему, Паук Уэбб либо прижал к стенке всех своих должников, либо раскопал какие-то суперсекретные материалы, чтобы заполучить в свое распоряжение этот зал для встречи, которая должна была состояться через несколько недель. Такое помещение в любой части города вызвало бы уважение, а на такой высоте – и вовсе священный трепет. Зал, с примыкающими к нему кухней и туалетами, был создан для проведения деловых встреч. В центре красовался овальный стол красного дерева, окруженный шестнадцатью креслами; Луиза тоже хотела такой, но он был больше всей ее квартиры. Так что этот стол, как и вид за окном, принадлежал людям состоятельным. Это не должно было влиять на мотивацию Луизы, но все же… Ей с Мином предстояло обеспечивать безопасность какого-то выскочки, для которого сумма вдвое большая их объединенных годовых зарплат была все равно что горсть мелочи в кармане.

«Забудь об этом, – подумала она. – Это не имеет значения».

И, не удержавшись, добавила:

– Не слишком ли пафосно для закулисной встречи?

– А это чтобы любопытные не пялились в окна, – сказал Мин.

– Кстати, а как эти окна моют?

– Наверное, со специального подъемника. Надо бы проверить.

Вот, для начала. Вдобавок надо было уточнить график пребывания, где именно остановится русский гость и какими маршрутами будет следовать. Собрать сведения о водителях и тех, кто обеспечивает банкетное обслуживание. Перечитать материалы, предоставленные Уэббом, и все перепроверить, потому что доверять этому ползучему гаду никто из них не собирался. А еще вызвать бригаду для поиска возможных жучков и кого-нибудь из техподдержки, поставить шумовую заглушку, хотя Луиза и сомневалась, что кто-нибудь смог бы применить тут параболический микрофон – ближайшее высотное здание выглядело настоящим карликом.

Мин коснулся ее плеча:

– Все будет хорошо. Подумаешь, русские олигархи. Выскочки. Понаехали тут, скупают наши футбольные команды. Обычный присмотр, только и всего. Уэбб же сказал.

Луиза все это знала. Но русские олигархи были не самыми популярными людьми на свете, и существовала возможность, что что-то пойдет не так. А под ней смутно поблескивала возможность, что все пройдет хорошо.

Тут Луизу снова кольнула мысль, что это может быть проверка. И еще одна, пострашнее: а вдруг успешное выполнение задания станет обратным билетом лишь для одного из них? Вдруг в Риджентс-Парк позволят вернуться только одному, но не другому? Согласится ли она, если счастливый шанс выпадет ей? А как поступит Мин? Наверное, он согласится. И винить его не за что. Она и сама согласилась бы.

Как бы там ни было, она смахнула его руку с плеча.

– Что?

– Ничего. Мы на работе.

– Ну да. Извини, – сказал Мин. Не обиделся.

Он направился к дверям, ведущим к лифтам, второму залу и лестнице. Луиза двинулась следом, но по пути заглянула на кухню – чистенькую, блестящую, полностью оборудованную, которой ни разу не пользовались. В ней был холодильник ресторанных размеров, пустой. На стене обнадеживающе висел красный огнетушитель, а рядом с ним, в застекленном шкафчике, хранились пожарная кошма и топор. Луиза распахнула дверцы пустых тумбочек, снова их закрыла, вернулась в зал с окнами, за которыми теперь виднелся вертолет «скорой помощи», словно бы зависший над центральным Лондоном, хотя на самом деле его наверняка мотало из стороны в сторону, как разведенного гуляку. Ей снова вспомнились черные лебеди и экстремальные непредсказуемые события со значительными последствиями, носящие их имя. Те самые, что в ретроспективе выглядят предсказуемыми и объяснимыми. Вертолет продолжал висеть над городом, а Луиза отправилась на поиски Мина.

Хо не любил, когда кто-то вторгался в его жизненное пространство. Особенно если этим кем-то был Ривер Картрайт, один из тех, кто игнорировал таких, как Хо, за исключением случаев, когда ему требовалось то, что могли предоставить только такие, как Хо. Например, технологическую компетенцию. Картрайт вообще не имел понятия о компетенции. Или о компетентности. Хо использовал видео с камер наблюдения на вокзале Кингс-Кросс как скринсейвер до тех пор, пока Луиза Гай не заметила вскользь, что Ривер оторвет ему руки, если узнает.

Но сейчас с Картрайтом была Кэтрин Стэндиш, а Хо не то чтобы приязненно относился к Стэндиш, но не мог найти причину, по которой к Стэндиш следует питать неприязнь. А поскольку это выделяло Стэндиш в особую категорию, Хо решил узнать, что им от него надо, прежде чем отвечать, что он занят.

Ривер расчистил уголок свободного стола и присел на него. Кэтрин выдвинула стул и тоже села.

– Как дела, Родди?

Хо недоверчиво прищурился. Она и раньше его так называла.

– Не трогай мои вещи, – сказал он Картрайту.

– Я ничего не трогал.

– Ты только что сдвинул мои вещи на столе. Там все было аккуратно разложено. По порядку. А ты все смешал, и теперь я ничего не найду.

Ривер открыл рот, чтобы возразить по ряду пунктов, но Кэтрин выразительно посмотрела на него.

– Извини, – сказал он.

– Родди, ты не мог бы сделать нам одолжение? – спросила Кэтрин.

– Какое одолжение?

– Из сферы твоих экспертных умений и навыков.

– Если вам нужен широкополосный доступ, – сказал Хо, – то за него надо платить.

– Ну, никто же не обращается к лучшему специалисту по пластической хирургии, чтобы удалить вросший ноготь, – сказала Кэтрин.

– Ага, – сказал Ривер. – И не нанимает архитектора, чтобы вымыть окна в доме.

Хо с подозрением уставился на него.

– И не просит укротителя львов накормить кота, – добавил Ривер.

Кэтрин наградила его укоризненным взглядом.

– Недавно, в кабинете Лэма… – начала она.

– Нет, – оборвал ее Хо.

– Я же не закончила объяснять.

– А и не надо. Вы пришли узнать, чего хотел Лэм, так ведь?

– Ну хоть намекни.

– Он меня убьет. Правда-правда. Я знаю, он убивал людей.

– Это он хочет, чтобы ты так думал, – сказал Ривер.

– По-твоему, он никого не убивал, что ли?

– Нет, по-моему, ему запрещено убивать сотрудников. Ну, по правилам техники безопасности.

– Ага, так я тебе и поверил. И вообще, я не про смертельное убийство. – Хо обернулся к Кэтрин. – Он меня каждый день будет убивать. Ты же знаешь, какой он.

– Он об этом не узнает.

– Узнает. Он всегда обо всем узнаёт.

– Родди… – начал Ривер.

– Не называй меня так.

– Как скажешь. Если помнишь, пару месяцев тому назад мы сделали доброе дело.

– Угу, – недоверчиво кивнул Хо. – И что?

– Потому что действовали согласованно, одной командой.

– Ну, типа того, – признал Хо.

– А значит…

– Только все идеи тогда генерировал я. А вы все больше бегали кругами.

Ривер успешно скрыл свою первую реакцию на это заявление.

– Мы все действовали в меру своих способностей, – сказал он. – Я просто хочу сказать, что тогда Слау-башня сработала отлично. Понимаешь? Мы действовали одной командой, и все сработало.

– Ага, и сейчас мы снова так поступим, – сказал Хо.

– Да, хорошо бы.

– Только сейчас вы не бегаете кругами, а просто сидите. А я опять должен делать за вас всю работу. – Он снова повернулся к Кэтрин. – А потом Лэм узнает и меня убьет.

– В таком случае можешь нам ничего не говорить, – сказал Ривер. – Но мы все равно узнаем и скажем Лэму, что ты нам растрепал. И он тебя убьет.

– Ривер… – начала Кэтрин.

– Я серьезно. Компьютер Лэма не защищен, его пароль знают все.

Компьютерным паролем Лэма было слово «пароль».

– Если бы вы и правда собирались так сделать, то уже сделали бы. И не приставали бы ко мне.

– Честно сказать, мне это только что пришло в голову. – Ривер посмотрел на Кэтрин. – Как называется полная противоположность работы в команде?

– Родди, он этого не сделает, – сказала Кэтрин. – Он пошутил.

– Что-то не похоже, – сказал Хо.

– Пошутил, пошутил. – Она посмотрела на Ривера. – Правда же?

Ривер признал поражение.

– Ага.

– Если не хочешь нам чего-то сказать, то можешь не говорить, – предложила она Хо.

Не самый эффективный метод ведения допроса, подумал Ривер.

Хо пожевал губу и взглянул на свой компьютер. Монитор стоял под таким углом, что Риверу не было видно экрана, но в стеклах очков Хо отражались тонкая паутина линий и зеленые огоньки, мерцавшие на черном фоне. Хо мог взламывать файервол Министерства обороны или играть в «морской бой» сам с собой, но, как бы то ни было, сейчас он размышлял о чем-то другом.

– Ладно, – наконец сказал он.

– Ну вот, – сказал Ривер. – Совсем нетрудно, правда?

– Я не к тебе обращаюсь. Я ей скажу.

– Хо, ну что за фигня! Она же мне сама все скажет, как только ты ей…

– У «нее», между прочим, имя есть, – одернула их Кэтрин.

Ривер и Хо в неожиданном братском порыве недоуменно уставились на нее.

– Ладно, проехали, – сказала она и наставила палец на Ривера. – Выйди за дверь. Без возражений.

Возражения у него были, и он их даже привел. Правда, исключительно в уме.

Он поднялся к себе, по пути заглянув в кабинет Харпера и Гай, но они еще не вернулись. «На встречу», – сказал Харпер, когда Ривер спросил его, куда они собрались, что означало либо встречу, либо то, что они, пользуясь отсутствием Лэма, решили провернуть какие-то свои дела, или чем они там занимались в последнее время: погулять в парке, сходить в кино, перепихнуться в Луизиной машине. Кстати, о парке… А может, они отправились в Риджентс-Парк? От этой мысли Ривер на миг замер. Но лишь на миг. Это вряд ли.

У себя в кабинете он минут на пять вернулся к списку покойников, а потом минут десять смотрел в окно, сквозь обшарпанную позолоту надписи «У. У. Хендерсон, юридические и нотариальные услуги». На остановке через дорогу стояли трое; их всех увез подъехавший автобус. К остановке тут же подошла женщина и стала ждать следующего автобуса. Интересно, подумал Ривер, как бы она отреагировала, если бы знала, что за ней наблюдает сотрудник спецслужб. И что бы она сказала, если бы ей объяснили, что ее работа почти наверняка интереснее, чем его занятие.

Он вернулся к компьютеру, внес в базу данных вымышленное имя, фамилию и дату рождения, немного поразмыслил и удалил.

Кэтрин постучалась в дверь, вошла и спросила:

– Ты занят? Потому что спешки никакой.

– Три ха-ха.

Она села.

– Лэм запросил личное дело из Конторской кадровой базы данных.

– У Хо нет к ней доступа.

– Очень смешно. Старое личное дело, восьмидесятых годов. На осведомителя по имени Дикки Боу.

– Ты шутишь, что ли?

– Нет. Боу – его настоящая фамилия, а родители сдуру назвали сына Ричардом. Я так понимаю, ты о нем не слыхал?

– Погоди, – сказал Ривер.

Он откинулся на спинку стула и вызвал в памяти образ С. Ч. Аббревиатура означала «Старый Черт» – прозвище, придуманное матерью Ривера. Ривер рос под присмотром С. Ч., который всю свою долгую жизнь состоял на службе в Конторе и, выйдя на пенсию, посвящал в ее секреты своего единственного внука. Ривер Картрайт стал шпионом, потому что его дед был шпионом. И не просто был, но шпионом и оставался, несмотря на то что вышел на пенсию. Есть профессии, от которых невозможно избавиться, даже покинув службу. Дэвид Картрайт был легендарным сотрудником Конторы, но, если верить ему, его работа мало чем отличалась от занятий бродячего торговца: меняешь свои убеждения, продаешь секреты, выставляешь на торги свои воспоминания, но шпион всегда остается шпионом, а все остальное – лишь прикрытие, фальшивые личины. Так что приветливый старик в дурацкой панаме, ухаживающий за клумбами в саду, оставался стратегом, который провел Контору сквозь холодную войну, и Ривер рос, усваивая мельчайшие подробности этого курса.

А они были важны. С. Ч. накрепко втолковал это Риверу еще до того, как внуку исполнилось десять. Подробности были важны. Ривер моргнул раз, другой, но так ничего и не вспомнил. Дикки Боу. Дурацкое имя, но Ривер его никогда не слышал.

– Нет, ничего. Извини, – сказал он.

– Он умер на прошлой неделе, – сказала она.

– При подозрительных обстоятельствах?

– В автобусе.

Ривер заложил руки за голову:

– Рассказывай.

– Боу ехал поездом в Вустер, но в Рединге поезд остановили, потому что были какие-то проблемы с семафорами на линии. Пассажиров отправили автобусами в Оксфорд, откуда возобновлялось железнодорожное сообщение. В Оксфорде из автобуса вышли все, кроме Боу. Который умер по пути.

– От естественных причин?

– Патологоанатомическая экспертиза утверждает, что да. К тому же Боу давно уже не числился осведомителем. Так что вряд ли его можно считать кандидатом для устранения, даже если бы он когда-нибудь и совершил что-то важное.

– А по-твоему, ничего важного он не совершал.

– Ну ты же представляешь себе кадровые личные дела. Все секретное оттуда вымарано, и о чем-то хоть сколько-нибудь важном там вообще не упоминается, разве что об элементарных фактах передачи информации. В личном деле Боу все чисто, только под конец мельком говорится о каком-то происшествии в состоянии алкогольного опьянения. Он все больше крысятничал, предлагал сведения в обмен на денежное вознаграждение. По большей части сплетни и слухи. Он тогда работал в ночном клубе, так что много чего слышал.

– Из того, что годилось для шантажа.

– Разумеется.

– Значит, возможно убийство из мести.

– Ох, все это такие давние дела. Да и потом, смерть от естественных причин.

– Тогда почему Лэм этим заинтересовался? – спросил Ривер.

– Понятия не имею. Может, они работали вместе. – Помолчав, она добавила: – В личном деле есть пометка: «Бегунок, ловко орудует на панели». Надеюсь, это означает не совсем то, что можно подумать.

– К счастью, да. Это значит, что он умело вел слежку. Наружное наблюдение.

– Ну вот. Может, Лэм узнал, что Дикки Боу умер, и расчувствовался.

– Кхм. А если серьезно?

– У Боу не было билета, – сказала Кэтрин. – И он не вышел на работу. Интересно, куда он ехал?

– Я впервые услыхал о нем две минуты назад. Вряд ли мои предположения чего-то стоят.

– Да и мои тоже. Но Лэм встрепенулся, а значит, в этом что-то есть.

Она умолкла. Риверу показалось, что ее взгляд обратился куда-то в себя, словно бы отыскивая что-то в уме. Он впервые обратил внимание, что волосы у нее не седые, а светлые; при определенном освещении она выглядела блондинкой. Но у нее был длинный острый нос, и она носила шляпки, и все вместе это сливалось в какую-то серость, и такой ты ее и представлял себе в ее отсутствие, а потом и в ее присутствии. Было в этом что-то колдовское, в определенных обстоятельствах, наверное, даже привлекательное.

Чтобы сбросить с себя чары, он заговорил:

– Интересно, что именно.

– Я предполагаю худшее, – сказала Кэтрин.

– Может, у него спросим?

– По-моему, это не самая удачная мысль.

Это и впрямь была не самая удачная мысль.

Спустя несколько часов Лэм протопал по лестничным пролетам Слау-башни, будто запыхавшийся медведь. Ривер выжидал, глядя на экран компьютера и ничего не видя. «Может, у него спросим…» Такое легко было говорить в отсутствие Лэма; в его присутствии предложение звучало совсем иначе. Но в противном случае придется сидеть и тупо просматривать горы неусваиваемой информации. Кроме того, если пойти на попятный, Кэтрин решит, что он струсил.

Кэтрин ждала его на лестничной площадке, вопросительно изогнув бровь: мол, ты не передумал?

Нет, не передумал.

Дверь в кабинет Лэма была распахнута. Кэтрин постучала, и они вошли. Лэм пытался включить компьютер. Плащ он не снял, во рту торчала незажженная сигарета. Он посмотрел на них, как на мормонов:

– Это что еще за вторжение? Где горит?

– Мы хотели узнать, что происходит, – сказал Ривер.

Лэм обратил на него озадаченный взгляд, вынул сигарету изо рта и так же озадаченно посмотрел на нее. Потом снова сунул сигарету в рот и уставился на Ривера.

– Чего-чего?

– Мы хотели…

– Да, я понял. Вот и подумал, это что еще за фигня. – Он перевел взгляд на Кэтрин. – Ну, допустим, ты у нас алкоголичка. Ты каждый день пытаешься понять, что происходит. А у него какая отмазка?

– Дикки Боу, – сказала Кэтрин, не подавая виду, что задета словами Лэма.

Она к этому привыкла. Она была секретарем Чарльза Партнера, когда Партнер возглавлял Контору, и занимала этот пост до тех пор, пока не обнаружила своего начальника мертвым, в ванне. Алкоголизм заставил ее сделать вынужденный перерыв в карьере, но на службе Кэтрин научилась скрывать свои эмоции.

– Он был в Берлине в одно время с тобой, – продолжила она. – А на прошлой неделе умер в автобусе, по пути в Оксфорд. И ты поехал отследить его путешествие.

Лэм недоуменно помотал головой:

– Что случилось? Пока меня не было, сюда явился кто-то и пришил вам яйца? Я же предупреждал, незнакомым дверь не открывать.

– Мы хотим быть в теме.

– До темы вам, как до Луны. В теме вы будете тогда, когда о ней снимут документальный фильм и покажут по телевизору. Я думал, вам это известно. О господи, еще один…

В кабинет заглянул Маркус Лонгридж с папкой в руках:

– Я должен передать это…

– Не помню, как тебя звать, – сказал Лэм.

– Лонгридж, – сказал Маркус.

– И знать не хочу. Поэтому и сказал.

Лэм взял с захламленного стола грязную чашку и швырнул ее в Кэтрин. Ривер перехватил чашку в воздухе, прежде чем она угодила Кэтрин в голову.

– Я очень рад, что мы поговорили, – заявил Лэм. – А теперь пошли все на фиг. Картрайт, отдай чашку Стэндиш. Стэндиш, налей в нее чаю. А ты, не помню, как тебя звать, сходи к соседям и принеси мне обед. Скажи Сэму, пусть сделает мой обычный вторничный.

– Сегодня понедельник.

– Я знаю, что сегодня понедельник. Если б я хотел понедельничный, то не уточнял бы. – Лэм моргнул. – Вы еще здесь?

Кэтрин выдержала его взгляд чуть дольше остальных. Ривер сообразил, что это их обычное противостояние. Остальные в этом не участвовали, будто их здесь и не было. На миг ему показалось, что Лэм первым отведет глаза, но этого не случилось; Кэтрин пожала плечами, отчего из нее будто что-то улетучилось, и отвернулась. Она взяла у Лонгриджа папку и ушла к себе. Ривер и Лонгридж зашагали вниз по лестнице.

Все прошло на ура, подумал Ривер.

Однако минут через двадцать наверху раздался страшный грохот, которым обычно сопровождается падение компьютерного монитора с высоты письменного стола, причем от удара экран разлетается вдребезги. За грохотом последовал шорох разбитого стекла и пластмассовых деталей, рассыпавшихся по полу. Вздрогнул не только Ривер, но и все остальные. И все в Слау-башне услышали зычный рев:

– Черт побери!

После этого все стихло.

На зернистом, дерганом черно-белом видео поезд стоял у перрона. Поздний вечер. Шел дождь; платформа была крытой, но из плохо состыкованных водосточных желобов капало. Тянулись секунды. Ничего не происходило. Потом внезапно, будто где-то за камерой открыли ворота, на платформу хлынула толпа взволнованных пассажиров. Двигались они прерывисто: камера вела съемку с равномерными пропусками кадров. Об этом говорили и руки, неожиданно вытащенные из карманов, и внезапно свернутые зонтики. На лицах явно читались раздражение, волнение и желание оказаться где-нибудь еще. Ривер, хорошо запоминавший лица, никого не распознал.

Все собрались в кабинете Хо, потому что у Хо было самое лучшее оборудование. После того как Лэм уронил свой компьютер, пытаясь вставить в него сидиром – Ривер отдал бы свое месячное жалованье, чтобы хоть глазком полюбоваться этой комедией, – он полчаса кипятился у себя в кабинете, а потом пришел к Хо, будто так и задумал с самого начала. Следом за ним появилась Кэтрин Стэндиш. За ней подтянулись и остальные слабаки, и Лэм не стал возражать, возможно от смущения, хотя Ривер в этом и сомневался. Если бы Лэм попытался объяснить, что такое смущение, то изошел бы по́том, но безуспешно. Он вручил Хо диск, всем своим видом демонстрируя, что видеозапись должны просмотреть все. А потом ответить на вопросы.

Звука не было; не было и никаких указаний на то, где это происходит. Перрон опустел, поезд тронулся. По-прежнему никаких намеков или подсказок: состав рывком сдвинулся с места и пропал из виду. Остались пустой перрон и рельсы под проливным дождем. Спустя четыре или пять секунд, которые в действительности были пятнадцатью или двадцатью, экран почернел. Весь эпизод длился не больше трех минут.

– И еще раз, – сказал Лэм.

Хо постучал по клавишам, и все снова уставились на экран.

Когда просмотр закончился, Лэм сказал:

– Ну что?

– Запись с камер наблюдения, – сказал Мин Харпер.

– Великолепно. Есть желающие добавить что-то умное?

– Поезд западного направления, – сказал Маркус Лонгридж. – Обычно они уходят с Паддингтона в Уэльс и Сомерсетшир. В Котсуолдс. Это где снято, в Оксфорде?

– Да. Но я все равно не помню, как тебя зовут.

– Я сделаю ему бейджик, – сказал Ривер. – А лысый там кто?

– Какой лысый?

– Примерно на девяностой секунде. Все остальные рванули в вагоны, а этот пошел вдоль перрона, мимо камеры. Предположительно, сел в вагон чуть дальше.

– А что в нем такого? – спросил Лэм.

– Так ведь дождь идет. Все остальные садятся в те вагоны, которые попадают в кадр, а значит, там платформа крытая. Потому что никому не хочется мокнуть. А он – нет. Хотя он без зонтика.

– И шляпы у него нет, – сказал Лэм.

– Наподобие той, которую ты принес.

Лэм помолчал, потом кивнул:

– Да, наподобие этой.

– Если это Оксфорд, – сказала Кэтрин, – то это пассажиры автобуса, в котором умер Дикки. Так?

Лэм посмотрел на Хо:

– Ну-ка, пчелка-труженица, что еще ты успел предать общественной огласке? Состояние моих зубов? Или состояние моего банковского счета?

Хо, обиженный отведенной ему ролью массовика-затейника, заявил:

– Никто же не обращается к лучшему специалисту по пластической хирургии, чтобы удалить вросший ноготь.

– Ты только не подумай, что я тебя оскорбляю, – доброжелательно сказал Лэм.

– Я…

– Потому что, когда это случится, ты, мандавошка узкоглазая, это наверняка поймешь. – Он обернулся к остальным. – Что ж, Картрайт не промахнулся. Кстати, такое я говорю очень редко. Наш лысый друг, назовем его мистер Эл, вечером прошлого вторника сел в поезд на железнодорожной станции Оксфорд. Поезд направлялся в Вустер, но по пути делал остановки. На какой из них сошел мистер Эл?

– И что нам теперь, гадать? – спросил Мин.

– Да. Потому что мне очень интересны ваши бестолковые предположения.

– Видеозапись с камер наблюдения получена из Оксфорда?

– Молодец.

– А камеры наблюдения есть и на других станциях.

– И в поездах тоже, – добавила Луиза.

Лэм захлопал в ладоши:

– Фантастика! Милые крошки-эльфы думают за меня все мои мысли. Итак, теперь, когда вы установили эти факты, до которых любой идиот допер бы в два раза быстрее, перейдем к важным делам, а именно к моему распоряжению: один из вас займется проверкой видеозаписей и даст ответ на мой вопрос.

– Я готов, – сказал Ривер.

Лэм его проигнорировал.

– Харпер, задание как раз по тебе. Никаких вещей с собой таскать не придется, так что не придется и беспокоиться, что ты по рассеянности что-нибудь потеряешь.

Мин покосился на Луизу.

– Ого! – сказал Лэм и посмотрел на Хо. – Ты видел?

– Что?

– Харпер переглядывается со своей подружкой. Интересно, что бы это значило. – Он откинулся на спинку стула Хо, сложил пальцы домиком и подпер ими подбородок. – Сейчас ты мне скажешь, что не можешь.

– Мы получили задание, – буркнул Харпер.

– Мы?

– Луиза и…

– Зови ее Гай. Здесь тебе не дискотека.

Все, независимо друг от друга, решили не тратить время на выяснение того, при чем тут дискотека.

– И вот еще что, – продолжил Лэм. – Задание, говоришь?

– Нас откомандировали в распоряжение Уэбба, – пояснил Мин. – Он сказал, что тебе, наверное, об этом уже известно.

– Уэбб? Тот самый знаменитый Паук? Который заведует скрепками?

– Он не только этим занимается, – сказала Луиза.

– Ну да, он еще занимается и тем, что прикомандировывает к себе моих сотрудников. Для выполнения задания. Между прочим, в чем именно заключается задание? Очень тебя прошу, скажи, что вам нельзя разглашать подробности.

– Присмотр за русским гостем.

– Я всегда думал, что такое поручают только профессионалам, – сказал Лэм. – Ну, тем, кто знает, что и как делать. Хотя нет, погодите. Это все из-за сэра Леонарда, так? Цирк какой-то. Если нас так беспокоил его творческий подход к бухгалтерии, почему мы его раньше не остановили?

– Потому что мы об этом не знали, – подсказала Кэтрин.

– Между прочим, мы – долбаная разведслужба, – напомнил Лэм. – Ладно, значит, вы прикомандированы. А я ничего возразить не могу. – Волчья ухмылка, сопровождавшая это заявление, служила обещанием тех счастливых дней, когда он не только сможет возразить, но и сделает это громко и четко. – И остался я вот с этим сбродом.

– Давайте я займусь, – снова сказал Ривер.

– Ох, бога ради, это МИ-пять, а не детский сад. Главный здесь не тот, кто первым рот раскрыл. Кому чем заняться, решаю только я, – заявил Лэм и пересчитал сотрудников справа налево: – Раз, два, три, четыре… – Палец, упершийся в Ривера, Лэм перевел на Ширли и повторил: – Четыре. Тебе водить.

– Так ведь я – четыре! – возразил Ривер.

– А я не принимаю решения в песочнице. Или ты забыл? – Он нажал кнопку, извлек из компьютера диск и небрежно метнул его Ширли.

Диск вылетел за дверь.

– Ой, какой я неловкий. Подбери, пересмотри еще раз и отправляйся на поиски мистера Эл.

– Прямо сейчас?

– Нет, когда тебе вздумается. Конечно, прямо сейчас. – Он оглядел кабинет. – И остальным, по-моему, тоже есть чем заняться.

Кэтрин, изогнув бровь, посмотрела на Ривера и вышла. Следом за ней на выход потянулись и остальные, кроме Хо и Ривера.

– Я так и знал, что Картрайту захочется продолжить дискуссию, – сказал Лэм Хо. – Вот только не пойму, почему ты-то до сих пор здесь.

– Это мой кабинет, – напомнил Хо.

Лэм молчал.

Хо вздохнул и вышел.

– Ты ведь нарочно все это делаешь?

– Что?

– Да всю эту фигню: мол, завари мне чаю, принеси мне обед. Ты нас подначиваешь. Мы же тебе нужны. Ну, чтобы самому ноги не бить.

– Кстати, о ногах… – Джексон Лэм приподнял свои горизонтально и пернул. – И это я нарочно делаю. – Он опустил ноги. – С тем же эффектом.

Кто бы там что ни думал о поведении Лэма, в достоверности его пердежа сомнений ни у кого не возникало.

– Итак, – сказал он, ничуть не потревоженный своим токсичным даром, – если бы не Стэндиш, мы бы не ходили вокруг да около. Мы хотим быть в теме. Боже мой! Ну, в ее возрасте на месячные это не спишешь. Хотя, вполне возможно, она себя так проспиртовала, что могла и законсервироваться. Вот как ты считаешь?

– Я считаю очень странным, что ты так уверен в убийстве Боу, хотя патологоанатомическая экспертиза говорит, что у него отказало сердце.

– Это не ответ на мой вопрос, но так и быть, на этот раз прощаю. А вот еще один. – Лэм закинул правую ногу на левую. – Если хочешь кого-нибудь отравить, но так, чтобы этого никто не обнаружил, то каким ядом лучше воспользоваться?

– Я в ядах не разбираюсь.

– Слава тебе господи! Наконец-то мы выяснили, в чем ты не разбираешься.

Лэму всегда прекрасно удавался один поразительный фокус: он мог извлечь сигарету практически из ниоткуда, вскользь коснувшись ближайшего кармана. В противоположном кармане обнаружилась дешевая зажигалка. Ривер запротестовал бы, но табачный дым значительно улучшал атмосферу, и Лэм наверняка об этом знал.

– Между прочим, Лонгридж до сих пор не принес мне обед. Надеюсь, этот несчастный ушлепок не забыл о моем поручении.

– А, ты все-таки помнишь, как его зовут, – сказал Ривер и сразу же об этом пожалел.

– Черт возьми, Картрайт, – вздохнул Лэм. – Вот кому из нас теперь должно быть стыдно, а? – Он глубоко затянулся сигаретой, и оранжево тлеющий столбик пепла вырос на целый сантиметр. – Завтра я задержусь. У меня дела. Ну, ты понимаешь. – За облачком табачного дыма его глаза превратились в щелки. – И поосторожнее спускайся по лестнице. Шею не сломай.

– Не спускайся, а поднимайся, – напомнил ему Ривер. – Мы же в кабинете Хо.

– Картрайт?

Ривер замер в дверях.

– Ты не хочешь узнать, как умер Дикки Боу?

– А что, ты мне скажешь?

– Если поразмыслить, то причина его смерти вполне очевидна, – сказал Лэм. – Убийца использовал яд, не оставляющий следов.